Пленник Мохенджо-Даро

Динеш так и молчал, а Санджив смотрел на него, на прямые чёрные брови, крыльями птицы взлетавшие вверх, на тонкий нос и бледные губы, и чувствовал, насколько сейчас далеко этот человек, которого он признал своим господином. Какая пропасть разделяет их. Санджив сам не заметил, как заговорил, и потому удивился словам, которые залегли настолько глубоко на дне его души, что он и не думал, что когда-нибудь произнесёт их вслух. — Мне некого было любить... Динеш вскинулся, обнаружив в голосе пленника злость, и теперь с удивлением смотрел на него. — Вам сложно представить, мой господин, как выглядит жизнь, размеренная с точностью до секунд. Жизнь, которую проживаешь на глазах у других от и до. Жизнь, в которой каждая ошибка приносит боль. Жизнь, в которой никто не считает тебя человеком — ты вещь. Вещь, предназначенная только для одного — умереть за того, кто отдаёт тебе приказ. Что значит жить, не смея думать о том, что будет завтра, потому что твоя воля полностью зависит от воли того, кому ты принадлежишь. — Я представляю, — перебил его Динеш, и Санджив резко замолк, осознав, чего только что наговорил. — Давай не будем об этом. Не для того я остался с тобой наедине и пустил в свою постель, чтобы всю ночь говорить. — Простите… господин… — Санджив отвёл взгляд. Динеш не ответил. Склонился над ним и поймал его губы своими. Пленник судорожно выдохнул господину в рот. Тело откликнулось мгновенно. Когда рука господина прошлась по животу, легко касаясь его кончиками пальцев, и скользнула между ног, бёдра раздвинулись сами собой. Сердце билось так бешено, что Санджив плохо понимал, что происходит кругом. Кровь шумела в ушах. А Динеш, не прекращая поцелуя, принялся играть с ним, так что Санджив застонал и прогнулся навстречу его руке. Никто и никогда не касался Санджива так. И когда эта мысль пронеслась в голове, он немного протрезвел. Улучив момент, когда Динеш отстранится от него, чтобы сделать вдох, Санджив торопливо произнёс: — Господин… я должен предупредить… Динеш вопросительно смотрел на него. — Я не был ни с кем… И не знаю, чего вы ждёте от меня. На мгновение рука Динеша остановилась, и Санджив едва не застонал в голос от разочарования. Болезненная жажда пульсировала внизу живота, мешала думать и говорить. Динеш внимательно смотрел ему в глаза. У него не было причин не верить сказанному Сандживом, и всё же, эти слова удивили его. Пленник ощутил себя неуютно под этим пристальным взглядом и отвёл глаза. С необычайной остротой он ощутил себя непригодным даже для того, на что способен любой обученный личный раб. Он находился не на своём месте. «На том месте, которое должен был занять Лаид». — Простите… господин… Динеш наклонился ещё ниже и коснулся поцелуем его подбородка. Заставил запрокинуть голову, чтобы получить доступ к нежному горлу. Санджив шумно выдохнул, и убедившись, что мысли любовника снова сосредоточены на нём, Динеш напоследок слегка прикусил кожу у самого уха Санджива и прошептал: — Делай, что считаешь нужным. Не думай о том, что я — твой господин. Не дожидаясь ответа, шенапати снова стал спускаться поцелуями к его плечу. Прошёлся губами вдоль ключицы, лаская её. Опустился ещё ниже и, подобравшись к соску, запечатлел ещё один укус. Санджив рвано вздохнул. Боль, пронзившая тело, была слаще любой, какую он знал до сих пор. Выполнить приказ Динеша было легко — и почти невозможно в то же время. Он слишком многого хотел и знал, что господин позволит далеко не всё. Рука Динеша скользнула по внутренней стороне его бедра, неторопливо лаская и изучая подвластное шенапати тело. А затем Динеш сам не заметил, как оказался на спине. Санджив на мгновение заглянул господину в глаза, а затем смущённо опустил взгляд и принялся так же целовать его грудь, как Динеш целовал его только что. Пленник не задумывался о том, что повторяет действия раджи — впервые в жизни он не выполнял приказа, а просто наслаждался возможностью делать то, что хотел. Ласкал языком набухающие под его губами соски. Поцелуями изучал живот. Динеш, опешивший на мгновение, вскоре расслабился. Его руки оказались в волосах Санджива и принялись нежно перебирать, поощряя его продолжать. Потом сползли ниже по плечам. Динеш потянул Санджива вверх и заставил поцеловать себя в губы. Бесконечно долго их языки переплетались, силясь совладать друг с другом, а затем генерал снова толкнул Санджива на спину и навис над ним. Их взгляды снова встретились. Санджив опасался увидеть в глазах Динеша угрозу, но её не было — только желание. Зрачки господина подёрнула та же дымка, что поселилась у Санджива в голове. Не прекращая поцелуев, Динеш вслепую потянулся к флакону с маслом, стоявшему на столике возле кровати. Пальцы легко справились с пробкой, но чтобы действовать дальше, Динешу пришлось сесть. — Будет больно, — предупредил шенапати, выливая масло на ладонь. — Но я надеюсь, тебе понравится эта боль. Санджив судорожно кивнул. Он познал столько боли, что думал, никакая новая уже не сможет его испугать. И всё же, когда пальцы Динеша медленно входили в него, пленника охватил страх. Он чувствовал, что вот-вот потеряет что-то, что до сих пор принадлежало только ему. Перестанет быть собой. Другой мужчина будет владеть им — не только как владеет господин. Крепче и сильней. Санджив кусал губы, стараясь не издать ни звука. В темноте Динешу с трудом удавалось различить лихорадочный блеск его глаз. Он наклонился, легко коснулся губ Санджива поцелуем и прошептал: — Не бойся. Всё бывает в первый раз. — Вам не стоит беспокоиться о моём страхе, господин, — сдавленно прошептал Санджив. Динеш нахмурился. Он не хотел быть господином сейчас. Генерал не раз брал рабов, но именно сейчас, один на один с этим человеком, которого знал всего день, не хотел помнить, что их связывают не чувства, а долг. Убрав руку, Динеш снова прошёлся мимолётными касаниями по груди Санджива. Изучил переплетение шрамов под рёбрами — явно не от плети, а от острого клинка. Наклонился, коснулся поцелуем и прочертил губами дорожку вниз, к пупку. Очертил языком, а затем резко поймал раскрытым ртом головку члена. Санджив испустил рваный вздох. — Господин… — прошептал он. Динеш хотел поправить его, но тут же передумал. Он хотел, чтобы Санджив назвал его по имени сам — а не потому, что таков был приказ. Его губы неторопливо ласкали напряжённую плоть раба, наслаждаясь дрожью, то и дело пробегавшей по телу Санджива. Пальцы того судорожно сжимали простыни, но в какой-то момент он не выдержал — опустил их на затылок господина и принялся перебирать тугие косы, разметавшиеся по плечам. Динеш прикрыл глаза, наслаждаясь нежными прикосновениями этих рук. Он желал их больше, чем брать или отдаваться, кусать или целовать. — Господин… — слово, сорвавшееся с губ Санджива, отрезвило Динеша. — Я больше не выдержу. Шенапати нехотя отстранился от его плоти. Снова сел на пятки и опустил ладонь на дрожащий живот любовника. Потом другой рукой осторожно притянул его к себе на колени. Приставил собственную плоть к скользкому от масла входу и медленно надавил. Санджив задышал ещё тяжелей. Пальцы стиснули простыню. Потом мгновенно перебрались на бока любовника. Обломанные ногти впились в кожу Динеша, и тот рвано выдохнул, отзываясь на боль. Санджив хотел убрать руки, но Динеш не позволил ему — прижал одну ладонь своей. Стиснул запястье, а потом отпустил и нежно погладил, поощряя. Плоть Динеша медленно раздвигала тугие стенки, и Санджив не выдержал. Боль оказалась сильной, и в ней не было желанной сладости. Зато была жажда получить ещё, оказаться заполненным до конца, прижаться к телу господина так плотно, как это возможно. Резким движением он оторвал спину от постели и сел. Теперь их с Динешем лица оказались друг против друга, а плоть шенапати скользнула внутрь до предела под весом тела пленника. Санджив чувствовал, как сильно и медленно вздымается грудь Динеша, прижатая к его груди. Он осторожно оторвал руки от боков господина и снова вплёл в его волосы. Динеш закрыл глаза. Его рука тоже скользнула к виску раба. Лбы соприкоснулись, и оба начали медленно двигаться навстречу друг другу. С каждым движением толчки становились всё сильней, дыхание всё быстрей. Одна рука Динеша ласкала спину раба, другая перебирала пряди его волос. Ни Динеш, ни Санджив не заметили, когда их губы сомкнулись в поцелуе. Напряжение там, где соединялись их тела, стало невыносимым. Изливаясь, Динеш инстинктивно прикусил губу любовника. Тот застонал и, в то же мгновение, выплеснулся сам. Оба замерли, тяжело дыша. Ни единой мысли не было в голове. Только руки продолжали скользить по обнажённым телам. — Господин… — прошептал Санджив. В одно мгновение его одолел страх, что сейчас Динеш прогонит его. Теперь, когда он только что испытал это оглушающее чувство единения, разделённого на двоих тепла, Санджив неожиданно понял, что боится снова остаться один. Боится, что придётся возвращаться в ту жизнь, которой он жил до сих пор. Снова стать рабом, снова выполнять приказы, снова думать… Когда ему хотелось лишь навсегда остаться в темноте вот так, в руках того, кто этой ночью позаботился о нём. — Ложись, — шёпотом приказал Динеш и осторожно снял Санджива со своих колен. Дождавшись, пока тот выполнит приказ, Динеш устроился у него за спиной и обнял поперёк живота. Уткнулся лбом в плечо. Санджив инстинктивно перехватил его ладонь и накрыл своей. Никто из них не хотел больше говорить вслух. Только лежать так, слушая дыхание друг друга и не думать ни о чём.