Лев Николаевич, простите

Весна пролетела незаметно, и десятый класс подошёл к концу. С экзаменами особо никто не парился, учителя на нас не давили, потому что все понимали: этот промежуточный итог никуда не пойдёт. А вот в следующем году нужно будет собрать все силы и умения, чтобы «выложиться на все сто десять процентов», — как говорит наша классная. Поэтому сейчас настал последний период расслабона перед тяжёлыми временами, когда нам предстоит «заложить фундамент для всей последующей жизни». Предложение Ватсона начать расслабляться с первого июня, дня защиты детей, и вплоть до последнего дня лета, мы восприняли с энтузиазмом. Вечерние танцульки и игра в бильярд способствовали тому, чтобы ощущать себя уже не в статусе подростков, а в статусе молодёжи. Местное кафе пускало на свою территорию отдыхающих всех возрастов без ограничения, а вот в баре юнцов отоваривали только при предъявлении документов. Где Яковлев надыбал поддельный студенческий не признался, но исправно бегал к бару, снабжая весь стол горячительными напитками, не забывая заказывать для девочек сок и морс. Мы с Катюхой сразу отказались от крепких напитков, так как пообещали родителям не пить. Калина цедил большую кружку пива, неоднократно предлагая угоститься и получая отказ. Нас пивное пойло абсолютно не привлекало. Хотя многие личности постарше говорили, что пиво надо распробовать, созреть для его мягкого хмельного и солодового вкуса, и тогда оно вольётся в твою жизнь пенящимся потоком, и качаться на его убаюкивающих волнах будет ещё то удовольствие. Возможно, когда-то мы и ощутим это наслаждение гурмана, но не сейчас. Все три бильярдных стола были заняты, и мы ожидали своей очереди на танцполе под мерные биты современной музыки. Наша большая компания весело и дружно сотрясала пол, другие компании более взрослых и более выпивших людей кружками поменьше окружали нас со всех сторон. Мельтешащие огоньки и вспышки стробоскопа заставляли щуриться и прикрывать глаза, погружаясь в ритм звучащих мелодий. Было забавно наблюдать за разнообразно двигающимися людьми. Кто-то неловко переступал, взмахивая руками, кто-то самоотверженно дрыгался, как в припадке, кто-то пластично показывал свои прелести, кто-то, явно занимающийся танцами, привлекал завистливые взгляды. Светлый пол топтали десятки ног в туфлях, кроссовках, мокасинах, балетках. В нашем кругу напротив меня в такт громким битам прыгал подогретый изнутри Васнецов, отдавшийся во власть музыки. Под его ногами лежал чёрный прямоугольник, на который он норовил наступить при каждом прыжке. Приглядевшись, я поняла, что это, вероятнее всего, телефон. Несколько секунд я пыталась поймать его взгляд, однако он был так увлечён танцем, что не замечал меня. Я сделала пару шагов в круг и указала ему под ноги: — Серёга! Ты телефон выронил! — прокричала я сквозь шум. — А? — только под конец фразы он обратил на меня внимание. Я подошла ближе. — Я говорю, ты телефон обронил. Парень опустил глаза и поднял лежащий на полу гаджет. Осматривая его с озадаченным лицом, похлопал себя по карманам. — Не-а, это не мой, — достав свободной рукой из заднего кармана джинс Samsung, он покачал головой. — Значит, кто-то потерял, — оглядываясь на кружащих вокруг людей, произнесла я. Люди сотнями теряют, забывают телефоны. Однажды и меня не обошла участь скорбящего. Это был мой первый подаренный отцом на Новый Год телефон. Я была так рада и восторжена, что не расставалась с ним все четыре дня праздников, пока какой-то негодяй не вскрыл мою сумку и не стащил долгожданный дорогой подарок. Прокручивая это в голове теперь, я даже знаю, кто этот негодяй. Воришка, карманник, неопрятный мальчишка лет десяти, стоявший на нижней ступеньке маршрутного автобуса, когда мы с Катей подошли к дверям, ожидая нашей остановки. Возвышаясь над ним, беспечно держа внизу свои сумки, мы болтали и хихикали, не предполагая, что может случиться худое. Но разочарование не заставило себя ждать. И на кого злиться? Только на себя. Сам дурак, раз не уберёг. Помня это давящее чувство, я категорично решила вернуть красивый новенький телефон, несмотря на противоречивые метания в загоревшихся глазах Васнецова. — Давай, — забрав из рук растерянного парня чью-то потерю, я направилась к диджейскому пульту, за которым увлечённо крутил и передвигал какие-то рычажки молодой мужчина с татуированными руками и длинной бородкой. Я склонилась к нему, и он тактично сдвинул объёмный наушник на затылок. — Кто-то телефон потерял. Объявите, пожалуйста, — громко, чтобы услышал диджей, проговорила я, сунув ему под нос одну из последних моделей на рынке. Тот молча кивнул и по завершении трека сделал объявление. Через пару мгновений к нам подлетел подвыпивший мужчина с раскрасневшимся лицом и с расширенными глазищами заявил, что это он, тот самый. — Как подтвердите? — выдала я, не желая верить на слово первому объявившемуся, вновь оглядывая танцующих за спиной взволнованного находкой мужчины. Он аж зазаикался, судорожно соображая, как можно доказать. — Там… там… фото есть моей дочери, — смотря то на меня, то на диджея, заверял он, — я сейчас покажу… Мне наскучило наблюдать за его угловатыми движениями в попытках совладать с явно недавно приобретённым гаджетом: — Ладно, сами разберётесь, — махнула я рукой мужчинам, полагая, что диджей сознательный и просто так не отдаст, и, прошагав через танцпол, свернула в туалет. — Машка! Ты где была? — схватила меня за руку подруга и повела к столу. — Тут для тебя песню заказывали! И ещё вот! — улыбаясь во весь рот, она указала на лежащий между кучей стаканов, бокалов и кружек презент, — шоколадку мужичок принёс за телефон. Весь раскланялся в благодарности, даже целоваться лез. Кое-как его успокоили. — Хм, — несколько поразилась я такому повышенному вниманию, — ну, тогда надо её срочно съесть! — Привет, — незнакомый голос прозвучал за спиной. Мы с Катей обернулись и взглянули на улыбающегося парня, держащего бокал с каким-то цветным коктейлем. — Можно с тобой познакомиться? — юноша на пару лет старше и на полголовы выше, пригладив и так гладкие тёмные волосы, смотрел прямо на меня. Катя, хмыкнув, быстро ретировалась, оставив меня один на один с решительно настроенным молодым человеком. Под его пристальным взглядом карих глаз я неуютно расправила плечи, молча улыбнувшись в ответ. — Я видел, как ты вернула телефон, — с долей восхищения проговорил он. — И поэтому решил со мной познакомиться? — меня начинало раздражать, что такой естественный поступок воспринимается как нечто героическое. Чувство отвращения от осознания этого только усилило моё желание поскорей скрыться от бросаемых в мою сторону взглядов отдыхающих в кафе. — Наша очередь! — завопил Калина, — бильярд освободился! — У нас бильярд, — испытывая смущение, что так нетактично сворачиваю разговор, собралась уйти я. — Дашь свой номер? — поспешил он, понимая, что я не собираюсь продолжать с ним светские беседы. — Нет, — извиняясь, улыбнулась я. — Хотя бы скажи, как тебя зовут? Я наморщила нос и, помотав головой, с выражением лица «мол, прости» поспешила за бильярдный стол, за которым уже толпились наши, услышав в спину «я тебя всё равно найду». — Да что такое?! — возмутилась я летящему мимо лузы красному шару. Игра не шла, и мы с Катей проигрывали уже три шара парням. — Тебе надо выпить для целкости, — хихикающий Ватсон, поднял рюмку с водкой со стоявшего рядом стола и, чокнувшись со своим коллегой Шерлоком, опрокинул её в рот. — А я слышала противоположное, — хитро ухмыляясь, поддержала я щекотливую тему, — что алкоголь не способствует сохранению оной. — Пфф… — Лапшин засмеялся, не удержав в себе только что выпитый за водкой сок. — Дрын, твою ж… — воскликнул обрызганный Ватсон, — а ты аккуратней с выражениями, — игриво пожурил он меня, — Шерлок — славный малый, но ему не следует знать таких вещей. Иначе он в одного всю водку выжрет! — Я не понял! Это ты сейчас так завуалировано намекнул, что я девственник? — обтираясь салфетками, замер захмелевший Андрей, поглядывая на невинно хлопающего глазами друга. — Начинается, — закатила глаза Катя, предвещая, что разговор озабоченных парней вновь скатится на постельные темы, хотя сама всё же удержаться не смогла, — ваша очередь гонять шары, шалуны. После того, как мы бездарно проболтались первую половину июня, нам с Катей поступило заманчивое предложение, от которого мы не смогли отказаться. Свои деньги, заработанные собственным трудом, позволяли чувствовать себя по-другому. Уже не сопливой девчонкой, клянчившей деньги у родителей, а взрослым человеком, распоряжающимся имеющимися средствами по своему усмотрению. Здесь иной статус. Мама Кати, имеющая магазин одежды и обуви в большом торговом центре, предложила временно замещать продавщицу, ушедшую на больничный с ребёнком. Учитывая, что несовершеннолетние, мы работали с десяти до шести вечера с учётом обеда, после чего нас сменяла старшая сестра Кати Настя. Она училась в институте и к вечеру освобождалась. Вдвоём нам было весело играть роль продавцов, учтиво и любезно предлагая осмотреть весь ассортимент и примерить ту или иную модель. Больничный работницы затянулся, чему мы были безмерно рады, потому что у нас получался неплохой заработок, и его хватало не только на всякие мелочи, но и удавалось копить на более крупные покупки. Мама Кати также была довольна нашей успешной торговлей. Вечером, сдав пост, мы частенько прогуливались с Катюхой по магазину. Подруга очень любила отделы с косметикой и парфюмерией, я же была к ним равнодушна и терпеливо ждала, когда она налюбуется и успокоится. — Иди сюда, — позвала меня Катя, скрываясь за соседним рядом витрин, заполненных бутыльками, — какой тебе больше нравится? Она попеременно совала мне под нос бумажки, опрысканные разными духами. — Ну, так что? — нетерпеливо осведомилась подруга, наблюдая за моим задумчивым видом. — У меня всё смешалось, чешется в носу, и, кажется, мозг сейчас взорвётся. Здесь нельзя находиться дольше пары минут, а мы тут уже полчаса! — На, нюхни, — протянула Катя открытую баночку. — Что это? — Кофе. Он нейтрализует все запахи. Я вдохнула шоколадный аромат кофе; живот скрутило от голода, а слюноотделение заполнило рот. — Теперь я хочу есть. — Давай ещё раз. Какой запах тебе нравится больше? — Ты не отстанешь? — устало поняла я. — Ну, помоги мне выбрать, я разрываюсь между пятью духами. — Вот этот точно нет. И этот приторный, — поочередно преподнося полосочки к носу, оценивала я. — Нормально. Не очень. Тоже ничего. — Значит, эти два. Возьму с собой, — кивнула она, — а теперь перекусим? — Блинчики? — Блинчики, — согласилась она. Объевшись и развалившись на диванчике в одном из кафе торгового центра, Катя вновь достала белые полоски, сбрызнутые духами, пытаясь уловить лучший аромат. Потом снова сунула их мне. Я покорно занюхала оба варианта. — Этот, — выбрала я едва весомый отдающей свежестью аромат. — Точно? — Однозначно, — кивнула я, — приятно огурчиком пахнет. — Да? — она сделала глубокий вдох, — точно огурчик, а ещё нотки сандала, мускуса, магнолии и… зелёного яблока. Я вылупилась на неё. — Что ты так смотришь, словно у меня рога выросли? — Серьёзно? Ты всё это унюхала? — не веря своим ушам, опешила я. Она залилась смехом и протянула мне рекламную брошюру, где было указано несколько духов с их составляющими. — Чёрт! Я уж было подумала, что ты того… — Чего того? — не унималась подруга. — Превращаешься в одну из тех распомаженных кукол, помешанных на красоте. — Окстись! Я за естественную красоту! — гордо вскинув подбородок, заявила Катя. — Сказала та, что выкрасила свои волосы в ярко-рыжий цвет, — еле слышно пробормотала я и сжалась, прекрасно зная, как отреагирует подруга. Тычок в бок не заставил себя ждать. — Между прочим, это медный цвет и красилась я хной, а она супер натуральная! И притом стоит копейки. — Ладно-ладно, — согласилась я, решив не продолжать подкалывать и накручивать подругу. — Кстати, ко мне тут на днях ухажёр захаживал. Настрой и внимание рыжеволосой бестии вмиг поменялся. — Помнишь, в бильярдной парень подходил, хотел познакомиться? Я его отшила, — та кивнула в ответ, ожидая продолжения. — Так вот. Он припёрся ко мне домой и такой «я же говорил, найду тебя, Маша Виноградова». Капец, я тогда напряглась. Знаешь, такое ощущение, что я героиня триллера и меня выследил маньяк. Бр-р. Жуть. — И чего он хотел? — Познакомиться поближе. Погулять, типа свидание. Даже подарочек принёс. Копилку. Представь, пузатый усатый хохол с бутылкой горилки и в обнимку со свиньей. Это вообще что такое?! Почему не цветы, конфеты? Что за креатив? Согласись, своеобразный презент для девушки… Или я такая девушка, что мне такое вручили? — Странно. И что? Вы погуляли? — Нет. Сказала, что, мол, извините, но я не заинтересована. Даже имя его не узнала. Хотя вроде нормальный парень. — А чего тогда отказалась? — Не знаю. Не захотелось. Ходить, улыбаться, что-то говорить. Чужой он. Кроме раздражения, ничего не почувствовала. Я думаю, с первого взгляда понимаешь твой человек или нет. Я сейчас даже не про романтические отношения, а вообще. А может, просто я ещё не созрела для отношений. Да и он просто впечатлился тем, что я телефон владельцу отдала, а не заныкала. Тоже мне событие! Я замолчала, прокручивая в голове ту нелепую встречу и разговор в прихожей с незнакомцем, вспоминая ощущения внутри. И, вновь убедившись, что сделала правильно, что не дала парню надежду, а сразу остановила его поползновения, я продолжила: — Короче, отбрехалась кое-как. Но подарок не забрал, оставил вместе с номером телефона, вдруг передумаю. Мама, блин, ещё любопытная, давай с расспросами лезть. Я пытаюсь его тактично отшить, а она на чаепитие приглашает. — Мамы они такие. Им же надо узнать, проверить, оценить, с кем её дитятко ненаглядное встречается. — Как он вообще меня нашёл? Город-то немаленький. — Угу. Удивительно, — слишком эмоционально поддержала подруга, обратив на себя моё резко пристальное внимание. — Лисчук, ты ли, чё ли? — скосившись на неё, фразой из любимого фильма уточнила я. — Шо? — выпучив глаза, запаниковала Катя. — То! Сводничеством занимаешься?! — Ваши обвинения возмутительны! — Слышь, ты, родина хохлушек и пампушек! Не строй из себя невинность. Кроме как от тебя, он не смог бы узнать моё имя и место жительство. — Нам пора! — внезапно засобиралась подруга, тем самым, подтвердив мои слова. Я едва смогла скрыть довольную ухмылку. — Лисчук, аккурат для тебя копилка, с национальным колоритом. Точно передарю. Там и телефончик есть. Вдруг надумаешь себя пристроить. — Вот так, захочешь дело доброе сделать… — с выражением вселенской обиды, проговорила Катя, уходя в закат… Как оказалось, все эти хождения по магазину парфюмерии и скрупулезный выбор подруги, был ради меня. Опять ради меня… Я изрядно удивилась, когда на моё семнадцатилетие она вручила мне в подарок духи, которые, кстати, стоили почти половину нашей месячной зарплаты. И, понимая, что я равнодушна ко всякому роду косметики и пользуюсь ей только по принуждению общества, заобязала меня ежедневно с утра их наносить. Исключением, так уж и быть, стало воскресение — домашний безлюдный день. Свои же заработанные деньги я решила пустить в нужное и важное дело. Накопив половину необходимой суммы, я сообщила маме о желании сделать коррекцию зрения и, наконец, избавиться от очков и линз, докучающих в повседневной жизни. Учитывая, что зрение стабильно уже три года и больше не падает, окулист дал добро на операцию. Родители добавили недостающие средства, и на вторую половину августа была назначена операция, которую я ждала с нетерпением. Каждый раз, доставая из футляра очки, я вспоминаю день, когда впервые пришла в школу с ними. Мне не было стыдно. Я не боялась, что меня будут дразнить. Меня тогда одолевала гордость, что у меня есть стальной блестящий футляр с нажимной кнопкой и открывающейся с торца крышкой. И не менее крутые очки с прямоугольными линзами в золотистой металлической оправе. Шестой класс, пятая парта третьего ряда, урок русского языка, на доске написаны предложения, которые нужно записать в тетрадь. И я пишу, не замечая, что учитель, проходя сзади, остановился. Чужие руки легли на дужки очков — я вздрогнула от неожиданности — и аккуратно сняли их с меня. Я обернулась и увидела, как Ольга Николаевна примеряет мои очки и смотрит вдаль на доску, сравнивая резкость зрения с линзами и без. Она никогда не носила очки, хотя зрение у неё явно было не единица. Частенько она оттягивала уголок глаза, таким образом, улучшая резкость. Я наблюдала за ней, и неописуемый восторг рождался внутри, побуждая моё сердце петь. Наверно, тогда я и влюбилась.