***
Князь очнулся уже в поместье у Попова под звонкое ржание чужого русака, именно он своим громким и настойчивым гласом заставил юношу поднять веки. Однако ничего хорошего Антону увидеть не удалось, осмотревшись и придя в себя, он обнаружил, что связан, а затем почувствовал, как его снимают с коня. Шастун моментально и неосознанно притворился спящим и решил подождать, что будет дальше. Тем временем мужчина перекинул его через плечо и понес в направлении входа в дом. Они зашли, и парень открыл глаза, оглядываясь и все запоминая, так как возможно это шанс его спасения. Зная, где и что все расположено легче будет сбежать. Сейчас это являлось самой главной целью в жизни Антона, даже месть, пылающая алым пламенем в мыслях, перешла на другой план. Но это не означало, что он перестал жаждать крови Попова. Бегство даст ему время, чтобы продумать все как можно хитрее, так как Арсений слишком сильный противник и его можно взять только умом. Через некоторое время брождений по усадьбе, граф прошел в незнакомое и ни разу не встречавшееся место юноше — в погреб, где в ноздри Антона сразу же пробрался запах алкоголя и сырости. Лестница, ведущая в подвал, была небольшая, но спускались они долго и медленно, так как на эту осторожность брюнета, который не спешил передвигать ноги, повлияло отсутствие нормального света. Единственным источником был проход, откуда они пришли, но и его не хватало, чтобы видеть дорогу. Когда Попов остановился, князь зажмурился, дабы не выдать себя, но оказалось, что он сделал это раньше, так как вдруг раздался негромкий голос мужчины: — Всю дорогу запомнил, милый? — и, не дожидаясь ответа, сбросил с себя Шастуна на пол. Антон упал на спину, сильно ударяясь, но даже не думая показывать это Попову. Он поджал губы и, прикрыв глаза, сделал тихий, незаметный и для врага, и для самого себя судорожный вздох, а после почувствовал чужую ладонь в своих волосах, которая сначала ласково прошла сквозь короткие волосы, но в какой-то момент резко сжала их, оттягивая и норовя выдрать их с корнем, — Отдохните, князь Антон, сын генерала-аншефа, — послышалось над головой и грубые пальцы потянули голову наверх, заставляя юношу зашипеть и открыть глаза, — Я приду чуть позже, а ты… — прошептал Арсений, сменив тон и приблизившись к чужой щеке, — даже не думай, что отсюда есть выход. — После граф приложил юношу виском и заменил руку подошвой собственной обуви, придавливая его к полу и пачкая щеку пылью, — Не скучай! Мужчина ушел, оставив Антона в сплошной темноте.***
Юноша лежал бездвижно недолго, понимая, что затягивать с освобождением нельзя, так как в любой момент Арсений мог вернуться. Поэтому в его голове вместе с болью, причиненной графом, всплывали различные варианты побега. И первое, что ему нужно было сделать в любом случае — выбраться из веревок. Это показалось сначала простым Антону, но после долгих катаний по полу, попыток встать или нормально сесть, его мнение в корне изменилось. Но вскоре поменялось вновь, когда, он приблизившись к стене, обнаружил что-то деревянное. Именно это толкнуло его на идею искать гвозди, чтобы ими помочь себе. И вскоре один из них был найден плечом князя. Это обрадовало его и, несмотря на то, что он мог пораниться, принялся перетирать веревку об острый конец металла. Шастун вздрагивал и шипел от боли каждый раз, когда, не рассчитав расстояние, сильно двигался в сторону гвоздя, но это не останавливало его. Спустя время получилось оборвать веревку, но это не принесло никакой радости, так как оказалось, что он был связан двумя. Пришлось повторить то же самое только другой стороной. Освободившись, Антон поднялся и, не медля ни секунды, стал обходить весь подвал в поиске чего-либо тяжелого, чтобы напасть с этим на Попова, когда он придет. И единственным его оружием мог быть алкоголь, а точнее одна из бутылок вина, которая покоилась в найденном в темноте шкафу. Из всех там стоящих Шастун выбрал среднюю по размеру и весу. Слишком большую невозможно было поднять, а от маленькой не будет никакого толка. Князь прижал ее к себе и, опираясь на стену, прошел к лестнице. Он поднялся на ступеньках и на всякий случай потянул дверь за ручку на себя. Не удивившись, что та была заперта, вернулся к началу и, притаившись за стеной, стал ждать возвращения графа. В кромешной тьме время не ощущалось, он не знал как долго стоял в одном положении, но даже затекшие ноги из-за этого не могли заставить его сдвинуться с места. Прошло еще время и, наконец, князь услышал тихие шаги. Они были медленными как назло, Шастуну уже не терпелось дождаться момента, когда и не успеет он озадачить мужчину своей свободой, оглушит его сосудом. За прекращением ходьбы графа последовал скрип двери, что означало его присутствие здесь. Антон затаил дыхание и замер, готовясь. А позже как только почувствовал его рядом, услышал, как под чужими ногами закончилась лестница, ринулся в атаку, замахиваясь бутылем. Звук бьющегося стекла завораживает и погружает в ступор обоих. Арсений приходит в себя первым и валит Шастуна с ног. Юноша делает это позже — только после того, как чувствует тело графа на себе. Он пытается скинуть его и вместе с этим понять почему промахнулся. После долгих катаний по полу и множества ударов друг другу, Шастун оказался прижат графом к земле лицом. Он сидел на нем, прижав руки своими коленями и одной рукой давя на затылок. — Ну все-все, — послышалось от Попова, — хватит, твои брыкания тебе не помогут, — усмехнулся он, царапая кожу и добавляя, — я сильнее тебя. — Такой сильный, что на дуэли схитрил, чтобы не проиграть такому слабому как я? — Антон прорычал слова, мгновенно прикусывая свой язык из-за графа, который впечатал его в пол. Он мог поклясться, что слышал как хрустнула его шея. — То есть, — вновь начал тот, приблизившись к уху князя, — ты говоришь, что я слабый. А не ты ли лежишь сейчас подо мною? — Лежу то я, но обманом победил меня ты, на самом деле я тот, кто выиграл дуэль, ранив тебя первым, поэтому сдайся мне,— Шастун, говоря и шипя от боли в локтях от веса Арсения, попытался скинуть его с себя, — и вообще будь ты сильным убил меня правдою, а так уж, простите, граф! — ему удалось сдвинуть руку из-под колена, но его враг вовремя вывернул ее на себя, заставляя юношу расчесать подбородок о земь и громко простонать. — То, что я тебя не убил не считается моей слабостью, — рассмеялся он, — я просто не люблю быстрых смертей, для меня блажен долгий, — рука скользнула на спину, проходя по хребту, — мучительный, — исчезла на долю секунды, — процесс издевательства, — прикосновение дула с затылком, заставило замереть жертву. Однако это бездвижье было обусловлено мыслями, он не боялся смерти, тем более самому дьяволу с раздражительной, бесячей улыбкой не нравилось убивать сразу, на данный момент Антон продумывал план действий, — поднимайся. Шастун послушался и медленно встал. Выпрямившись, он опустил напряженные плечи и расслабился, показывая свою подчиненность. Также по приказу направился к стене, но не дойдя, выбил у мужчины оружие и упал прямо за ним, чтобы схватить его и наставить на Попова. Выдалось даже лучше, чем планировалось. Арсений, бросившись следом, не успел и теперь в его лоб готовилась вылететь пуля. — Я бы посмотрел как ты умираешь долго и мучительно, но я не такой тиран, поэтому прощай, это за отца! — крича слова, юноша жмет на курок. Выстрел прозвучал вместе с воем. Пуля ранила одну из собак и та упала замертво, потянув остальных за собой. Эти две, будто не замечая груза все еще дышащей собаки, кинулись на него, вгрызаясь в одежду. Антон пытался отбиться от них, но лай и рычание глушил мыслительный процесс. Руки путались. Слезы катились по щекам, но не ощущались ровно до того момента, пока мужчина, схватившись за один общий ошейник не отдернул ее и не отшвырнул в сторону, приказывая сидеть. Шастун схватился за царапины на животе, тихо скуля. Одна из голов все-таки смогла задеть его кожу, оставив не столь глубокую, но ноющую рану. — Ты ответишь за это, — князь поднял глаза на голос Арсения, замечая того возле лестницы. Проход обдал его светом и поэтому его стало лучше видно. Но хорошего это не принесло и не могло принести вообще, у того была все такая же ненавистная, легкая улыбка.