Игры сильнейших

      Она люто ненавидела эти затянувшиеся четыре дня, как ненавидела и его, желая Малфою скорейшей смерти и худших мучений ада при жизни. Уже на следующий день Гермиона, не будучи в состоянии противиться Империусу, накинула на плечи мантию-невидимку и отправилась в Выручай-комнату. То, что Малфой творил с ней той ночью, Гермионе никогда в своей жизни не хотелось больше вспоминать: на этот раз Малфой даже не предпринимал попыток соблазнить её, ласкать или целовать - этой ночью он насиловал её. Жёстко, болезненно, даже жестоко. Ни слёзы, ни попытки отговорить его не увенчались для Гермионы успехом – его рассудок словно помутился, а сам он озверел, подобно Рону когда-то. А может, Малфой всегда был таким, просто она этого не знала. Малфой - некогда трусливый, эгоистичный и высокомерный мальчишка - стал теперь другим человеком. Перед ней находился озлобленный жизнью молодой мужчина, идущий до победного конца во всех своих начинаниях. Заставив Гермиону замолчать, он принуждал её как делать ему минет, так и заниматься с ним анальным сексом. Лишь через полтора часа закончив с ней, он выгнал Гермиону из своей спальни. Униженной и изнасилованной девушке хотелось умереть, лишь бы никогда впредь не проходить через всё это, не возвращаться к нему. Придя к себе в комнату и просто рухнув в той одежде, что она была, на кровать, Гермиона всю ночь прорыдала, так и не сумев заснуть, отчего на следующее утро не пошла на лекции, задремав прямо перед завтраком. Весь день она проспала, набираясь сил, а проснулась уже днём лишь из-за стука в дверь. - Гермиона, открой! – послышался голос Полумны.       Поднявшись и ощутив боль в теле, над которым прошлой ночью зверским образом надругались, Гермиона только села на кровати, взяла подушку и прижала её к себе, после чего уставилась в одну точку перед собой. Она и сама не заметила, как начала раскачиваться взад-вперёд. - Гермиона, ты здесь?! – продолжила настойчиво стучаться к ней Полумна.       Гермиона не отвечала. Когда стук в дверь стал отчётливей доходить до сознания, она резко поднялась, убежала в ванную и заперлась там. Медленно подойдя к зеркалу, Гермиона упёрлась руками в раковину. Она с трудом решилась поднять глаза и посмотреть на своё отражение. Такой она себя ещё не видела: глаза были красными от выплаканных за ночь слёз, лицо слегка припухшим, волосы растрёпанными, а взгляд – поникшим. Казалось, словно это и не она вовсе была. Второй раз в жизни её насиловали, но если Рон не делал попыток унизить её, то Малфою было откровенно наплевать на её чувства. Он с лёгкостью позволял себе это. Открыв кран, она набрала в руки холодной воды и умыла лицо, пытаясь хоть немного прийти в себя. В этот момент она услышала громкий грохот в комнате, который не мог не напугать. Выбежав, она резко остановилась, с ужасом глядя на Малфоя, который стоял с метлой в руках возле окна. Стекло за его спиной было разбито вдребезги, а осколки усыпали пол под его ногами. - Ты оглохла, Грейнджер, или совсем не слышишь, как барабанит в дверь твоя подруга? – прорычал Малфой, со злостью глядя на неё, а затем пошёл в её направлении. В отчаянии Гермиона ринулась назад в ванну и заперла изнутри дверь. - Поиграть решила? – услышала она его разозлённый крик. - Живо открывай дверь и выходи! Это приказ.       Зажмурив глаза, Гермиона беззвучно заплакала. Она не могла противиться его прямым приказам: Империус принуждал её делать всё, что требовал от неё Малфой. Потянувшись к ручке двери, Гермиона, изо всех сил пытавшаяся сопротивляться, всё же не выдержала и открыла дверь. Малфой тут же вошёл в комнату и оттолкнул Гермиону к стене, а после приблизился к ней, опёрся рукой на стену и навис над ней. Трясясь от страха, Гермиона отвела взгляд, пытаясь не разреветься в голос. Она ненавидела его и меньше всего хотела находиться сейчас рядом с Малфоем, но схватив её за подбородок, он стал всматриваться в её лицо. Гермиона тут же закрыла глаза, не будучи в силах унять дрожь. - Ты оглохла, сука? – повторил Малфой. - Открой глаза и посмотри на меня!       Не сумев ослушаться приказа, Гермиона посмотрела в его лицо. Желваки Малфоя заходили на скулах, сам он был в ярости и тяжело дышал. Казалось, ещё секунда - и он ударит её. - Что ты хочешь услышать от меня, ублюдок? – выплюнула ему в лицо Гермиона, с трудом найдя в себе силы заговорить. - Где ты была всё это утро и почему не открыла Лавгуд? – прищурив глаза, начал допрос Малфой. - Спала, - коротко ответила она, с нескрываемой ненавистью глядя на него. - Ты пила противозачаточные? - Ещё нет.       Не прерывая зрительного контакта, Малфой достал из-под дорожной мантии пузырёк и поставил его на раковину. - Чтобы выпила его в ближайший час! – командным тоном произнёс Малфой. - А если нет? – с вызовом ответила Гермиона, на что он усмехнулся. Малфой вдруг резко притянул её за талию к себе, что вызвало у Гермионы новую волну дикого страха перед тем, что он может снова начать насиловать её, причём прямо здесь. Однако тот лишь провёл рукой вдоль её тела, поглаживая его, и остановился на ягодицах, которые ощутимо, хоть и безболезненно, сжал. Гермиона вновь попыталась вырваться, но это было впустую. - Делай, что тебе говорят! – уже более спокойно ответил Малфой и скользнул взглядом по её телу. - Жду тебя вечером в одиннадцать, и не опаздывай, – сказав это, он наконец отпустил её и ушёл. Схватив пузырёк, она тут же запулила его в соседнюю стену, отчего он разбился вдребезги. Его содержимое разлилось по стенам и полу, а Гермиона обессилено опустилась на пол и снова заплакала.       Весь день она провела в своей комнате и покинула её лишь к ужину. Приняв душ и переодевшись, Гермиона запудрила красноту на лице, которая больше всего была заметна под глазами из-за изобилия выплаканных слёз, и лишь тогда отправилась в Большой Зал. Хотелось просто запереться в комнате и больше не выходить из неё, не видеть окружающих её людей, от которых хотелось теперь шарахаться, как от прокажённых. Гермиона понимала, что Гарри и Джинни, даже не зная, что с ней произошло, но видя по её внешнему облику, что с ней что-то не так, постараются поддержать её. Однако меньше всего Гермионе хотелось молча сидеть и слушать их жалостливые речи - ей было слишком плохо для этого. Никогда за всю свою жизнь она не испытывала такого унижения, какое пережила прошлой ночью. Не прикажи Малфой не трогать его - Гермиона была уверена, что как минимум попыталась бы его убить. Ватными ногами, даже не глядя на дорогу и уж тем более по сторонам, она по инерции спустилась в гостиную. Втянув голову в плечи и съёжившись, она постаралась как можно скорее и незаметней пройти мимо однокурсников, но, как она и ожидала, друзья заметили её. - Ты где была весь день? Что случилось? – подбежав к ней и схватив за руку, сходу спросил обеспокоенный Гарри. - Я приболела. Не хочу идти к мадам Помфри и впустую отлёживаться в лазарете, так что осталась сегодня у себя в комнате, - соврала Гермиона, на ходу придумав правдоподобный ответ.       Несколько секунд Гарри безмолвно осматривал её, а затем заговорил: - Ты никакая! Разбитая и совсем поникшая. - Так обычно и бывает при сильной простуде, - выдавив из себя улыбку, ответила Гермиона. – Со мной всё в порядке, не волнуйся! - Тогда отлежись хотя бы пару дней. Иди к себе в комнату, Джинни занесёт тебе еду, - предложил он. - Спасибо, - коротко кивнула ему Гермиона, которой меньше всего сейчас хотелось идти в Большой Зал и сталкиваться там с Малфоем. - Пойдём! - взял её под руку Гарри и повёл обратно в её спальню. Не став сопротивляться, Гермиона последовала за ним, но, доведя её до ступенек, он остановился. - Дальше мне нельзя. Поправляйся, Гермиона! Я сейчас же отправлюсь в Больничное крыло и возьму тебе все необходимые лекарства, а позже передам их через Джинни. - Хорошо, - обессилено произнесла Гермиона и направилась к себе. Вернувшись в комнату, она уселась на кровать, но тут же ощутила сильную боль в тазовой области. Вчера Малфой нещадно насиловал её, что имело плачевные для неё последствия. Улёгшись тогда на кровать и с головой накрывшись одеялом, Гермиона почувствовала, как по щекам вновь потекли слёзы. Внутри была жуткая, разъедавшая душу пустота. Она знала, что Джинни не даст ей покоя и в скором времени придёт к ней, и что вечером её ждёт очередной поход в Выручай-комнату к Малфою. От одних лишь этих мыслей ей становилось ещё хуже. Около получаса она пролежала в тишине, стараясь ни о чём не думать, но позже в дверь постучала Джинни. Та была, как всегда, весёлой и энергичной. Она действительно не давала Гермионе ни минуты покоя, всё время что-то рассказывая и то и дело подсовывая ей лечебные зелья, которые также хотелось запулить в стену. В какой-то момент Гермионе захотелось просто взвыть, но из последних сил она сдержалась. Лишь в одиннадцатом часу Джинни ушла, убедившись, что сделала всё возможное, чтобы вылечить Гермиону и чтобы той стало легче. Сразу после её ухода Гермиона через силу поднялась с кровати. Уже через сорок минут ей было необходимо отправляться к Малфою. С ужасом оторвав взгляд от настенных часов, она тяжело вздохнула. Гермиона знала, что Империус действует в среднем пять дней. Желая, чтобы этот кошмар поскорее закончился, и Малфой наигрался и отпустил её уже на свободу, она схватила со стула мантию-невидимку и накинула её на себя. Затем она снова отправилась в Выручай-комнату, понимая, что идёт на очередную казнь...

* * *

      Ещё одна ночь стала для неё сущим кошмаром. Малфой вновь насиловал её, принуждал к сексу, а Гермиона, стиснув зубы, из последних сил терпела боль и унижения. Около часа он развлекался с ней, но тут в дверь постучали. - Драко, открой! Есть разговор, - послышался голос Нотта.       Схватив Гермиону, делающую ему в этот момент под властью непростительного заклинания минет, за волосы, Малфой оттолкнул её в сторону, встал с кровати и натянул на обнажённое тело брюки. Гермиона же, закусив губу и забегав отчаянным взглядом по сторонам, из последних сил старалась не разреветься. Быстро стянув с кровати одеяло, она укрылась им и плотно прижала ткань к себе. - Чего тебе? – открыв дверь, недовольно спросил Малфой. - Грейнджер? – уставившись на однокурсницу, ошеломлённо воскликнул Нотт. Гермиона тут же зажмурила глаза и стала делать глубокие вдохи в попытке хоть немного успокоиться. Малфой стремительно вытолкал друга из комнаты и вышел следом, а после захлопнул за собой дверь. - Это она была?! – переведя на него поражённый взгляд, вновь спросил Нотт. - Говори зачем пришёл и не лезь куда не надо! – недовольно прорычал Малфой, который начал раздражаться из-за того, что Нотт так скоро увидел в разы больше, чем следовало бы. - Я... - начал тот, но лишь сглотнув и собравшись с мыслями продолжил: - Я хотел спросить у тебя про МакГонагалл. Она завтра выходит из Больничного Крыла. Поговаривают, будто бы она ничего не помнит. Как-то странно выходит, не находишь? Да и кто и чего ради нападал на неё? - Ничего странного в этом нет: я стёр ей память, - просто рассказал Малфой. Слышавшая через стену их разговор Гермиона обернулась в простыню и приблизилась к двери, стараясь не упустить ни единого слова из их диалога. - Ты? Но зачем? – удивлённо спросил Нотт, но сразу после высказал вслух очевидное предположение: - На неё из-за Кассандры напали? - Да, но не только, - опёршись плечом на стену, пояснил Малфой. - Пожиратели Смерти собирались оглушить МакГонагалл и подменить кем-то из своих под оборотным зельем. Таким образом они смогли бы присматривать за нами в школе, а далее истреблять по одному. Однако всё пошло не по их плану: авроры, возвращавшиеся с задания в Министерство, увидели схватку и поспешили на помощь нашей директрисе, - договорив, он засунул руку в карман в поисках сигарет, но тут же вспомнил, что оставил пачку в кармане пиджака. - Курить хочу, - признался Малфой и поморщился. - Откуда ты всё это знаешь? – удивлённо спросил Нотт, бегая взглядом по его лицу. - Мишель рассказал. Он вчера и сегодня следил за ними, - прижавшись головой к двери, со вздохом ответил Малфой. - И ты мне ничего об этом не рассказал! – с ноткой укора в голосе заметил Нотт. - Тео, там нечего рассказывать. Мне самому сообщили об этом два часа назад. Давай поговорим об этом завтра! - Ты её принуждаешь? – кивком головы указав на стену, за которой находилась Гермиона, неожиданно спросил Нотт. - Она под Империусом, - на удивление спокойно ответил Малфой - Ты спятил? – покачав головой, шокировано воскликнул Нотт. - А по мне разве не видно? – с усмешкой ответил Малфой и отправился назад в Выручай-комнату. Но стоило ему зайти, как он столкнулся лицом к лицу с Гермионой, не успевшей вовремя отбежать. Захлопнув дверь, он прошёл мимо перепуганной Гермионы, достал из кармана валявшегося на полу пиджака сигареты и уселся на подоконник, тут же распахнув створки окна. - Как слышимость через стену? – как-то отстранённо поинтересовался он, на что Гермиона ничего не ответила, только молча глядя в пол и стараясь не злить его ещё сильнее, чтобы он позже не отыгрался на ней. - Что молчишь, Грейнджер? – спросил Малфой, который вновь посмотрел на неё. - Отпусти меня! – на свой страх и риск прошептала Гермиона. Она понимала, что очередная мольба может разозлить его, да и слова эти ничего для него не стоили. Малфой не собирался освобождать её, это было очевидно. Гермиона не понимала, за что он так поступал с ней, как и не знала, как заставить его или даже вымолить прекратить этот кошмар. - Зачем? – будничным тоном спросил Малфой и посмотрел на неё. Гермиона сначала ничего не ответила, даже растерявшись от такого ответа. Она лишь молча стояла перед ним. Её трясло, она едва сдерживала слёзы, и от этого Малфою тоже было плохо. Он не показывал этого, старался сдерживать себя, но ещё вчера он осознал, что натворил и что продолжал вытворять. Он понимал, что Гермиона не простит ему содеянного, как не простит себе этого и он сам. Уже сегодня днём, отправившись на слежку за немногочисленной группой засветившихся в магическом мире Пожирателей Смерти, Малфой, столкнувшись с одним из своих врагов, сцепившись с ним и одержав победу, до смерти забил мужчину. В его планах не было совершать такое, но он дал волю накопившимся внутри эмоциям, той ненависти к самому себе, что рьяно разъедала изнутри и ежеминутно мучила. Лишь удостоверившись, что Пожиратель мёртв, он оставил труп в покое, опёрся спиной на стену старого полуразрушенного маггловского дома и сполз по ней на землю. Ему было слишком плохо, но Малфой отлично понимал, что лишь он один был повинен в этом. - А зачем я тебе? – произнесла Гермиона, по щеке которой скатилась слеза. - Не противно трахать грязнокровку, Малфой? - Сюда подойди! - спокойно произнес он и выдохнул сигаретный дым.       Разумно решив не злить его лишний раз, Гермиона, не поднимая опущенной головы, покорно приблизилась к Малфою. Он сходу схватил её за руку, притянул к себе, ловко подхватил за талию и усадил на себя. Гермиона тут же зажмурила глаза: ей не хотелось смотреть на своего мучителя. Выкинув окурок в окно, Малфой стащил с Гермионы простыню и отбросил её на пол, оставляя Гермиону обнажённой. Рефлекторно девушка попыталась закрыться руками, но он не дал ей возможности сделать это и откинул её руки. Сосредоточившись лишь на ней, Малфой придвинул Гермиону ближе и с усмешкой сказал: - Продолжим...       Этой ночью он больше не насиловал Гермиону – только развлекался с её телом, целуя и лаская его. Почти всё время Гермиона провела с закрытыми глазами. После того, что он сотворил с ней, Малфой был ненавистен ей, даже отвратителен. Она никогда бы не подумала, что он может сделать с ней такое, даже не помыслила, что он способен на подобное, как и не допустила всерьёз, что станет настолько сильно бояться его. Лишь спустя пару часов, вдоволь наигравшись с ней, Малфой отпустил Гермиону. В очередной раз вернувшись к себе в комнату и выпив зелье от беременности, измученная и уставшая Гермиона, у которой не хватило сил даже принять душ, улеглась на кровать и сразу же уснула. На следующий день она также не пошла на лекции. Всеми силами она пыталась заставить себя держаться, перетерпеть ещё хотя бы пару дней, но душевная боль слишком сильно жгла изнутри. Только днём Гермиона принудила себя выйти из комнаты. Ей не хотелось сегодня видеться ни с Гарри, ни с Джинни, как не хотелось и общаться с ними. Всё, чего хотелось Гермионе, так это пережить эти кошмарные дни и дотерпеть действие Империуса в надежде, что Малфой всё-таки даст ей свободу и оставит в дальнейшем в покое. Натянув на себя мантию-невидимку, Гермиона отправилась на один из балконов седьмого этажа. Прежде она часто проводила там время с Гарри и Роном - сейчас же ей хотелось спрятаться там и побыть одной. Придя на место, она уселась на ступеньки и откинулась спиной на каменную стену. Не хотелось ни о чём думать, ей были как воздух необходимы хотя бы пара часов тишины и покоя. Около получаса она просидела там, но вдруг её потревожили чьи-то шаги. Нервно обернувшись, Гермиона увидела подходившего к ней Теодора Нотта, который также удивлённо смотрел на неё. - Не знал, что здесь кто-то есть, - сказал он, но всё же прошёл и присел рядом с Гермионой. - Что тебе нужно? – не став церемониться, прямо спросила она. Уставившись в одну точку, Гермиона вся съёжилась, всерьёз забеспокоившись, что Нотт выкинет нечто подобное Малфою. - Не бойся меня, я не причиню тебе вреда, - слегка покачал головой Нотт, но она всё равно бросила на него недоверчивый взгляд. - Я не Малфой. - Ты его друг. Чем ты лучше его? - медленно проговорила Гермиона. - Я ещё не настолько спятил, как он, - невесело усмехнулся Нотт, снова перевёл взгляд на Гермиону и вздохнул. - За что он так ненавидит меня? – не сумев сдержать слёз, спросила Гермиона. - Мне отчего-то кажется, что причина его поступков сейчас - далеко не ненависть, - задумчиво сказал Нотт и опустил взгляд. - Не ненависть? – вытирая скатывающуюся по щеке слезу, возмущённо выкрикнула Гермиона. - Он... - Насилует тебя, - закончил за неё Нотт, потому что Гермиона не была в силах переступить через Империус и договорить. - Однако я знаю Малфоя куда дольше и лучше тебя. Не знаю, из-за чего ему так снесло крышу, но с точностью могу сказать одно: у него нет к тебе ненависти, Грейнджер. В любом случае, не было. - Зато есть сейчас. Он... он просто редкостный ублюдок! – покачала она головой. - Не знаю, что им движет, но теперь я люто ненавижу его, и это более чем справедливо! - договорив, Гермиона решила поскорее уйти и поднялась с места, но тут Нотт схватил её за руку и заговорил, вынуждая остановиться и повернуться к нему. - Ты плохо его знаешь! Я не возьмусь оправдывать его действия, потому что Драко действительно... сошёл с ума, но на то есть причины. Последние месяцы сломали его, переродив страх и даже некогда присущую ему трусость в жестокость и амбициозность. Им и сейчас что-то движет, вот только чтобы понять, что именно, надо узнать природу того, что вызвало в нём эту, быть может даже, ненависть, - высказался он. - И зачем мне это? – зло прошипела Гермиона, которой хотелось сейчас лишь уйти и хотя бы до ночи не вспоминать и уж точно не говорить больше о Малфое. - Поймёшь, что породило эти поступки - найдёшь способ освободиться! - донёс до неё свою мысль Нотт, но после всё же отпустил её руку. Несколько секунд Гермиона молча смотрела на него, а затем быстро развернулась и ушла.

* * *

      В очередной раз Гермиона шла в Выручай-комнату, жаждая лишь как можно скорее пережить ночные мучения и отправиться к себе, но резко остановилась, когда услышала знакомые голоса поодаль. Подойдя ближе, она увидела сидевших на подоконнике друг напротив друга Малфоя и Нотта. Приблизившись к ним ещё немного, так, чтобы ей хорошо был слышен их разговор, и их можно было видеть с расстояния, она стала внимательно слушать. - К чему такая жестокость? Она же ничего плохого тебе не сделала! - пожал плечами Нотт. - Давай ты не будешь лезть не в своё дело! – спокойно оборвал его Малфой. – Я уже говорил тебе это. - Если честно, я просто шокирован твоими действиями! - признался Нотт и всплеснул руками. - Ещё раз тебе повторяю: не лезь куда не надо! - с нескрываемым раздражением сказал Малфой, на что Нотт покачал головой. - Это из-за того, что она грязнокровка или подружка Поттера и Уизли, а может всё вместе? – не сдавался последний, потому как хотел разгадать эту бесчеловечную загадку. - Нет. Мне уже всё равно на её статус крови и дружбу с этими остолопами, - безразличным тоном ответил Малфой. - Тебе и плевать? – недоверчиво усмехнулся Нотт. - Ещё с весны. Тогда все эти идеи чистоты крови потеряли для меня всякую ценность и значимость, - признался Малфой, уставившись в одну точку и уйдя в свои размышления. В его голове начали всплывать обрывки воспоминаний. - И что этому поспособствовало? – продолжал расспросы Нотт. - Её пытка Беллой, - вдруг ответил Малфой, что сильно удивило как Нотта, так подслушивающую их Гермиону. Увидев недоумение на лице друга, Малфой решился рассказать: - Когда эту троицу поймали и притащили в Малфой-мэнор, Белла пытала Грейнджер Круциатусом. Я также присутствовал там: родные позвали меня на опознание. Это была жутчайшая картина: извивавшаяся на полу Грейнджер и прыгавшая над ней Белла, которая резвилась тогда вволю. Мучения пленницы забавляли её, меня же ужасали. Идеальная волшебница, одна из умнейших студенток Хогвартса за последние десятилетия тогда беспомощно корчилась от боли, а на её руке всё сильнее прорезалась отчётливая надпись «Грязнокровка». Тогда я в полной мере осознал, что этот класс людей ровным счётом ничем не отличается от нас: та же плоть, та же кровь, те же умения и способности. А идеи Пожирателей – лишь фальшь, хорошо продуманная идеология, реальная цель которой – захват власти нашим Хозяином и его близким окружением. - Не думал, что ты настолько впечатлительный, - прокомментировал его историю Нотт, но, на секунду прищурив глаза, добавил: - Или тебе просто было не наплевать на неё? - Ты не видел той пытки, - бросив беглый взгляд на друга, лишь ответил Малфой. - Зато видел другую! - парировал Нотт, но Малфой ничего ему не ответил. - Она ненавидит тебя. Ты этого хотел добиться? - Какое тебе до этого дело? – поморщился Малфой. - Ты пошёл опасным путём, а я твой друг, и потому мне есть до этого дело! - пояснил свою позицию Нотт. - Не лезь в это! – вновь раздражённо повторил Малфой и спрыгнул с подоконника. - Она же никогда не простит тебе содеянного! - Мне нужно её прощение? – повернувшись к нему, в ироничной манере поинтересовался Малфой. - Тебе виднее! – резко ответил Нотт и тоже спрыгнул с подоконника на пол, а затем отправился прочь. Малфой же ушёл к себе в Выручай-комнату.       Безмолвно дослушав их разговор, Гермиона ещё несколько минут простояла возле стены, переваривая услышанное. Её действительно удивило, что та пытка оставила в сознании Малфоя настолько сильный отпечаток и заставила отказаться от столь значимой для него прежде идеи деления магов на чистокровных, полукровок и грязнокровок. Вот только для неё это сейчас в любом случае мало что значило. Малфой был её насильником, и Гермиона ненавидела его за то, что он делал с ней. Но хуже всего было то, что Малфой не собирался ни останавливаться, ни отпускать её, и она хорошо понимала, что её сегодня ждёт очередной кошмар наяву...       Этой ночью Малфой не слишком мучил её: он вновь взял её против воли, на этот раз на столе, но уже не старался причинить боли. Более того, он даже предпринял попытку извести её ласками, однако Гермиона так и не смогла возбудиться – ей и не хотелось ни на мгновение забывать, кто находится рядом с ней, чьи руки и губы скользят по её телу. Получив удовольствие, уже вскоре он отпустил её, и Гермиона отправилась в свою комнату. По дороге у неё проскользнула безумная мысль: «Может я ни на что более не пригодна, и это и есть моя судьба?». Грустно усмехнувшись, она смахнула со щеки слезу и продолжила путь. В ту ночь Гермиона всё же спала, вернувшись из ванной старост и обессилено улёгшись на кровать, а с утра, пересилив себя, она наконец явилась на лекции. День пролетел незаметно. Всё это время Гермиона в основном помалкивала, будучи погружённой в свои горькие раздумья. Всё, чего ей хотелось, так это поскорее пережить ещё максимум два дня в надежде освободиться от Малфоя. Гарри и Джинни, что было ожидаемо, старались уделить ей максимум своего времени. Они волновались за неё, однако Гермионе совершенно не хотелось с ними говорить. Что касалось Малфоя – он даже не смотрел в её сторону, для него Гермионы Грейнджер словно не существовало. Однако она время от времени ловила на себе встревоженные взгляды Нотта, что немало удивляло Гермиону. Вечер прошёл как в тумане: ей теперь хотелось одного-единственного - уцепиться за что-то и продолжить жить. Сначала она пережила изнасилование Роном, потом похищение родителей, а теперь её настигло сексуальное рабство у Малфоя. Жизнь слишком сильно била её - и без того немало повидавшую и пережившую во время войны хрупкую девушку. Весь вечер она провела в библиотеке, прячась от всех друзей и знакомых, сидя за самым дальним столиком. Она старалась хотя бы немного отвлечься за чтением учебников, но смысл прочитанного не доходил в должной мере до сознания, отчего Гермионе приходилось по нескольку раз перечитывать строки. Она даже не заметила, как пролетело время, пока не услышала голос мадам Пинс: - Мисс Грейнджер, библиотека закрывается! - Да, конечно, - кивнула она, захлопнула книгу и глубоко вздохнула. Вернув учебник назад на полку, Гермиона попрощалась с библиотекарем и отправилась на выход. Время уже близилось к одиннадцати часам, и ей было необходимо идти к Малфою, но перед походом в Выручай-комнату Гермиона заглянула в туалет. Набрав в руки ледяной воды, она омыла лицо и только после перевела взгляд в зеркало. Похудевшая, осунувшаяся, потрёпанная жизнью и сильно измученная последними событиями… Девушка, которую она видела в зеркале, сильно отличалась от той студентки, что некогда обучалась в этой школе. У той юной девушки были стремления лишь хорошо учиться и любыми способами завоёвывать внимание рыжеволосого друга, которым она болела, а девушка из настоящего напоминала взрослого человека, перенёсшего немало жизненных трудностей и бед. Хотя... разве Гермиона не являлась таковой? Отправившись в Выручай-комнату, она молила Мерлина о том, чтобы Малфой больше не причинял ей боли. Гермиона осознавала, что он не оставит её в покое, не отпустит так просто, но желала лишь, чтобы эта ночь закончилась как можно скорее и прошла максимально безболезненно для неё. Но этим мечтам не суждено было сбыться... Уже войдя в его спальню, Гермиона заметила, что Малфой был зол, слишком зол. Она не знала, что у него произошло, но настроен он был крайне агрессивно.       Два часа Малфой насиловал её, раз за разом причиняя Гермионе боль. Этой ночью он брал её в основном в анальный проход, заставив Гермиону встать перед ним на четвереньки и как следует прогнуться. Каждый его толчок отдавался невыносимой болью. По её щекам текли слёзы, рот открывался в крике, но ни слова, ни стона боли так и не слетело с её губ: Малфой заранее приказал молчать. Чуть позже он насиловал её на кровати в стандартной позе, совершенно не церемонясь с Гермионой. Широко раздвинув ноги и отвернув голову, она старалась не смотреть на него. Она молча терпела происходящее, считая минуты и секунды. Завершением ночи стала очередная прихоть Малфоя изнасиловать Гермиону в рот, после чего он кончил ей на лицо. Бессильно повалившись на кровать, Гермиона беззвучно разревелась. Сейчас ей хотелось умереть. Малфой лежал рядом и тяжело дышал, с некой злостью глядя в потолок. Через какое-то время встав и взяв со столика волшебную палочку, он направил её на Гермиону и взмахнул ею: - Империо! Будешь продолжать делать всё то же, что я ранее тебе приказал.       Сказав это и отложив палочку назад на столик, Малфой перевёл взгляд на окно, а всхлипнувшая Гермиона закрыла глаза. Её мучениям не было теперь конца...

* * *

      Поднявшись через какое-то время с кровати, Гермиона отправилась в ванную. Искупавшись и приведя себя в порядок, но делая всё практически неосознанно, на автомате, она затем полностью обнажённой вышла из комнаты. Ей было сейчас наплевать на всё. Единственное, чего хотелось измученной и истерзанной девушке, чей рассудок помутился от боли и унижений этого вечера - так это умереть. Малфой задремал на кровати и еле слышно посапывал. Твёрдо решив для себя воплотить суицидальную задумку в жизнь, даже не став одеваться, Гермиона направилась на выход из Выручай-комнаты. Её решением было отправиться на Астрономическую башню, и именно в её направлении она делала обессиленные глухие шаги. Ей было совершенно всё равно на то, что её могли увидеть голой, как и на то, чем бы ей это могло впоследствии аукнуться. Внутри было слишком пусто, словно в груди образовалась исполинских размеров дыра, которая вдобавок ко всему с каждой секундой расширялась. Гермиона даже не плакала. Ничего не видя перед собой, ватными ногами она шла по бетонному, холодному полу, по уже столь родной дороге. Наконец поднявшись на башню, она вышла на балкон. Гермиона медленно перелезла через невысокое ограждение, встала на карниз и ухватилась за решётку обеими руками. Она всегда побаивалась высоты, но сейчас этот страх словно испарился. Ей было наплевать на всё - голос разума затмила жгучая боль и невыносимая обида за то, как обошёлся с ней жестокий мир. Сейчас она не помнила даже о родителях - все её мысли были заняты лишь размышлением над тем, что будет утром, когда её бездыханное тело найдут внизу на земле. Кто-то, возможно, будет плакать по ней, а кто-то и усмехнётся, от души порадовавшись смерти ещё одной грязнокровки. В памяти вдруг всплыла ухмылка на аристократическом лице Малфоя, которая была порой на редкость холодной и отталкивающей. В очередной раз по щеке потекла слеза. Порывистый ветер обдувал обнажённое тело Гермионы, по её бледной коже бегали мурашки, но она ничего этого не ощущала. Она сделала свой выбор, и обратной дороги не было. Посмотрев вниз, на подножие башни, Гермиона вытянула вперёд правую ногу. Всего шаг, какие-то секунды падения, последнего полёта - и её не станет, всё закончится. Не будет больше этих мучений; жизнь и течение времени будут продолжаться, но уже без неё. Закрыв глаза и вдохнув полной грудью холодный воздух, она наконец разжала пальцы, но в ту же секунду ощутила цепкие прикосновения чьих-то рук к своему телу. Стоило Гермионе открыть глаза, как она увидела Драко Малфоя, который быстро поднял её на руки и перетащил через ограду. - Пусти меня! – срывающимся голосом закричала Гермиона и попыталась вырваться. - Идиотка! – прорычал в ответ Малфой и поставил однокурсницу на пол, оттолкнув после к стене. - Ты хоть осознаёшь, что только что едва не совершила? – Сейчас он тяжёло дышал и был как никогда зол на неё. - Оставь меня в покое! – прокричала Гермиона и, не сдержавшись, зарыдала в голос. - Прекрати меня мучить! Сколько ещё всё это будет продолжаться? Сначала меня изнасиловал Рон, теперь насилуешь и ты! – произнеся это вслух, Гермиона всхлипнула. От этого признания Малфой сменился в лице, но всё же продолжил внимательно смотреть на неё. - Сколько уже можно?! Я не хочу этого больше. Не хочу! – истеричным, срывающимся голосом договорив это, Гермиона закрыла лицо руками. Происходящее казалось каким-то нескончаемым кошмаром. Больше всего ей хотелось проснуться, прервать ужасающий сон и оказаться на свободе, вот только всё это было суровой реальностью, её жизнью.       Больше всего Гермионе хотелось просто ударить Малфоя, как минимум влепить ему пощёчину, но даже этого сделать она не могла. Он так и продолжал стоять на одном месте и смотреть на неё. Безмолвно, не проявляя никаких эмоций. Медленно подойдя к ней, Малфой вдруг попытался взять Гермиону за руку, но та вырвалась и из последних сил прокричала срывающимся голосом: - Не трогай меня!       Гермиона тут же вжалась в стену и со страхом, который был смешан с откровенным презрением, посмотрела на него. Она слишком сильно боялась, что Малфой станет насиловать её прямо здесь, боялась новой волны боли и ненавидела своё бессилие.       К её ужасу, Малфой взялся за пояс, развязал узел и снял с себя халат. Под ним парень был так же полностью обнажён. Вжавшись в стену, Гермиона перепугано уставилась на него, боясь, что её худшие опасения вскоре сбудутся. Однако Малфой вновь схватил её за руку, притянул к себе и накинул ей на плечи свой чёрный шёлковый халат. Гермиона только стеклянным взглядом посмотрела в сторону. Она уже ничего не видела перед собой из-за заплаканных глаз. Рассматривая её лицо, Малфой стал убирать с него длинные каштановые волосы, но ощутив его прикосновение, Гермиона мгновенно попыталась отстраниться и, отшарахнувшись в сторону, закричала: - Не смей! Не прикасайся ко мне! – Однако Малфой крепко держал её за руку, не намереваясь отпускать. Схватив Гермиону за подбородок, он резко поцеловал её в губы, но она вывернулась и снова завопила: - Не прикасайся ко мне! Я ненавижу тебя, Малфой! Ненавижу!       Ловко перехватив Гермиону и с силой притянув её за талию к себе, он вновь поцеловал её, не давая больше возможности вырваться, но Гермиона опять отвернулась и горько заплакала. Сглотнув, Малфой стал тогда покрывать поцелуями её лицо, а вскоре обнял её и прижал к себе. Обессилевшая Гермиона всё-таки сдалась и замерла на месте. Малфой не отпускал её, он ничего с ней не делал - просто стоял рядом и смотрел в одну точку на полу. Сейчас, узнав, что с ней ранее произошло, он и сам ненавидел себя за содеянное. Малфой не представлял, что ощущала Гермиона, но отчётливо осознавал одно – насколько сильно он довёл её, измучил ту, которой так сильно где-то там, в глубине своей чёрной души, дорожил... Единственное, чему он был безмерно рад, так это тому, что успел вовремя, остановил её, не дал совершить самоубийство. Интуиция верно подсказала искать пропавшую вдруг из Выручай-комнаты Гермиону, чьи вещи остались лежать разбросанными на полу, здесь, на Астрономической башне. Ещё находясь в своей спальне, Малфой догадался, что она могла задумать, и с этой страшной мыслью он не ошибся. Благо, он вовремя прибежал!..       Какое-то время они так и простояли. Малфой ощущал вздрагивания Гермионы - она никак не могла успокоиться, рыдая у него на плече. Он же поглаживал её по спине, целуя иногда в голову. Он не знал, что можно было сделать, как успокоить Гермиону. От одного только вида того, как сильно она мучилась, Малфою становилось ещё хуже. Ему хотелось просто кричать. Тем, что он совершил, Малфой сломал самого себя, причинив неимоверную боль не только Гермионе, но и себе. Да только понял он это лишь сейчас.       Только спустя где-то полчаса Малфой отстранился от слегка успокоившейся Гермионы, поцеловал её в лоб, а после поднял на руки и отнёс назад в Выручай-комнату. Ей было всё равно на происходящее, она лишь невидящим взглядом смотрела перед собой. Уложив Гермиону на кровать, Малфой вытащил из тумбочки пузырёк с успокоительным зельем и налил немного жидкости в довольно массивную мерную крышку. - Пей! – сказал он, протянув зелье Гермионе, но та даже не пошевелилась. - Пей, говорю! – настойчиво повторил Малфой, после чего она трясущейся рукой медленно взяла крышку и, привстав и поднеся её к губам, выпила содержимое и протянула её назад Малфою. Закрыв пузырёк, он вернул его на место и забрался на кровать. Малфой улёгся позади Гермионы и накрыл их обоих одеялом. Обняв Гермиону за талию, он уткнулся носом в её волосы. Она никак не реагировала на его действия – Гермиона уже не осознавала происходящего. Ей было слишком больно, внутри разъедала душащая пустота. Обессиленная и измученная, она даже не заметила, как вскоре погрузилась в сон...       Проснулась Гермиона уже утром. Когда она повернулась и поудобней устроилась на постели, то вдруг ощутила что-то у себя на талии. Гермиона тут же открыла глаза и встретилась взглядом с Драко Малфоем. Тот был бледен, выглядел сильно уставшим и смотрел на неё ничего не выражающим взглядом. В памяти тут же всплыли события этой злосчастной ночи. Казалось, словно не с ней всё это произошло. - Ты больше никогда и никаким образом не попытаешься покончить с собой или причинить себе любой другой вред. И теперь ты будешь покидать Выручай-комнату, только когда я проснусь и разрешу тебе уйти! - неожиданно сказал Малфой, глядя ей прямо в глаза. Гермиона тут же отвела взгляд, а на её глазах появились предательские слёзы. Малфой потянулся к ней и стёр скатившуюся по щеке слезу, а после приблизился и поцеловал Гермиону. Он вновь стал целовать её лицо, прижав её к себе. Не будучи способной сопротивляться, Гермиона только зажмурила глаза, стараясь перетерпеть его прикосновения. Он был её насильником, она – его жертвой. На ещё один вечер ли? На неделю? На месяц? Или, быть может, на год? Сомневаться не приходилось лишь в том, что, несмотря ни на что, Малфой не собирался её отпускать. Только не он...