Пленник Мохенджо-Даро

В себя Динеш пришёл в подвале. И первым, что он увидел, подняв веки, был внимательный, встревоженный взгляд карих глаз Санджива. — Господин? — одними губами прошептал тот. Динеш негромко застонал. — Кажется, это всё ещё я. И схватился за голову, гудевшую не хуже колокола. — Надо выбираться, господин, — немного успокоившись, напомнил Санджив. Динеш, снова прикрывший было веки, открыл один глаз и раздражённо посмотрел на него. — А ты почему такой бодрый? — На меня не действуют яды. Пришлось притвориться. Их было слишком много, и мы ведь хотели попасть внутрь, так? — Так, — согласился Динеш и, приподнявшись на локтях, огляделся по сторонам. Картина была неутешительная: им повезло оказаться в камере вдвоём, но дверь была заперта. — Какого дьявола тут происходит? Нас что, собираются принести в жертву? — Не думаю, — Санджив покачал головой. Помолчал, а затем продолжил. — Когда я впервые попал в монастырь, нам тоже давали наркотики. Кельи, где нас держали, окуривали, а нас ежедневно подвергали испытаниям, чтобы остались только самые выносливые. — И чтобы сломить волю, — вздохнул Динеш. — Не уверен. Но не лучше ли нам обсудить это в другом месте? Динеш кивнул, оттолкнулся от пола и, покачиваясь, встал в полный рост. — Я открою дверь, — продолжил Санджив. — Потом, как ты и предложил, убью кого-нибудь из охранников, и мы заберём их оружие. Если ты не в состоянии драться — скажи сейчас. — Начинай. Карту, как оказалось, у них отобрали, как и все другие личные вещи. Динешу было немного жаль наградной фалькаты, которую подарил ему сам махараджа, но времени заботиться о личных вещах не было. Прорываться по коридорам пришлось не только с боем, но и по памяти, чтобы спустя какое-то время, уже обзаведясь каким-никаким оружием, добраться до верхних покоев. Дневники, которые так желала получить Нила, обнаружить удалось не без труда: несмотря на карту, Динеш понятия не имел, где их искать. Однако, ему пришло в голову, что подобная вещь должна иметь культовое значение, а Сандживу — что подобные предметы могут храниться в комнате за алтарём. Кое-как пробравшись туда, они нашли, что искали, а затем уже собирались покинуть храм тем путём, которым Санджив с самого начала предлагал войти — но тут-то их и настигло самое неприятное происшествие за вечер. В небольшой комнате без окон, где они нашли дневники, хранилось ещё немало ценных предметов, предназначение которых угадать было трудно. Одним из них было большое ростовое зеркало в золочёной раме, стоявшее в углу. Стоило Динешу взять с постамента небольшую записную книжку, испещрённую древними письменами, как он заметил за спиной смутную тень. Тень могла принадлежать Сандживу, но Динеш, привыкший к осторожности в таких вопросах, резко обернулся — чтобы увидеть Санджива стоящим перед этим большим зеркалом. Динеш никогда бы не заподозрил невольника в склонности к самолюбованию, и это доказывало, что происходит что-то неладное. Вглядевшись в зеркало, Динеш, к тому же, обнаружил, что силуэт Санджива за стеклом расплывается, если смотреть на него дольше пары секунд, и за ним проступают другие, неясные черты. Динеш нахмурился, пытаясь разглядеть их внимательнее, но в этот момент Санджив обернулся. Краем глаза Динеш уловил незнакомое, заледеневшее выражение его лица и почувствовал, что ещё мгновение, и невольник нападёт на него, метнёт что-то из тех смертоносных игрушек, которые сам же Динеш ему и дал. Времени раздумывать не было. Инстинктивно Динеш схватил с постамента драгоценный камень, каких лежало повсюду множество, и швырнул в зеркало. На что он рассчитывал, он и сам не знал — интуитивно чувствовал, что странное выражение лица связано с не менее странным отражением в зеркале, или же попросту хотел Санджива отвлечь. С оглушительным звоном стекло разлетелось на части. Санджив моргнул, и рванулся к хозяину — но только для того, чтобы прикрыть его собой от летящих во все стороны осколков. — Уходим? — хрипло спросил он. — Да, — так же глухо отозвался Динеш. — Скоро сюда сбегутся все жрецы. Спуск по отвесной скале был первым в жизни Динеша и на некоторое время полностью отвлёк его от посторонних мыслей. Несколько раз он срывался, и если бы Санджив каждый раз не успевал подхватить его, обняв за талию, то скорее умер бы от разрыва сердца, чем добрался до видневшегося внизу малюсенького каменистого пляжа. Потом они вплавь пробирались вдоль скалы, пока не нашли небольшую пещеру, где можно было ненадолго укрыться от погони, и всё это время Динеш почти радовался тому, что у него вовремя отобрали тяжёлую фалькату. И только когда они разожгли костёр и устроились в этом небольшом гроте, он сумел перевести дух и снова задумался обо всём, что недавно произошло. Прошло какое-то время, пока они сидели вдвоём у костра. Санджив заметил, что Динеш необычно скован и молчалив. До сих пор он замечал за господином подобное только во дворце махараджи, там Динеш казался задавленным, как будто каждое движение давалось ему с трудом. В походе же, даже присутствие Хаяты и тяжёлая необходимость прорубаться сквозь джунгли только добавляла ему лихого озорства. Но этим вечером всё было не так. Сандживу никогда раньше не доводилось договариваться о чём-то с другими людьми, он не знал других способов выспросить необходимое, кроме пыток, и теперь не знал, с чего начать. — О чём ты думаешь? — спросил он наконец, забыв при этом прибавить обычное «господин» — сейчас беспокойство за Динеша делало его скорее братом, чем хозяином. — Я думаю о том, что не подходил к третьей нише слева в пещере с порталом, — спокойно сказал Динеш, глядя мимо него. Санджив вздрогнул, мгновенно поняв и то, о какой нише идёт речь, и то, к чему Динеш ведёт. — К той нише, — тем не менее, повторил Динеш и теперь в упор посмотрел на спутника, — в которой жрицы нашли полумесяц. Санджив молчал. Только встревоженно и умоляюще глядел на него. Но Динеш не продолжал и ничего не приказывал, просто ждал. Наконец, Санджив вздохнул. — Прости, — он опустил взгляд. — Меня не интересуют извинения, я хочу знать, зачем ты его у меня взял? Санджив молчал. — Зачем ты пробрался в наш дворец? — более напряжённо произнёс Динеш. На сей раз Санджив вскинулся и всё-таки посмотрел на него. — Я не лгал, — тихо сказал он. — Я не могу тебе лгать. Мне приказали найти покои одной из твоих сестёр. — Нилы, так? — Да. Динеш помолчал. — Зачем она понадобилась твоим хозяевам? — Я… не знаю. Мне о таких вещах не говорят. Помолчал и честно добавил: — Но не думаю, что мой хозяин хотел вступить с ней в брак. — Она что-то знает, — заключил Динеш. — С этими её дневниками и странными служанками, она узнала что-то, что хотел разузнать и твой господин. Что-то, что связано с тем местом, где мы сейчас? — Не знаю, — снова поспешил откликнуться Санджив. — Поверь, если бы я мог тебе рассказать… — К чёрту твои «если бы»! — не сдержался Динеш. — Я хочу знать, что тут происходит, потому что теперь это касается и меня! Кто эти паладины полумесяца! Что это за жрицы Ашатры! Что в этих проклятых дневниках! Что за люди ищут… Ищут другие предметы из того же храма, что и моя сестра, как работает твоя печать?! Динеш перевёл дух, но Санджив, к его досаде, продолжал молчать. — Что произошло возле зеркала? — спокойней и злее закончил шенапати. — Ты собирался меня убить? — Таков был приказ! — выдохнул Санджив. — Значит, собирался, — с горечью закончил Динеш и за весь остаток вечера не сказал больше ни слова. Он оставался молчалив и на следующий день, когда они пробирались через джунгли обратно к порталу. На постоялый двор возвращаться не стали — почти все их вещи остались в храме, а появляться в городе после случившегося было рискованно, наверняка среди послушников нашёлся бы кто-то, кто запомнил их лица. По другую сторону магических врат их ожидал ещё один сюрприз: двор был пуст. Все до одного тела исчезли, как будто и не было никакой битвы. Динеш, хоть и не любил запаха падали, был этим фактом несколько разочарован: он-то надеялся снять с одного из мертвецов ещё один полумесяц и затем порасспрашивать о его происхождении в Мохенджо-Даро. Он несколько раз проверил хорошо ли спрятал в одежде два предмета, которые раздобыл в храме: первым из них была записная книжка, заполненная незнакомой ему женщиной и написанная на неизвестном языке. Подпись внизу каждой записи, впрочем, говорила о том, что писала её та самая основательница храма, судьба которой так интересовала Нилу. О втором предмете — замысловатой пятиугольной шкатулке с резной крышкой — он не стал ничего говорить Сандживу: сначала сомневался из-за того, что его попросили раздобыть незнакомцы, владевшие сведеньями о печати. Тогда Динеш не знал, хочет ли избавиться от этого опасного магического знака, который, тем не менее, связывал Санджива с ним. Опасался, что, узнав о желаниях Искателя, Санджив перехватит инициативу и попытается сделать всё сам. Потом, в храме, у него не было времени это обсуждать. А когда они выбрались, Динеш задался вопросом: что за непонятная тень отдала Сандживу приказ и чего она добивалась? Если речь шла просто об убийстве, то куда проще было сделать всё ещё во дворце махараджи или в глубине диких джунглей — если требовалось замести следы. Тогда выходило, что тень интересовал не он сам, а что-то, что можно было раздобыть в храме Ашатры. Если бы эта вещь просто лежала в сокровищнице, Санджив забрал бы её так же тихо, как вынул полумесяц у Динеша из кошелька. Напрашивалась мысль, что эта вещь уже была у Динеша в руках. «Дневник или шкатулка?» — задавал себе вопрос шенапати раз за разом, но ответу взяться было неоткуда. В присутствии Санджива он не хотел лишний раз доставать эти предметы, опасаясь, что у того остались приказы от другого господина. Но улучив момент, он всё же дважды пытался открыть шкатулку и пришёл к выводу, что её запирает сложный незнакомый ему механизм. Динеш решил, что, оказавшись в городе, не будет спешить с возвращением во дворец. Вместо того, чтобы сразу отдавать находки в чужие руки, он сначала отыщет того, кто сможет рассказать ему о них больше.