lovedrunks

гуаньлинь изначально знает, что это плохая идея, но джихун нравится ему слишком сильно, чтобы он вообще был способен думать головой. гуаньлинь начинает писать ему анонимные письма. не пугающие, без угроз, просто – милые, спонтанные, вроде: «ты здорово выглядишь сегодня!», но он даже не подозревает, что уже такое – до бессонницы и расшатанной нервной системы п у г а е т людей. особенно еще не вызревшего и не вышедшего как следует из раннего пубертата пак джихуна – он вообще, если честно, от страха почти теряет сознание. потом линь решает, что надо бы извиниться. надо бы извиниться, да снова так, чтобы джихун ни в коем случае не подумал на него, и тогда он совершает второй самый тупой поступок в своей никчемной жизни – он отправляет джихуну букет. конечно, анонимный. красивых пышных пионов, которые джихун всегда ненавидел, потому что считал слишком пафосными, как и красные розы. но гуаньлинь ведь об этом не знал. еще он не знает следующего: у джихуна развивается хроническая паранойя, он возобновляет свои походы к психотерапевту и садится на таблетки от тревожности. все это время: гуаньлинь огрызком карандаша царапает на листке бумаги очередное анонимное признание в любви, склонившись над подоконником в школьном туалете. / любовь иногда может пугать. она может делать больно, доводить до депрессии, до сумасшествия, – особенно когда тебе признаются неправильно. но линь более чем целиком уверен, что джихун пошлет его далеко и надолго, если он признается в лоб, так что он продолжает действовать в бездарной манере разведчика. сегодня джихун приболел, и гуаньлинь отправляет ему апельсины. сегодня джихун подворачивает ногу на физкультуре, и гуаньлинь подбрасывает пачку эластичных бинтов ему в рюкзак. сегодня джихун забывает деньги на обед, и гуаньлинь (предварительно взломав замок обыкновенной скрепкой) оставляет в его шкафчике пакет с едой и стакан горячего кофе. порой линь и сам начинает презирать себя за то, что делает, но он делает это во благо, так что почему бы и нет? тем временем джихун увеличивает частоту приема лекарств с одного раза в день до трех. / сегодня у гуаньлиня необычайно игривое настроение, а потому он пишет джихуну особенно длинное письмо и когда уже успешно засовывает его во внутренний карман чужого рюкзака, беспризорно забытого на парте в пустой аудитории, замерший в дверном проеме джихун давится вздохом и закашливается. линь быстро убирает руки от рюкзака и отлынивает в сторону, будто тем самым надеясь стереть из джихуновой памяти все, что он только что лицезрел. очевидно, что у него не выходит. – ты, – такой ярости в глазах джихуна линь не наблюдал еще ни разу в жизни, – меня сломал. он припечатывает гуаньлиня прямо к стеклянному стеллажу в конце класса, и за этим задрожавшим стеклом виднеются различные скелеты и черепа, потому что они в кабинете анатомии; джихун пристально заглядывает линю в потерянные детские глаза своими – разъяренными, холодными, около недели не видевшими человеческого сна. – я тебя презираю, – сквозь зубы цедит джихун. а у гуаньлиня, безнадежно влюбленного мальчишки на целых два класса младше, на все его презрение в голове один лишь ответ: – а я тебя люблю. /