3. Теория алхимии и корнуэльские пикси
2 мая 2019 г. в 21:30
Летние каникулы очень быстро подошли к концу. Не успел Эдвард оглянуться, как наступило первое сентября, и он был сильно недоволен: он в самый последний момент узнал, что Локонс занял не бывший кабинет Квиррела, а аудиторию на втором этаже, где ранее хранилось зеркало Еиналеж. Это была одна из самых просторных аудиторий в школе, и, похоже, теперь ей было суждено вместить в себя так много портретов Локонса, как это только возможно. Эдвард ворчал и источал недовольство, а Северус лишь хмыкал, выслушивая его за обедом.
Вечером преподаватели начали собираться в Большом Зале. Эдвард попытался занять место рядом со Снейпом, но из ниоткуда возник Локонс и утащил его на совершенно другой край стола, где сидели профессора Сибилла Трелони и Аврора Синистра. Алхимик нахмурился, когда Златопуст чуть не сбил мантией очки с прорицательницы. Трелони отпрянула и смерила его недовольным взглядом, но он ничего не заметил.
— Эдвард! — воскликнул Локонс. — Как чудесно вновь с тобой повидаться!
— Мы меньше часа назад виделись, — фыркнул Эдвард.
— Да, да, но у нас даже не было возможности поговорить!
— О, у вас-то как раз была, — пробормотал под нос алхимик, опуская подбородок на руки и пропуская мимо ушей болтовню нового коллеги. Когда он с явным мучением закатил глаза, высокая темнокожая преподаватель астрономии сочувственно улыбнулась ему и даже похлопала по плечу.
— Удачи тебе в этом году, — сказала она с легким акцентом.
— Интересно, мне можно будет ударить его ножом, если я скажу, что перепутал его с тортом? — спросил Эдвард.
Она лишь изящно хихикнула.
С Синистрой, как и многими другими преподавателями, он мало общался в прошлом году — в основном из-за того, что обычно сидел на противоположном конце стола вместе с деканами факультетов, но и потому что такие темнокожие люди пугали Эдварда. Она напоминала ему ишварцев, но у тех-то были белые волосы и красные глаза. У Синистры и нескольких афроанглийских учеников были темными как кожа, так и волосы, и глаза. Пернелле Фламель очень нравилось рассказывать парню истории о ее далекой молодости, проведенной в Африке, о различных народах, культурах и религиях, которые водились в тех краях. Некоторые даже показались Эдварду похожими на ишварские.
Пока Локонс распинался сам себе, алхимик воспользовался шансом получше познакомиться с Синистрой. Преподаватель астрономии с удовольствием рассказала, что родом из Уганды и обучалась в школе магии Уагаду, расположенной в Лунных горах. Она даже показала ему камень со знаком, который оказался в ее руках, когда она получила Сонное послание, с помощью которых детям сообщают, что их зачислили в Уагаду. Многое из того, что она рассказала, казалось Эдварду таким странным и фантастическим, будто выдернутым из какой-то сказки. Синистра с такой радостью делилась с ним безумными историями из ее школьной юности, что они даже немного расстроились, когда в Большой Зал вошла Макгонагалл, ведя за собой первогодок. Эдвард был разочарован вдвойне, поскольку теперь ничто не отвлекало его от болтовни Локонса (пусть и более тихой), который предавался воспоминаниям о собственной церемонии распределения.
Он изо всех сил старался не обращать на него внимание. В толпе детей он с легкостью заметил Джинни Уизли, стоявшую рядом с крайне мечтательной бледной блондинкой, и незаметно помахал ей. Девочка робко ответила тем же. Затем Эдвард посмотрел на стол Гриффиндора, пытаясь найти Гарри, Рона и Гермиону, и нахмурился, не увидев обоих мальчиков. Он вопросительно посмотрел на Гермиону, но та беспомощно пожала плечами и нервно развела руками. Эдвард слегка приподнялся, огляделся и с огромным удивлением заметил, что и Снейпа в Зале нет. Да что тут творится?
Спустя двадцать минут распределение завершилось; Джинни направили в Гриффиндор, как и всех ее братьев. Дамблдор сказал свою речь, в этом году закончив ее словами: «трюфель, мята, подмигнули» — и на столах появилась еда. Эдвард уже намеревался наесться от пуза, как вдруг с боковой двери вышел Снейп и направился к Макгонагалл, сидевшей рядом с директором.
Они с хмурым видом быстро о чем-то пошептались, после чего Дамблдор кивнул, и Макгонагалл поднялась со стула. Прежде чем они со Снейпом ушли, директор глянул на Эдварда и что-то им сказал. Северус и Минерва переглянулись. Снейп пожал плечами, и они пошли к алхимику.
— Что-то не так? — спросил Эдвард.
— К сожалению, — сухо сказала Минерва. — Не поможешь нам с одним делом?
Эдвард вздохнул, горько глянул на яства и, извинившись перед Синистрой, пошел за ними. Они спустились в подземелья и направились в кабинет Снейпа. У Северуса был необычайно зловредный вид, тогда как Минерва казалась очень расстроенной и рассерженной. Эдвард не мог предположить, что же произошло, пока не зашел в кабинет и не увидел Гарри и Рона, бледных, испуганных и топчущихся у стола Снейпа. Войдя в кабинет, Макгонагалл тотчас взмахнула волшебной палочкой, и мальчишки в страхе отпрянули, но она только разожгла в камине огонь.
— Садитесь, — сказала она. Оба опустились на стулья поближе к огню. — Теперь рассказывайте!
Рон пустился описывать их злоключения, начав с барьера, который отказался впустить их с Гарри на волшебную платформу, с которой отправлялся поезд в Хогвартс.
— …у нас просто не было другого выхода, профессор, мы никак не могли попасть на наш поезд, — сказал он.
— А почему вы не послали письмо с совой? У тебя ведь была сова? — профессор строго посмотрела на Гарри. Мальчик виновато опустил голову.
— Я… Я не подумал…
— Это, — сказала Макгонагалл, — яснее ясного.
В дверь постучали, и Снейп, излучая, по мнению Эдварда, чересчур много счастья, отпер ее. В кабинет вошел профессор Дамблдор, и вид у него был на редкость серьезный. Он глядел на ребят, повесив крючковатый нос, и те так сжались, будто ожидали услышать смертный приговор. После продолжительного молчания Дамблдор наконец сказал:
— Сделайте милость, объясните все-таки, почему вы так поступили.
Гарри, не в силах смотреть в глаза директору, рассказывал не ему, а своим коленкам о том, как они наткнулись на привокзальной стоянке на летучий автомобиль. Но, стоило им взлететь, как что-то поломалось, и невидимость пропала. Закончил он свой рассказ тем, как они свалились на дерево, растущее у озера рядом со школой. Мальчики замолчали, а потом Рон тихо и безнадежно вымолвил:
— Мы пойдем собирать вещи.
— Это вы о чем, Рональд Уизли? — сурово спросила Макгонагалл.
— Вы ведь хотите исключить нас из школы?
Гарри быстро и испуганно глянул на Дамблдора.
— Не сегодня, мистер Уизли, — ответил директор. — Но я делаю вам обоим последнее предупреждение. Вы совершили очень серьезный проступок. Я сегодня же напишу вашим семьям. И если подобное повторится, буду вынужден вас исключить.
С лица Снейпа схлынуло ликование. Прокашлявшись, он обратился к директору:
— Профессор Дамблдор, эти юнцы нарушили Закон, ограничивающий магию несовершеннолетних, нанесли серьезный урон старой, очень ценной иве… Этот акт вандализма…
— Профессору Макгонагалл решать вопрос об их наказании, — спокойно проговорил Дамблдор. — Они учатся на ее факультете, она несет за них ответственность, — он повернулся к Макгонагалл. — Минерва, я должен вернуться на банкет и сделать несколько объявлений. Идемте, Северус. Какой нас ожидает восхитительный торт!
Окинув Гарри и Рона взглядом ядовитой змеи, Снейп ушел из кабинета вслед за директором. Эдвард хотел пойти с ними, но профессор Макгонагалл остановила его, по-прежнему строго, но не настолько сурово глядя на мальчиков.
— Задержись немного, Эдвард, — сказала она. — Тебе бы, Уизли, лучше всего отправиться сейчас в лазарет, у тебя ссадина на лбу кровоточит.
— Не очень сильно. — Рон поспешно вытер рукавом царапину над глазом. — Мне бы хотелось посмотреть, профессор, как будет распределяться моя сестра…
— Церемония распределения уже кончилась, — сказала Макгонагалл. — Твоя сестра тоже попала в Гриффиндор.
— Здорово! — радостно сказал мальчик.
— А что касается Гриффиндора… — начала было Макгонагалл, но ее перебил Гарри.
— Профессор, когда мы сели в тот автомобиль, семестр в школе еще не начался. Так что… Наверное… У Гриффиндора не вычтут баллы? — спросил он с беспокойством.
Профессор Макгонагалл пристально посмотрела на него, но Эдвард заметил, что ее губы тронула улыбка. Во всяком случае, они уже казались не такими тонкими.
— Нет, я не вычту баллов у факультета, — ответила она. — Но наказания вам не избежать, — она взмахнула своей палочкой над столом Снейпа. И на нем, откуда ни возьмись, появилась тарелка, полная бутербродов, и два серебряных кубка с холодным тыквенным соком. — Ешьте, — сказала она, — и марш к себе в спальню. А нам с профессором Элриком еще надо вернуться на банкет.
— Профессор, им еще нужно узнать новый пароль, — заметил Эдвард. Макгонагалл остановилась у двери и повернулась к мальчикам.
— Пароль — «индюк». Доброй ночи, Поттер, Уизли.
Как только они вышли и направились в Большой Зал, Макгонагалл фыркнула:
— Никогда прежде не сталкивалась с таким дурачеством!
— А такое случалось прежде? — спросил Эдвард. — Что барьер не пускал учеников на платформу?
Макгонагалл нахмурилась.
— Нет, ни о чем таком мне слышать не доводилось.
Эдвард задумчиво хмыкнул и спросил:
— Так для чего же я вам понадобился? Вы могли просто потом рассказать о случившемся.
— Дамблдор подумал, что тебе не помешает передохнуть от Локонса, — хитро сказала Макгонагалл. — Ты же был с ним почти весь день, да?
Эдвард простонал.
— И почему мне кажется, что мне придется делать за него почти всю работу?
— Возможно, потому что так и будет. Мы же хотим, чтобы дети чему-то научились, — сказала она.
— Ха. Смешно, — фыркнул Эдвард, открыв дверь в Большой Зал и пропуская Макгонагалл вперед.
Она улыбнулась ему, взяла за руку и повела за собой. За время их отсутствия между ее местом и Флитвиком возник еще один стул.
— Вы просто ангел, — сказал ей Эдвард. Макгонагалл хмыкнула.
— Советую поторопиться. Скоро тут останутся одни десерты.
Эдвард кивнул и доверху наполнил тарелку.
На следующее утро Эдвард, как обычно, потренировался, помылся в преподавательской ванной и подготовился к занятиям. К огромной радости, утром ему не нужно было помогать Локонсу — но при этом ждали два занятия по алхимии: сначала для второго курса, а потом и для первого, на который записалось немало третьекурсников. Когда он пришел на завтрак, Локонс еще не появился, поэтому Эдвард сел рядом со Снейпом. Они ели молча, как вдруг громадный зал наполнился грохотом, от которого с потолка посыпалась пыль.
— Рональд Уизли! Как ты посмел украсть автомобиль! Я не удивлюсь, если тебя исключат из школы. Погоди, я до тебя доберусь. Думаю, ты понимаешь, что мы пережили, не найдя машины на месте! Когда вечером пришло письмо от Дамблдора, я думала, отец от стыда сгорит! Мы растили тебя совсем не таким. Вы ведь с Гарри могли оба погибнуть! Абсолютно чудовищно! Отца на работе ждет разбирательство, и виноват в этом ты! Если ты совершишь еще хоть один подобный проступок, мы немедленно заберем тебя из школы!
После криков миссис Уизли в зале воцарилась звенящая тишина. Эдвард уставился на ошарашенных Гарри и Рона. Красный конверт, выпавший у рыжего мальчика из рук, вспыхнул, и от него осталась горстка пепла. Похоже, крики исходили именно из него. Эдвард пожалел мальчика, но все же невольно хмыкнул. Снейпа произошедшее, казалось, сильно забавляло.
— И что это было? — спросил Эдвард.
— Громовещатель, — объяснил Снейп. — Письмо, которое кричит на получателя.
Повеселившись, Снейп поднялся и пошел раздавать слизеринцам расписания. Эдвард закончил завтрак в одиночестве, а потом поспешил в свой кабинет — занятие должно было начаться через полчаса.
Сегодня он собирался устроить опрос, чтобы посмотреть, сколько помнят ученики из материала прошлого года. Он разложил свои заметки и принялся ждать учеников. Большое их число либо выпустились из Хогвартса, либо отказались от курса, поэтому Эдвард разделил оставшихся всего на две группы. В первую он собрал всех когтевранцев и слизеринцев, решивших продолжить изучать алхимию, а во вторую — всех новичков. Как только часы пробили восемь, Эдвард взмахнул палочкой и закрыл дверь, с радостью наблюдая, что все ученики на месте.
— Отлично, — начал он, встав из-за стола и подойдя к доске. — Надеюсь, вы все хорошо провели лето и не слишком много забыли. Первую неделю мы в основном будем вспоминать прошлый курс, после чего перейдем к новому материалу. Для начала…
Его прервал стук в дверь. Ученики тут же обернулись на звук. Алхимик нахмурился и пошел к двери, за которой обнаружился Локонс.
— О! Прошу прощения, Элрик. Не знал, что вы заняты, — улыбнулся он.
— Я присылал вам мое расписание, — как можно спокойнее процедил Эдвард. — И точно говорил, что по утрам я преподаю алхимию.
— Да, да! Припоминаю такое. Ох, как неудобно, — болтал Локонс, проникая в аудиторию и садясь рядом со столом Эдварда. — Продолжайте. Я так мало знаю об алхимии! Надеюсь, вы не против, что я тоже послушаю?
Эдвард нахмурился, но, увы, не мог выкинуть его из аудитории.
— Ладно. Только не мешайте, — сказал он, опять поворачиваясь к ученикам. — Вернемся к делу. Алхимия. Кто может дать ее определение?
Несколько учеников подняли руки. Эдвард выбрал пятикурсника, Джеймса Хакубу. Он был светловолосым, почти что желтоглазым и таким похожим на ястреба, что Эдвард постоянно пытался понять, не приходится ли ему родственницей мадам Трюк.
— Алхимия — древнее мистическое искусство манипулирования и изменения материи с использованием природной энергии, — ответил Хакуба, — так же известного, как трансмутация.
— Верно, — сказал Эдвард. — Десять баллов Когтеврану. А кто подскажет три этапа трансмутации?
Рук стало больше. Эдвард выбрал единственную слизеринку, решившуюся ответить, — Кассандру Кейн. Это была шестикурсница с короткими черными волосами и миндалевидными глазами.
— Осмысление, Разрушение, Восстановление, — тихо сказала она.
— Хорошо, мисс Кейн. Можете рассказать об одном из них по-подробнее? — спросил Эдвард.
В этот раз Кейн запнулась. Она не любила отвечать перед классом, потому что плохо знала английский, и ему не нравилось принуждать ее, но в конце прошлого года дело вроде бы пошло получше…
— Осмысление, — сказала она. — Это знание… Состава… Структуры изменяемой вещи.
— Превосходно, — улыбнулся ей Эдвард. — Вы очень хорошо ответили на оба вопроса. Двадцать баллов Слизерину. Осмысление — это понимание внутренней структуры и свойств атомного или молекулярного состава конкретного материала, который будет трансмутирован, включая поток и баланс потенциальной внутренней кинетической энергии. Вот почему я заставлял вас изучать периодическую таблицу элементов. Вам нужно знать, с какими материалами вы имеете дело, прежде чем превратить их в желаемые объекты. Идем дальше. Кто может сказать мне, что означает разрушение в контексте алхимии?
Эдвард выбрал Иззи Изуми, четверокурсника-когтевранца с копной рыжих волос с темно-зелеными глазами.
— Разрушение — это то, что происходит, когда алхимик манипулирует природной энергией превращаемого предмета, чтобы сломать физическую структуру материала и перевести его в более податливое состояние, из которого его легко преобразовать в новый предмет.
— Лучше и не скажешь, — кивнул мальчику Эдвард. — Десять баллов Когтеврану. А кто хочет рассказать про последний шаг?
К его удивлению, руку поднял только семикурсник-слизеринец. Джейсона Дина преподаватели считали крайне проблемным учеником, но на занятиях по алхимии он был сущим паинькой. Он был всего на год младше Эдварда и чем-то напоминал Роя Мустанга — возможно, из-за любви к пиротехнике.
— Да, мистер Дин.
— Восстановление — это воздействие на поток энергии, преобразующее материал в новый предмет, — прищурившись, сказал парень.
— Верно, — кивнул Эдвард. — Десять баллов Слизерину. И в этом и заключается суть алхимии. Для правильного применения этого ремесла требуется не только полное понимание того, что магглы называют химией и древней алхимической теорией, в которую мы углубимся в этом году, но и своего рода естественный талант распознавать и манипулировать физическими объектами. Это требует определенного уровня интеллекта и способностей. Некоторые из вас смогут проводить трансмутации уже к концу этого года.
По аудитории пробежался радостный говорок.
— Но до тех пор, — сказал Эдвард, — мы продолжим изучать теорию, поскольку алхимики могут проводить трансмутации самым разнообразными способами. Можно манипулировать четырьмя классическими элементами — водой, огнем, землей и воздухом — или тремя основами — солью, серой и ртутью — но во главе всего находится закон равноценного обмена. В отличие от трансфигурации, алхимия не может получить что-то из ничего.
Широко распространено мнение, что алхимия способна на что угодно. Те, кто не знаком с этим ремеслом, зачастую считают алхимию чем-то магическим или чудодейственным, но это точная наука, о которой много кто забывает. Столетия назад она практиковалась наравне с магией. Магическое сообщество продолжало исследовать ее мистические свойства, а магглы изучали ее естественные особенности и переименовали в химию. К сожалению, хоть химия жива и по сей день, магглы настолько увлеклись наукой и законами природы, что уже не признают никаких связей химии с алхимией и магией. Не менее печальным является тот факт, что магическое сообщество игнорирует все исследования магглов. Мы настолько привыкли размахивать палочкой и использовать заклинания, что искусство алхимии какое-то время было утеряно. Все изменилось, когда Николасу Фламелю, профессору Дамблдору и доктору Ван Лихту удалось создать первый философский камень.
Эдвард нахмурился, вспоминая об этом, но ученики принялись слушать его с усиленным вниманием. Все в школе уже знали о том, что случилось в прошлом году с Гарри Поттером, профессором Квиррелом и Эдвардом.
— Философский камень — опасный артефакт, — объяснил Эдвард. — Хотя он с легкостью помещался на ладони, он обладал огромной силой, которая в не тех руках может вызвать одни разрушения. Сам Фламель рассказывал мне о том, как им с женой пришлось скрываться по всему свету, чтобы камень не попал в руки Того-Кого-Нельзя-Называть. Доктору Лихту тоже пришлось уйти в подполье, поскольку алхимики пользовались высоким спросом. Мне рассказывали, что многих потенциальных алхимиков убили приспешники Темного лорда, а другие погибли из-за слабого понимания того, что они пытались сотворить. Скажите, сколько из вас хотя бы слышали о периодической таблице химических элементов до наших занятий?
Только четверо из двадцати пяти учеников подняли руки. Все — из Когтеврана.
— Вы же магглорожденные или полукровки, не так ли? — спросил Эдвард.
Они неуверенно кивнули.
— Теперь вы понимаете, почему эти так называемые алхимики потерпели неудачу? — спросил Эдвард. — Как они могли провести простейшую трансмутацию, даже не зная основ? Даже не зная законов? Они не стали их изучать, не смели признавать, поскольку их вывели магглы. Алхимия — и наука, и такая же ветвь магии, как и искусство приготовления зелий. Уверен, профессор Снейп скажет вам то же самое. И алхимия подчиняется определенным законам и ограничениям, которые попадают под понятие равноценного обмена. Кто помнит закон равноценного обмена?
Он огляделся и выбрал шестикурсницу-когтевранку Софи Деверо. Это была проницательная смуглая девушка с яркими карими глазами. Она была из тех учениц, которые записались на курс, потому что считали Эдварда «милашкой».
— Да, мисс Деверо.
— Закон равноценного обмена гласит, что для того, чтобы получить или создать что-то, нужно потерять или уничтожить нечто равноценное.
— Верно. Десять баллов Когтеврану, — сказал Эдвард. — Обычно закон равноценного обмена делится на две части: закон сохранения массы и закон естественного провидения. Кто помнит, в чем они заключаются?
Лишь немногие подняли руки — и то явно неуверенно. Эдвард вновь выбрал Изуми.
— Закон сохранения массы гласит, что энергия и материя не могут быть ни созданы из ничего, ни уничтожены до момента элементного небытия. Другими словами, для создания объекта весом в один килограмм необходим как минимум один килограмм материала, который уничтожает объект весом один килограмм и уменьшит его до набора частиц, сумма которых будет весить один килограмм.
— Опять-таки, лучше и не скажешь, мистер Изуми, — сказал Эдвард и огляделся. — Кто-нибудь может рассказать закон естественного провидения?
В этот раз не вызвался никто, кроме Изуми, поэтому Эдвард дал парню ответить и на этот вопрос.
— Закон естественного провидения гласит, что предмет или материал, изготовленный из определенного вещества или элемента, может быть преобразован только в предмет с таким же базовым составом и свойствами, что и у исходного. Другими словами, предмет или материал, состоящий в основном из воды, может быть преобразован только в другой объект с атрибутами воды.
— Опять верно, мистер Изуми. Еще двадцать баллов Когтеврану, — сказал Эдвард и продолжил лекцию. — Эти законы нерушимы. Закон сохранения массы означает, что из чего-то большого можно сделать нечто такого же размера или меньшего, но никак не наоборот. Большой камень можно превратить в поднос, если у вас достаточно материала. Но нельзя взять маленький камешек и рассчитывать сделать из него статую в натуральную величину. Когда вы что-то трансмутируете, вы ограничены количеством материалов, с которыми работаете. На выходе должно получиться столько же материала, сколько было на входе. Ничто не потеряно, ничто не получено.
Но есть и второй закон. На трансфигурации вас учат превращать птицу в кубок, но при помощи алхимии такого не сотворить. Кубок состоит из различных земных материалов — металлов, минералов и осадка, например, камня или дерева, в то время как животное состоит из различных жидкостей, газов, костей и всего, что составляет его внешнюю оболочку. Химический состав этих двух вещей, возможно, имеет несколько общих черт, но они совершенно разные и поэтому не могут быть преобразованы друг в друга. Именно на этом моменте наши якобы алхимики потерпели неудачу. Они не знали об этом законе. Я не касался этого в прошлом году, но теперь, когда вам предстоит заниматься трансмутациями, я должен обязательно упомянуть об отдаче. Кто-нибудь из вас помнит, что говорится в учебнике доктора Лихта? Что происходит, когда трансмутация дает отдачу?
В этот раз никто не вызвался. Эдвард вздохнул и взъерошил волосы. Последние несколько недель он размышлял о том, как сильно хочет рассказать о том, что бывает, когда трансмутация не удается. Как сильно хочет рассказать о своем прошлом. О своих металлических протезах.
— Поскольку алхимические силы, принимающие участие в трансмутации, имеют не человеческое происхождение, а природное, последствия попытки обойти закон равноценного обмена обернутся не просто провалом, — объяснил Эдвард. — Когда пытаются получить слишком много из слишком малого, происходит так называемая отдача. Алхимические силы, выведенные из равновесия, сильно колеблются, чтобы стабилизироваться, и часто берут или дают больше, чем предполагалось. Это может вылиться в случайную мутацию, серьезную травму или… Смерть.
Эдвард встретился взглядом с каждым учеником, чтобы все прочувствовали, насколько он серьезен.
— Я даже не могу описать, какой ужасной бывает отдача. Эти якобы алхимики, жившие во времена Темного лорда, погибли, потому что связались с силами, которыми не могли овладеть из-за незнания законов. Их трансмутации давали отдачу и отрывали им части тела во время фазы разрушения, потому что эти волшебники пытались применить на алхимию логику трансфигурации. Именно поэтому мы не занимаемся трансмутациями на первом курсе — они слишком опасны. Если вы видели, как человека разодрало надвое при неудавшейся трансгрессии, то примерно представляете, какой бывает отдача даже при небольшой неудавшейся трансмутации. Я видел, как алхимики теряли руки и ноги, потому что ошибались в расчетах. Чем сложнее трансмутация, тем больше шанс ошибиться и тем сильнее будет отдача. В этом году я не только научу вас проводить трансмутации, но и расскажу о запретах алхимии. Всем вам запрещено пытаться самостоятельно проводить трансмутации, пока мы не дойдем до этой темы. У кого-нибудь остались вопросы?
Внезапно решил подать голос Локонс.
— А вы знаете, как произвести впечатление на учеников, — нервно хмыкнул профессор. — Все так серьезно.
— Алхимия сама по себе серьезна, — мрачно сказал Эдвард. — Я хочу, чтобы они для собственной же сохранности знали, что их ждет. Я не потерплю глупостей на своих занятиях.
— Да, я заметил, — сказал Локонс, ослепив его чертовски невыносимо яркой улыбкой. — И вы очень хорошо разбираетесь в теме, хотя так молоды. Полагаю, вы всю жизнь посвятили изучению алхимии? Ну, это и не удивительно. Ваш дедушка — величайший доктор Лихт!
Ученики начали перешептываться. У Эдварда дернулась бровь.
— И что?
— А то, что вы просто кладезь интересностей! Подумайте сами: вы — внук единственного современного алхимика и наверняка повидали немало удивительных людей. А еще вы упоминали, что обсуждали алхимию с самим Фламелем!
— Верно, — вздохнул Эдвард. — К несчастью, мне не о чем рассказать. Большую часть жизни я жил без отца и без деда. До этого лета я и не виделся с доктором Лихтом — как и с Николасом и Пернеллой Фламелями. Мы с дедушкой гостили у них пару недель.
— Восхитительно! — воскликнул Локонс.
— Да, — горько сказал Эдвард, и прозвенел звонок. Он повернулся к ученикам. — Я хочу, чтобы вы законспектировали тринадцатую главу — особенно часть про отдачу. Встретимся в среду утром. Занятие окончено.
Ученики вышли из-за парт и, продолжая перешептываться, покинули аудиторию.
— Если вы не против, мне надо подготовиться к следующему занятию, — хмуро сказал Эдвард.
— Так готовьтесь! Не против, если я и на нем посижу? Алхимия, оказывается, такая интересная. Знаете, напоминает мне о временах, когда…
Все остальное Эдвард пропустил мимо ушей. Он старался собрать все необходимое для ознакомительного урока для первого курса и выписал то, о чем будет рассказывать следующие полтора часа. Также он достал демонстрационные материалы для пары простейших трансмутаций, чтобы показать ученикам, на что способна алхимия.
Занятие прошло неплохо — и было бы еще лучше, если бы Локонс не привлекал к себе внимание. Ученики остались под впечатлением от трансмутаций. К половине двенадцатого Эдвард был более чем голоден.
Он старался отвязаться от Локонса, но тот прилип к нему, как банный лист. Даже Макгонагалл и Снейп не смогли его спасти. Хоть еде удалось его ненадолго заглушить, после чего он решил высказаться о том, как прошли занятия Эдварда. Локонс немало хвалил его, но и критиковал за подачу информации — особенно про отдачу от трансмутаций. Каким бы раздражающим Златопуст не казался Эдварду, остальные преподаватели весьма охотно его слушали. До этого никто из них не присутствовал на его уроках и многие мало что понимали в алхимии, поэтому подробности их очень даже интересовали.
После обеда Эдвард пошел за Локонсом готовиться к первому занятию по ЗОТИ для второкурсников с Гриффиндора и Слизерина. Алхимик тешил себя мыслью, что хотя бы повидается с Гарри, Роном и Гермионой.
Они решили срезать через школьный двор, и только в этот момент Эдвард понял, что не знает, что приготовил Локонс и есть ли у него учебный план. Да, вчера они много чего обговаривали, но Эдвард даже не представлял, чему Локонс может научить по своим книгам. Он уже собирался спросить профессора об этом, но тут они оба заметили толпу гриффиндорцев и слизеринцев. Златопуст полетел к ним точно синяя птица, бирюзовая мантия развевалась за спиной
— Что, что тут происходит? — спросил он. — Кто тут раздает фотографии с автографом?
Эдвард нахмурился, увидев, как Локонс протянул руку и вытащил из толпы — кого бы вы думали? — Гарри Поттера собственной персоной.
— Можно было бы не спрашивать! Мы опять пересеклись с тобою, Гарри!
Гарри, буквально приклеенный к Локонсу, сгорал от унижения.
— Начинайте, мистер Криви. Мы готовы! — Локонс одарил сияющей улыбкой гриффиндорца-первогодку, державшего в руках камеру. — Двойной портрет, лучше не придумаешь. И мы оба его подпишем!
Мальчик немного повозился со своей камерой, сделал снимок, и тут как раз прозвенел звонок на урок. Понятно. Локонс вдобавок заставляет учеников опоздать на собственное занятие.
— Идите в аудиторию! Быстрее! — скомандовал Локонс и сам устремился ко входу, все еще прижимая к себе Гарри.
Эдвард вздохнул и пошел с учениками по коридору. Когда же они, наконец, зашли в кабинет Локонса, профессор отпустил мальчика. Гарри одернул мантию, устроился на последнем ряду и, сев за стол, водрузил перед собой стопку из всех семи книг Златопуста Локонса — спрятался за ними от автора.
Эдвард сочувственно улыбнулся ему и направился к преподавательскому столу, пока в аудиторию заходили, громко переговариваясь, и остальные ученики. Алхимик устроился за небольшой партой и принялся ждать начала занятия, не зная, чем он сможет помочь профессору.
Когда все расселись по местам, Локонс громко прокашлялся, и в аудитории стало тихо. Он протянул руку, взял «Тропою троллей» — экземпляр, принадлежащий Невиллу Долгопупсу — и поднял его, демонстрируя собственный подмигивающий портрет на обложке.
— Это я, — сказал он и тоже подмигнул. — Златопуст Локонс, рыцарь ордена Мерлина третьего класса, почетный член Лиги защиты от темных сил и пятикратный обладатель приза «Магического еженедельника» за самую обаятельную улыбку. Но не будем сейчас об этом. Поверьте, я избавился от ирландского баньши отнюдь не улыбкой!
Златопуст замолчал, ожидая смеха. Несколько учеников довольно кисло улыбнулись. Эдвард изо всех сил старался не закатывать глаза.
— Я вижу, вы все купили полный комплект моих книг. Как это прекрасно! Пожалуй, начнем урок с проверочной работы. Не пугайтесь! Я только хочу проверить, как внимательно вы их прочитали и что из них усвоили. Профессор Элрик, не могли бы вы раздать листки с вопросами?
Эдвард посмотрел на его стол и обнаружил, что там лежит стопка бумаг. Он молча взял их и изогнул бровь, мельком пробежавшись по первым вопросам:
1. Какой любимый цвет Златопуста Локонса?
2. Какова тайная честолюбивая мечта Златопуста Локонса?
3. Каково, по вашему мнению, на сегодняшний день самое грандиозное достижение Златопуста Локонса?
Эдвард даже не стал смотреть дальше. Как только последний ученик получил в руки тест, он вернулся с оставшейся стопкой к столу Локонса, но профессор вдруг сказал:
— Может, и вы проверите свои знания? Мне было бы интересно узнать, насколько хорошо подготовлен мой ассистент.
Эдвард одарил его самым убийственным взглядом, которому научился у Изуми Кёртис.
— Нет, — коротко ответил он, уронил стопку на стол и вернулся на свое место.
— Ладно, — тонким голосом сказал Локонс, но потом расплылся в улыбке и отстал от Эдварда. Алхимик оглядел учеников и заметил, что многие хихикают, поглядывая на них с профессором, который даже не поворачивался к ассистенту.
Спустя полчаса Локонс собрал работы и быстренько просмотрел их.
— Ай-яй-яй! Почти никто из вас не помнит, что мой любимый цвет — сиреневый, — сказал он. — Я об этом пишу в книге «Йоркширские йети». А кое-кому не мешало бы повнимательнее читать «Встречи с вампирами». В главе двенадцатой я черным по белому пишу, что идеальный подарок для меня в день рождения — благорасположение между магами и магглами. Но, разумеется, я не отказался бы и от бутылки доброго огневиски Огдена!
И Локонс еще раз проказливо подмигнул. Эдвард заметил, как многие ученики недоуменно уставились на профессора, а некоторые даже тряслись от едва сдерживаемого смеха. Но вот пара девочек — в их число, к сожалению, попала и Гермиона — все обратились в слух.
— А вот мисс Гермиона Грейнджер знает мою честолюбивую мечту. Да, я хочу избавить мир от зла и наводнить рынок составами для сохранения шевелюры моего собственного изобретения. Умница девочка! — Локонс еще раз перелистал ее работу. — Она заслуживает самой высокой оценки. Где мисс Гермиона Грейнджер?
Гермиона подняла дрожащую руку.
— Отлично! — излучал восторг Локонс. — Отлично с плюсом! Десять баллов Гриффиндору. А теперь перейдем к делу…
С этими словами он нагнулся за своим столом и поднял с полу большую, завешенную тканью клетку.
— Внимание! Сегодня я вас научу, как обуздывать самые мерзкие создания, известные волшебникам. Предупреждаю: вы будете лицезреть в этой комнате нечто действительно ужасное. Но не бойтесь, пока я рядом, ничего плохого с вами не случится. Единственно я прошу — сохраняйте спокойствие.
Это привлекло внимание учеников. Даже Гарри невольно выглянул из-за баррикады из книг, чтобы лучше видеть происходящее. Локонс опустил руку на ткань, закрывающую клетку.
— Ведите себя тише, — понизив голос, погрозил пальцем Локонс. — Они могут перевозбудиться.
Весь класс затаил дыхание, и Локонс сдернул ткань. Эдвард едва не прыснул, увидев, что находилось внутри.
— Да, — драматически произнес Локонс. — Только что пойманные корнуэльские пикси.
Симус Финниган, сидевший на первой парте, не сдержался и громко хихикнул.
— Что такое? — спросил Локонс, расплывшись в улыбке.
— Но… Но ведь они совсем… Неопасные, — выговорил сквозь смех Симус.
— Не скажите, — Локонс пригрозил мальчику пальцем. — Их забавы могут быть чертовски неприятны!
Пикси были ярко-синие, ростом сантиметров двадцать, с заостренными мордочками. Оказавшись после темноты на свету, они пронзительно заголосили, точно в класс ворвался полк трубачей, заметались по клетке, стали барабанить по жердям и корчить рожи, не то дразня зрителей, не то забавляя.
— А теперь посмотрим, — повысил голос Златопуст Локонс, — как вы с ними справитесь!
И этот идиот открыл клетку.
Что тут началось! Светопреставление! Пикси выскочили из клетки, как маленькие ракеты, и разлетелись во все стороны. Эдвард тут же бросился закрывать дверь и окна, чтобы они не сбежали. Два проказника схватили за уши Невилла и взвились с ним под потолок. Штук пять-шесть полетели к окну, но Эдвард шустро отбросил их заклинанием. Остальные принялись крушить аудиторию — били пузырьки с чернилами, рассыпали корзину с мусором, рвали в клочки книги и тетради, срывали со стен картины, швыряли в учеников сумки и учебники. Не прошло и пяти минут, как весь класс сидел под столами. Только бедняга Невилл, держась за люстру, болтался под потолком.
— Чего вы испугались? Действуйте! Гоните их обратно в клетку! Это ведь всего только пикси, — кричал Локонс.
— Как?! — рявкнул Эдвард. — Вы же ничего не объяснили!
— Ох, ладно, — Локонс засучил рукава, взмахнул волшебной палочкой и быстро произнес: — Пескипикси пестерноми!
Произошло ровным счетом ничего.
— Это хоть настоящее заклинание?! — крикнул Эдвард.
— А… — не успел он договорить, как пикси выхватил у него волшебную палочку и выбросил в окно. Локонс охнул и нырнул под собственный стол.
— Да вы шутите, — прорычал Эдвард, взмахивая палочкой. — Так, с меня хватит. Заморозка!
Всё и вся в аудитории замерло. Возможно, он перестарался, но так было проще собрать всех пикси. Взмахнув палочкой, Эдвард запихнул проказников в клетку и крепко запер, после чего спустил бедного Невилла с люстры и развеял чары. Ученики осторожно вылезли из-под парт, а Локонс — из-под стола.
— Ладно, — сказал Эдвард, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не наорать на профессора. — Если кто-либо ранен, пусть идет в больничное крыло. Если кого-то надо почистить, подойдите к столу. Занятие окончено.
Большинство учеников выстроилось перед ним, и алхимик быстро наложил на них очищающие чары. Несколько — включая Долгопупса — побежали к мадам Помфри. Как только все покинули аудиторию, Эдвард повернулся к Локонсу. Тот аж вздрогнул от его взгляда.
— Выражусь предельно прямо, — ледяным тоном сказал Эдвард. — Не приносить в аудиторию каких бы то ни было существ, не поставив меня в известность, не объяснив ученикам, как с ними бороться, и не разобравшись в этом самостоятельно. Такого больше повториться не должно. Я понятно говорю?
— Абсолютно, — выдавил Локонс.
— А теперь покажите ваши учебные планы, — потребовал Эдвард. — Мне надо знать, что нас ждет дальше.
Снейп смеялся. Не улыбался. Не бесшумно хмыкал. Он хохотал в голос, пока Эдвард пересказывал ему, Макгонагалл и впечатляющему числу преподавателей, собравшемуся в его аудитории после ужина, о случившемся. Их было так много, что в кабинете все не поместились. Здесь были Синистра и Трелони, рядом с ними в наколдованных удобных креслах расположились Стебль и Флитвик, а также Снейп и Макгонагалл. Даже Роланда, Поппи и Дамблдор присоединились к ним.
Также в аудитории сидели и те, кого Эдвард еще плохо знал: Батшеда Бабблинг, преподаватель изучения древних рун, Чарити Бербидж, преподаватель маггловедения, Септима Вектор, преподаватель нумерологии, и Сильванус Кеттлберн, преподаватель ухода за магическими существами. Оглядывая аудиторию, Эдвард был вполне уверен, что тут собрались все, кроме Локонса и профессора Бинса, призрака, преподававшего историю магии.
— Серьезно! — распылялся Эдвард. — Да о чем думал этот придурок? Показал детям клетку с пикси и тут же выпустил их, ничего про них не рассказав! Да даже Квиррел в худшие моменты нервозности и заикания не был настолько безответственным. Ну и что, что он оказался агентом Темного лорда под прикрытием, он хотя бы разбирался в существах, о которых рассказывал. Дамблдор, если мне придется нянчить этого субъекта весь год, я требую прибавку к зарплате. Мне на полном серьезе придется преподавать два предмета, если мы хотим, чтобы ученики получили нечто большее, чем собрание сочинений посредственного волшебника.
— Да ладно, Эдвард, не преувеличивай, — сказал Флитвик, пока что меньше всех имевший дело с Локонсом.
— Хотелось бы, — проворчал Эдвард. — Все занятия он заставлял учеников проходить эти дурацкие тесты, читал выдержки из его книжки и рассказывал о своих подвигах. Причем без разницы, какого года были ученики.
Некоторые преподаватели поцыкали и покачали головами.
— Профессор Дамблдор, Локонс явно некомпетентен, — сказал Снейп. — Не понимаю, зачем разрешать ему и дальше преподавать.
— Тише, тише, Северус, — спокойно сказал Дамблдор. — Именно поэтому Эдвард и помогает ему. Дадим Златопусту второй шанс — как-никак, он впервые преподает детям. Эдвард, если хочешь, я освобожу тебя от ночных патрулей. Уверен, все собравшиеся согласятся, что это честное послабление.
Многие преподаватели кивнули и с сочувствием посмотрели на своего юного коллегу. Эдвард надулся, но принял предложение, понимая, что ему нужна будет каждая свободная минута, чтобы составить до кучи и учебные планы Локонса. Хорошо хоть он свои расписал аж до Рождества — но ведь надо было придумать, как сделать занятия по ЗОТИ хоть сколько-нибудь полезными. Он надеялся, что не выкинул заметки с занятий Квиррела.
После этого собрания преподаватели разошлись, и в аудитории остались лишь Эдвард и Снейп.
— Меня ждет кошмарный год, — простонал алхимик.
— Взгляни на это с другой стороны, — сказал Снейп. — К концу года ты докажешь, что не только знаешь свой предмет, но и с другим отлично справляешься. Министерство выставит себя идиотами, если не выдаст тебе лицензию преподавателя. Все, кто был в этой аудитории, разведут немало шума, если тебе откажут.
— Ха, — прорычал Эдвард, но все же улыбнулся, радуясь, что коллеги стоят за него горой.
Примечания:
Все ученики на уроке алхимии - камео реально существующих персонажей.
Посмотреть на всех можно в этом посте: https://vk.com/wall-77591608_1882