Пленник Мохенджо-Даро

На какое-то время Санджив оказался предоставлен сам себе. Спина горела, но он хорошо понимал, что отделался легко. За те шесть недель, что он провёл в подвалах дворца махараджи, он не раз испытал на себе и плеть, и кнут, и более неприятные способы допроса. Некоторые из них Санджива учили терпеть — но не все. Наконец, махараджа решил прекратить допросы. Пленник ему надоел. Он молчал и не проявлял никакого стремления заговорить. И потому махараджа решил пустить его в расход. К этому Санджив тоже был готов. Он знал, на что шёл. Его жизнь не стоила ничего — так его учили с тех самых пор, как он научился говорить. С тех пор, как попал в горный монастырь, где провёл всё своё детство, обучаясь служить. Уроки, которые преподали ему наставники, были просты: нет правды, кроме правды господина. Нет добра, кроме приказа, который отдаёт господин. Нет будущего, кроме того, которое дарует тебе господин. Жизнь твоя принадлежит господину. Господину принадлежит твоя смерть. «И там ничего не говорилось про то, что господину принадлежит мой член», — задумчиво отметил Санджив, наблюдая, как его пленитель распускает пояс шёлкового одеяния и позволяет нежной ткани соскользнуть по мускулистым плечам. Динеш выглядел стройным, пока был одет, но теперь, когда оказался обнажён, пленник отчётливо видел загорелые бугры мышц на его плечах и груди. Цветом они основательно контрастировали с белоснежным лицом. Санджив понял почему, когда Динеш собрал лентой копну своих длинных тонких кос и, закрепив на затылке, нырнул в бассейн. Вода в мгновение ока смыла большую часть белил и сурьмы. Под толстым слоем краски лицо Динеша тоже оказалось более светлым, чем у его сородичей — Санджив легко догадался, что тот бережёт его от солнца и осветляет настоями горных трав. Однако на фарфоровую маску оно больше не походило. Слегка остудив тело в ледяной воде, Динеш откинулся на спину и, оттолкнувшись ногами от воды, отбросил себя к бортику. Он расположился так, что мог легко видеть и своего пленника, и его предательски восставшую плоть. — Ты не позовёшь раба, чтобы он тебе помог? — внезапно охрипшим голосом спросил Санджив. Ответом ему стал заливистый смех. Динеш выпростал из глубин воды ногу и огладил стройное смуглое бедро, демонстрируя, как смывает несуществующую грязь. — Я бы приказал тебе мне помочь, — доверительным полушёпотом сообщил он. — Но боюсь, ты попытаешься меня удушить и сбежать. Санджив сглотнул. Перспектива звучала необычайно заманчиво, даже если не говорить о том, что развязанные руки в самом деле позволят ему бежать. «Ты должен думать о побеге!» — напомнил он себе, но плоть предлагала подумать о другом. — Я не стал бы убивать без веских причин, — рассеянно ответил он, продолжая внимательно следить за тем, как рука вельможи ласкает его тело. — Меня учили, что жизнь священна. — Интересно, — признался Динеш и зевнул. Интересно ему действительно было, и он в самом деле хотел узнать больше о том, кого приобрёл, но сейчас слишком хотел спать. Поразмыслив над этой дилеммой, он всё же приказал. — Расскажи мне о себе. Санджив молчал. Во-первых, в эти мгновения его куда больше интересовали чарующе плавные движения индийца, чем болтовня. Во-вторых, он не собирался так легко уступать в том, что отказался делать даже под пытками. — Мне сказали, ты хотел украсть что-то у махараджи, — подтолкнул его Динеш. — Возможно и так. — И что сильно его разозлил. Санджив молчал, не зная, что сказать. Он не видел повода для злости в том, что произошло, и не задумывался о том, почему его враг поступает именно так. — Зачем тебе понадобилась его дочь? Какое-то время Санджив колебался, а затем решил, что ответ ничего особо не поменяет ни для него, ни для других: — Таков был приказ. — Во-от оно как… — задумчиво протянул Динеш. Он прекратил соблазнительно тягучие движения, оттолкнулся от бортика бассейна и подплыл ближе к Сандживу, чтобы заглянуть в его глаза — непривычно светлые для взгляда Динеша. У Лаида глаза тоже были необычные, ярко-зелёные, как листья в джунглях, но глаза Санджива почему-то притягивали его сильней. — Кто же отдаёт тебе приказы? — поинтересовался Динеш, внимательно отслеживая малейшее движение век пленника. — У тебя один господин или ты работаешь за плату? Лицо Санджива, однако, осталось неподвижно. А Динеш смотрел на него и размышлял. Он видел и понимал, что в этом рабе таится куда больше, чем просто привлекательный зад. — А сколько нужно заплатить тебе, Санджив, чтобы ты украл что-нибудь для меня? В глазах пленника, к удивлению Динеша, промелькнуло снисхождение. — Зачем тебе мне платить? — с насмешкой переспросил он. — Разве я и так тебе не принадлежу? Лёгкая улыбка коснулась краешка губ. Он не стал реагировать — показал молчанием, что ждёт более внятного ответа, вот и всё. — Я так не поступаю, — сказал Санджив, уже серьёзно глядя на него. — Мой господин считает тебя и твоего махараджу врагами. И я не стану его предавать. Динеш вскинул бровь. — Ты скорее умрёшь? — Моя смерть в его руках. Одним быстрым движением Динеш подтянул себя на руках. Секунду Санджив зачарованно смотрел на струи воды, стекавшие по его рельефной груди, а затем обнаружил себя прижатым к стене. Тонкие изящные пальцы с аккуратными острыми ногтями умело обхватили его горло, мешая дышать. — Твоя смерть — в моих руках, — холодно возразил Динеш. Санджив не пытался дёрнуться — связанные руки не позволили бы сопротивляться. Только когда хватка Динеша чуть ослабла, он, силясь подавить кашель, проговорил: — Технически, ты прав. Но я умру не по твоей воле. Я умру, потому что так приказал мой господин. Динеш зевнул и отодвинулся от него. Он слишком хотел спать, чтобы пытаться разобраться в хитросплетениях чужих мыслей. «Надо будет проверить его в деле», — только и подумал он. Присел, подобрал шёлковое покрывало, брошенное на пол, и закутавшись в него, побрёл к выходу из купальни. — Раджа… — окликнул его Санджив, не зная, как ещё обратиться к индийцу. Подумал и поправился: — господин… Теперь только Динеш замедлил шаг и обернулся через плечо. — Можешь называть меня "господин" или "господин Динеш", — уточнил он. — И надеюсь, тебе хватит ума лишний раз не доказывать мне, что ты не раб. Пока ты связан и в моём доме — твой статус именно таков. На сей раз Санджив кивнул, признавая его правоту. Он не видел смысла злить индийца лишний раз. — Почему ты не взял меня силой… господин?.. — спросил он. Взгляд Динеша инстинктивно скользнул вниз, на затвердевшую плоть, и кровь прилила к щекам Санджива. — Во-первых, я слишком устал, — признался он. — А во-вторых, ты всё равно попросишь меня сам. Он вышел, окончательно оставив Санджива одного. В ту ночь Динешу снились алые букеты ссадин, рассыпавшихся под его плетью на смуглой спине. Все чувства необычайно обострились, и Динеш упивался этим внезапным увлечением, затмившим в его памяти звон оружия и крики умирающих. Сандживу спалось плохо. Ему мешали верёвки и боль в спине. Хотя масло заметно смягчило её, неловкие движения всё равно приносили дискомфорт. Он думал о том, как вернётся к господину с неудачей — и о том, как вообще сможет выбраться из дворца. И ещё о том, не будет ли подлостью поступить ровно так, как ожидает от него индиец. Сбежать, едва представится возможность. Верёвки он на пробу, всё же, попробовал растянуть. Однако слуги второго раджи знали своё дело хорошо — локти не удалось развести и на миллиметр. Вспышкой стыда отозвалось в сознании воспоминание о том, как молодой раджа подошёл к нему со спины. Беспомощному и раскрытому для него. Санджив скрипнул зубами, чувствуя, как снова напрягается плоть. Никто и никогда не входил в него там — ни плотью, ни руками. Так же, как сам он не брал никогда и никого. Сандживу прошлой весной исполнился двадцать один год. На счету его было два десятка успешно выполненных заданий. Но эту часть жизни не поощряли в монастыре, где он рос — независимо от того, участвовали в процессе мужчина и женщина или двое мужчин. Санджив обходился медитациями и ментальными практиками, как завещали учителя. Однако, и сам он всё чаще и острее ощущал, что не может погрузиться в единение с миром до конца. Всё чаще задавался вопросом: почему нельзя? «И ты нашёл лучшее время и место, чтобы нарушить третий запрет!» — подумал он со злостью на себя самого. Именно за этими мыслями застал его рассвет, а стоило лучам солнца заглянуть в огромное окно купальни, как, потягиваясь, в комнату вошёл молодой раджа — такой же обнажённый, как и вчера. — Я приказал принести еды, — поделился он. Подошёл к Сандживу и присел возле него. — Повернись. Санджив послушно выполнил приказ. Он не поверил своему счастью, когда руки Динеша принялись распутывать верёвки на руках — и тут же застонал в разочаровании, когда затёкшие конечности плетьми опали вниз. Запястья даже не сразу почувствовали мягкие, но настойчивые прикосновения пальцев Динеша. Санджив обернулся и с любопытством посмотрел на него. «Не боишься, что сбегу?» — читалось в глазах пленника. Динеш усмехнулся. Явно имел своё мнение на сей счёт — но озвучивать его не стал. Он вовсю наслаждался своим приобретением, исследуя каждый шрам на его теле и по этим шрамам читая историю Санджива лучше, чем если бы тот рассказал её сам. На запястьях рядом со свежими царапинами имелись застарелые следы кандалов — значит, в плену Санджив оказался не в первый раз. Значит, уже бежал. Хотел бы Динеш знать — от кого. И вертикальные чёрточки хвангурских замков давали некоторый намёк. Другие шрамы украшали спину и тоже выглядели старыми, почти затянувшимися. Но было их так много, что Динеш подумал: если бы все удары наносились в полную силу, Санджив был бы уже мёртв. Значит, пороли его много, но не собирались убивать. Он не был палачу врагом. Палачу — а скорее учителям. Потому что эти шрамы должны были чему-то научить. — Терпеть боль, например, — пробормотал он. Санджив вздрогнул и прищурился. Снова обернулся на Динеша, но тот не успел продолжить, потому что из соседней комнаты донеслись шаги, и на пороге показался белокурый раб с подносом в руках. — Как вы приказали, господин, — нервозно пропел он и опустил поднос перед раджой. — Позвольте, я омою вас с утра. Динеш дёрнул плечом. — Потом, — бросил он, почти не глядя на раба. — Я привык умываться сам. Лаид наградил испепеляющим взглядом Санджива и, повинуясь воле господина, двинулся прочь. Динеш устроил себе ложе из подушек, разбросанных по полу, и увлечённо принялся за еду. И тут только Санджив понял, что его забыли связать назад.