***
О, Мелькор! А как все хорошо началось этим утром! Сперва долговязый морэдайн насладился славным поединком между этим заносчивым выскочкой Турхеном и прыткой нелюдью. Смерть чемпиона Умбара совершенно не тронула жестокосердного по своей природе Архира. Алый лучник даже испытал чувство, сродни мстительному удовлетворению, когда эльфишка начисто снес голову этому высокомерному индюку. Тем более, нежданная гибель Турхена стала для Архира подарком судьбы, ведь она избавила его от необходимости оплачивать карточный долг. Мелькор всемогущий! Садясь за игорный стол, Алый лучник и предположить не мог, что чемпион Умбара окажется таким мастерским игроком … Однако с того момента, как гнилая башка Турхена со стуком покатилась по булыжном мостовой, все это стало неважно. Даже теперь, угрюмо хлебая кисловатое вино, Архир не смог сдержать мстительного хмыканья. Собаке — собачья смерть!.. Затем господин наместник наказал ему разобраться с крикливым толстяком Джеррадом ибн-Гессером. Архир с радостью выполнил приказ. Обнажив кривую кхандийскую саблю и пришпорив своего скакуна, морэдайн помчался за улепетывающим из-за всех сил жирдяем. Ха! Разве этот визгливый мешок дерьма мог удрать от быстроного харадского жеребца? Взмах клинка и папаша Джеррад, блюя кровью, повалился наземь. Туда ему и дорога. Надушенный работорговец никогда не нравился Алому лучнику. Наместник Нархол приказал Архиру и еще троим воинам отогнать «осиротевшее» стадо рабов в свои личные загоны, перед этим освободив какую-то кхандийскую девчонку, из-за которой и начался весь сыр-бор. Когда албай и бывшая рабыня отправились восвояси, Алый лучник и его подручные еще раз проверили карманы дохлых купца и его охранников. Оказалось, что мерзавцы жили не так уже и плохо, по крайней мере золотишко в их кожаных кошелях водилось. А что вы хотите? Работорговля — прибыльное дело в южных землях. Забрав себе львиную долю награбленного у покойников и злобно шикнув на обиженных соплеменников, Архир, приказав лентяям гнать нагих невольников в загоны наместника, сам же отправился в один хорошо ему знакомый игорный дом, где сегодня собирались особо матерые и беспринципные жулики и шулера. В подобной компании Алый лучник чувствовал себя как дома, полагая себя своим среди своих. Позже Архиру думалось, что на этом его удача и кончилась. Стоило жестокосердному морэдайн сесть за стол, как все пошло наперекосяк: игра шла какая-то вязкая и мутная, словно никогда не пересыхающие болота на юге Умбара, карты выпадали сплошь мелкие и несерьезные, да и вино больше напоминало ослиную мочу, чем тот благородный напиток, которым это гнусное пойло посмело себя величать. Венчала все это безобразие Зулейка — вертлявая чернокосая бестия, много сулящая, да мало дающая.***
Алый лучник покинул столь любимый им притон ближе к полуночи, когда в буквальном смысле этого слова проигрался в пух и прах. Однако не только тотальный разгром подвиг морэдайн выбраться из дурно пахнущей клоаки. Арзхиру почудилось, что чернокосая Зулейка, которая умудрилась спрятаться от него после пятой партии, исчезла в слегка приоткрытой двери. — Демоны Луксора! Стой! — взревел Алый лучник, устремляясь вослед беспутной девчонке. С трудом вписавшись в дверной проем (сказались чрезмерные возлияния на протяжении нескольких часов подряд), молодой мужчина с грязными ругательствами на устах вывалился на улицу. Помотав тяжелой головой, Архир оглядел узкую улочку мутным взором. По обеим сторонам улицы угрюмо замерли двух и трехэтажные дома, построенные еще в славные дни рассвета Нуменора. На неприметную улицу, ведущую в игорный дом, эти каменные гиганты не глядели, повернувшись к ней понурыми глухими стенами — ни двери тебе, ни балкончика, сплошной серый камень, некогда добывавшийся в Черных горах. Возле глухих стен, по обеим сторонам улицы, высились настоящие горы мусора и прочих нечистот. В этом смрадном царстве обычно копошилась всякая живность: начиная с крыс и заканчивая полностью деградированными людьми. Однако сегодня Архир не услышал хорошо знакомых ему звуков. Не выли дикими голосами помойные коты, не рычали худые дворняги, не слышалось визгливых воплей изможденные нищих. Лишь затравленно пища, грязную улочку пробежала толстая крыса, недобро сверкнув на Алого лучника черными бусинками глаз. — Чур, чур меня, проклятая ты тварь, — забормотал молодой морэдайн, творя в воздухе защитные от сглаза и порчи пассы. Не смотря на опьянение и поднявшийся белесый туман, что могильным саваном струился по мокро блестевшим булыжникам мостовой, Алый лучник довольно быстро нашел искомый предмет. Тоненькая девичья фигурка замерла посреди груд мусора, словно поджидая кого. Не его же в самом деле? Глуповатая улыбка расплылась на физиономии гуляки. Хотя … Черные, кустистые брови угрожающе съехались к переносице. Это вряд ли! Скорее всего сучка поджидает нового любовничка? Ишь как нетерпеливо переминается с ноги на ногу. Невтерпеж видать! — Зулейка! Дрянная ты потаскуха! Чего ты там стоишь? Иди сюда. Быстро! Архиру почудилось, хотя, возможно, виной тому был странный туман, что девушка на последних словах его заулыбалась. Поддавшись всем телом вперед, отчего все ее прелести игриво затрепетали, Зулейка призывно махнула рукой. — О, Мелькор! Что это еще за фокусы? — прорычал Алый лучник, отчаянно моргая слезящимися глазами. — Иди сюда, я сказал. Но шлюшка и не подумала подчиниться. Что уже само по себе было странно. Обычно Зулейка всегда была покорна воле Архира, стоило ему только повысить голос. Девчонка прекрасно знала, что будет в случае неповиновения. Ведь не зря же молодого пирата прозвали Алым лучником. Чего-чего, а мучить и издеваться он умел превосходно. — Проклятье! Я начинаю сердиться, — процедил Архир, делая шаг вперед на предательски дрожащих ногах. — Это мое … мое последнее предупреждение! Но подружка морэдайн и в этот раз самым оскорбительным образом проигнорировала приказ, продолжая стоять на том же самом месте и улыбаться во весь рот. Возможно всему виной кислое вино и нежданно поднявшийся туман, но в тот миг Архир готов был поклясться всем чем угодно на свете, что зубки у Зулейки сверкают в неверном свете уличных фонарей подобно чистому серебру. — Демоны Луксора … — пробормотал себе под нос незадачливый игрок, чувствуя, как свойственная ему нагловатая уверенность начинает быстро его покидать. Что-то тут было не так. И это неуловимое что-то все больше и больше беспокоило молодого пирата. Зулейка ли это? Странная деваха какая-то. Неестественная … Словно, чужая. С чего это он вдруг решил, что стоящая впереди молодая женщина Зулейка? Незнакомка и выше и худее его зазнобы, да и держится она по-иному. Как по- иному? А?.. Как аристократка, мелькнуло в голове Алого лучника, точно, как прирожденная аристократка: величаво, надменно, вызывающе! Неожиданно Архира охватил беспричинный страх. Ему дико, до безумия, захотелось бежать. Все тело морэдайн заныло, настырно требуя мчаться прочь от нагловатой шлюхи, прочь из этого полутемного переулка, прочь из Благословенного оазиса, который, он явственно это ощущал, накрыла тень необъяснимого зла. И Алый лучник готов был бежать, в тот миг забыв о своем гоноре и бахвальстве. Но … О, ужас! Ноги, его сильные ноги, не слушались его! Вместо того, чтобы нестись подобно ветру по узким улочкам Аль-Алияда, Архир послушно, словно мышь, бездумно бредущая на гипнотический взор удава, поковылял к торжествующе улыбавшейся… Зулейке. Зулейке ли? Он пытался бороться: остановиться или хотя бы закричать, призывая к себе на помощь, но все было тщетно … Архир кричал. О, древние боги, как он кричал! Да только ни одного звука, даже ничтожного хрипа не слетело с его пересохших губ. Необъяснимая и недобрая сила подчинила себе его тело, превратив молодого и здорового мужчину в никчемную марионетку. И что самое ужасное, алкогольные пары, словно по чьему-то неведомому приказу, развеялись, сделав его разум кристально чистым. Алый лучник все видел и слышал, мог обонять запахи, а его разум с какой-то холодной педантичностью анализировал поступающую к нему информацию. Да только вот беда, во всем остальном морэдайн оставался послушной куклой в руках зловещего кукловода. Неожиданно он резко остановился. Отчаянно шаркающие по булыжнику мостовой ноги задели какой-то предмет. Посмотрев вниз, Архир сперва не понял, что за новая напасть встала на его пути. Сперва пирату показалось, что посредине грязной улочки разлегся какой-то нищий или подгулявший гуляка. По маленькому сухонькому телу Алый лучник пришел к выводу, что перед ним женщина. Скорее всего, одна из тех скелетообразных старух, что вечно роются в кучах мусора, тщетно выискивая объедки. Затхлый ветерок немного развеял горклый туман и луна, словно насмехаясь над вспотевшим от страха умбарцем, выглянула из-за туч. О, Мелькор! Архир задохнулся от беззвучного вопля. Он узнал ту, что подобно высушенной мумии лежала у его ног. Черные, смоляные волосы жалкими, больными прядками падали на худые плечи. Руки и ноги больше напоминали тонкие гадательные палочки из далекой страны Цонг-Танг, чем конечности человека. Пожелтевшая, словно древний пергамент кожа, обтягивала кости, глаза буквально выкатились из орбит, глядя на мир в безумной ужасе, рот был широко распахнут в немом вопле безысходного отчаяния. Трудно было представить, что этот жалкий остов принадлежит не древней мумии, которых и поныне находят в заброшенных городах посреди пустыни, а молодой женщине, что каких-то тридцать минут назад была жива и полна сил! Голова Архира закружилась. Он чувствовал, что еще миг и позорно лишится чувств, ибо картина, что предстала пред его очами просто не могла существовать в подлунном мире. Это было чудовищно и … неправильно, словно вязкий кошмар, порожденный больным разумом. У ног Алого лучника лежала, обратившись в иссохшую мумию, его старая подруга — веселая и озорная блудница Зулейка, с которой он довольно грубо переругивался не более получаса назад.***
Незнакомцы приближались к окаменевшему Архиру с какой-то омерзительно нечеловеческой грацией, едва касаясь ступнями мокрых камней мостовой. Морэдайн слышал лишь легкий шорох, словно две крупные змеи не спеша ползи к своей жертве. Ш-ш-шарк, ш-ш-шарк, ш-ш-шарк … О, Мелькор! Они все ближе, еще миг … Алый лучник почувствовал, как крупные градины холодного пота медленно стекают по его лбу, минуют висок, протекают скулу и соленой волной направляются к посеревшим губам. Что?! Что это? Неужто прекратилось проклятое шуршание. Но … тогда это значит, что … Они уже рядом! Прямо перед ним … Нечеловеческий взор, полный злорадного торжества, жег Архира, подобно раскаленным углям. Неведомые твари была уже рядом, протяни руку и дотронешься. И эти порождение недр Утумно приказывали ему поднять голову и посмотреть им в глаза. Чудища молчали, но одного звука не слетело с их уст, но молодой Архир явственно слышал короткий наказ в своем голове, так же хорошо, как если бы оживший ужас нашептывал его ему на ухо. О, Мелькор! Губы Архира задрожали. Дай мне сил не поднимать голову, ибо если я уступлю злой воле неведомого, то умру. В этом нет сомнения. Ибо не дано смертному пережить встречу с древним ужасом, что вновь поднял свою голову среди мира живых. Но жестокосердный Мелькор был глух к мольбам своего верного последователя. Пустые молитвы исчезали в вечности, ответа на них не приходило. Осознание этого, стало последней каплей для Алого лучника. Что-то невидимое, но оттого не менее важное, надломилось в его душе. Медленно, словно в дурном сне поднял Архир голову и встретился с взором своих убийц. Нестерпимое золотое сияние мигом подчинило себе волю пирата. Алый лучник забыл, как его звать и кем он был в мире живых. Подобно безвестной пушинке летел он вниз, в неведомые глубины беспредельного ужаса, и, казалось, что падению, этому не будет конца. Этот ужас был настолько стар, что все нынешние царства, с их мелочными интригами и войнами, казались по сравнению с ним малыми неразумными детьми, которые, сами того не понимая, беспечно играют на краю вселенской пропасти. В сияющих глазах чудовищ светилась такая непостижимая извращенная мудрость, такое сластолюбие и … такая беспредельная жестокость, что разум любого живого создания не мог выдержать подобного. Две неясные темные тени бросились к морэдайн. Тошнотворный хруст костей и сухожилий разорвал вязкую тишину пустынной улицы. А потом отголоски зверской трапезы сменил иной звук, что подобен был тому, как истинные гурманы высасываю сок апельсина. Подергавшись в сильных руках своих мучителей несколько мгновений умбарский пират безвольно обвис. Он умер, не чувствуя боли. Ибо Архир по прозвищу Алый лучник сошел с ума раньше, чем острые, словно абордажные сабли, зубы безжалостно вонзились в его шею.