Лев Николаевич, простите

Я вновь взглянула на часы и, осознав, что прошло только несколько минут с последней проверки времени, протяжно вздохнула. — Это невыносимо… — я бесшумно бухнулась лбом в раскрытый учебник. — Скоро большая перемена, — подбодрила подруга. — Как это всё можно запомнить? — не поднимаясь, пробормотала я. — Долго и нудно изучая… — От этого мои глаза слипаются. Я практически сплю с открытыми глазами! — Виноградова! «Ахтунг!» мысленно отозвалась я. — Если ты думаешь, что села на заднюю парту, и я тебя не вижу, то ты ошибаешься, — размеренный голос исторички приобрёл грозные ноты. — Сядь нормально, если только ты не используешь какой-то новый метод изучения материала третьим глазом. В классе послышались смешки, а я с видом примерного ученика села ровно, вновь изобразив на лице сосредоточенную гримасу. Катьке больше повезло с местом, практически с любой точки от доски она была вне зоны видимости недремлющего ока, чем бессовестно и пользовалась, играя на телефоне. — Гляди, какую ржаку Никитка прислал, — поворачивая ко мне смартфон с юмористической картинкой, хихикнула подруга. — Я хочу поменяться местами, — пробурчала я, глядя на свои руки, зажимающие учебник, и её руки, держащие телефон. — Э-э, нет. Это место не отдам! — растянувшись в злорадной улыбке, заявила она. — Так не честно! Давай хотя бы через день. — Сейчас будешь давить «мы же с тобой подруги…» — закатив глазки, передразнила Катя. — Ну не будь задницей! Это же я тебя сюда затащила, а то сидела бы впереди и усердно читала параграфы. Катя только открыла рот для ответа, отобразившегося на её недовольном лице, как громкий возмущённый голос прогремел на весь класс: — Лисчук, Виноградова! «Ахтунг!» мгновенно пробормотали мы с Катей в ответку, которая при обращении учительницы истории на повышенных тонах к злостным нарушителям порядка уже вошла в народе в традицию. — Прекратите болтать! — Извините, Эвелина Юрьевна, — поторопилась подруга умаслить учительницу, дабы избежать возможного наказания. Бесконечные строки древнего повествования сливались в мутные линии, вводя в транс и отключая мозг. Подавив зевок и встряхнув головой, я стала листать учебник на предмет картинок, которые хоть как-то помогут пережить время до звонка. — О, Боже… — Что? — удивлённо скосилась Катя на меня. Я ткнула пальцем в портрет напыщенного мужчины в кафтане с ажурным воротником, с кучерявой копной длинных тёмных волос, с прямым носом и дугообразно очерченными бровями, именуемого Людовик XIV де Бурбон — король Франции. — Похоже, наша биологичка реинкарнировала, — еле сдерживаясь, хихикала я, отмечая невероятную схожесть. Подруга несколько мгновений осмысливала полученную информацию, а потом взорвалась хохотом на весь класс. Вытирая слёзы от распирающего внутри смеха, мы покинули класс разгневанной исторички, которая долго распылялась из-за нашего неподобающего поведения. — Чёрт, у меня вся тушь размазалась, — пролепетала Катюха, держа зеркало трясущимися от смеха руками. — Кто тебя просил ржать во всё горло?! — протянула я платок, всё ещё улыбаясь в полный рот. — Да иди ты! Подлянку подложила, а я теперь крайняя? — Это Людовик во всём виноват! — направляясь по коридору в общепит, решила я. — Ага, так и напишем в объяснительной, — не отставая, фыркнула Катя. — Зато первыми будем в столовой, — резонно добавила я. — Никаких очередей. — А чего вы не на уроке? — первое, что мы услышали, встретившись у окошка раздачи с психологом Еленой Владимировной. — Решили подкрепиться, как и вы, — улыбнувшись, ответила я, понимая, что это прозвучало дерзко, и будь на её месте Ольга Николаевна, она бы не спустила с рук такое. Да я и не осмелилась бы так ответить. — Надеюсь, вы не прогуливаете? — Хуже. Выгнали с урока. Елена Владимировна перевела взгляд с меня на Катю, а потом снова на меня, как бы не веря, что мы способны вывести учителя. — Хм, расскажете подробней? — явно заинтересовавшись, она взяла свой поднос и кивнула в сторону стола, приглашая нас за собой. Мы с Катей переглянулись и решили, что нет ничего страшного, если мы поделимся с ней случившимся. Она же психолог и не будет нас отчитывать. — … а потом Маша говорит, что наша биологичка реинкарнировала, и тут меня пропёрло. Я рассмеялась. — И Озверина Юрьевна нас выгнала, — произнесла я и только потом поняла, что ляпнула при чужом, — то есть Эвелина… Юрьевна. — Без прозвищ вы не можете, — усмехаясь, покачала головой Елена Владимировна, видя, как я краснею на глазах. — Хочется верить, что меня обошла эта участь. — Пока да, но это быстро решаемо, — проговорила я, сверкая глазами, — как вам такой вариант… — Меня вполне устраивает Елена Владимировна, — не дала мне договорить психолог. — И выкинь эту мысль из головы! Но моя хитрая ухмылка и прищур игривых глаз коварно намекали, что она так просто не отделается. — Покажете Людовика? — вдруг спросила она, переведя тему от своей персоны. Катя быстро достала учебник и, пролистав до нужной страницы, сунула портрет короля Франции под нос психологу: — Вот! — А что, и вправду похож на Наталью Ивановну, — улыбаясь, отметила она. Стало как-то легче, ведь взрослый, сам педагог, разделил наше видение. — Не забывайте, в этом году психология по четвергам, — закончив обед, сообщила Елена Владимировна и, уходя, добавила, — несмотря на то, что посещение добровольное, я вас жду к часу. Вымученно улыбнувшись в ответ, мы молча проводили её взглядом. — Могло бы быть хуже, — пожала плечами я на скривившееся лицо подруги, — в своё оправдание скажем, что над своим поведением будем работать на уроках психологии, и классная сжалится над нами.