***
— Сколько у тебя сегодня уроков? — Я буду занят до… — Чону вперивается глазами в телефон, где в галерее фотографии его расписания, — до четырёх часов. — Так долго? — Кигюн капризничает и смешно надувает губы. Кигюну четырнадцать, и он понятия не имеет, что каждая его недолгая обида укалывает Чону и заставляет идти на поводу, попутно цепляя благодарственные улыбки младшенького. Кигюн совершенно не понимает, что одним своим видом вьет верёвки из наследника дома Чона. — В четыре? — словно просто так, специально уточняет Кигюн, поднимая на старшего глаза, такие же глубокие и тёмные, как у Тэхена (львиная доля обаяния у мальчишки тоже от него), настолько изворачивая интонацию голоса, будто от ответа парня зависит его нескромная жизнь. — Во сколько ты заканчиваешь? — сдаваясь очередному слезливому выражению лица, спрашивает альфа, поправляя форменный пиджак. — На час раньше, — Кигюн уже знает, что после школы они пойдут куда угодно, но только не домой. И прогуляют они, очевидно, вдвоём, — но это не имеет никакого значения, Чон-и, — и улыбается гаденько, аккуратно заключая запястье альфы в цепкие длинные пальцы, чтобы уже через секунду потянуть парня к выходу из учебного заведения. (alec benjamin — boy in the bubble) — Ки… Черт, — Чону ругается, но за спиной омеги не скрывает улыбку и не пытается вырвать руку, хотя, оба знают, легко бы мог, — нельзя прогуливать каждый день. Они вываливаются на школьный двор, и Кигюн, не останавливаясь, тащит его в сторону автобусной остановки. — Нельзя заставлять красавчиков плакать, — со знанием дела заявляет он, — тем более, если дело касается меня. — Почему? — Чону уже откровенно смеётся, не замечая, как пальцы перестают держать за запястье и переплетаются с пальцами его самого. Он привык это чувствовать. — Потому что в семь лет ты пообещал никогда меня не расстраивать, — напоминает Ки, встряхивая чёрными волосами, резко поворачивая голову к переулку. — Тебе шестнадцать, — продолжает он с деловым видом, — поэтому держи слово, понял? Чону смешно совершенно по-доброму и искренне. Кигюн в последнее время безумно смешной. Чем старше они становились, тем плотнее был этот привычный контакт. От Кигюна с каждым днем сильнее и сильнее пробивался запах пионовидных роз и травяной свежести. Чону пах мускусом и розовым деревом. Кигюн смешно, но искренне тыкался за ухо друга и высоко, почти по-детски урчал, совершенно не понимая, когда научился это делать. Всё понимали, что мальчик растёт. Все видели, как с возрастом меняется Чон Чону. — Так продолжаться не может, — однажды заявил Юнги, когда они вчетвером собрались в доме Хосока и Тэхена. Дети в очередной раз отправились на прогулку с друзьями. — Согласен, — уже совсем не улыбаясь, кивнул Ким Тэхен. — Слишком много прогулов. — Слишком большие риски, — Юн добавляет свои пять копеек в начатое им же, — если сейчас Кигюн ещё не понимает, что обычно происходит между подростками разного пола, то вполне скоро поймёт и вряд ли ему хватит выдержки на то, чтобы остановиться. — Вообще-то, Чону на два года старше, — фыркает Ким, искривляя губы, — что, если ваш примерный мальчик станет инициатором чего-то такого? — он пространно повёл головой, — как знать… — Эй, — внезапно подняв голову, позвал Чонгук, — ты на Чону-то не гони. Он с уважением относится к твоему сыну и ничего не сделает, пока этого не захочет сам Кигюн. Тишина повисает резко и внезапно. Чонгук едва не прикусывает язык, когда на него поворачивается все трое с глазами, напоминающими тарелки по размеру. — И давно… — Чонгу уже чувствует нотки ярости в одном только запахе Юнги, — давно ты у нас стал секретным психологом для детей? — Подростков. — Чонгук! — вскрикивает Юнги, вскакивая со стула, — как давно ты знаешь, что ему нравится Кигюн? — А это разве не очевидно? — пожимает плечами Чонгук, — он ничего не говорил мне. Я просто сначала наблюдаю, а потом делаю выводы. Тэхен усмехается, фыркая в сторону, Юнги молча роняет задницу на мягкий кухонный стул. — Так какой план? — все же решает спросить Хосок. — И речи быть не может ни о каких планах, — на корню рубит Юнги, — разводим их по разным школам и все. Уже не маленькие, — он сбрасывает руку Чонгука со своего колена под столом, закидывая ногу на ногу, — как-нибудь переживут, — недовольный взгляд укалывает висок Чона, который совершенно зря пытается его успокоить. — Вы не думаете, что это слишком жест… — пытается вставить Хосок, но сразу оба омеги оборачивается на него, синхронно произнося хлесткое «нет!». Срочно нужно было что-то решать.***
(billie eilish — six feet under) — Пап, нет! — у Кигюна на редкость громкий и требовательный голос. — Не обсуждается, — Тэхен тоже умеет жестить. Тэхен, вообще-то, вообще не папуля-лапочка. — Да что мы такого сделали?! — Кигюн не выдерживает — хватает снующего по кухне Кима за руку и останавливает, разворачивая к себе. — Мы даже не… — Что? — жёстко и совсем не радушно спрашивает Тэхен, — что вы там «не»? — губы кривятся в неприятной ухмылке, — сотри из своего воображения это «мы» и возьмись за учёбу, иначе ты переедешь на родину своего отца и будешь жить в лесу, ясно? — Мы ведь просто дружим, пап… — удивленный и обиженный Кигюн совершенно не понимает, что плохого он успел сделать. — Дружба не подразумевает вынюхивания и всего прилагающегося, — уже уходя, заканчивает Тэхен, — ещё не дорос до взрослой жизни в свои четырнадцать. Кигюн не умеет жёстко стоять на своём. Не умеет жестить с родителями. — Эй? — подойдя сзади, тихо зовет Чон Хосок и вполне ожидает, что мальчишка развернётся и обнимет его, не переставая бормотать, что Ким Тэхен просто ничего не понимает в дружбе и совершенно жестоко себя ведёт. — Поверь, — усмехаясь, просит Хосок, — он любит тебя... просто не хочет, чтобы ты взрослел, — короткий поцелуй опускается на лоб сына, пока тот не начал шмыгать носом, — Ты как-то говорил, что хочешь записаться в хорошую танцевальную студию? — увидев не слишком энергичный кивок, Хосок улыбнулся, — я нашёл одну недалеко от дома — сможешь ходить туда сам. С Чону разговор был короче и проще. Чонгук долго и почти монотонно объяснял, почему Юнги без каких-либо объяснений заявил о переводе в другую школу, не дав сыну возможности даже спросить. — Ты ведь понимаешь, что вы с Кигюном так и будете прогуливать учёбу? — Чонгук начал разговор тем же вечером, усевшись на ковёр перед кроватью сына. — И? — Чону держался лучше Кигюна, но постное лицо с головой выдавало его состояние. — В ближайшие пару лет у тебя подготовка к экзаменам, Чону, я не хочу, чтобы ты провалил их, — сдержанный кивок и быстрый взгляд темных глаз, — вы все равно сможете общаться, просто в другое время, так в чем беда? Чону молчал несколько долгих секунд. — С ним я чувствую себя в безопасности. Теперь пришла очередь Чонгука молчать. Он никогда не понимал, почему подобные темы сын доверял именно ему, но с каждым разговором проблема становилась очевидней: Чону влюбляется. И Чонгук знал, как это бывает. И совершенно не знал, правильно ли поступает Юнги, изолируя сына от мальчика, который с самого детства был его незримой опорой. Иногда ему казалось, что ошибаются взрослые — ошибаются они все. Чонгук, вздохнув, поднимается с пола и садится на кровать, рядом с сыном, скрещивает ноги и кладёт ладони на уже сейчас широкие плечи. Заглядывает парню в глаза. — Мы сделаем вид, что я ничего не слышал, — Чонгук не верил сам себе, понимая, что идёт против правил, которые установил его муж и ещё два идиота, что рискует крупно поссориться с Юнги, рискует, в общем-то, много чем, — что Кигюн — это просто твой хороший знакомый и все, ладно? — заметив непонимание в глазах напротив, Чонгук продолжил, — твой папа очень переживает, что ты наделаешь глупостей, — и Гук искренне радуется, когда видит робкую улыбку сына, — поэтому ему не следует знать, что Чон Кигюн — твой близкий друг, договорились? Чонгук намеренно камуфлирует слова, специально не выражается прямо, потому что осознает — любым словом он может задеть ребёнка, который ещё не до конца понимает, почему нашёл опору в симпатичном мальчике-омеге, его друге детства. Выходя их комнаты сына, альфа решил для себя только одно: если это должно случиться, то все равно произойдёт. Он убеждался в этом не раз, мысленно возвращаясь к истории с Юнги. Он понимал, что супруг хотел оградить сына от ранних отношений, хотел поставить его учёбу и карьеру на первое место, но в этот раз Глава Дома оказался немного тактичнее, позволяя взрослеющему Чону впервые так крупно и самостоятельно выбирать.