На улицах Детройта

      Он зависим давно: уже три с половиной года как под рёбрами вместо сердца поселился тянущий вниз ком. Прямо к желудку, прилипшему к выпирающим позвонкам.       В последнее время Рид мало ел. Лишь пил. И то, что следовало ограничить: от разбавленного подтаявшийм льдом виски пропадал всякий аппетит. Тошнота, головная боль, бесконечный поток тупого шума вместо связной цепочки мыслей — детектив не мог работать. Ни в полную силу, никак. Лишь тенью бродил по депортаменту, изредка силясь поднять глаза вверх, когда в поле зрения появлялся белоснежный и выглаженный пиджак.       Он ненавидел Ричарда.       Ровно настолько, насколько не хотел его отпускать.       Это произошло случайно, как и многое в жизни Рида. Случайно уронил кружку, случайно толкнул женщину в общественном транспорте локтём. Случайно влюбился. Гэвин не любил это слово: мужчина долго от него плевался, и, если честно, до сих пор не произнесёт вслух, что ведро с гайками теперь не просто раздражающий фактор в его работе. Да, он по-прежнему выводил из себя. По-прежнему хотелось от него избавиться. И в то же время — не терять из виду. Смотреть в эти холодные глаза и не замерзать, а тонуть, словно в большом и пушистом махровом одеяле. Рида воротило от этих мыслей, однако они прочно пустили корни в его черепушку, медленно, но постепенно пронизывая весь мозг, не оставляя ни одной здоровой извилины. И как же они негодовали, наперекор ликующему сердцу, когда Ричард, спустя короткий анализ, ответил Гэвину взаимностью.       Тогда, три года назад, за вычетом шести месяцев осознания и принятия пугающей истины, мужчина влюбился. И ему ответили, с заминкой и почти бесстрастно, но "да".       В тот момент всё и пошло наперекосяк.       Машина не может полюбить. Она не способна испытывать чувства. Симуляция. Замещение. Но никак не то, что химической реакцией протекает у живого человека в мозгу. Гэвин был твёрдо уверен в этой простой истине. И всё же его собственные эмоции позволили попасть в этот капкан: когда его острые зубы впились в дёргающийся от прерывистого дыхания кадык, было уже поздно.       RK-900 действительно не любил. Оно и звучит абсурдно — машина и чувства? Не игра нейросетей, а что-то осознанное и настоящее? Абсурд. Не абсурдом были лишь наблюдение и анализ, чем занималась машина, пытаясь выстроить благоприятные для работы условия с новым напарником. И если для этого надо было время от времени спать с ним, слушать байки о неблагополучном детстве и "засыпать", уткнувшись носом в не видавшую неделю душа макушку, то Ричард был готов на такие жертвы. Он ничего не чувствовал — это относилось и к сожалению о проведённом с напарником времени.       А вот Рид наоборот — чувствовал всё.       И то, что его наёбывают, как бы выразился сам Гэвин, тоже.       Серьёзный разговор состоялся на второй год продавливания пластиковым болванчиком дивана детектива. Рид был абсолютно пьян, хоть и не брал в рот в тот день ни капли спиртного. Это было отчаянное непонимание. И беспомощность. Всё вместе и точно в грудь, в вязкий ком.        — Ты не слушаешь меня! — содрогались картонные стены от хриплого крика.        — Я внимательно слушаю вас, детектив.        — Ни черта! Ты лишь смотришь: вытаращил свои тупые глазёнки и собираешь информацию! Что нравится, не нравится, как вести себя. Но блять, это не работает. Нихрена не работает, кусок ты пластика! — RK-900 молчал. Вновь думал. Вновь анализировал. Это быстро вывело Гэвина из себя. Вслед за руганью в сторону машины полетел табурет.        — Пошёл вон!        — Если вы меня прогоните, то будет только хуже. Вероятность того, что организм получит повышенный процент алкоголя возрастёт в пять раз...        — Так останови меня!        — Вы этого не хотите.        — Откуда тебе знать?        — Это очевидно.        — Ты читаешь по лицу?        — Мимика — не единственный фактор, — Гэвин скривился. Слова, летящие нескончаемой очередью, наконец иссякли. Рид уже не понимал, чего хотел. Но втолковать это Ричарду он не мог. Слишком легко и просто одновременно. Для человека.       Руки опустились, однако гнев продолжал тихо бежать по пульсирующим венам, толчками выталкивая из тела слова:        — Что из сказанного мной тебе не ясно, Рик? Тебе произнести по буквам? Окей: п о ш ё л н а х у й! Нахуй, далеко и надолго, — диод мигнул но ни на секунду не окрасился в красный. Ричард согласился пойти на уступки. Послушаться Рида, в очередной раз упуская из виду самое важное: Гэвина нельзя оставлять одного. Ни тогда, когда он об этом просит с таким отчаянием во взгляде и надежде в голосе.       Возможно, мужчина сам не знал, чего на самом деле хотел от этой интрижки.       Возможно, прекрасно понимал       Может он и впрямь влюбился.       Вот только его избранник — обычный набор команд, адаптирующийся под его переменчивое настроение. Не поддержка. Не опора. А то самое одеяло, которое не изменит ситуации, а лишь скроет от вымышленных монстров извне.       Вот только монстры — настоящие.       А то, что три с половиной года назад Рид посчитал за нечто большее, чем продвинутый продукт Киберлайф — нет.