Пленник Мохенджо-Даро

Город Мохенджо-Даро, окружённый каменными стенами и состоявший из несколько десятков усадеб, был почти незаметен снаружи, потому что его окружали густые джунгли. Здесь, в долине реки Инд, весной и осенью было сухо и жарко, так что всем обитателям дворца приходилось прятаться в тени, избегая палящего солнца. Зато в остальное время шли такие дожди, что пробраться сквозь густые джунгли под их струями было почти невозможно. К этому-то времени — окончанию сухого сезона — Динеш и приурочил завершение военного похода, поскольку, как любой разумный военачальник, не пылал желанием застрять на чужбине до самой засухи. С окончанием сезона войны, когда воины возвращались с поля боя, а вельможи собирались в стенах дворца-цитадели махараджи, начинался сезон интриг. Сам дворец был настолько велик, что занимал добрую треть Мохенджо-Даро. Его окружали каменные стены куда более толстые и прочные, чем стены, которыми был обнесён остальной город. И правильней было бы назвать обитель махараджи внутренним городом, чем просто усадьбой, если бы все сады, крепостные башни, жилые и развлекательные павильоны, находившиеся в пределах стен, не находились под властью одного единственного господина — махараджи. Махарадже Готаме исполнилось тридцать девять лет. Вся его жизнь прошла в спокойном и мирном правлении процветающим городом, и за все двадцать лет его правления ему ни разу не пришлось ни обороняться от врагов, ни затевать реформ. Самым крупным строительством, которое выпало на долю махараджи Готамы, стала укладка каменных мостовых. А большую часть времени он занимался тем, что улаживал судебные тяжбы, да старался выпутаться из интриг. Благо, никто из сыновей не смел посягать на его место, и все дворцовые разборки проходили от него немного в стороне. Единственной ролью махараджи становилась роль карателя и судьи. У махараджи, кроме любимой сестры, было пятеро детей. Три сына: наследник — Савитар, средний сын — Кишен, и младший — Вишну. Было у него и две дочери: Нила и Рати. Савитар большую часть времени проводил в обучении у молодого пурохиты (старший брахман) Лакшмана, а того немногого свободного времени, которое оставлял ему учитель, хватало только на то, чтобы немного поиграть на флейте да посмотреть на представления придворных танцовщиц. Остальные же дети были предоставлены самим себе. Сейчас они, все четверо, вместе со старшей подругой Нилы и Рати, Ришимой, стояли меж колонн павильона с картинами и с интересом разглядывали друг друга. Рати не любила интриг и тайн. Самая младшая в семье, она была всеобщей любимицей и никогда не задумывалась о том, чтобы достичь большего. Ей нравились музыка и танцы, она любила наблюдать, как меняется царский сад со сменой времён года, и выращивать цветы. Мир вокруг казался ей прекрасным, и Рати не испытывала никакого желания что-либо изменить. Нила чуть больше понимала в делах братьев, но решала молчать. Не потому, что предпочитала не лезть, а потому, что знала, что сила женщины в скрытности и мнимой слабости. Потому теперь, легко догадавшись, что братья замышляют что-то против отцовского любимца, она потупила глаза и поспешила сделать вид, что ничего не поняла. Ришима не только поняла, но и разозлилась в один миг. Привыкшая к обществу воинов, она с трудом сдерживала порывы, но сейчас и она предпочла промолчать. «Нужно рассказать Динешу», — только и подумала она. — «Предупреждён — значит вооружён». Думая об этом, она мило улыбнулась, хотя со взглядом совладать и не смогла — тот остался пристален и остёр. — Мы пришли пригласить вас в гарем, посмотреть, как Рати и её подружки будут танцевать. Они отыскали старинную поэму и долгие недели ставили по ней представление. Теперь им не терпится показать его вам. Кишен улыбнулся в ответ. Как и сестра, он не смог скрыть истинных чувств и улыбка получилась холодной и злой. Вишну тоже улыбнулся — мягко и покровительственно. — Конечно, тётушка, — с радостью ответил он. — Идёмте. Мы будем рады посмотреть. Так вышло, однако, что первым до покоев Динеша добрался совсем другой человек. Тот самый, которого звали Савитар. Случилось это немногим позже, чем после долгой борьбы Динеш сумел выволочь на каменные плиты пола своего нового раба. Прижав его к плитам всем весом, Динеш упёрся коленями в пол и одной рукой зафиксировав запястья Санджива над головой, другой обхватил его шею. Санджив, впрочем, почти не дёргался. Он так нахлебался воды, что ему было уже не до гордости. — Доволен? — тяжело дыша, поинтересовался Динеш. Санджив медленно кивнул. — Признаёшь мою власть над тобой? — Признаю… — прохрипел пленник. — Тогда поклянись, что больше не попытаешься бежать. Санджив слабо заскрёб пальцами, силясь вырваться из хватки господина. Динеш смотрел на него с тенью улыбки на лице. Нарочито медленно, он отпустил горло пленника, позволяя тому говорить. — Клянусь, — выдохнул Санджив и закашлялся, но сквозь кашель всё же сумел продолжить. — Клянусь, что не обману твоего доверия, новый господин. Динеш Салшен Даар. Клятва была весьма обтекаемой, и Динеш предпочёл бы конкретизировать её. Но, во-первых, ему не хотелось продолжать мучать свою добычу. Он собирался слезть с Санджива и помочь ему сесть, когда произошло во-вторых: со стороны двери послышался заливистый смех, и мягкий мужской голос заметил: — Вижу, ты развлекаешься с новой игрушкой, брат. Динеш даже не заметил, что произошло раньше — сам он поднялся на ноги или его раб, перевернувшись на полу, замер на коленях, касаясь головой пола. Динеш невольно приподнял бровь, удивлённый такой выучкой: подобной вежливости он больше ожидал от Лаида. — Приветствую тебя, солнценосный, — сам Динеш отвесил глубокий поклон. Особенность его положения при махарадже была такова, что он, один из немногих, мог не преклоняться перед его сыновьями. Недаром сам Савитар назвал его братом и теперь, когда внимание Динеша оказалось сосредоточено на нём, ступил в комнату и заключил Динеша в объятья. Оба мужчины были примерно одного возраста — Савитару было двадцать пять, а Динешу двадцать семь лет. Оба были красивы и стройны, но Савитар, сын первой жены махараджи, привезённой ему с севера, обладал необычными голубыми глазами и светлыми волосами. Савитар скосил глаза на раба. — Развлекаешься с новой игрушкой? — Да, — просто ответил Динеш, решив не посвящать Савитара в детали. — Я давно тебя не видел и не успел поприветствовать вчера. Хотел о многом расспросить. Может, найдёшь немного времени и для меня? Динеш улыбнулся — почти тепло. Он не был уверен, что может назвать Савитара другом. Тем более таким другом, как Маэдра. У него вообще было не так уж много друзей при дворе. Маэдра был его первым, был его наставником и кем-то вроде старшего брата. Тем, кто всегда готов поддержать. Савитар не раз проявлял интерес к его делам, и из всей царской родни Динешу благоволили только он да Ришима. Однако, Динеш не знал, может ли ему доверять. — Конечно, найду, — как мог, тепло ответил он, стараясь отодвинуть в сторону неудовлетворённую жажду. Скосил глаза на раба. — Ты дашь мне полчаса? Я закончу здесь дела. — Дела, — Савитар хмыкнул. — Приводи дела с собой. Я с удовольствием посмотрю, как ты будешь его дрессировать. Всё время, пока царевич говорил, Санджив оставался неподвижен и смотрел только в пол. — Приведу, — легко пообещал Динеш, и Савитар отступил на шаг назад. — Буду ждать тебя в беседке у пруда, — сказал он. — Не опаздывай. Я сегодня добрый, но я не люблю ждать. Динеш скрипнул зубами. Именно такие острые углы раздражали его в общении со старшим сыном махараджи, но наследнику нельзя было отказать. Савитар изобразил подобие поклона — скорее насмехаясь над этой нормой вежливости, чем всерьёз её изображая, и, наконец, вышел за дверь. Динеш кинул опасливый взгляд на раба. Показывать его кому-либо, дрессировать напоказ, а то и делиться, он абсолютно не хотел. И хотя обычно Динеша было трудно заставить делать то, чего он не желал, Савитар был одним из тех немногих, с чьими желаниями приходилось считаться. — Идём, — со вздохом произнёс Динеш, раздумывая о том, как быстро и качественно одеть раба так, чтобы радовал глаз и не вызывал желания немедленно раздеть. Динеш пересёк порог и, только оказавшись в спальне, понял, что Санджив остался неподвижно лежать лицом в пол. Динеш обернулся и в недоумении посмотрел на него. Санджив лежал на полу, то и дело сжимая и разжимая кулаки. Змеиный браслет на его плече слабо мерцал. — Что? — спросил Динеш, но Санджив как будто бы вовсе не расслышал его слов. Только когда Динеш снова шагнул к нему, он, всё так же не отрывая взгляда от пола, выдохнул: — Господин… разрешите попросить. Динеш моргнул. — Проси, — согласился он. — Произнесите: «салшен заар Санджив». Динеш колебался. — Это какое-то колдовство? — задал он риторический вопрос. — Господин… — Я не произношу незнакомых слов и не беру в руки подозрительных предметов, пока не выясню, как они могут на меня повлиять. — Господин… — повторил Санджив, силясь его перебить, и поднял на Динеша исполненный боли взгляд. — Клянусь, я всё объясню. Я дал вам клятву. Вы должны меня принять. Динеш бросил быстрый взгляд на браслет. Сомнений в том, что таинственный свет и непонятные слова связаны между собой быть не могло. Но он всё ещё колебался. «Я хочу быть уверен в том, что эти клятвы не принесут мне вреда!» — хотел было сказать он, но когда взгляд его снова заглянул в глубину зрачков Санджива, в тех стояла такая боль, что Динеш вместо этого произнёс: — Салшен заар Санджив. Я принимаю тебя. Санджив испустил облегчённый вздох и снова всем телом осел на пол. Динеш поколебался мгновение, не зная, нет ли в происходящем подвоха, но затем не удержался. Опустился на пол рядом с Сандживом и, поймав его плечи, потянул к себе. Чуть оторвав раба от пола, убрал в сторону его длинные волосы, закрывавшие лицо, и так заглянул ему в глаза. — Я хочу знать, что произошло, — потребовал он ответа, но Санджив молчал. «Очень странный раб», — подумал Динеш, не зная, раздражает его этот факт или нет. — Господин… — произнёс Санджив вместо ответа. — Разрешите попросить ещё кое о чём. Динеш медленно кивнул. — Сейчас я скажу ещё несколько слов. После этого назовите правила, которым я должен подчиняться для вас. Брови Динеша поползли вверх. — Пожалуйста, господин, — в глазах Санджива прозвучала мольба. — Хорошо, — осторожно согласился Динеш, — начинай.