***
Среди припаркованных автомобилей на узкой стоянке мотеля Забуза неосознанно искал свой красновато-коричневый форд. — Ты перекрасил её! — Тихо, будто не имея голоса, воскликнул Юки, когда они с Момочи подошли к черноватому пикапу с серебристыми полосками по бокам. — М… да, — кивнул Забуза. — Других колес у нас всё равно нет. Документы в бардачке, страховку сделаем чуть позже. Полезай за руль, и поехали. Юки взглянул на новые номера, сдержал улыбку и довольный, как ребёнок, прыгнул на водительское сиденье. Мимо плыл город: бары, рестораны, кафе, люди в пестрых одеждах, полосатые пешеходные дорожки, велосипедисты и уличные бродяги. До Чикаго-луп добирались короткими маршрутами и без помощи навигатора. — Что сказал Гато? — спросил мальчишка, просигналив какому-то идиоту, который собрался пробежать на красный свет прямо под их колёсами. Момочи скучно глянул на то, как этот чудак грозно сотрясает кулаком и пятится обратно к тротуару. — Его люди займутся стрелком. Он уладит дело… — Хорошо, — сказал Юки, проезжая пешеходный переход, свернул на соседнюю улицу и подумал о том, что снайпер может прятаться на заднем сидении впереди идущего автомобиля. Вот высунется сейчас и пристрелит обоих. Дурацкие мысли! Хаку нервно постучал пальцами по рулю и искоса глянул на зашитое ухо Момочи. А ведь если бы не Хошигаки, Забуза был бы уже мёртв. — Послушай… — М? Юки поджал губы и почувствовал себя ужасно неловко. — Мы ведь с тобой не очень-то похожи на гольфистов. — На этих-то бакланов с клюшками? Тогда я чертовки рад. Юки попытался выглядеть серьёзным, но уже через полминуты рассмеялся. — Слушай, эти бакланы с клюшками неплохо бьют! Забуза глянул в зеркало заднего вида, прищурился и втянул воздух сквозь плотно стиснутые зубы. — Никогда не любил гольф… Управляющий клубом, белобрысый педант, одетый с иголочки, без особых проблем внёс в список имена и, забрав карточки с приглашением, пропустил гостей. Чтобы попасть на корт, нужно было пройти небольшую аллею и сад, засаженный кипарисами. Кругом жужжали шмели, припекало солнце и хотелось скрыться в тень. Всюду сновали «бакланы» в белоснежных рубахах и клетчатых шортах. Приходилось подкатывать к каждому такому типу и, насколько позволяет артистизм, вежливо повторять: «Прошу прощения, где я могу найти Мартина Мэлоуна? Мы договаривались с ним провести форсом». После шести неудачных попыток Забуза наконец-то наткнулся на усатого и рыжего, как мандарин, ирландца, тип прищурился, выудил из бокала с мартини оливку на зубочистке, съел, а потом задумчиво покрутил ус. Наконец задорно хохотнул и ответил: «Надеюсь, вы ещё не успели заключить с Мартином пари, а? Продуете, этот прохвост обошёл самого Гари Плеера. Можете представить?» Забуза понятия не имел, кто такой этот Гари Плеер, но кивнул головой. — Да, ловкий мерзавец. Так, где искать Мэлоуна? Ирландец закусил зубочистку, с каким-то недовольством пощурил голубовато-серые глаза. — Он в баре, на втором этаже. Поспешите, если хотите застать его трезвым. В помещении было прохладно, практически все окна оказались распахнуты настежь, и в них задувал мягкий ветерок, донося с собой приглушенные звуки с корта: удар клюшек и шуршание колёс медлительных гольфкаров — весь шум словно в каком-то аквариуме, куда сбежались одуревшие от жары люди. Но, несмотря на скопление народа, в баре было довольно тихо, играла ненавязчивая гавайская музыка, а между столиков бегали симпатичные официантки с невероятно длинными ногами и в невероятно коротеньких юбках. Невольно захотелось промочить горло, заказать сто грамм чистого рома и, в общем, немножечко расслабиться. — Он сидит за столиком у окна, в рубашке с пальмами, — шепнул Хаку, заметив Мартина. Забуза посмотрел на долговязого мужчину самой обыкновенной наружности. И, если не считать розоватых очков и невообразимо длинного носа, в Мартине не было ничего примечательного. Тип торчал у распахнутого окна совершенно один и невесело потягивал виски со льдом. Забуза присел напротив, а Хаку пристроился практически вплотную с Мэлоуном на одном диване. Гольфист успел открыть рот, а потом почувствовал, как в его ребра что-то упёрлось. Он сглотнул и понял: к нему приставили пистолет. — Кто вы? — Дрогнув голосом, спросил мужчина, искоса посмотрел на Юки и убедился, что это вовсе не девушка. — Чего вам нужно? — Заткнись и слушай, — Забуза старался не привлекать лишнего внимания, приходилось говорить вполголоса. — Мы ищем Доусена, а ты наверняка знаешь, где этот хмырь прячется. Мартин сглотнул пересохшим горлом и округлил глаза. — Боюсь, я не совсем понимаю, о ком идёт речь… — А я советую тебе подумать получше, почтовый ящик Доусена забит твоими письмами. Скажешь, что не знаком с ним, и получишь пулю. Ну, так что? Мэлоун начал бледнеть, облизал пересохшие губы и судорожно осмотрел зал: никто не обращал на них внимания, люди пили свои многослойные коктейли, закусывали вкусными оливками и расслабленно смеялись. На лбу Мартина появилась испарина. — Доусен пропал пару недель назад… — с невыносимыми муками произвёл на свет гольфист, одёргивая тугой, как удавка, галстук. Забуза терпеливо кивнул. — Молодец. С этого момента давай поконкретней, куда он мог деться и где его искать? — Я не уверен, что знаю. Доусен всегда скрытен и не говорит мне ничего такого. Послушайте, мы с ним просто собираемся по воскресеньям, чтобы поиграть в гольф. Я ничего не знаю. Раздался характерный щелчок, теперь оружие точно было снято с предохранителя, и Мэлоун вздрогнул. Пот градом посыпался с него, а розовые очки затуманились, словно на них только что подышали. — В следующий раз, Мартин, он тебя пристрелит, — пояснил Момочи, и с чувством выполненного долга подался вперёд, заглянул в беглые глаза собеседника. — Давай, приятель, не юли. Мы шутить с тобой не станем. Мартин поджал губы, втянул воздух через нос и ему вдруг взбрело в голову, будто ситуация ещё может подлежать контролю. — Вы просто блефуете. Не станете открывать огонь в баре Чикаго-Луп. Сейчас три часа дня и полиция… Забуза не дал договорить. — Почему нет? — спросил он без тени сомнения. Хаку затаил дыхание и хорошенько представил себе эту картину: в элитный гольф клуб приходят два совершенно левых типа, подсаживаются к мужчине в гавайской рубашке и стреляют в него, потом пытаются скрыться, но их вяжут за первым же поворотом, доставляют в участок, допрашивают. А уже там, на свет божий вылезают все самые страшные тайны. «Надеюсь, ты действительно блефуешь, Забуза». — Подумал Юки, ведь понимал, что им попросту не удрать отсюда. Слишком много охраны. Минуту было тихо, собеседники испытывали друг друга. И наконец, ресницы Мэлоуна задрожали, он крепко вцепился в стакан с виски, залпом допил и выдохнул. — Проклятие. Вы сошли с ума… Доусен отсиживается в Чайна-таун. Там у него убежище. Владелица дома даёт ему неплохую скидку. — Хорошо. Адрес? — Чёрт подери, откуда мне знать?! — Мартин нервно передёрнулся, воображая, чем может закончиться разговор с наёмниками. — Дом стоит на Буш-стрит. Недалеко от рынка. Здание старое, на крыше у него сидят драконы. Забуза и Хаку обменялись взглядами понятными лишь им одним. Юки убрал пистолет, Мартин тут же обмяк. — Помалкивай, приятель, и всё будет хорошо, — сказал Момочи, прикидывая, сколько примерно понадобится времени для того, чтобы добраться до Чайна-таун из Чикаго-Луп. Что-то около часа, если двигаться без пробок. В бар ввалилась группа из шести гольфистов, и все как один с какими-то сумками через плечо. Забуза спиной почувствовал их хищные взгляды, и напряжение сразу же разлилось по всему телу. Далее, словно по сценарию второсортного кино, раздался тонюсенький голосок длинноногой официантки: — Простите, но сюда нельзя с вещами, — сказала она с безупречно-обаятельной улыбкой, а гости благополучно проигнорировали её просьбу. За баром засуетился их приятели — такие же типы в белоснежных рубахах и клетчатых шортах. Воздух сделался тяжелым, посетители единодушно притихли. Жужжала одна лишь гавайская музыка и сладкий голос из проигрывателя продолжал напевать: «О, детка, давай в другой раз, я так устал». — Эй, Пит! — выкрикнул кто-то из только что вошедших людей, последовала неприятная пауза. — Привет тебе от Папы, сукин ты сын! «Перестрелка». — Успел сообразить Забуза, прежде чем все шесть гостей открыли огонь по «гольфистам», сидящим за баром. Пара типов успела спрятаться и теперь шмаляла в ответ. Ещё двое лежали на полу, широко раскинув руки и ноги. Посетители завопили, заметались по залу и припали к полу, как дети, закрывая лица и голову. Забузе и Хаку пришлось перевернуть стол, чтобы обеспечить себе хоть какое-то прикрытие. Мартин ломанулся к дверям и привлёк внимание, но отнюдь не к себе, а к Юки. «У этого тоже ствол!» — Выкрикнул хриплый голос из зала и над головой Хаку просвистела пуля. Забуза прижал мальца рукой, чтобы тот сидел и не высовывался. — Не лезь… — Проговорил Момочи, понимая, что теперь они тоже втянуты в это дерьмо. И нужно что-то решать, пока им не снесли голову. Минуту фальшивые любители гольфа стреляли друг в друга, разнося бар в пух и прах. Слышался непрерывный хруст бьющихся бутылок и витрин. Забуза достал из-за пояса пистолет. Оценил обстановку, чуть выглянул и столкнулся взглядом со стрелком. Уже хотел спустить курок и прихлопнуть мерзавца, но кто-то опередил Момочи, всадив неприятелю пулю меж глаз. Перестрелка возобновилась с новой силой. Ещё один повалился на пол. «Четыре трупа. Осталось ещё семь». — Посчитал Забуза, чувствуя в воздухе запах дорогого парфюма, алкоголя и крови. Кто-то из стрелков додумался кинуть дымовуху, бар затянуло бледно-серой плёнкой, цели замазались. Момочи задержал дыхание, почувствовал чьё-то присутствие рядом с собой. И едва не пристрелил его. — Завалишь меня и тогда мы сдохнем здесь все втроём, — сказал незнакомец. В дыму трудно было разглядеть его лицо. Однако Забуза сразу понял, это не гольфист. — Ты… Мужчина кивнул. — От Гато. Пуля просвистела в паре сантиметров над головой этого типа, а он даже не вздрогнул. Только прищурился и усмехнулся. — Там за баром четыре стрелка. Возьмите их на себя. А я займусь остальными. — Полезешь один на троих?! — Момочи скептически нахмурился, придерживая особо острые ругательства за зубами. Но собеседник будто слышал его мысли и круто повернулся к Забузе так, что они оказались практически вплотную друг к другу. — А есть план получше? Тогда предлагай! Теперь, когда дымка немного развеялась, Момочи мог разглядеть этого типа, однако его глаза взяли на себя всё внимание: удивительно синие глаза с медно-рыжими вкрапинами. Настоящий океан. Чертовски синие глаза. Просто чертовски… В стол угодила очередная пуля, и мебель громко хрустнула. Укрытие готово было вот-вот развалиться. — Ладно, — согласился Забуза. — Давай сваливать. Вклиниться в перестрелку оказалось совершенно несложно: в суматохе стрелки подрастерялись и дали беглецам фору. Вниз по лестнице они мчались под лязганье пуль, враги палили в спины. Время от времени приходилось отстреливаться. Перед глазами мелькал длинный коридор, закрытые двери и, наконец, залитая солнцем улица. Выстрелы прекратились, запахло копами. Территория оказалась мгновенно оцеплена охраной, пришлось лезть через ограду. «Пунктуальные сволочи», — думал Момочи, слушая до боли знакомую сирену. Когда все трое оказались за пределами клуба, Забуза заметил на одежде незнакомца следы его собственной крови, выматерился. — Прыгай в кузов, герой.***
В номере мотеля громко работал вентилятор, железные лопасти жужжали, как механические мухи, и воздух становился спасительно-прохладным. Все окна прикрыли шторами, но испепеляющее солнце упорно просачивалось сквозь тонкую ткань и обжигало кожу, несмотря на то, что был уже глубокий вечер. Забуза плеснул в стакан виски и дал выпить незнакомцу в качестве единственного доступного обезболивающего. Пуля застряла у него в плече, и хотя крови было не особенно много, бежевый ковёр под ногами был безнадёжно заляпан. Раненый сидел на краю кровати, стискивая зубы, быстро допил виски и глянул на Хаку. — К чёрту! Давай за дело. Хаку ничего не ответил, молча взял щипцы и проспиртованные марли. Этот тип не нравился ему даже больше, чем Хошигаки, потому как было в нём что-то отпугивающее. Забуза скрестил на груди руки и подпёр плечом стену. Он смотрел на то, как ловко Юки управлялся с огнестрельным, а его, так называемый пациент, не издавал ни малейшего звука. Терпел, сомкнув чёрно-угольные ресницы. Лишь изредка по его лицу пробегала волна агонии, и тогда он шипел как дикая рысь. У него были чёрные густые волосы, смуглый оттенок кожи и невероятно тонкие длинные пальцы. Руки слишком утончённые для наёмного убийцы, и на вид ему можно было бы дать не больше двадцати семи. Явно мексиканских кровей. — Как тебя зовут? — Спросил Момочи. Незнакомец нахмурился, от боли у него подрагивают веки. — Шадо… — Откуда ты, Шадо? — Да отовсюду понемногу, везде успел пожить, кажется, — собеседник открыл синие глаза и глянул на Момочи, чуть смягчился в лице, а может быть, это была только усталость. — Я в Леоне родился. — Ясно… — Забуза взял бутылку бурбона и отпил прямо из горла. — Не был в Мексике. — Много потерял. Там чертовски красиво. — Шадо вздрогнул, когда холодные щипцы коснулись его разгорячённой кожи, и Хаку подцепил пулю. Все мышцы разом свело и защипало в глазах. Забуза протянул мексиканцу бутылку, мысленно отмечая, что для трезвого он очень даже хорошо держится. Юки пытался делать всё как можно аккуратней, но ему не терпелось закончить процедуру как можно скорее и отойти от этого Шадо хотя бы на расстояние вытянутой руки. — Ты знаешь, чьи люди были в клубе? — Забуза опустился в кресло, и поток прохладного воздуха пробежался по жестким волосам. Момочи положил на журнальный столик пистолет, который всё это время торчал у него за поясом. Мексиканец покусал тонкие губы и сделал глубокий вдох, американское поило, по всей вероятности, не шло ему в глотку и он предпочёл терпеть до последнего. — Да. Это люди Дона мафии, Таджимы Учиха. Редкостного мерзавца… — Что японская мафия делает в Чикаго? — А ты как думаешь? — Шадо испытующе глянул на Момочи. — Деньги делят. Американцы им задолжали. Шесть сорванных сделок за последние два года. Между мафиями идёт война. По крайней мере, такие слухи ходят. Удивлён, что ты ничего не слышал об этом. — Игры высшего порядка не моя специальность. Я работаю на Гато, остальное меня не волнует. Хаку вытянул пулю и плеснул на рану немного прозрачной жидкости из маленького флакона. Мексиканец зарычал и дёрнулся, кровь хлынула наружу, пришлось зажать рану скрученными в тампон марлями. Юки едва сдержался, чтобы не поморщиться. Он, конечно, видел ранения гораздо хуже этого, но всё-таки не мог понять, почему сейчас так противно. — Я практически закончил. Осталось зашить. — Чудесно, — пробурчал мексиканец. Забуза увидел на шее Шадо серебряную цепочку с простреленным армейским жетоном. Чёртовы сухопутные войска и, похоже, эта далеко не первая пуля, которую схватил синеглазый наёмник. Момочи сомнительно посмотрел на окровавленное плечо мужчины. — С такой рукой стрелок из тебя хреновый. — Бога ради! — Шадо усмехнулся. — Мне не нужна вторая рука, чтобы стрелять. Момочи расценил это скорее как ужасное хвастовство, нежели виртуозное умение. Почему-то разозлился гораздо больше, чем надо, и даже не подумал вовремя отдёрнуть себя. — Вот как? Знаешь, кому не нужна вторая рука, чтобы стрелять? Мексиканец оскалился в улыбке, хотя сейчас ему было больно и совсем не до шуток. — Не знаю, я предпочитаю развлекаться в койне с женщиной. Забуза вдохнул и забыл выдохнуть, нахмурился, подумал вмазать своему «телохранителю» по морде. Сукин сын слишком крут на поворотах. Но в разговор вовремя встрял Хаку. — Помолчи и не шевелись, — попросил мальчишка, подняв на Шадо строгий и полный неприязни взгляд. Мексиканец сжал зубы, послушался и притих, словно был образцом примерного поведения. Собеседники отвернулись друг от друга. Тишина сгустилась и удивительно быстро начала нагонять сон, в руках и ногах появилось какое-то противное бессилие. Захотелось есть. Хаку зашил рану, перебинтовали плечо, убрал инструменты в аптечку и, наконец, отошёл в сторону. — Отлично шьёшь. Спасибо, — сказал Шадо, кое-как натянув свою куртку. Он взглянул на Забузу. — Что дальше делать будешь? Куда рванёшь? Момочи запрокинул голову и помассировал горячие веки подушечками пальцев. — Доусен сидит в Чайна-таун. Завтра наведаемся туда, зайдём в гости и вытряхнем из него всё, что можно. — Это дрянной квартал. Много укромных мест, откуда тебя можно запросто завалить. Забуза испытующе глянул на собеседника, воображая, как он будет таскаться за ними по пятам и разрывать швы. — Хочешь составить компанию? — А почему нет? Момочи сдержал усмешку, а потом подумал, что не станет беспокоиться об этом мексиканце, если тип где-нибудь повалиться и загнётся. В конце концов, они знают друг друга всего пару часов. Плохо только одно: он и Хаку останутся без прикрытия. Впрочем, терять нечего. Может быть, этому типу действительно не нужна вторая рука, чтобы управляться с оружием, чёрт его знает. — Валяй. В десять утра мы будем на месте. Оставайся ночевать здесь, если хочешь.