Взаимопомощь

      Ему нравится при пробуждении чувствовать приятную прохладу и свежесть. У Бомгю привычка спать с приоткрытым окном, а в особенно жаркие дни и вовсе с распахнутым. Он может просто проснуться, без осознания реальности открыть это самое окно, а потом упасть на мягкую кроватку. Поэтому пробуждаться из-за непонятного жара так странно, непривычно и даже неправильно. Бомгю приподнимается, опираясь на согнутые локти, и пытается понять, где он вообще находится. Узнает свою комнату и скользит взглядом по комку пухового одеяла. Бомгю чуть щурится, ощущает вдруг боль головную и в секунду осознает, что на нем лишь одни боксеры, а рядом кто-то (или что-то) сопит.       Только вот на Чхве всегда весь пижамный комплект, разве что маску для сна исключить может. А еще у него нет питомцев. И соседей по комнате, кстати, тоже. Бомгю сдергивает простыню с лежащего рядом тела и пугается. Бом думает, что лучше бы у него на кровати труп оказался. Драматизирует, конечно, но все же. Скрывает чужое лицо простыней, отворачивается, а потом снова сдергивает ткань. Тушка не исчезла, поэтому вновь накрывает и хлопает себя ладонями по щекам. В голове миллионы вопросов, в груди сосущая пустота, потому что сердце в пятки ушло, волнение скапливается, растет, превращаясь в панику. Тело рядом шевелится и Бомгю в следующую минуту уже смотрит на сонное лицо Ёнджуна. Старший хмурится, видимо тоже пытаясь понять, что он и где он. Потом парни взглядами встречаются, у одного в голове что-то неясное, потому что только проснулся, а у другого новые вопросы, ибо какого черта его ночная рубашка сейчас на чужих плечах. Бомгю обещает себе ее постирать сразу два раза или сжечь. Один из вопросов он наконец озвучивает: — Какого хрена? — и тянет простыню на себя, прикрываясь, словно это его обезопасит, а-ля щит. Ёнджун молчит пока, потом одним движением лохматит волосы и зевает. Гю продолжает свой допрос, наблюдая за тем, как старший встает, потягивается и, почесывая затылок, скрывается в маленькой ванной комнатке. Через некоторое время Джун возвращается уже в своей одежде, хотя вчерашние черные брюки на нем и так оставались, но куда тогда делись пижамные штаны Бомгю? Младший вскакивает с кровати и охает, хватается за поясницу и падает обратно. Повторяется первый вопрос и идут новые «почему». — Давай ты сначала вспомнишь, что было, — просто предлагает Ёнджун, в которого потом летит подушка. Но, увы, мимо.

***

      Бутылка с громким стуком опускается на лакированную поверхность деревянного столика, из-за чего блондин дергается, выпрямляясь. Он ожидал чего угодно (нет, на самом деле), но не думал, что по итогу ему придется принять роль дружка для пьянки. Хён пока пьяным, правда, не выглядит вообще, а вот Бомгю сомневается, что его не унесет после первого пузыря. Он не знает, как отреагирует организм, когда в желудок, что познал за весь день лишь бутерброд, попадет такое количество алкоголя. Чхве пил уже, но все равно в этом нуб совсем, так и себе немного не доверяет. А еще больше не доверяет сидящему напротив Ёнджуну, который в момент залпом влил в себя прозрачную жидкость. На лице старшего либо то самое «ничего», либо вселенский похуизм, либо… В эмоциях этого парня шарить вообще очень сложно, на самом деле. Но Бом все равно почему-то гадает, пытается понять.       Хотя, если он задумается действительно, зачем вообще ему это, то в свое оправдание скажет, что если научиться понимать человека по эмоциям, то это можно будет использовать в своих целях. Да и так будет проще догадаться, что там за мысли у другого могут быть в голове. Ёнджуна в этом плане понять очень сложно. Что там у него происходит…       А Чхве после очередной стопки сам рассказал. Не все, конечно, и несколько сумбурно, но не столько из-за выпитого, сколько из-за какой-то душевной тяжести, скорее всего. Бомгю не понимает, почему именно ему это все рассказывают. У них же отношения ниже нормы, а старший никому никогда не рассказывал, что у него в личной жизни происходит. Поэтому окружение только и могло слухи пускать, придумывая свои факты из чужой жизни.       Бомгю не хочет слушать. Он хочет оглохнуть, уйти отсюда и исчезнуть. Потому что тоже ошибался. Если то, что говорит ему хён — правда, и это не какой-то трюк, чтобы вывести на сочувствие, а потом посмеяться, то… За себя стыдно будет, ведь не отличился от тех, кого презирал, кем не хотел становиться. Он не задумывался, сколько усилий приходится приложить людям, чтобы добиться успеха. Да даже тот, кто родился с серебряной ложкой во рту, прилагает усилия, чтобы удержать свою позицию. Конечно, не всегда так, но ведь и в этом тоже есть правда.       Ему не хочется быть тем, кто знает. Хотелось бы и дальше оставаться в неведении, при сложившемся мнении и быть в числе тех, кто считает, что за маской такого чудесного парня скрывается мудак с безразличным взглядом, который ставит себя выше других. Бомгю ведь и подумать не мог, что у старшего могут быть какие-то проблемы. Ёнджун сказал ему много, но так мало. Теперь блондин не может понять своего отношения к этому парню, не может понять, что ему делать дальше, что вообще нужно говорить. От него и не требуют ничего, но все собственная неспособность сказать что-то давит сильно. Поэтому и опрокидывает в себя обжигающую жидкость и, поморщившись, выдыхает. Глаза слезятся и Бом понимает, что со стороны точно выглядит смешно. Подавляя желание прокашляться, парень смаргивает пару раз и видит, как Джун без единого комментария наливает еще. Скоро напряжение пропадает, а тело приобретает непривычную легкость. Так необычно.       Теперь словами бросается Гю, который сам толком не понимает, о чем речь идет. Он через стол тянется к пацану напротив, лохматит покрашенные в серый цвет волосы и, не обращая на упавшую пустую бутылку никакого внимания, тянет дополнительно за щеку. — Ну давай же, ухмыльнись, как обычно, — пьяно говорит Бомгю, глупо улыбаясь. Тот, кому это говорят, отворачивается просто, освобождая свою щеку и хватая покатившийся по столу сосуд. Гю нормально усаживается на стуле, показывая язык, что очень по-детски, как думает Ёнджун, а вот бутылка возвращается в вертикальное положение. Бессмысленные высказывания напоминают больше лепет, но Джун слушает вроде внимательно и даже вникает, пусть ему оно и не надо. Дальше идет что-то про выгоду, плату за молчание и шантаж, но младший вообще не тянет на того, кто будет использовать использовать рассказанное Ёнджуном в своих целях. Слева незнакомый мужик про дождь заявляет, а ему и не верит никто, не было предупреждения, а на улице духота такая стоит… Но вот благородный Бомгю приходит тому на поддержку, вдруг соскальзывая со стула и приобнимает мужика за плечи. — Я тебе верю! Мои друзья тоже не верят, когда я…       Незнакомцу поначалу явно неудобно было. Конечно же тут станет неловко, когда из ниоткуда вылез какой-то пацан, по-братски так руку на плечи закинул, да начал заливать. Родную душу в тебе нашел, черт возьми. Но потом алкоголь в крови заиграл, расслабился мужик, и вот они теперь громко обсуждают разнообразные темы, от вопроса «Зачем рыбе ноздри», до размышления о том, в чем же смысл жизни. Бом просто спустя пару минут заявляет с уверенностью, что смысл жизни в синтезе белка, а потом сидит с мордой довольной, типа умный. Ёнджун не хочет понимать, что происходит, в какую недокомедию с бредовым сюжетом он попал, он просто хочет спать. Эти заставляют бедного официанта сесть рядом, но бедняга надолго все же не задерживается, тихонько исчезая тогда, когда двое начинают обсуждать какого-то певца и кимчи.       Потом заведение закрывается и Джун вынужден тащиться вместе с выпившим парнем по улице. Ладно, если бы младшего не заносило постоянно куда-то вправо и рот тот бы держал на замке, так нет же, его приходится придерживать, чтобы не шлепнулся. Ёнджун — хороший хён, в этом нельзя сомневаться. Они опускаются на лавочку, устраивая небольшой перерыв. Бом жалуется на что-то, а потом четко приказывает (именно приказывает !) отнести его домой. И подкрепляет: — Ты же меня напоил!       Старший знает, куда надо идти, уже был один раз по случайности в той квартирке. Он несет блондина на спине, потому что этот вариант оказывается вполне удобным, а чужое тело — не таким уж тяжелым.       Напротив двери они стоят минуты три точно, потому что сначала ключи получается найти не сразу, а потом начинается челлендж: " Попади в замочную скважину ". Ключи приходится выхватывать, ибо " Я сам " и тысяча других причин для отказа. Уже внутри Ёнджун знакомится спиной с косяком дверным, пытаясь помочь доползти другому Чхве до кровати. Тот про душ ноет, сопротивляется, даже один раз вырывается, но идет совсем не в душ, а на улицу, скорее. Там, кстати, действительно дождь идет, может поэтому… Ёнджун не против, ему все равно, где младший душ принимать будет, но как-то… Делают другие, а стыдно ему. Уложить получается, но Бомгю скатывается с кровати и ложится рядом, на пол. — Моя кровать! — Твоя кровать, — кивает Джун, соглашаясь. Он присаживается на край постели и чего-то ждет. Может, с мыслями собирается. Гю же валяется еще несколько секунд, потом смотрит на своего типа-гостя и вот, сидит уже рядом, у чужих ног. Руки складывает на колене напрягшегося Джуна, ну и голову тоже устраивает, — Это ты подушку нашел?..       И вздрагивает, когда Гю по бедру вдруг шлепает. Попытка возмутиться прерывается опять же младшим, тот вновь хлопает, вредничая и обвиняя в чем-то. ***       Бом вздрагивает, смотрит на сероволосого и не верит своей голове, своим воспоминаниям. Уже порывается спросить прямо, но замолкает. Он вспоминает, что сам и сказал Джуну остаться, но что дальше было… С этим уже сложнее, мозг не позволяет восстановить картинки прошедшего нормально. Парень охает от досады и виски трет. Ладно, рубашку ночную он сам вроде даже надел на хёна (надеется, что сон ), а раздет сам потому, что окно закрыто было, душно стало. — Так, ладно. А поясница у меня почему болит?