Пленник Мохенджо-Даро

Сидя в паланкине и наблюдая, как Нила с Кишеном потягивают на двоих кальян вперемешку с вином, Динеш то и дело бросал тоскливые взгляды за занавески. Силуэт Санджива виднелся вдалеке — хотя слоны двигались не слишком быстро, слугам, сопровождавшим господ, приходилось двигаться трусцой. Динеш не знал, выдержал бы он сам такой забег по жаре или нет, но Санджив, вроде бы, держался молодцом. Только по плечам и бокам текли струи горячего пота. Наконец, забравшись в джунгли достаточно далеко, Нила решила устроить привал. Динеш не преминул отметить про себя, что командует охотой явно она, хотя женщинам в таких ситуациях и полагалось молчать. Выбравшись из паланкина, она принялась указывать носильщикам куда ставить шатры, в то время как Кишен стоял, привалившись спиной к стволу пальмы, и наблюдал за происходящим издалека. — Мой господин, — расслышал Динеш голос Санджива рядом с собой. Тот изрядно запыхался и тяжело дышал. Генерал вздрогнул, невольно обернулся к нему, зафиксировал взглядом вспотевшее лицо и тут же отвернулся. — Извини. — Не за что извиняться, — Санджив всё ещё старался выровнять дыхание. — Я ваш раб. К тому же… До того, как попасть к вам, я так бегал каждое утро от вершины горы к подножию и назад. Динеш не сдержал облегчённой улыбки. — Так вас тренировали? — спросил он. — Почти, — подтвердил Санджив. — Должен же был кто-то ходить для старших братьев за водой. Ну… и тренироваться заодно. Динеш хмыкнул. Он внезапно понял, что по-прежнему ничего не знает о своём рабе. — У вас будут ещё приказания для меня? — тем временем спросил Санджив. — Нет. Отдохни. Только не уходи далеко. Можешь пообщаться с кем-нибудь из рабов. Санджив нахмурился — Динеш, впрочем, не заметил выражения его лица. А вслух только и сказал: — Хорошо. Как прикажет господин. В следующие несколько часов у Динеша не было времени общаться ни с одним, ни с другим рабом. Нила и Кишен заняли его внимание целиком. Нила беспрестанно старалась показать себя с лучшей стороны. Не отставал и Кишен. Хотя с дружелюбием у него было не очень хорошо, он явно старался вести себя спокойно и не затевать ссор. Динеш, пользуясь внезапным расположением царских детей, несколько раз попытался завести разговор о том, что интересовало его больше всего — о горном монастыре. Однако, Кишен явно ничего об этом не знал и, в ответ на все намёки, откровенно зевал. Нила же дождалась, когда брат удалится, чтобы отдать распоряжения загонщикам, а сама осталась с Динешем наедине. — Отчего тебя так волнует этот монастырь? — поинтересовалась она. — Просто, — пожал плечами генерал. — Услышал о нём парочку легенд. Нила улыбнулась. — Я знаю, о каком месте может идти речь, — пристально глядя в глаза Динешу, произнесла она. — Только ты же знаешь… Туда нелегко попасть. — Нелегко? — уточнил Динеш. — Нелегко, — подтвердила Нила. — Эти дороги открыты только тем, кто принадлежит к царской семье. И то, не всем и не всегда. И, больше не говоря ни слова, она побрела прочь, чтобы вместе с братом продолжить приготовления к охоте. Непрошенный отдых не вызвал у Санджива и тени радости. Он был готов терпеть жару и беспрестанные физические нагрузки, хотя слабость после плена ещё сказывалась, и тело не восстановило прежней силы. Но всю дорогу он не мог избавиться от мысли, что Динеш снова предпочёл ему Лаида. Лаид умел наливать вино. Лаид куда больше подходил для общества господ. Санджив абсолютно не хотел сидеть у ног господина, когда тот беседовал с царевичами… «Да кому ты врёшь…» — внезапно одёрнул он себя. «Именно этого ты и хотел. Чтобы все видели, что он выбрал тебя. Чтобы все видели, что ты с ним — а он с тобой». Санджив скрипнул зубами и подавил тяжёлый вздох. «Надо же быть таким дураком…» Он никак не мог объяснить себе подобных странных порывов. Сколько себя помнил, Санджив предпочитал находиться в одиночестве и никогда не страдал от того, что рядом не было кого-то из людей. Тем более, не испытывал он желания кому-то что-то доказать. Однако, Динеш действовал на него, как загадочное колдовство. Сильнее, чем магия печати. И эта недолгая разлука оказалась неожиданно болезненной и показалась немыслимо долгой. Всю дорогу Санджив не мог отвести взгляда от носилок. Он продолжал смотреть на Динеша и тогда, когда царевичи устроили привал. Каждую минуту он искал способ приблизиться к господину и был до глубины души разочарован, когда тот велел ему искать занятие самому. Санджив не имел желания заводить знакомство с кем-либо из слуг. Он отошёл в тень и продолжал наблюдать за Динешем, утешая себя тем, что это его долг — ведь он должен быть готов прийти на помощь господину, если что-то произойдёт. А Динеш, тем временем, смеялся в унисон Кишену над шутками Нилы и не отходил от царевичей ни на шаг. Санджив с каждым мгновением всё острее ощущал бессмысленность своих терзаний — Динеш держался на равных с самыми знатными людьми великого Мохенджо-Даро. Санджив же, даже не будь он рабом, мог быть лишь нищим бродягой. — С господином тебе повезло, — услышал он голос рядом с собой, — но не мешало бы и отдохнуть. Санджив скрипнул зубами и повернул голову на звук. Раба, который стоял возле него, Санджив видел в первый раз. Он был довольно высок ростом и одинаково мало походил как на тех, что служили только для развлечения — как Лочан и Лаид — так и на тех, кто нёс стражу во дворце. Поразмыслив немного, Санджив решил, что незнакомец всё-таки относится ко вторым — и ошибся. — Моё имя Санмур, — сказал тот. — Я должен заботиться о радостях госпожи Нилы, но сегодня она, похоже, нашла развлечения помимо меня. Санджив с удивлением разглядывал уже не очень молодое лицо стоявшего перед ним раба. Чёрные волосы, смуглая кожа и карие глаза выдавали в нём коренного жителя этих мест. Значит, тот либо родился рабом — либо попал в долговое рабство, но мужчина держался так, что в нём одинаково трудно было заподозрить и нищего, и урождённого невольника. — Я думал, к дочерям махараджи не подпускают мужчин-рабов, — сказал он. — Верно, — Санмур подмигнул. — Но не всегда удаётся верно определить, кто мужчина — а кто нет. Санджив промолчал. Он не хотел обсуждать с малознакомым человеком настолько личные дела. А Санмур, похоже, напротив, был настроен на доверительный разговор. — Кажется, твой господин пока что предпочитает тебя всем остальным — как свободным, так и рабам. Но милость шенапати непостоянна, как солнце в конце весны. До сих пор он никем не увлекался надолго. Сандживу с каждой фразой всё меньше хотелось продолжать этот разговор, но Санмур явно не собирался уходить. — Чтобы удержаться во дворце, нужно иметь много друзей. Никто ещё не обходился одним. Рука Санмура заботливо легла Сандживу на плечо, и тут же за спиной раздался ещё один голос: — Оставь его. Санмур не шевельнулся. Санджив же обернулся на звук. Мужчина, стоявший перед ним, имел внешность столь же мало подходившую дворцовому рабу, как и Санмур. В его чёрных волосах уже пробивалась седина, а лицо украшал шрам — недопустимая роскошь для того, кто должен радовать своей красотой. Однако ни лука, ни доспехов при нём не было, зато наряд его был богато расшит золотом. И если бы не ошейник, из-под которого, к тому же, выглядывало дворцовое клеймо, Санджив мог бы решить, что это кто-то из господ. — Не припомню, чтобы тебя вообще приглашали на охоту, Майрук, — не оборачиваясь, процедил Санмур. Теперь Санджив вспомнил, где видел этого человека — Майрук уже приходил к ним в дом вместе с младшей из дочерей махараджи. «Неужто тоже не мужчина?» — подумал он про себя. Верилось с трудом. — Как бы твои речи не услышала госпожа, — насмешливо ответил Майрук. Он остановился в шаге от говоривших и скрестил руки на груди. Несмотря на то, что Санджив не так уж много общался с людьми, он тут же понял, что при Майруке Санмур не захочет продолжать разговор. — Кажется, тебя звал господин, — к тому же продолжил Майрук, в упор посмотрев на Санджива, и, обернувшись в сторону господ, тот обнаружил, что Динеш действительно внимательно смотрит на него. — Значит, мне нужно идти, — только и произнёс он и шагнул по направлению к шенапати, когда рука Санмура скользнула по его запястью. Умелое прикосновение мгновенно вызвало лёгкую дрожь. — Поговорим потом, — наклонившись к самому его уху пообещал тот. Санджив высвободил руку и стремительно направился прочь. Динешу действительно не понравился наметившийся союз. И не только потому, что он не хотел, чтобы кто-то из его рабов общался с окружением непрошенной невесты — хотя и в этом могла таиться немалая угроза. Другого своего мотива он сам до конца не понимал, но тот факт, что кто-то держит руку на плече его нового раба, нестерпимо раздражал. С полминуты он наблюдал за завязавшимся диалогом и уже готовился бросить Нилу, которая рассказывала ему очередную дворцовую сплетню, и пойти выяснять, что происходит на другом конце поляны. Санджив его опередил. Приближаясь, он всё отчётливей видел ярость в лице Динеша. Нила тоже заметила его и, похоже, тоже начинала злиться. Санджив выбрал наиболее дипломатичный, с его точки зрения, вариант. Не дойдя до Динеша нескольких шагов, он плавно опустился на колени и сомкнул руки за спиной. — Мой господин меня простит? Я не угадал ваших желаний? — Не угадал, — подтвердил Динеш, сбитый с толку этими извинениями. — Я увидел по вашему взгляду, что вы желаете наказать своего раба, и счёл необходимым подойти. Слова о наказании почему-то разозлили Динеша ещё сильней. — Желает! — не скрывая злости процедил он. Бросил на Нилу быстрый взгляд и с деланной мягкостью проговорил. — Прошу меня простить. Нельзя приучать к вседозволенности нового раба. Раздражение Нилы тоже явно возросло. — Но я думала, тебе будет интереснее поговорить со мной, — заметила она. — Что бы ни было мне интересно, я не могу спускать ему то, что он нарушил мой приказ, — Динеш схватил Санджива за плечо и, вздёрнув на ноги, поволок прочь.