Случайность

Еле живым выбравшись на улицу, я отправился по заученной дороге в школу. Не понятно было, как рядом проносились люди, проезжали машины, да и как шел сам. Мир точно двигался вместе с телом, но не сознанием. С реальностью меня связывал лишь озноб, не покидавший меня со дня смерти Дема. Мне часто встречались люди в легких куртках, но я же носил плотную шапку и теплый шарф. Мне казалось, что холод пронзал меня насквозь. Пальцы рук не прекращали дрожать, покрываясь ледяной испариной. Озноб спасал меня от мыслей о том, что я сделал. Иронично, но он же меня и возвращал в те дни, когда произошло непоправимое. И при том я прекрасно понимал, что был виноват. Частое ощущение пустоты всегда настигало меня в моменты, когда я бездумно шел в сторону школы. В сознании не утихали голоса друзей. Назойливый шум выводил меня из строя, а школа только сильнее давала о себе знать прошлым воспоминаниям. Никогда я так сильно не ценил моменты прежней жизни, в которой еще не был убийцей. От упоминания былого каждый раз хотелось рухнуть на землю, вцепившись ногтями в виски. Я не хотел, чтобы все так вышло, как и не хотел того гвалта эмоций, следующего за мной каждую секунду беспокойной жизни. Бездумно дойдя до перекрестка, некогда бывшего местом встречи с Ялом, я неосторожно начал кусать край шарфа. Скрипучий звук и ворсинки на языке помогали забыться, но старая картина так и не выходила у меня из головы. Терзающие мысли о том, что я мог помочь, меня не оставляли. Пронзительные крики Леши скреблись в моем сознании. И чем больше я хотел отстраниться от этого, тем меньше понимал, что шел не туда. Голос Яла сменялся видом печи, жар которой по-прежнему стеснял мое дыхание. Абсолютно потерянный и слоняющийся по улице я вскоре понял, что свернул не на том повороте. Сомневаюсь, что смогу прийти теперь в школу вовремя. Решив избавить себя от осуждающих взглядов, я туда не пошел. До этого Слава мотивировал ходить меня в школу. Но теперь его тут нет, что позволяло мне никуда не идти. Мне хотелось верить, что Слава не считает меня убийцей, но думать так с каждым днем становилось труднее. Сам он мне о своих мыслях не говорил, но догадаться, что было у него на уме, нетрудно. Я все бы отдал, чтобы стереть тот злосчастный случай в подвале и снова увидеть Славу таким, как раньше. Теперь же в его глазах, даже на фотографиях, я видел одно отвращение. Как и сейчас я снова пролистываю его фотографии в телефоне и не могу этого не разглядеть. Тяжело становилось на душе от осознания, что выбранный мной путь навсегда отрезал его от меня. Но если есть хоть один шанс, что мы будем вместе, я его разыщу. Натолкнувшись на скамейку, я присел на край, закрывая Славины фотографии. Сердечная мышца разрывалась от таких двух непохожих чувств – вины и любви, что я решил облегчить свои страдания и чувствовать теперь только саморазрушение. К тому времени заканчивался первый урок, но раз я прогуливал школу, то скучный поход домой был не для меня. Оставшись сидеть на скамейке, я не спеша стал просматривать сообщения в телефоне. Не знал, что их накопилось так много. Нет смысла читать их все – краем глаза цепляясь за отдельные слова, я видел, что писали мне о недавних смертях. Подозревали они меня или просто информировали - в любом случае, читать все это мне не хотелось. Были даже сообщения от Леши. Я не стал их прочитывать, но чтобы там не было написано, я вряд ли спокойно отреагирую. Его смерть задевала меня за живое, ведь он был моим хорошим другом. Гибель Демастера для меня была потрясением несравнимым со смертью Яла, ведь Костя и я редко виделись вне стен школы. Надеюсь, его семья когда-нибудь меня простит. Стараясь не цепляться за посторонние сообщения, среди чатов я искал сообщения от человека, от которого готов был услышать все, что угодно. Все верно, я пытался отыскать среди десятков диалогов сообщения Славы. В конце концов, они нашлись: их было всего несколько и последнее из них звучало как “надеюсь, ты придешь”. Готовый ко всему, я открыл чат и принялся читать сообщения. В этот момент во мне словно что-то щелкнуло. Весь сумбур эмоций, что пылал во мне, свелся к абсолютному нулю, и я ощутил настоящую пустоту. Мои глаза, казалось, не моргали, снова и снова перечитывая о том, что Слава говорил о дате похорон Яла. Я понимал, что он был мертв, но когда ниже я увидел адрес кладбища, мне действительно стало нехорошо. Наступал тот момент, когда все принимало совершенно другой оборот. Слова о похоронах точно пощечина прошлись по мне, приводя в чувства. Я понимал, что больше не сплю. Взглянув на дату отправки сообщений, мне окончательно стало жаль. Прошло более двух недель с момента похорон, на которые я не явился. Неужели прошло уже столько времени? Его голос по-прежнему слышался в моей голове так звонко и отчетливо, точно все это было вчера. Не верилось, что я убил своего друга, так еще и не пришел на его похороны. От самого себя становилось противно. Выход из ситуации я видел только один – сделать то, что должен был когда-то. Воспользовавшись адресом кладбища и проложив к нему путь, я отправился туда. Погост находился в нескольких километрах от города, куда я понимал, что не смогу вот так просто дойти. Но это меньшее, что я мог сделать для погибшего друга. Времени и выдержки у меня было достаточно, чтобы пересечь целый город, который, к счастью, у нас был не очень большой. В сопровождении постоянно преследующего меня морозного ветра я двинулся вперед по улицам. Находясь в движении, я, на удивление, мог отвлекаться от тех мыслей, что не давали мне покоя. Похоже, так сказывалось мое постоянное подглядывание в телефон и концентрация на дороге. Но одна мысль все же не выходила у меня из головы: только благодаря мне Ял сейчас был на кладбище. В связи с этим я невольно начинал представлять то, что могли подумать обо мне друзья: был ли я слабаком в их глазах? Думая над этим, я и сам не мог дать однозначного ответа. Если бы я знал о дне похорон раньше, сомневаюсь, что пришел бы. Не позволила бы совесть. Но в то же время именно она сейчас и вела меня к границе города. Бросив короткий взгляд на садившийся телефон, я увидел, что время подходило к концу школьного дня. Я же в этот момент шел по обочине трассы. В связи с недавними событиями, эмоций во мне банально не хватало, чтобы бояться прогуливаться рядом с машинами, и я просто шел по дороге. Мышцы ног начинали затвердевать от нагрузки, но меня это не останавливало. Слишком много я прошел, чтобы останавливаться сейчас. До кладбища оставалось не так много километров, которые я намерен был пройти. Сделаю хоть что-то хорошее. Когда же чугунный забор вокруг погоста стал виден мне в упор, я понял, что оказался на месте. На ногах еле стоял, да и дышать затруднительно, но мысль о том, что я смог дойти грела мне душу. Зайдя за ограду, тут же ощутил порывы влажного воздуха, смешанного с крупицами сырой земли. Никогда здесь раньше не был, от того по коже сразу же забродила дрожь. Меня окружали многочисленные могильные камни. И цветы. Много цветов. Но запах их совсем не чувствовался. Пройдясь вперед по одной из дорожек, что проходили мимо могил, до меня только теперь начинала доходить одна истина. Я совершенно не знал, где находился Леша, и как его найти. Стопы ломило настолько, что было тяжело стоять, а потому ходить и читать надписи на каждом надгробье я не собирался. Да только другого способа не было, поэтому все-таки пошел отыскивать могилу друга своими силами. В поисках фотографии Леши я все же надеялся, что обойду целое кладбище, но его не найду. Что его здесь нет. Но вот его черно-белый портрет красуется на могильной плите. Как бы мне не хотелось верить в это, но все же я видел его. Такой счастливый, с добрым взглядом, но, к глубокому сожалению, не живой. Все прежние порывы эмоций я сдерживал, но теперь, когда происходящее было действительным, слезы потекли из глаз. И я не пытался растирать их по щекам или отговаривать себя не плакать. Просто не мог. С осторожностью подступив к его могиле ближе, я еле держался на ногах. Эмоции разрывали меня на части, и я не понимал, как еще мог стоять на земле. Я вполне мог уже стоять на коленях и просить прощения за все, что сделал, но этого не происходило. Слезы стекали по моему лицу, а я стоял неподвижно. Скорее всего, осознавая, что как бы сильно не упрашивал, Лешу это не вернет. Встав напротив надгробья, я наклонился, поравнявшись с портретом друга и едва слышно пробубнил “прости”. Голос мой настолько дрожал, что сказать это громче у меня бы не вышло. На кладбище так тихо, что любой шорох звучал как нарушение чужого покоя. - И Саня здесь, - послышался в паре метров от меня знакомый голос. Только вот первой мыслью у меня было совсем иное. Хоть то и был голос друга, в первую очередь я все же побледнел. Меньше всего я ожидал, что со мной заговорят на кладбище. Страх сковал мое тело, отчего даже слезы перестали течь на мгновение. - Зачем же так пугать? – как можно спокойнее постарался спросить я, только учащенный пульс все же заставил мой голос звучать эмоциональнее. За моей спиной находился Рав. Я понял это, как только услышал его голос. С грустной улыбкой он стоял у самой калитки, а в руках держал несколько не завёрнутых цветов. Не трудно догадаться, почему он был здесь. Игнорируя мой вопрос, он плавно меня обошел, оставив цветы у самого основания могильного камня. На друге были его привычные темные очки, но в тот момент мне показалось, что слезы начинали проступать и у него. Хоть он и был повернут ко мне спиной, разглядеть, как он приподнимал очки и утирал слезы, я все же мог. Ко мне он подошел уже вновь с надетыми на глаза очками, после чего молча стал глядеть на могилу. Никто из нас не собирался нарушать эту тишину. Слишком мучительно было просто стоять и смотреть, а говорить и вовсе никто не осмеливался. Но то не мешало мне предполагать, о чем думал Рав. Возможно, он хотел знать, почему я не пришел раньше или почему предпочел прогулять школу ради похода на кладбище. И, точно понимая, все то, что меня терзало на его счет, он неосторожно оборвал наше молчание: - Жалко нашего Ялине, - очевидно было, что он старался звучать расслабленно, но голос его все же ломался. Я с опаской кивнул в знак согласия. Не хотелось ничего говорить, да и тем более отыгрывать сожаление. Потерю друга я действительно переносил тяжело, но говорить о том, что его не стало, беря во внимание, что я тому причиной, звучало бы с моей стороны цинично. С приходом Рава я загорелся желанием уйти, надеясь, что спрашивать меня о чем-либо он не станет. Оставить могилу мне не позволила его внезапная мысль вслух: - Как же он так навернулся, - я прислушался, не понимая, был ли это вопрос адресован мне. Я промолчал в любом случае. Нервничать от такого я начинал еще больше, ведь никогда не знаешь, что тебя ждет. Открыто в убийстве меня так никто и не обвинил, но я чувствовал, что этот момент близок. Возможно, не сейчас, но когда-нибудь мне придется с ним столкнуться. Мое молчание Рав явно принимал за ступор, из которого пытался вывести меня очередным вопросом: - Сань, не знаешь? – готов был поклясться, что его суровый взгляд в этот момент был виден даже сквозь очки. Я опешил, стараясь не нарочно отвернуться, чтобы не ощущать на себе его взгляд. - К чему такие вопросы? – стараясь применить нападение в качестве защиты, я даже улыбнулся, чего не выходило у меня уже давно. Рав перевел взгляд с меня на землю, став едва заметно кивать, казалось, соглашаясь с моим ответом. Его брови и губы принимали многозначительные выражение, но только смысл всего этого до меня не доходил. Он словно прокручивал мои слова, сопоставлял со своими и делал из всего этого выводы. Таким загруженным мне и хотелось его оставить, но он упорно не давал мне уйти своими репликами: - Да ты, Петя, странный как-то стал, – развернувшись ко мне спиной, начал он в серьезном тоне. – Пропадаешь все время. При других обстоятельствах я бы посчитал его слова наигранными. Но теперь я не мог не испытывать волнение от предложений, что могут последовать после. Руки тряслись, но в карманах, надеюсь, это незаметно. Меньше всего я теперь хотел, чтобы мое явное переживание меня выдавало. - Так Ял и Костя умерли, какой еще я должен быть? – претензии Рава, что явно были направлены против меня, вызывали у меня улыбку. Ситуация совсем несмешная, но она становилась такой, когда я начинал об этом думать. Смерть друзей на многих сказалась негативно, и уж точно не я один стал по-другому себя вести. Я не обращал на это внимание, но мне хотелось думать, что так все и было. - Ля, ну так ты же с ними последний был, - обернувшись в мою сторону, он приподнял очки, словно наблюдал, за тем, как я отреагирую. Я это понял и постарался сохранить свое безучастие на лице. Только не думаю, что страх в моих глазах возможно было скрыть. Не знаю, как я выглядел в тот момент со стороны, но зрачки явно были крупнее обычного. Голос Рава звучал так проницательно, что у меня не оставалось сомнений. Он знал, что убийца находился перед ним. Уловив эмоции на моем лице, он надел очки, кривя губы в чем-то схожем с разочарованием. Оно подступало и ко мне, но было пока еще рано сдаваться. - Меня не было с Лешей, ты о чем? – я начинал молиться, чтобы мои слова звучали убедительнее. - Еще и обманывает мне тут, - теперь он действительно звучал разочарованно. – Я знаю, что ты с ним был. Он написал мне. Будь бы я на его месте, не смог бы так спокойно говорить с убийцей моего друга. Но Рав держался уверенно, и даже голос его не приобретал обозленное звучание. Не знаю, что чувствовал он, но я все четче понимал, что дело заходит в тупик. Он все знает. В горле образовался ком от мыслей, что он расскажет обо мне полиции. Сердце так быстро начинало стучать, что даже на тихом кладбище мне становилось шумно. Я был в шаге от того, чтобы не начать его умолять сохранить все тайне. Но я же понимал, что не учебник порвал, а убил двоих человек. О таком не молчат. - Я не хотел, - осторожно прошептал я, чувствуя, как снова мое лицо покрывалось дорожками слез. - Чтобы там не произошло, на твоем месте, я бы полез его доставать, - холодно прошипел Рав, игнорируя мое раскаяние. – Сам бы умер, а его бы вытащил! На последних словах его голос стал срываться на крик. Похоже, Демастер не так уж и сильно его волновал. Хотя, я мог его понять. Леша все же был его лучшим другом. Слова Рава заставили меня вернуться назад в то метро, где я оставил Яла. Знал бы он только, сколько раз я винил себя, за то, что не помог Леше. Лицо Саши, несмотря на все его слова, казалось таким спокойным, зато я больше не мог сдерживаться и громко всхлипывал. Он видел мое состояние и, казалось, хотел мне сочувствовать, да не мог. Шарфом вытирая влажные щеки, я навзрыд стал произносить вслух все, что так долго меня терзало. Большинство моих слов было трудно разобрать, но мои извинения и признания прекрасно были ясны и без контекста. Выслушав мой неразборчивый лепет, Рав холодно выдал: - Меня привез Алмат с родителями, попрошу их, чтобы отвезли нас в участок, – с этими словами он косо мне улыбнулся, стараясь то ли утешить, то ли расстроить. Из его уст эти слова звучали как мое единственное спасение. Точно только тогда я смогу перестать испытывать те душераздирающие ощущения, что преследовали меня повсюду. Возможно, это и был выход, но не мой. Я не могу оставить Славу и брата одних. Рав направился к калитке, рукой указывая следовать за ним, но телом и сознанием я понимал, что этот день закончится не оформлением в полиции. Я стоял на месте, как вкопанный, оглядываясь по сторонам. На ходу пытался сочинить свой ход действий. Убежать далеко я не смогу – слишком тянуло в ногах, да и многочисленные ограды, разделяющие могилы так просто я не перепрыгну. Во всяком случае, не все разом. Но в один момент мой взгляд пал на крест, воткнутый в землю рядом с могильным камнем Яла. Меня стали пугать собственные идеи, действовать по которым я считал ошибкой. Метаясь между Равом, крестом, и страхом разочаровать близких, я сделал свой выбор. Без особых усилий вынув из земли крест, который к слову был из увесистого камня, я без колебаний двинулся с ним в сторону друга. Видимо, ощутив мое присутствие, он обернулся, но только я был быстрее. Осколки его очков смешались с черной землей, а на лбу появилась алая отметина. Схватившись за голову, Рав был близок к падению, которое я помог ему совершить. Вновь замахнувшись крестом, я наблюдал, как Саша уже находился у моих ног. Я не колебался с желанием отступить, ведь пути назад уже не было, и все, что я мог – это продолжать наносить удары. К моменту, когда голова друга стала походить на кровавый коктейль, я вдруг выронил крест из рук. Уставившись на его бездыханное тело, я едва мог поверить тому, что видел перед собой. Даже и не знаю, что нашло на меня тогда, но считаться с тем, что я намеренно лишил друга жизни, я не хотел. По телу снова прошелся знакомый озноб. Глаза стали слезиться, одновременно с этим обжигая оболочку. В моей крови начал бушевать адреналин. Чем больше я смотрел на сотворенную собой картину, тем сильнее отказывался признавать ее реальность. Закрыв руками рот и забыв обо всех ограждениях, я помчался прочь. Казалось, прошло менее минуты, а я уже находился за забором кладбища на другой его стороне. Чувствуя на губах по-настоящему ржавый вкус металла, я отвел от лица руки, понимая, что они были заляпаны кровью. Чужая кровь стекала по моим пальцам, просачиваясь вглубь рукава. Наблюдая за тем, как алая жидкость струилась по моим рукам, я с ужасом осознавал, что стал реальным убийцей.