* * *
Двадцать четвертого декабря Гермиона была вынуждена посмотреть на себя в зеркало. По ту сторону стекла на неё смотрело бледное привидение с всклокоченными волосами и мешками под глазами. Она сильно похудела в последнее время и совсем растеряла все объемы. Не то чтобы никогда не бывало хуже, но даже в больничное крыло она обычно попадала в гораздо более здоровом виде. После обеда она собиралась заскочить в библиотеку, а потом сразу отправиться на вечеринку, так что пришлось приводить себя в порядок заранее. Вбитые в подкорку правила не позволили ей плюнуть на все и заявиться на встречу в учебной мантии, это было бы слишком грубо и неуместно, даже если ей самой было все равно, какое впечатление она произведет. Откопав в шкафу универсальный запасной вариант наряда — классическое маленькое чёрное платье и туфли-лодочки, которые подарила ей мама, она заставила себя использовать уходовую косметику и затянуть волосы в строгий пучок. На полноценный макияж и какие-либо аксессуары запала уже не хватило. Наверное, надо было радоваться «выходу в свет» и возможности отвлечься от её текущего, плачевного, положения дел, но воспринималось все это как унылая обязанность. Она там даже Гарри не нужна, так зачем? — Мисс Грейнджер, на пару слов. Снейп подловил её во время обеда, когда она закончила бессмысленно ковыряться в тарелке и встала из-за полупустого стола. Мальчики уже ушли и некому было злобно пялиться на неё и профессора. Она покорно плелась за ним по коридорам, поняв, что направляются они все в тот же класс ЗОТИ. Вглядываясь в черноту его сюртука, её внезапно развеселила мысль, что сегодня они прекрасно гармонируют — худые, болезненные и носящие траур. Вряд ли в Сочельник нашлись бы другие такие же оригиналы. — В последнее время у меня не было времени на ваши тренировки, — видимо расспрашивать его о книге было бесполезно, — но я готов продолжить, если вы ещё не растеряли свой пыл. Я свободен прямо сейчас. — Хорошо, сэр. Ответ, казалось, смутил его. — Но, если вы приглашены на сегодняшнюю вечеринку профессора Слизнорта, я, конечно, не буду настаивать. Это что, вежливость от Снейпа? Если он так пытается отделаться от неё, то зачем вообще завел этот разговор? Хотел получить однозначный отказ и забыть с чистой совестью? Кольнула обида, и Гермиона упрямо поджала губы. — До неё ещё пара часов… — Ваша пара наверняка не будет в восторге, если вы задержитесь на тренировке. — У меня нет пары, сэр, — ответ прозвучал чуть резче, чем она… да нет, так резко, как она и хотела. Снейп, который и так стоял посередине полупустой комнаты, без предупреждения достал палочку и встал в стойку. Она приняла правила игры и молча последовала его примеру. Что-то неуловимо изменилось. Он вел себя ещё закрытее, чем обычно, но его действия стали резче и как-то агрессивнее. На третьем прогоне она поняла, что он то и дело бросает в неё заклинания посерьезнее Риктусемпры и слабого Конфундуса. Она была слишком зла на него, себя и весь мир, чтобы испугаться. Но то ли негативные чувства пошатнули концентрацию, то ли сказался перерыв в практике, она еле отбила самое настоящее Глациус дуо. И тут же словила примитивное Флиппендо. Её крутануло и отбросило назад, заставляя упасть. Накинутая мантия распахнулась, открыв платье, колени засаднило. Подобное уже случалось и не раз, в конце концов, в этом и был смысл их практически дуэльных тренировок, но само поражение мало волновало Гермиону. Грудь ощутимо жгло. — Уже сдаетесь, мисс Грейнджер? — наверное, это должно было звучать насмешливо, но в его голосе не чувствовалось ни грамма юмора. Она прижала ладонь к лифу платья, не поворачиваясь к Снейпу, и поднесла её к лицу. На белой коже отчетливо выделялись красные разводы. Гермиона понимала, что скорее всего от удара повредился все ещё достаточно нежный шрам, полученный в Отделе тайн. По факту, сейчас это была не более чем царапина, но от воспоминаний её почти парализовало. Из всех о тяжести ранения знали только Гарри да мадам Помфри, и она не имела никакого желания это менять, благо в школе не было необходимости носить более открытую одежду. Гермиона чувствовала, что профессор сверлит её взглядом. Наконец ему надоело, и он сделал несколько шагов по направлению к ней. — Я думаю, мне действительно пора, — она спрятала руку в складках мантии и поднялась, не поворачиваясь. На черном платье кровь не бросалась в глаза, но она не хотела смотреть на Снейпа. Чего бы он ни добивался, она не доставит ему удовольствия закончить начатое. — Жду вашей совы. Она замешкалась на секунду, забыв, брала ли с собой сумку, и вздрогнула, когда он схватил её за плечо, разворачивая к себе. То ли страдания отразились у неё на лице, то ли Снейп почувствовал запах крови — в голове пронеслись дурацкие шутки про вампиров, но профессор удержался от едких комментариев и ловко наложил диагностирующие чары. Его зрачки расширились, а взгляд опустился на её грудь. Она неловко дернулась, все ещё намереваясь уйти, и зашипела от резкой боли. Первичный шок отступил, и теперь Гермиона с ужасом поняла, как платье тяжелеет от крови гораздо быстрее, чем должно было. Какой-то побочный эффект? Она не успела это обдумать, как почувствовала воздействие невербального режущего заклинания — лиф её платья легко расходился в стороны. Не при таких условиях Гермиона хотела, чтобы Северус раздел её. Она посмотрела вниз и осознала масштаб бедствия — шрам пересекал грудину почти от ключицы до солнечного сплетения, перекрываясь только узкой перемычкой лифчика, и нешуточно кровоточил во всю длину. Все так же без лишних слов Снейп начал заживлять рану неизвестными ей чарами, практически дотрагиваясь своей палочкой до кожи. Ей вдруг стало до дрожи холодно. Внезапное оголение и потеря крови сделали свое дело, но она чувствовала, что просто уже летит в объятья нервного срыва. Гермиона столкнулась со смертью, получила травму, влюбилась, почти потеряла единственных друзей из-за какой-то ерунды и сейчас соблазняет объект своей страсти окровавленными сиськами. Она почувствовала, что её нижняя губа подрагивает, как у ребенка, собирающегося заплакать, и с усилием прикусила её. Казалось, вымолви она хоть слово или чуть полнее вдохни, как плотина самообладания рухнет под потоком боли и обиды. Снейп возился довольно долго, но она так старалась не потерять контроль и, не дай Мерлин, не зареветь, что и не заметила прошедшего времени. Когда он наконец наложил несколько очищающих, шрам выглядел не хуже прежнего. Она запахнула мантию и отступила, свободная от его руки. Платье теперь было ни на что не годно, и Гермиона уцепилась за эту мысль, чтобы сместить переживания с собственных эмоций на что-то более безопасное. — Кто это сделал? — голос Снейпа звучал неожиданно хрипло и низко. — Долохов. — Какое проклятие? — Я не знаю, — воспоминание всплыли у неё перед глазами как в замедленной съемке. — Он был под Силенцио. — Почему вы не предупредили, что нездоровы? — Я прошла полный курс восстановления, все было нормально, — впрочем, она сама понимала, что кривила душой. — Шрам воспалялся несколько раз позже, но я не считала это чем-то важным. — Свои рассуждения оставьте при себе, мисс Грейнджер. Проклятие все ещё не до конца нейтрализовано. Как только Помфри это пропустила! Гермиона знала как. Она сама отвертелась от дополнительной диагностики, а в то время у колдомедика были и другие подопечные, требующие внимания. — Вы меня чуть к полу не приморозили, а теперь переживаете из-за… — Из-за неизвестного темномагического проклятия, которое не до конца подавлено и непонятно как может повлиять на ваш организм в долгосрочной перспективе, вы это пытаетесь сказать, Грейнджер? — он потерял привычную «мисс» и, казалось, был в бешенстве. — Вам-то какое дело? — Гермионе хотелось… Ей много чего хотелось, но вместо этого она стояла, как вкопанная, и смотрела в пол. Снейп задохнулся от ярости, или так ей показалось, и вскинул палочку. Столы, составленные в углу, чтобы не мешать практическим занятиям, громко рухнули и развалились неаккуратной кучей досок. Гермиона вздрогнула и не удержала судорожный вздох. Она прижала руки к груди, невзирая на легкий дискомфорт, и бросилась вон из класса. Её никто не остановил. О вечеринке не могло быть и речи. Как только Гермиона оказалась за дверью своей комнаты, она поспешила в душ, стаскивая на ходу порванное платье. Слезы душили её, подкатывая к горлу, и она едва сдерживалась, чтобы не зарыдать в голос. Под шум воды, в одиночестве, ей станет легче, она надеялась на это. Гермиона наугад крутанула вентили и скрючилась в углу ванны, подставляя плечи под струи, на счастье, теплой воды. Пришел запоздалый стыд. И отчаяние. И одиночество. Она пыталась найти что-то важное, нужное, но ни за что не могла зацепиться надолго. Даже своя преданность учебе казалась ей смешной и детской. Через какое-то время пришла апатия.* * *
— Гермиона, почему тебя не было на вечеринке вчера? — видимо, Гарри был так удивлен её поведением, что снизошел до общения. — Ох, прости, я немного заболела и решила не портить никому настроение своим замученным видом, — ложь далась ей легко. Она как будто наблюдала за ситуацией со стороны и совсем не волновалась за результат. — Не волнуйся, Миона, там было кому пугать всех своей рожей, кроме тебя, — типичный изящный комплимент от Рона. — Малфой слонялся, как побитая собака, видимо, искал своего любимого декана, но тот так и не пришел. — Профессора не было на вечеринке? — это, пожалуй, её немного удивило. Ей с трудом представлялось, что вчерашнее происшествие выбило его из привычного состояния настолько, что он проигнорировал приглашение Слизнорта. — А что, вы были не вместе? Похоже он тебе изменяет, — Рон заржал над своей остроумной шуткой, ожидая её реакции. Гермиона спокойно проигнорировала его выпад и даже немного улыбнулась. Похоже, они пришли к перемирию. Сегодня было Рождество, и делать вид, что их не существует друг для друга, было бы как-то слишком. Она вдруг подумала, что мальчики все ещё… мальчики. Гарри обижался на неё за отобранную игрушку, а Рон дразнился и ждал реакции. Был ли смысл таить на них обиду? Они вместе позавтракали, разобрали подарки и беззлобно посмеялись над новыми вязанными шедеврами от Молли Уизли. Решив заскочить в свою комнату до обеда, Гермиона обнаружила за окном продрогшую сову. Записка была пуста.