Лев Николаевич, простите

Благодаря общей работе мы очень сдружились со старшей сестрой Кати. Настя стала для нас старшей подругой, наставником, лидером и авторитетом. И окончание нашей летней трудовой деятельности мы решили отметить в ночном клубе. Родители дали разрешение, назначая Настю ответственной за нас, хотя это было совсем не обязательно. Мы с Катюхой были сознательные личности и сами отвечали за свои поступки, отдавая себе отчёт о возможных последствиях тех или иных действий. Настя к своей роли подошла с полной ответственностью, начав мероприятие с подготовки внешнего вида. — Так, Маша! Никаких джинс, футболок, хвостиков, косичек, — безапелляционно заявила она, — хватит прятать эту красоту! — Да-да, — поддакивала в тон сестре подруга. Настя открыла свой шкаф, и я обомлела от количества нарядов, висящих там. Я, конечно, знала, что она та ещё модница, но чтобы столько платьев, юбок и всевозможных кофточек… Мы с ней были почти одного телосложения, только её женские прелести были куда округлей. Достав несколько платьев, она попеременно прикладывала их ко мне, пока не остановилась на одном. — Вот это примерь, — вручила она бирюзовый наряд. И, когда я переоделась, она довольно кивнула. — Отлично, идеально! Каблуки… — Повезло тебе, — досадно протянула Катька, валяясь на диване и наблюдая за моим преображением, — у вас один размер ноги. А мне всё её туфли большие. Коллекция обуви также была впечатляющей. По примерным прикидкам, пар тридцать есть. — Я не умею на таких высоченных каблуках ходить! — взмолилась я, оглядывая ряды пятнадцатисантиметровых шпилек. — Не паникуй, — засмеялась сестра, — это для выступлений. И я с облегчением выдохнула, вспоминая, что она занимается танцами на шесте. Высушив феном волосы после душа, не используя больше никаких средств и приборов, нанесла тушь на ресницы и капельку подаренных Катей духов. Я была готова к выходу в свет. В охране клуба у сестры были знакомые, поэтому без лишних проверок нас пропустили, тем более мы выглядели гораздо эффектней школьниц, коими являлись. С другой стороны, всего один год, и мы законно сможем посещать подобные мероприятия. Указав нам на забронированный столик, где она будет находиться с друзьями, и озвучив все условия — не нарываться, не уходить, не оповестив её, не связываться с парнями и не пить спиртного более одного бокала в час, — Настя отпустила нас в свободное плавание. В предвкушении эйфории мы продефилировали до бара в полумраке, рассеиваемого лучами прожекторов, под ритмичный бит на танцполе и оценивающие взгляды окружающих. Я уселась за высокий стул и стала листать меню, пока Катя разглядывала обстановку вокруг. — Что закажем? — поинтересовалась я. — В…ки с сод…ой, — сквозь шум дискотеки донеслось до меня. Какие странные вкусовые предпочтения… Ну, как говорится «на вкус и цвет…» — Мне вот этот коктейль, — чуть склонившись над барной стойкой, тыча пальцем в понравившуюся картинку меню, прокричала я парню с уложенными на бок волосами и в чёрной рубашке, прижатой красочными подтяжками, — а ей водки с содой. Два удивлённо-озадаченных взгляда упёрлось в меня. — Никогда не слышал о таком сочетании компонентов, — проговорил бармен. — Серьёзно?! Ты собираешься напоить меня водкой с содой? — возмущённо проорала подруга. — Так ты ж сама попросила! — не поняла я её претензию. — Виски с содовой! Идиотина, — заржала она, согнувшись пополам, и её рыжие пружинки-локоны запрыгали в такт её смеха. Бармен тоже смеялся в голос, делая своё дело и поглядывая на нас. — Ну, тут шумно, — кое-как выговорила я сквозь прорывающийся смех. — Девушки, ваши напитки, — оповестил молодой человек, едва оправившись от внезапно спроецированного мной каламбурного момента. Перед нами материализовались широкий граненый стакан и бокал на ножке. — Виски с колой и коктейль Экзотик. — Та-а-ак, — грозный рык, прозвучавший за спиной, заставил прервать путь руки к бокалу и оглянуться. Сзади стояла психолог и метала грозовые молнии, устрашающе глядя то на нас, то на напитки в наших стаканах. — Ой, здрасьте, Елена Владимировна, — пролепетала Катя, ёжась под взглядом учителя. — Добрый вечер, — сглотнув, выдавила я. — Здравствуйте, девочки, — её злобная улыбка не предвещала ничего хорошего, — не скажу, что рада вас видеть в данном заведении. Заливаясь краской и отводя глаза от карательного взгляда, мы с болезненным трепетом ожидали её реакции. Хоть Елена Владимировна и была самой лояльной учительницей в школе, но и её лояльность имела границы. А сейчас, дважды нарушивши закон, нам рассчитывать на снисхождение и приятельское похлопывание по плечу не приходилось. — Эти напитки мне, — она дотянулась до барной стойки, где стояли два наших бокала, и, забрала их, кинув купюру бармену, — а этим барышням сок! И если я узнаю, что вы спаиваете несовершеннолетних — штраф, вплоть до уголовной ответственности. Интересно, как это охрана допустила, что их пропустили? Хм… Сплошные нарушения… Нехорошо. Побледневший бармен расширенными глазами поочередно смотрел на нас с Катей, пылающих румянцем. — Приятного вечера, — напоследок мягко бросила психолог и удалилась, затерявшись в мельтешащей темноте клуба. — Охренеть! Вот засада! Вышли, блин, в люди… — кипела Катюха, следя, как бармен наливает два стакана апельсинового сока. — Я аж чуть не подавилась, когда она выскочила, как чёрт из табакерки. — Весь вечер насмарку, — расстроено покачала головой подруга. — Отставить депрессию! — толкнув её в бок, подмигнула я. Мы сегодня опупенные. Настька постаралась на славу. Не пропадать же такой красоте! Не пили раньше и сейчас не будем. Нам ведь это не помешает повеселиться по полной? Мы ж с тобой два шиза, нам и повода не надо поржать. М? — Да-да, пофиг! Пусть сидит и бдит. Полиция нравов, блин. А мы будем танцевать! Зря мы, что ли, так расфуфырились? — поправив свои рыжие локоны и зелёное платье, взбодрилась Катюха. — Так-то, конечно, подстава… — беря стакан и чокнувшись с подругой соком, уныло протянула я. — Специально не придумаешь… — Пошли за столик к Насте, — Катя встала, и я последовала за ней. Зря я решила проверить, где же расположилась психолог, так как то, что я увидела, чуть не лишило меня чувств. Она, это точно была она! Я узнала её сквозь темноту зала. Я увидела, если не глазами, тогда сердцем. Она сидела рядом с Еленой Владимировной и смотрела на меня. Она смотрела на меня. На этот краткий миг я была самым шокированным и счастливым человеком одновременно. Больше года прошло… и вдруг эта случайная встреча. Это не засада и не подстава, это благословение! — Маш, ты чего? — скосилась на меня Катька, а я всё ещё была под впечатлением от увиденного и даже не заметила, как мы дошли и расположились за столиком. — Она с Ольгой Николаевной. — Русичкой? — скривилась она, безнадёжно покачав головой, — отстой… А она-то здесь что забыла? Я лишь пожала плечами. — Прикинь потом в школе будем рассказывать, что тусовались в клубе вместе с учителями. Мы познакомились с одногруппниками Насти и пытались поддержать разговор, но мои мысли вновь и вновь упорно уводило к двум женщинам, сидящим по ту сторону зала. Теперь я точно не расслаблюсь… Во-первых, в непривычном наряде. Во-вторых, в непривычном месте. В-третьих, под её следящим взором. Когда друзья Насти узнали причину нашего испортившегося настроения, они предложили пригласить учителей к нам за столик, чем вызвали наше бурное отрицание. Их это веселило, что нельзя было сказать о нас. Но компания подобралась отличная, парни травили шутки, девчонки заливисто смеялись, и я всё чаще отвлекалась от своих мыслей, втянувшись в общую эйфорию праздника. Вскоре вся компания проследовала на танцпол, слившись с толпой молодёжи, двигающейся в один ритм. Пару раз к нам с Катей подкатывали левые парни в нетрезвом состоянии, желая познакомиться и закружить нас в танце, впрочем, друзья Насти всегда оказывались тут как тут, давая понять, что девочки с ними. Сестра в полной мере отрабатывала свою роль «заботливой мамочки» и блюла за нами. И, когда один из её одногруппников пригласил меня на медленный танец, пригрозила: — Гляди, Рыбников, не смей распускать руки, иначе я их тебе оборву! — Что ты, что ты?! Я буду только любоваться этой красотой, — растянувшись в хитрой улыбке, заверил парень, поправив стоячий воротничок рубашки и ремень на джинсах, вгоняя меня в краску. И, протянув мне открытую ладонь, проговорил: — Прошу. Пока я кружилась в танце рядом с парой рыжеволосой подруги и её кавалера, из числа всё тех же одногруппников, мои мысли неуклонно возвращались к женщинам, что присутствовали здесь же, в ночном клубе. Несколько раз за вечер, как мне казалось, я встречалась взглядом с Ольгой Николаевной. Хоть я и могла ошибиться сквозь темень и мелькающие огни светомузыки. В один момент, не отыскав учителей на горизонте, я решила, что они уже ушли, отчего мне стало грустно. Зыблющая пустота закралась внутрь. За вечер мы с Катей выдули не меньше литра сока на нос и теперь торопились в туалет. — Как же я хочу уже покончить со школой и каждую пятницу проводить на таких чумовых вечеринках! — тараторила подруга, цокая каблучками по керамогранитному полу коридора, — это гораздо круче того кафе, куда Ватсон нас водил. — Они кальян заказали. Я хочу попробовать, — в предвкушении сверкнула глазами я. — Надеюсь, Настя будет брать нас почаще, — скрестив пальчики, прощебетала она, — мы же себя хорошо ведём? — Сущие ангелы, — согласилась я. — Иди первая, — пропустила меня вперёд Катя в свободную кабинку туалета, а сама стала проверять макияж, крутясь у зеркала. — У меня уже ноги отваливаются от каблуков, — простонала я из-за запертой дверцы. — Ты ещё держишься? — Если ты будешь там долго, то наделаю лужу прямо здесь! А ступни от туфель тоже тянет. — Уже всё! — мы поменялись местами, и теперь я, сполоснув руки прохладной водой, охлаждала разгоряченное лицо. За вечер тушь слегка размазалась, и я, припав к зеркалу, аккуратно пыталась исправить ситуацию. В тот момент дверь скрипнула, и в отражении появилась она. Ольга Николаевна, увидев меня, остановилась, и мы замерли, глядя друг на друга через зеркало. На моей спине поднялся рой мурашек и пробежал до самой макушки, поднимая волосы вверх и заливая румянцем щёки. Я развернулась и сбивчиво тихо произнесла: — Здравствуйте, Ольга Николаевна, — не шевелясь и не решаясь моргнуть, я так и стояла в метре от своей учительницы. Я была несколько выше её, несмотря на то, что она тоже была на каблуках. Завитые смольно-чёрные локоны до плеч переливались в свете ламп, как и лиловая шёлковая блузка, струящаяся по покатым плечам. Она некоторое время молча смотрела на меня, и в её прищуренных глазах сверкал огонёк, а на губах играла лёгкая улыбка. Мне подумалось, что причиной блеска зелёных глаз стал алкоголь. Моё дыхание прекратилось, а сердце пропустило удар, когда её взгляд, точно ощупывая, проследовал вниз до туфель и обратно. Наконец, она кивнула и сказала: — Здравствуй, Марья. Из кабинки послышался шум смыва, и, тут же отворив дверцу, к нам вывалилась Катюха, спасая меня от приближающегося сердечного приступа. — О-о! Ольга Николаевна! Приветствую вас! — слишком бодро заговорила подруга, явно слышавшая наш обмен фразами и ощутившая нависшую напряжённость, — уже свободно. Приглашающим жестом указала Катя на открытую кабинку. — Доброй ночи, Катерина, — окинув нас непонятным взглядом, она скрылась за дверцей. Мы мигом испарились, сбежав из туалета, как ошпаренные. — Меня чуть Кондратий не хватил… — восстанавливая сбившееся дыхание, призналась я. — Я ожидала поток гневных нотаций… — хмыкнула подруга. — Думала, они уже ушли. — Как и я. — Думаешь, она вернётся в школу? — открывая тяжёлую дверь в зал, спросила Катя. Оглушающая волна ритмичной музыки дала возможность не отвечать на самый животрепещущий вопрос, который не давал мне покоя весь вечер.