Игры сильнейших

      Войдя в Выручай-комнату поздно ночью и скинув с себя мантию-невидимку, Гермиона покосилась на Малфоя, который сидел на подоконнике в одних лишь брюках и читал какую-то книгу. - Ты и читаешь? – удивилась поморщившая лоб Гермиона. - По-моему, ты путаешь меня с неким рыжим недоучкой, - перелистнув страницу, ответил он, даже не посмотрев в её сторону. Гермиона фыркнула и уселась на кровать, но любопытство накрыло её с головой. Слегка пригнув голову и прищурив глаза, она попыталась разглядеть название книги. - Я упрощу тебе задачу. Это «Фауст» Гёте, - ответил Малфой и кинул быстрый взгляд на Гермиону. - Ты увлекаешься маггловской литературой? – приподняв бровь, с усмешкой спросила та, не поверив своим ушам. - Это классика, Грейнджер! Я, как отпрыск аристократического рода, обязан знать её назубок, - огрызнулся закативший глаза Малфой и вновь вернулся к чтению. - И зачем она тебе вдруг понадобилась? – продолжила свой допрос немало удивлённая Гермиона. - Я пообещал матери прочесть это произведение к зимним каникулам. Она любит классику и жаждет обсуждений, а я последний раз читал «Фауста» на четвёртом курсе и многие эпизоды помню размыто, так что дал обещание перечитать книгу, - рассказал он и зевнул, прикрыв рот рукой. - Это всё, конечно, прекрасно, но я тоже хочу сегодня выспаться, - сделав акцент на последних словах, проворчала Гермиона. - Дай дочитать ещё три страницы, - спокойно ответил Малфой. Недовольно посмотревшая на него Гермиона тяжело вздохнула. - Просто полежи пару минут, - добавил он, бегая взглядом по строчкам в попытке вникнуть в смысл прочитанного. - Тогда дай мне тоже какую-нибудь книгу! – попросила она, скрестив руки на груди. - Тогда мы будем походить на престарелую семейную парочку: почитали, потрахались и спать, - с усмешкой ответил Малфой, на что Гермиона смерила его разозлённым взглядом. - И сделай одолжение: не раздевайся.       Поразившись такой наглости, она покачала головой, поднялась с места и стала быстро стягивать с себя одежду, намереваясь далее улечься спать. - Кто бы сомневался, что именно так ты сейчас и сделаешь! – быстро взглянув на неё, пробормотал Малфой. Оставшись в одном нижнем белье, Гермиона отложила аккуратно сложенные вещи в кресло, залезла под одеяло и распустила волосы. Поудобней улегшись на подушку, она посмотрела в окно.       Два с половиной месяца прошло с того дня, как Гермиона попыталась совершить самоубийство. Вспомнилось, как в тот вечер Малфой больше не стал насиловать её, а отправил назад в свою комнату. Однако уже на следующий день он решил не отказывать себе в удовольствии. Он вновь брал её против воли, но уже не пытался причинить Гермионе боль. В ту ночь она ощущала возбуждение: Малфой умело играл с её телом, изводил, но она так и не смогла достичь пика удовольствия, лёжа под парнем. Это было неудивительно, ведь ей было слишком ненавистно присутствие этого человека рядом. Она ощущала лишь дикую ненависть к нему, но ничего не могла поделать с происходящим, а утром ей предстояло в очередной раз проснуться в его объятиях. - Учись наслаждаться жизнью, - послышался возле уха шёпот Драко. - Отпусти меня, - бессильно прохрипела Гермиона, хоть отлично понимала, что эту мольбу он пропустит мимо ушей. - Нет, - твёрдо проговорил он и на удивление нежно поцеловал её в плечо...       Ни разу с той злополучной ночи Малфой не сделал ей больно, но и отпускать Гермиону он не собирался и каждые четыре дня снова и снова наставлял на неё волшебную палочку, а следом произносил непростительное заклинание, лишая воли.       Весь первый месяц Гермиона попросту безмолвно приходила в его спальню и позволяла Малфою делать с ней всё, что ему захочется, но ему хватало и малого. Практически через раз он всё-таки заставлял её стонать под ним от удовольствия против её желания. Гермиона ненавидела его за то, что он делал с ней, за то, что он лишил её свободы, но, каждый раз в слезах засыпая рядом с ним после очередного полученного ею наслаждения, она проклинала себя за то, как хорошо ей было рядом с ним - с тем ублюдком, что прежде наиболее унизительным образом насиловал её на этой же самой кровати. Только на четвёртой неделе девушка заметила, что стала привыкать к его прикосновениям и поцелуям. Она ничего не могла поделать с происходящим, у неё не имелось даже малейшей возможности противостоять Империусу. Привыкшей бороться до последнего Гермионе Грейнджер впервые в жизни пришлось смириться с обстоятельствами, ведь ничто изменить она была не в состоянии. Лишь спустя месяц от начала её сексуального рабства в очередную ночь она сдалась и, зажмурив глаза, решилась ответить на поцелуй Малфоя. Она отчётливо помнила, как он замер в тот миг. Открыв глаза, Гермиона увидела, что он бегал ошарашенным и неверящим взглядом по её лицу. - Мне нечего терять, - закусив губу, чтобы не заплакать, призналась тогда Гермиона, глядя прямо ему в глаза. - Я не причиню тебе боли, - прошептал Малфой и погладил её по щеке, а вскоре поцеловал. Лишь спустя минуту она неуверенно и поначалу едва ощутимо вновь принялась целовать его в ответ. Для себя Гермиона считала этот поступок предательством, ведь она согласилась на взаимность с собственным насильником, слизеринцем, Драко Малфоем. Она неумело старалась двигаться в ритм с ним. Парень помогал ей, направляя и, грубо говоря, даже обучая Гермиону. Кончив одновременно с ним и откинувшись на подушки, она, ощущая его руку на своей талии, позволила прижать себя ближе и уткнулась лицом ему в плечо.       Гермиона с трудом принимала, что всё, что происходило между ними с тех пор, являлось уже не насилием над ней, а обычным сексом, происходившим теперь уже по обоюдному согласию, хоть она и всё ещё находилась во власти Империуса. Было дико признавать этот факт, но и врать себе она не хотела. Ненависть, столь яро ощущаемая ею прежде, сходила на нет; поцелуи и ласки Малфоя, даже несмотря на то, что именно он мучил её прежде, заглушали ту душевную боль и пустоту, что изводили её всё это время. В его объятиях она вскоре нашла утешение, в его ласках и поцелуях - наслаждение, а рядом с ним - покой.       С тех пор Гермиона заметно стала оживать. Днём Малфой не беспокоил её, и она спокойно общалась с друзьями, выполняла домашние задания, пытаясь приспособиться к новому ритму жизни. Поздно же вечером она приходила в Выручай-комнату, где проходили все её ночи.       Сам Малфой несмотря ни на что оставался таким же, как и прежде. Создавалось обманчивое впечатление, словно произошедшее никак на нём не отразилось, но это лишь на первый взгляд. Всё чаще он уходил в себя и нередко не слышал, как друзья звали его по имени или даже как к нему обращались преподаватели. Малфой очень много курил. Если прежде он только баловался сигаретами, то теперь стабильно выкуривал по несколько пачек в день. Гермиона видела эти изменения в его поведении, но старалась не подавать виду. В глубине её души по сей день играли злорадство и жажда мести, чтобы он получил за содеянное сполна, и жизнь ещё отыгралась на нём.       В магическом мире за это время мало что изменилось. Разве что был совершён очередной теракт: нападение группой Пожирателей смерти на крупный продуктовый магазин в центре Лондона. Погибшими стали лишь двое охранников, потому как сам магазин оказался пуст: как позже писала пресса - авроров кто-то заранее предупредил о планируемом нападении. Это и помогло предотвратить гибель людей. Вот только сами Пожиратели, стоило им понять, что это ловушка, моментально исчезли с места и не дали себя поймать. Больше облав тёмными магами с тех пор не случалось, но в газете то и дело писали о загадочных смертях и исчезновениях людей, что держало магический Лондон в осязаемом страхе.       Захлопнув книгу, Малфой отложил её на стол и улёгся на кровать. Положив голову на грудь Гермионе, он приобнял девушку. Она никак не отреагировала на это, лишь вопросительно посмотрела на него в ожидании дальнейших его действий. - Давай спать, - устало пробормотал Драко. - Не этого я ожидала от тебя услышать, - с усмешкой призналась Гермиона, закрыла глаза и поудобней устроилась на постели. В ответ на это он улыбнулся одними губами. Ему нравилось, что она вошла во вкус, и что ему больше не требовалось насиловать её. Если бы кто увидел, что творилось в этой комнате в последние недели, то сходу и без капли сомнений решил бы, что эти двое встречаются. Гермиона не любила его и не испытывала к Малфою никаких светлых чувств, и он осознавал это, но и её ненависть постепенно заглушалась, а боль понемногу стихала. Гермиона уже спокойно целовала его в ответ, обнимала и прижималась во время секса, и ему этого хватало - его больной душе, жаждущей, чтобы она просто была рядом. Малфой больше не отрицал своих желаний, хотя и понимал, насколько они были жалкими...       Малфой улёгся позади неё и закрыл глаза. Ему хотелось, чтобы Гермиона придвинулась к нему и по своей воле прижалась к его телу, но она этого не сделала. Она отвернулась и, не меньше устав за день, погрузилась в глубокий сон. Тяжело вздохнув, Драко закрыл глаза и также постарался уснуть...

* * *

- Знаешь, Драко, у тебя хорошее чувство юмора, - иронично проговорила Паркинсон и с грустью посмотрела на некогда дорогого ей человека. - А почему бы и нет? Мы с четырёх лет знакомы, столько лет были друзьями, - сказал Малфой в ответ и затянулся сигаретным дымом. - Ты... ты безумец, если думаешь, что всё в этой жизни настолько просто! Попросил что-то - получил, - покачала она головой. - Панс, если чему меня жизнь и научила, так это тому, что ничего в ней получить запросто нельзя: это невозможно, - спокойно ответил он, а после выпустил изо рта серый дым.       Они сидели на улице в саду. С самого утра Драко, решивший предпринять попытку вернуть родного для себя человека, позвал Панси Паркинсон прогуляться и ещё до обеда вытащил её из гостиной. Она была не в восторге от его идеи поговорить, ведь ещё на шестом курсе Драко, с которым они на тот момент встречались, отстранился от неё. Позже Панси узнала, с чем это было связано, и смогла простить его. На седьмом курсе их отношения возобновились, и всё было хорошо до того момента, пока для Пожирателей смерти не закончилась поражением война, развязанная Волан-де-Мортом... С замиранием сердца Панси ждала, когда Драко, столь неожиданно отправленного аврорами в Азкабан, выпустят на свободу, и они снова будут вместе. Однако, как только парень вернулся из заключения, и Панси поспешно прибыла в мэнор на встречу с ним, тот прямо заявил, что между ними всё кончено.       Для полтора месяца ожидавшей его из тюрьмы Панси эта новость стала огромной неожиданностью и сильным потрясением. Всю ночь она тогда горько проплакала, но со следующего же дня принялась настраивать себя на то, чтобы найти в себе силы и сделать всё возможное, дабы Драко вновь обратил на неё внимание и вернулся к ней. К её огромному разочарованию, этим планам не суждено было сбыться. Драко остался один и стал вести бурную сексуальную жизнь, то и дело меняя девушек в своей постели. Он пользовался популярностью среди Хогвартских студенток: красивый, статный, высокий, умный молодой аристократ из знатной семьи. Даже его статус бывшего Пожирателя смерти пришёлся ему только на руку, потому как ассоциировался у некоторых девчонок с образом плохого парня, что ещё сильнее подогревало их интерес к его персоне: многие хотели быть рядом с ним и добивались его внимания. Первое время Панси активно интересовалась его жизнью, а порой даже следила за ним. Его похождения терзали её и причиняли огромную боль: было мучительно наблюдать, как некогда любимый человек едва ли не каждый день проводит в обществе новой девушки, но никак не с ней. Позже все его связи резко оборвались. Панси не знала, с кем он завёл новые отношения, с кем проводил ночи, но обратила внимание, что он стал больше курить, что стал уходить в себя. Сейчас он пришёл в норму и восстановился; как и в былые времена, стал больше времени проводить с друзьями, появляться в гостиной. Сегодня он в который раз сумел удивить её, предложив возобновить былое общение и стать, как когда-то раньше, друзьями. Да только далеко не дружеского общения жаждала её израненная душа... - Думаешь, так просто перестроиться? – покачав головой и отведя взгляд, вымолвила спустя минуту молчания Панси. - Панс, прошлое нужно уметь отпускать, - сказал на это не сводивший с неё внимательного взгляда Драко. - А я не хочу! – в сердцах прошептала она и закусила губу, чтобы не заплакать. - Придётся, - тихо произнёс Драко, а затем сделал глубокий вздох. - Зачем?! Всю свою юность я любила тебя, а ты... Просто в один момент послал меня! - истерично засмеялась Панси. - Я тебя не посылал. Ты красивая, умная, благородного происхождения, но ты не для меня, - нехотя признался Драко и также отвёл взгляд прищуренных глаз в сторону. Даже ему было тяжело это говорить. Он не хотел причинять ей боли, но куда сильнее он жаждал, чтобы Панси наконец-то смирилась с действительностью. Драко не желал больше быть с ней, быть её парой, но он слишком сильно скучал по ней, ведь на протяжении всех этих лет Панси являлась не только его девушкой, но и довольно близким другом. - Да, вот только тебе совсем не нужна, - повторила она, после чего быстро встала и поспешила убежать подальше от Драко, чтобы он не видел её слёз. Но он ловко схватил её за руку и тем самым остановил, притянув к себе. - Панси, - покачав головой, прошептал Драко. - Не надо!       Проходившая мимо Гермиона, которая шла короткой дорогой в библиотеку, услышала хорошо знакомый ей голос Малфоя. Остановившись, она перевела взгляд на двух людей, стоявших всего в десятке метров от неё. Это были Драко Малфой и Панси Паркинсон. Малфой крепко держал Паркинсон за руку, пока та, не отрывая от него взгляда, всеми силами пыталась не заплакать и старалась вырваться. Впервые за семь лет совместного обучения Гермиона видела Паркинсон в таком состоянии. Малфой не спускал с неё взгляда и смотрел ей прямо в глаза. - Я ведь люблю тебя, - с болью сказав это, Паркинсон приблизилась к нему, взяла его лицо в свои руки и нежно поцеловала.       Внутри Гермионы мгновенно забурлили смешанные чувства. Это были две противоположных эмоции, которые, казалось бы, являлись несовместимыми: искренняя радость и, к её изумлению, глухая ревность. Именно они накрыли её с головой в эту секунду. Гермиона была рада тому, что Малфой был сейчас с Паркинсон. В её душе даже затаилась надежда, что эти двое снова будут вместе, и Малфой оставит её наконец-то в покое, освободит. Но также она ощущала и внезапно давшую о себе знать ревность, которой просто не должно было появиться по отношению к этому человеку… Вероятно, причиной тому стала привычка, волей-неволей возникшая у Гермионы ввиду того, что все эти месяцы Малфой был только с ней. Каждую ночь он проводил подле неё и ни разу не был замечен в обществе кого-то ещё, а сейчас его целовала другая девушка, и Малфой был совершенно не против.       Сглотнув, Гермиона бросилась прочь, проклиная на чём свет стоит себя в первую очередь. Хотелось вычеркнуть из памяти этот момент и перестать ощущать хоть и слабое, но столь ненавистное ей, неправильное и неуместное чувство ревности, испытываемое к тому ублюдку, что прежде насиловал её. Хотелось просто забыть, всё забыть...

* * *

      Войдя в библиотеку, Гермиона с нескрываемым раздражением откинула сумку на стол, однако, опомнившись, бросила взгляд на мадам Пинс. К счастью, строгий библиотекарь не обратила внимания на её бездумную выходку, будучи занятой расстановкой новых закупленных школой книг, а зарывшимся в учебники немногочисленным студентам попросту не было до неё никакого дела. Взяв с ближней полки нужную книгу, Гермиона вернулась за стол. Быстро пролистав оглавление и найдя нужный заголовок, она открыла учебник по трансфигурации на определённой странице и стала вчитываться в текст, но ей никак теперь не удавалось в полной мере уловить смысл прочитанного. Она была слишком зла и оттого сконцентрироваться совсем не выходило. Переведя взгляд на дверь, Гермиона задумалась о случившемся. Почему? Почему она увидела эту сцену? С каких пор она ревнует Малфоя? Что же такое творится в её душе, раз у неё появились столь нелепые чувства к насильнику, и как вообще такое может быть? Неужели она попросту сошла с ума за эти месяцы? Вопросов было множество, но ни одного очевидного ответа на них она не находила. Гермиона ясно осознавала: чтобы понять сложившуюся ситуацию, ей придётся копаться в себе, в своём отношении к Малфою. Да, за эти месяцы между ними много что произошло. Каждую ночь она проводила вместе с ним, и практически всегда это заканчивалось одним и тем же: скомканными простынями и разгорячёнными телами, прижимавшимися друг к другу в попытке восстановить сбившееся дыхание. Она уж точно не испытывала к нему никаких, даже малейших проявлений отголоска такого сильного чувства, как любовь - уж это Гермиона знала наверняка. Да и полюбить насильника мог разве что больной на всю голову человек! Однако каждая их совместная ночь была новой историей. Порой эти ночи были обыденными, но случались дни, когда происходило что-то необычное, что-то, что заставляло Гермиону посмотреть на Малфоя другими глазами. Вспомнилась одна ситуация, о которой они никогда не говорили, но для Гермионы, как ни странно, она стала значимой, хотя девушка и старалась никогда об этом происшествии не вспоминать.       Однажды ночью ей приснился кошмар. Гермионе снилось, что её опять насилует Рон. Прежде спокойно спавшая девушка вдруг начала метаться по кровати и кричать. На её лице отражался ужас, сама она вся дрожала. Проснувшись из-за этого, Малфой принялся тормошить её, да только разбудить девушку ему так и не удалось. Обнажённая и перепуганная, Гермиона продолжала метаться и выкрикивать лишь одно слово, повторяемое ей снова и снова: «Нет!». Крепко схватив её за плечи и усевшись на кровати, он тогда наклонился к ней и стал усиленно трясти, всеми силами пытаясь разбудить. - Грейнджер! Грейнджер! – закричал он. Лишь когда он выкрикнул её фамилию во второй раз, Гермиона открыла глаза. Тяжело дыша, она уставилась на него непонимающим и перепуганным взглядом, пытаясь вернуться в реальность. - Это был сон. Просто сон. Успокойся! – шёпотом, почти ласково произнёс Малфой, не переставая наблюдать за ней. Через пару минут её дыхание восстановилось. Всё это время она лежала, неотрывно глядя в серые глаза Малфоя, лицо которого находилось совсем близко. Лишь удостоверившись, что она окончательно пришла в себя, парень вернулся на свою половину кровати, предварительно захватив с пола одеяло, которое Гермиона скинула во время метаний по постели. Укрыв их обоих, он улёгся на спину и уставился напряжённым взглядом в потолок. - Что тебе приснилось? – поинтересовался он. - Неважно, - быстро ответила Гермиона, нервно сглотнула слюну и постаралась укутаться в тёплое одеяло. - Что? – настойчиво повторил Малфой. - Кошмар, - не став лгать, коротко ответила она, что вызвало у него усмешку. - Это я и так заметил. Что именно? - Рон, - еле слышно честно проговорила Гермиона. - Он опять насиловал меня.       От её слуха не ускользнул облегчённый вздох Малфоя. Тогда она поняла, почему он выпытывал у неё ответ: парень думал, что он сам же и приснился ей, ведь буквально месяцем ранее он являлся сущим кошмаром для Гермионы, ставшей его жертвой. - Ты не закрыл окно, после того как покурил, - вдруг заметила Гермиона, ненароком посмотревшая на окошко. - Говорят, что если во время сна тебе холодно, то начинают сниться кошмары, - рассказала она, хотя сама не слишком верила в этот научный факт. Посмотрев в том же направлении, Малфой с нескрываемой неохотой выбрался из-под тёплого одеяла и закрыл оконные створки, ещё с полуночи оставшиеся приоткрытыми. Вернувшись в постель, он откинулся на подушку, закрыл глаза. В отличие от него, Гермионе меньше всего пока хотелось снова погружаться в сон. Она всерьёз боялась вернуться в свой кошмар, где ей пришлось бы по новой отбиваться от Рона; боялась снова ощутить тот дикий страх, который сковывал её буквально пару минут назад. Кинув взгляд на Малфоя, который наоборот пытался погрузиться в царство Морфея, она еле слышно, робко позвала его: - Малфой? - Да? – ответил тот, не открывая глаз. - Ты не мог бы… - недоговорив, Гермиона замолчала и с силой закусила губу. Лишь сейчас она осознала, какой несуразной была её просьба к нему, как глупо она бы прозвучала. - Ничего, - обронила она и отвернулась от него, улегшись на бок. Пришедшая ей в голову просьба к Малфою являлась чересчур неразумной. И ведь она едва не озвучила её… Однако уже через считанные секунды Гермиона ощутила, как он повернулся к ней, придвинул её к себе и уткнулся лицом в её волосы. Зажмурив на миг глаза, оценивая нелепость своего дальнейшего поступка, Гермиона всё же решилась и повернулась к нему. Прижавшись к Малфою, она мгновенно зажмурилась, но даже с закрытыми глазами поняла, что находившийся теперь совсем близко к ней парень беззлобно усмехался. Шумно выдохнув, он приобнял её за талию и снова попытался уснуть. Гермиона ещё какое-то время лежала, безмолвно вглядываясь в темноту. Её уже начинало клонить в сон, но она боялась засыпать, не желая возвращаться к своему кошмару и видеть его продолжение, как с ней уже случалось пару раз. Было стыдно признаться самой себе в том, что ей было даже приятно, что Малфой сумел понять её просьбу, так и не слетевшую с её губ. Это было такое наивное, даже детское желание спрятаться от своих страхов, укрыться от них, пусть и в его объятиях, словно бы он мог защитить её от них. Это было даже смешно: Гермиона просила Малфоя, своего бывшего насильника, защитить её от ночных кошмаров про изнасилование её Роном. Даже звучали эти слова чересчур запутано и нелепо, однако девушка, решив не забивать себе больше голову этими рассуждениями, лишь уткнулась носом в шею Малфоя. Он к этому моменту уже заснул. Гермиона ощущала его спокойное, размеренное дыхание. Согревшись в его объятиях, через некоторое время она тоже сумела погрузиться в сон, но на этот раз в куда более спокойный и безобидный.       Был и ещё один случай, произошедший совсем недавно. Выкинуть его из головы Гермионе так и не удалось. Не всегда Малфой принуждал её к сексу, особенно после того, как Гермиона согласилась на взаимность. Бывали разные ситуации, но эта врезалась в память больше всего.       Когда около недели назад Гермиона пришла в Выручай-комнату, она не застала там Малфоя. Она не знала, где он мог быть, да и придёт ли вообще, но эта задержка показалась ей странной. Практически всегда прежде, за исключением лишь пары случаев, Малфой появлялся здесь раньше неё, а в этот раз его не оказалось на месте. Улегшись на кровать, она стала ожидать его прихода, но и спустя час Малфой не пришёл. В голове пару раз пронеслась мысль, что с ним могло что-то случиться, однако Гермиона отнеслась к ней скептически. Она решила не терзать себя зазря раздумьями в стиле: а что, если всё-таки подобное произошло. Она знала, что такие размышления могут затянуть её с головой, а в душе поселится пустая надежда на освобождение от его оков. Но почему-то Гермиона даже не могла с уверенностью ответить для себя на вопрос, что бы в таком случае она в точности испытала. Радость? Скорбь? Вряд ли, ведь даже после того, через что ей пришлось пройти, она во многом оставалась всё той же Гермионой Грейнджер, которой было свойственно переживать за других, даже если таковыми оказывались её враги. Она жаждала справедливости и по-прежнему хотела, чтобы Малфою однажды воздалось по заслугам, но вот его случайной гибели она не хотела. Да и не было бы это расплатой. Гермиона раньше нередко ловила себя на мысли, что желает ему смерти, однако сейчас это казалось ей несправедливым и даже варварским помыслом. Она всегда старалась гнать такого рода раздумья. К немалой неожиданности, в её душе зародилась тревога, но она продолжала уверять себя, что с живучим и изворотливым Малфоем вряд ли что-либо могло случиться. К тому же, Малфой мог находиться и в школе. Быть может, Гермионе повезёт, и он забудет про неё хотя бы на эту ночь, растворившись в объятиях какой-нибудь Хогвартской красавицы. Быть может даже, он просто засиделся со своими друзьями. Кто знает, что могло его задержать. Раздевшись и оставшись в одном нижнем белье, она улеглась под одеяло, решив попробовать забыться сном. С этими мыслями она и заснула в спальне Драко Малфоя, до мелочей воссозданной Выручай-комнатой. Спустя какое-то время её разбудил громкий стук входных дверей. Мгновенно проснувшись и поднявшись на кровати, Гермиона осмотрелась, ища взглядом неожиданно появившегося гостя. Им оказался сам хозяин комнаты, уже стоявший у окна в выходной чёрной мантии. - Я думала, ты уже не придёшь, - сонно пробормотала Гермиона, убрала непослушные волосы с лица и зевнула. Парень ничего ей не ответил. - Малфой? – позвала она, заподозрив неладное. Не произнеся ни слова, он снял мантию и откинул её на подоконник. Подойдя к тумбочке, он достал оттуда графин припрятанного когда-то огневиски. Прихватив бокал, он целиком наполнил его, залпом выпил содержимое и зажмурил глаза. - Что-то случилось? – вновь вопросила Гермиона, уже с беспокойством глядя на него. - Грейнджер, ложись спать! - устало и раздражённо отмахнулся он, что заставило её нахмуриться. Не став продолжать расспросы, Гермиона улеглась и накрылась одеялом. С десяток секунд Малфой неподвижно стоял на месте, а затем уселся на край кровати и положил голову на грудь Гермионе. Только сейчас девушка заметила, что его трясло. Сбивчиво дыша, он снова зажмурил глаза, но вскоре приподнялся и посмотрел на неё. - Поцелуй меня, Грейнджер, – вдруг произнёс он, не сводя с неё теперь взгляда. - Что случилось? – предприняла ещё одну попытку обо всём разузнать Гермиона, однако Малфой проигнорировал её вопрос и ещё более настойчиво потребовал: - Целуй!       Из-за Империуса не смея ослушаться приказа, Гермиона приподнялась на локтях и, приблизившись к его лицу, поцеловала Малфоя в губы. Не желая видеть разозлённого взгляда потемневших серых глаз, она зажмурилась. Уже через какую-то секунду он за затылок притянул её к себе и страстно поцеловал. Ещё никогда прежде он не целовал её так, как в ту ночь. Поцелуй был слишком отчаянным, слишком жадным. Оторвавшись от него через пару минут, Гермиона попыталась отдышаться. Поднявшись и сняв с себя пиджак, Малфой достал из него пачку сигарет, бросил его в кресло и отошёл к окну. Он закурил сигарету и около минуты молча стоял под пристальным взглядом Гермионы, которая непонимающе продолжала наблюдать за ним. - Сегодня ночью был убит мужчина и трое его маленьких детей, - вдруг рассказал Малфой, затянувшись сигаретным дымом. - Ты убил их? – сорвавшимся голосом спросила Гермиона. - Нет, - просто ответил он. - Кто-то из твоих людей?– продолжала задавать вопросы девушка, с долей испуга глядя на него. - Нет, Грейнджер. Нет! – раздражённо бросил он, повернувшись и посмотрев на Гермиону. В его глазах можно было прочесть сразу несколько эмоций: усталость, разочарование и боль. Никогда прежде ей не доводилось видеть Драко Малфоя таким. Отвернувшись назад к окну, он заговорил: - Это сделали другие люди, но это произошло на наших глазах, и мы ничего не могли поделать. Мы ничем не сумели помочь той семье. - Кто? Какие люди? – не унималась Гермиона. - Я сотру тебе воспоминание о моём возвращении, если ты и дальше продолжишь задавать мне вопросы! – прорычал Малфой, после чего поджавшая губы Гермиона всё же замолкла. В её голове стало крутиться сразу несколько страшных мыслей: кто погиб? маги или магглы? как Малфой оказался на месте трагедии и почему вообще жаждал помочь павшим? Даже с учётом того, что жертвами стали дети, разве когда-либо он рвался к кому-то на помощь? Разве хоть когда-нибудь стремился стать героем? Это было так несвойственно ему, но ведь, если рассудить по фактам, за последнее время он сильно изменился. Взглянув на докуривавшего сигарету парня, Гермиона задалась ещё одним немаловажным вопросом: а так ли хорошо она знает того Малфоя, каким он стал?..       Выбросив окурок в окно, Малфой повернулся к ней. С десяток секунд он смотрел на Гермиону, ничего не предпринимая. Она теперь молчала, но пристально глядела в его глаза. Ослабив галстук, Малфой прошёл к кровати и улёгся рядом. Гермиона не сводила с него взгляда и наблюдала за каждым его движением, что не ускользнуло от внимания Малфоя. - Что ты пытаешься разглядеть во мне, гриффиндорка? - Хочу понять, почему ты так переживаешь. - Что в этом удивительного? Я, по-твоему, совершенно бессердечный человек? - Да, - вырвалось у неё, однако Гермиона не сожалела, что ответила таким образом. Малфой на это только усмехнулся. - Знаешь, что является самым лучшим успокоительным? – вдруг спросил он, с усмешкой окинув её взглядом. - Нет, - пробубнила та. - Секс, Грейнджер. Секс, - сказал он, наблюдая за недовольством на лице Гермионы. - И попробуй угадать, чего я сейчас хочу!       Ничего не ответив, она только поджала губы, ставшие тонкой ниточкой на лице. Однако когда молчание порядком затянулось, Гермиона иронично проговорила: - Неужели лечь спать?       На губах Малфоя заиграла очередная усмешка. Не прошло и пары секунд, как он схватил Гермиону за руку и заставил приблизиться к нему. - Сядь, - приказал он. Поняв его задумку, Гермиона с неохотой залезла на Малфоя и упёрлась руками ему в грудь, отчего его усмешка стала ещё шире. - Забавно с тобой, Грейнджер. Во всяком случае, никогда не скучно, - сказал вдруг Малфой, посматривая в карие глаза. - Забавно? Чем? - раздражённо спросила она. - Не хочу показаться нескромным, но на твоём месте сейчас хотели бы оказаться многие Хогвартские красавицы. Даже гриффиндорки: горделивые доступные красотки с львиного факультета. И там имеются желающие. Но только не ты. Всегда гордая и такая чистая по своей натуре, такая иная, - положив руку ей на бедро, сказал Малфой. Ничего не ответив, Гермиона только продолжила с нескрываемым удивлением слушать его речь. В памяти всплыла сцена из поезда, которую ей по воли случая пришлось лицезреть: как Малфой и Ромильда Вейн занимались сексом в одном из купе, - Однако, кто знает, - вывел Гермиону из раздумий его голос, - как бы ты относилась ко всему этому, разврати тебя хотя бы тот же Крам в своё время. Быть может, уже давно являлась завсегдатай гостьей этой комнаты.       После этих слов Малфой рассмеялся, в то время как её это заявление немало разозлило. - Никогда! - сквозь зубы процедила Гермиона. - Не зарекайся, - тут же произнёс Малфой, на что она уже собралась возразить, но он быстро продолжил: - Ты слишком мало знаешь даже о тех, с кем давно знакома. Если бы ты только интересовалась личными жизнями других студентов, то узнала много нового и интересного, что, возможно, в корне изменило бы твои взгляды. Все мы люди, все мы подвержены похоти, всем нам нужен секс. На этой кровати до тебя побывало немало студенток с разных факультетов. Бывали даже гриффиндорки, которые вечно задирают нос, но и им не чуждо было коротать здесь ночи, отбросив привычные стереотипы. Все они, лишь немного поломавшись и построив из себя недоступных и порядочных девиц, в итоге едва ли не сами заставляли наброситься на них. - Однако ты почему-то отказался от такого многообразия ради коротания ночей с неумелой и зажатой, да к тому же такой иной девчонкой, - сказала прищурившая глаза Гермиона. - Ты себя недооцениваешь, Грейнджер. Ты довольно многому научилась за это время. Однажды надоедает даже разнообразие: девушки все разные, но суть одна и та же. А вот уломать подобную тебе - задачка непростая! Такие как ты жаждут внимания, ухаживаний. Вам важно, чтобы парень ждал ровно столько, сколько вы сочтёте нужным ради соблюдения приличий. Зачастую такие девушки не слишком-то опытные и их приходится обучать, а это куда более интересная задача после легкодоступных, походивших по рукам многочисленных подстилок. Всегда интересно наблюдать, каковыми станут итоги твоих усилий. - И каковы же результаты твоих трудов? – холодно осведомилась Гермиона и вздёрнула носик, будучи раздражённой из-за его безграничной самоуверенности. Неожиданно притянув её к себе, Малфой перекатился на кровати и оказался поверх девушки. - Я неплохо постарался и весьма продуктивно поработал над тобой, ведь когда ты в первый раз оказалась здесь - боялась даже ноги раздвинуть. А что сейчас! - усмехнулся он. Гермиона смерила его негодующим взглядом. - Не делай вид, что тебе не нравится происходящее теперь по ночам в этой комнате. Не поверю. Ты уже привыкла к нашим ночным играм и слишком сильно свыклась с тем, что у тебя есть постоянный секс. Отпусти я тебя в данный момент - ты бы и недели не продержалась, и либо сходу принялась искать себе парня, либо постоянного партнёра. - Какая самоуверенность, Малфой! – сузив глаза, гневно прошипела она. - Зато несложно догадаться, куда подался бы ты. Хогвартские куклы пришли бы в восторг, а то ты так надолго оставил их без своего внимания! - Не угадала, Грейнджер! - усмехнулся он, не отводя от Гермионы взгляда. - Я бы просто разыскал тебя, и ты не стала сопротивляться. - Что? Что ты мелешь?! – нахмурившись и посмотрев на Малфоя, как на полоумного, рассмеялась она. - Я бы никог… - Ты бы очутилась здесь быстрее, чем можешь себе представить, - перебив её, уверенно повторил он. - Я полностью подстроил тебя под себя. Ты любишь те же позы, что и я, те же ласки. К другому человеку нужно привыкать, подстраиваться под него, даже просто под нового любовника. Обыкновенного секса тебе было бы теперь слишком мало: ты чересчур привыкла к эротической игре, слишком сильно полюбила то, что на ласки твоего тела порой уходят даже часы. - Говоря это, Малфой стал ласкать её через ткань трусиков, но она никак не отреагировала на его действия. Тем не менее, спустя десяток секунд дыхание Гермионы ощутимо участилось. - Сексом занимаются все, но тебе нужно нечто особенное - искусные игры. Простой секс быстро бы тебе наскучил, партнёр не сумел бы ублажать тебя так, как тебе необходимо. Как вариант, ты стала бы игрушкой кого-то из подобных мне соблазнителей, но даже к ним требуется приспособиться. В сексе у всех имеются свои предпочтения, а чтобы привыкнуть к чему-то новому или же просто иному, нужно время. Потому рискну с уверенностью сказать, что ты бы вернулась, пришла в эту комнату и уже сама тащила меня в койку, жаждая, чтобы ночь, подобная многим, что у нас уже были, повторилась вновь. И не спорь, Грейнджер: я знаю, что говорю! - Так тебе же наскучивает от монотонности и несменного партнёра! - парировала она, ухватившись за его же прежние слова. - Да, однообразие действительно наскучивает, но когда есть человек, полностью подстроенный под тебя, знающий любую твою любимую позу, любое место, где ты хотел бы интима; способный поддержать любую твою игру, - говоря это, Малфой забрался в её трусики, отчего уже томно дышавшая Гермиона немного раздвинула ноги, позволяя ему пальцами ласкать своё лоно, - поверь, быть с ним одним - не менее увлекательно. С таким человеком можно на протяжении долгого времени неотрывно развлекаться, а получаемое по максимуму удовольствие перекроет любую тягу найти кого-то ещё. Именно поэтому я сейчас не стремлюсь по старой привычке затащить в постель какую-либо другую девушку. Я полностью подстроил тебя под себя, нам обоим секс приносит наивысшее удовлетворение, а твой строптивый характер и моя любовь к получению наслаждения и разнообразию лишь разжигают страсть. Спорь сколь тебе угодно - факта это не изменит: твои эмоции, даже в большинстве случаев негативные, порождают её между нами в наших ночных играх. Именно поэтому нам обоим настолько хорошо.       Не желая и дальше отвлекаться на диалог, Малфой поцеловал её. Неосознанно, однако в подтверждение его слов, Гермиона сильнее притянула его к себе, довольно пылко отвечая на поцелуй продолжавшего ласкать её парня. Она никогда не согласилась бы с его словами, хотя и знала для себя, что он во многом прав. Это разжигало в ней злость, которая порождала очередной лучик страсти между ними. Они оба знали, что теперь уже не скоро уснут…       И всё-таки его правда была в тех словах. Уже через месяц после того, как Гермиона сдалась ему, она почувствовала, что стала привыкать к Драко Малфою. Всё для неё сделалось привычным в нём: сильные руки, мягкие губы, красивое тело, озорной язык, опытные движения. Гермиона больше не испытывала к нему ни жгучей ненависти, ни отвращения. Он стал для неё неким особенным человеком, с которым её связывали довольно своеобразные отношения. Днём они почти не замечали друг друга, будучи увлечёнными рутиной обыденных забот, но с наступлением темноты постоянно возвращались в их комнату, где ночь за ночью коротали время за эротическими играми. Одним из любимых увлечений Малфоя стало практически через день доводить Гермиону до экстаза. Он мог часами играть с её телом, с удовольствием наблюдая при этом, как она выгибается в сладостной истоме, желая одного - чтобы он не останавливался. Это был ещё один его маленький способ демонстрации власти над ней, над зависимостью Гермионы от него. У парня был полный доступ к её телу, которое неосознанно отзывалось на его ласки, и он мог делать с ним всё, что хотел. Малфой с полуслова понимал её желания, а порой просто угадывал их. В такие моменты Гермионе хотелось, чтобы ночь длилась вечно. После Малфой всегда заставлял её возвращать этот маленький должок, и уже на следующую ночь доминантом в их играх становилась сама Гермиона, которая ласкала и изводила в ответ его тело. Она и не противилась этому. В их ночных играх каждый получал максимальную долю удовольствия. Вначале она ненавидела себя за это, но уже спустя пару недель пустого самоедства сдалась и отдалась на волю огня страсти и наслаждения, не обращая внимание на то, что уже с утра они будут обходить друг друга стороной. Но только не ночью, когда никто из них не думал о прошлом, не строил планов на будущее - в эти часы они напрочь забывали обо всём на свете.       Гермиона не хотела больше сопротивляться, да и не имело это смысла. Она по-прежнему находилась под Империусом, и участи безоговорочной игрушки Малфоя ей при любом раскладе было не избежать. Её бывший насильник, её нынешний вынужденный любовник… Ночные игры связали их прочной нитью особенной связи, которую оба они отчётливо осознавали, но о чём никогда не рискнули бы признаться вслух. Они никогда и не говорили об этом, никогда не пытались в их обычно коротких беседах перейти к этой теме. Да и зачем? Всё было понятно без слов. Они стали уже не чужими, но и далеко не родными людьми. Ночью они принадлежали друг другу, днём же были чужды в своём отношении к другому. Нередко по ночам Малфой целовал Гермиону или заставлял её целовать его. Она не могла противиться его приказам, однако за всё это время между ними не случилось ни единого настоящего поцелуя, что было неудивительно. Всё, что происходило между ними, являлось лишь игрой. Их игрой. Порой утренние пробуждения заставляли Гермиону смущаться происходящего: чаще всего они засыпали порознь, даже на разных сторонах кровати, однако просыпались они с Малфоем порой рядом, совсем близко. Случались моменты, когда Гермиона, стоило ей открыть глаза, видела его прямо перед собой, и на плече Малфоя покоилась её голова. Бывало, что во время пробуждения она ощущала, как всё ещё продолжавший спать парень обнимал её, либо же что Гермиона сама приобнимала его, что действительно удивляло её по утрам. Она не знала наверняка, сказывались ли старые привычки, которые сохранились ещё со времён, когда она встречалась с Роном, или то была неосознанная тяга к самому Малфою, вместе с которым она засыпала вот уже почти три месяца. Поначалу это жутко смущало её, но со временем стало более-менее привычным. Проснувшись в его объятиях среди ночи, Гермиона уже не краснела и могла даже придвинуться ближе, чтобы, согревшись в тепле его тела, вновь погрузиться в царство Морфея. Бывали случаи, когда они увлекались и забывали про течение времени, ввиду чего не высыпались. Покрасневшие глаза со страшной силой слипались днём, но даже после таких испытаний ночью она и Малфой не спешили ложиться спать. Однако уже утром всё возвращалось на круги своя. Даже будучи поверженной секс-рабыней, по привычке и ввиду гриффиндорской натуры, Гермиона могла найти в себе силы и покинуть комнату с гордо поднятой головой, но уже следующей ночью она покорно возвращалась в покои Малфоя. Их временем стала ночь - столь короткое, но столь сладостное время.       От этих воспоминаний у Гермионы закружилась голова. Да, ночь соединяла их, но неужели эротические игры сблизили её с Малфоем настолько, что это вылилось для неё в нечто большее? Неужели даже после всех тех мучений и той боли, что он причинил ей прежде, она переступила незримую черту, которую всегда ставила между ними? Этот мысленный барьер делил Малфоя на того, кем он являлся для неё ночью и кем вновь становился днём. Так неужели даже после всего этого она стала способна испытывать к своему насильнику чувство ревности и ощущать нечто большее, нежели ставшее привычным ей в последнее время безразличие? Неужто эта пресловутая ночная страсть заставила её переступить черту? Нет, она не позволит этому произойти! Пусть Малфой и дальше строит отношения с Паркинсон, пусть живёт своей жизнью, в то время как Гермиона будет жить своей. Быть может, этот разговор с Паркинсон не пройдёт впустую, и уже в скором времени Малфой навсегда освободит Гермиону из этого рабства? Да, лишь этого она жаждала всё это время. Никакой ревности там не было, лишь привычка, привычка к нему. Нельзя дать себе запутаться в собственных эмоциях, нельзя позволить себе забыть, кто такой на самом деле Драко Малфой. Он никогда не изменится и до последнего будет оставаться её врагом.       Отнеся книгу назад на полку, Гермиона поспешно схватила сумку и направилась на выход из библиотеки. Она всё для себя решила, всё поняла и теперь ни за что не отступится от сделанного выбора и намеченного пути.

* * *

- Ты задержалась, - сказал пододвинувшийся на лавочке Гарри. - Заходила в библиотеку, - ответила Гермиона и уселась рядом, пододвигая поближе свой кубок с тыквенным соком. - От кого письмо? – увидев конверт в его руке, поинтересовалась она. - От... Рона, - нехотя признался Гарри и отвёл взгляд. - И как он там? – на выдохе тихо спросила она. Гермиона уже давно не вспоминала о Роне, которым раньше сильно болела, и избегала всего, что было связано с ним. Новые проблемы и заботы занимали все её мысли, избавляя от необходимости вспоминать о бывшем парне, но не всегда удавалось убежать от прошлого. - Неплохо. Помогает Джорджу в магазине. Они совместно изобрели несколько новых продуктов и активно занимаются их распространением, - коротко рассказал Гарри и, сглотнув, добавил: - Он спрашивал как ты. - И что ответишь? – забегав взглядом по столу, спросила заметно напрягшаяся Гермиона. - Что ты в порядке. Могу... передать ему что-нибудь, если хочешь, - предложил Гарри, несмело посмотрев на неё. - Нет, не стоит, - ответила Гермиона, и тут в поле её зрения попал Малфой, который только появился в Большом зале и подсел к Нотту. Он резко посмотрел на неё. Раньше бы Гермиона поспешно отвела взгляд, но не теперь. Пару секунд она равнодушно смотрела ему в глаза, а после отвернулась к Гарри. - Отвечу ему позже, а сейчас надо поспешить на зелья. Слизнорт обещал устроить сегодня практику, - попытался перевести тему разговора Гарри, быстро спрятавший письмо в карман брюк. - Именно. Так что не стоит опаздывать, - в спешке дожёвывая бутерброд, согласилась Гермиона, допила сок и встала с места. Гарри тоже поднялся, и они вместе удалились из зала. Какие бы сюрпризы жизнь не подносила им, лекции и студенческую жизнь никто не отменял...

* * *

      День пролетел довольно быстро: практика по зельям, на которой Невилл неожиданно для всех отличился, превзойдя сваренным омолаживающим зельем даже труды Гермионы; лекция по трансфигурации; лекция по драконологии, вызывавшая у Гермионы жуткую скуку, зато сильно понравившаяся Гарри. Быстро выполнив домашние задания, Гермиона задумала прогуляться до озера. Она спустилась в гостиную и стала искать друзей, но нигде их не обнаружила. Решив не откладывать прогулку и развеяться, она оделась потеплее и отправилась к озеру в одиночестве. Воздух на улице был холодным, приближалась середина ноября, и уже наступили морозы. Озеро покрылось тонкой коркой льда. Подойдя к нему, Гермиона остановилась и устремила взгляд вдаль. Ей нравилось гулять в окрестностях школы. Раньше Золотое Трио часто бывало в этих местах, как и нередко посещало Хагрида. За этот год Гермиона, которая с головой погрузилась в свои проблемы, ни разу не навестила лесничего, из-за чего испытывала чувство вины. Отойдя подальше от тропинки и облокотившись на дерево, она закрыла глаза и глубоко вдохнула морозный воздух. Ей хотелось отдохнуть от повседневной суеты, от Малфоя. В последние дни он занимал все её мысли. После сегодняшнего утра в её сердце что-то неприятно ёкнуло, указав на то, что она действительно к нему привыкла. Гермионе было хорошо с ним сейчас, он не причинял ей боли. Извечно жаркие поцелуи, нежные прикосновения – всё это доставляло ей удовольствие, но забыть о том, сколько она прежде страдала по его вине, всё равно было невозможно. Гермиона больше не получала от него вестей о своих родных и по сей день не знала в точности, как они и что с ними. На все её расспросы Малфой отмахивался и говорил, чтобы она не волновалась за них, но разве ж это было возможно?! До безумия хотелось увидеть родителей, обнять их. Она так сильно соскучилась по матери и отцу, но Малфой ничего не рассказывал, и потому бессильной против него Гермионе оставалось только ждать и верить его словам.       Из раздумий её вывели внезапно послышавшиеся шаги. Открыв глаза, Гермиона увидела идущего в её направлении Грегори Гойла, что несказанно удивило её. Он был укутан в тёплую зимнюю куртку, но на голове у него была пока ещё тонкая осенняя шапка, и оттого смотрелся он довольно забавно. Насторожившись, Гермиона резко выпрямилась и крепко сжала в руке волшебную палочку. - А Поттера потеряла? – вдруг спокойно сказал он, встал поблизости и повернулся к озеру. - Он с Джинни гуляет, - коротко ответила Гермиона, не сводившая с него недоверчивого взгляда. - Ты что-то хотел? - Нет. Просто прогуливался, - пробубнил Гойл, засунув руки в карманы. - И надумал остановиться возле меня? – скорее утвердила, нежели спросила она. - Мне скучно, - негромким голосом признался он, а затем краем глаза взглянул на однокурсницу. Глубоко вздохнув, Гермиона спрятала волшебную палочку и немного успокоилась. - А Малфой? – спросила она, хотя прекрасно знала, что Малфой в последнее время почти не общался с ним. - Он с Ноттом где-то шляется, - ответил Гойл, которому явно было неуютно разговаривать с Гермионой, с которой он прежде годами активно враждовал. - Не знаю, чем себя занять. После смерти Крэбба я остался один, - с грустью еле слышно добавил он. - Ты же с Блейзом неплохо общаешься, - произнесла Гермиона, с сожалением посмотрев на него. - Редко. У него иные интересы: он учиться любит, девчонок кадрить, - рассказал Гойл. - Что тебе мешает это же делать? - Ты меня вообще видела? – криво усмехнувшись, с досадой проговорил он. - Крупный, глупый, по общественному мнению, да ещё и бывшая шестёрка Малфоя. Кто на меня позарится? - Зачем заниматься самоедством? Просто попробуй поискать себе девушку, - предложила пожавшая плечами Гермиона. - В Хогвартсе я её вряд ли найду. Не знаю, что мне вообще тут делать. Замучило одиночество, давит, - еле слышно произнеся последние слова, признался Гойл. - А если уйти в учёбу или найти какое-нибудь увлечение? Не так уж и долго тебе осталось терпеть: только дожить этот год, - сказала Гермиона. Было даже немного дико оттого, что ей стало довольно сильно жалко Гойла. Она часто наблюдала, как он коротал время в одиночестве. Былые представители факультета Слизерин очень редко с ним общались, а с другими однокурсниками он не особо ладил. Бывший некогда разбойник и извечный защитник Малфоя действительно остался один, и это мучило его, вызывая в Гермионе желание хоть чем-то помочь ему. - Зельеварением вот увлёкся, - признался Гойл и потупил голову. - Отвлекает и с другой стороны увлекает, но это не совсем моё. - Совсем раскис, - чуть улыбнувшись уголками губ, произнесла Гермиона. - Да, - усмехнулся Гойл. - Уже тебе вон жалуюсь. Дожили!       Гермиона не стала ничего отвечать ему, а лишь шумно вздохнула. После войны все грани стали стираться. Главный когда-то школьный враг и соперник Золотого трио Драко Малфой теперь коротал ночи с подругой Гарри Поттера, которую прежде всеми силами старался унизить и по отношению к которой то и дело показушно демонстрировал отвращение. Наплевавший на предрассудки, касающиеся чистоты крови и принадлежности к факультетам, Грегори Гойл теперь искал общения с однокурсниками, а Теодор Нотт выступал в защиту Гермионы. Скажи ей кто-то буквально год назад, что такое однажды случится, она бы рассмеялась этому человеку в лицо и назвала его полоумным, но всё это действительно происходило сегодня, и реальность жутко удивляла... - Мы же не враги? – к её изумлению осторожно поинтересовался Гойл. - Мы ими и не были. Враги... это нечто иное, - рассудительно произнесла Гермиона и снова взглянула в его лицо. Расстроенный и поникший, сейчас Гойл сильно отличался от того громилы и невежды, образ которого навсегда сохранился в памяти окружающих. - Гермиона, - услышала она женский голос позади. Обернувшись на него, Гермиона увидела стоявшую на расстоянии десятка метров и удивлённо смотревшую на них с Гойлом Падму Патил. - Мне пора, - тут же сказал Гойл и кивнул Гермионе на прощание, а затем побрёл мимо Падмы в школу. - Пока, - лишь сказала ему вслед Гермиона. - Ты с Гойлом общаешься? – недоумённо спросила Падма, подойдя к ней и еле сдерживая смех. - Он сам подошёл, - пожав плечами, просто ответила на это Гермиона. - И чего он хотел? - Поговорить. Ему скучно и одиноко теперь без Крэбба, - честно ответила Гермиона. - Дожили, - покачала головой изумившаяся Падма. - Вот и он также сказал, - с трудом скрывая усмешку, прокомментировала её слова Гермиона. - А ты чего здесь одна? - Да... Гарри и Джинни ушли гулять, а мне не хотелось сидеть в школе в одиночестве. - Вообще-то они сейчас на тренировке, - нахмурившись, сообщила Падма. - На какой тренировке? – удивлённо посмотрела на неё Гермиона. - По квиддичу. МакГонагалл решила вновь воссоздать команду. Теперь они будут играть против других семикурсников и сражаться с каждым из четырёх факультетов. Капитаном команды, кстати, является Гарри, - рассказала Падма, не менее удивлённо посмотревшая на неё. - Ты разве не знала?! - Нет, - хлопая глазами, ответила Гермиона. - Ты в каких облаках витаешь?! – с усмешкой проговорила Падма. - Таких новостей и не знать! Это же в нашей гостиной все бурно обсуждают.       Гермионе нечего было ответить. Она давно ушла в себя и перестала обращать внимание на происходящее вокруг, однако ей всё же было немного грустно осознать, что даже на столь важное для друзей мероприятие она попросту закрыла глаза и не заметила его. Хотя Гермиона никогда не любила квиддич, прежде она всё равно активно интересовалась как минимум результатами проведённых матчей и болела за команду Гриффиндора. Сейчас же она даже не была в курсе проводимых игр и новообразовавшейся команды...       Около часа Гермиона и Падма провели за беседой, стоя возле озера, и, лишь вдоволь наговорившись, они отправились назад в школу, решив прежде заглянуть на поле для квиддича. К тому моменту оно уже оказалось пустым: тренировка закончилась и все разошлись, освободив площадку. Падма, которой было необходимо ещё подготовиться к завтрашним лекциям, тогда быстро ушла, что собиралась следом сделать и Гермиона, но тут она увидела сидевшего на трибуне Малфоя. С долю секунды помешкавшись, она поднялась к нему и присела рядом, но через одно место. Словно не заметив её, лишь изредка моргавший парень продолжал смотреть на игровую площадку. - С кем, с кем, а вот с Поттером мы точно не сыграемся, - откинувшись на спинку сиденья, вдруг сказал он, нарушив молчание. - Ты тоже играешь? – немного удивлённо спросила Гермиона. - Да, - недовольно пробормотал тот, всё ещё не сводя взгляда с поля. - И кем ты теперь являешься? - Охотником, - закатив глаза, раздражённо ответил Малфой. - Тебе настолько не нравится новая роль? – с долей злорадства поинтересовалась Гермиона. - Не доводи меня хоть ты! - переведя на неё взгляд, процедил он сквозь зубы. - Я всего лишь спросила, - едва сдерживая смех, пожала она плечами. - Очень смешно, - буркнул Малфой. - Ладно. Молчу! - тоже переведя взгляд на поле, уже более серьёзно сказала Гермиона. - И что тебе мешает найти с Гарри общий язык в вашем любимом деле и спокойно играть в одной команде? - Жуткая нелюбовь плясать под чужую дудку, - скривившись, признался он. - Юношеский максимализм? – переведя на него вопросительный взгляд и вскинув бровь, иронично поинтересовалась Гермиона. - Слизеринский эгоизм! - в тон ей ответил Малфой, чем заставил её усмехнуться. - Отдохнуть хочу, - вставая, сказал он и с ухмылкой посмотрел на девушку. - Массаж был бы как раз кстати. - Вот и попроси кого-нибудь сделать его тебе! - разозлённая его наглостью, парировала она. Хмыкнув, он отправился на выход. Гермиона дождалась, пока Малфой окончательно покинет площадку, и только тогда тоже отправилась в школу.

* * *

      Время пролетело незаметно, и, в очередной раз спрятавшись под мантией-невидимкой, Гермиона спустилась в гостиную, намереваясь отправиться в Выручай-комнату. Гостиная уже была пуста, хотя Гермиона по опыту знала, что многие студенты ещё не спали, а разгуливали по школе. Уже оказавшись около двери, она услышала тихий шёпот возле камина. Развернувшись и бесшумно приблизившись к нему, она обнаружила там Кассандру Лестрейндж, которая сидела на полу на коленях и общалась с неизвестным Гермионе лицом человека в огне. Подойдя ещё ближе и встав за диваном, дабы Кассандра, если та пойдёт на выход, не врезалась в неё, Гермиона прислушалась к разговору. - По его наводке нам нарушили очередные планы. Мы так и не смогли убить сегодня того мага, - тихим голосом рассказывал Кассандре мужчина. - Но как они вообще узнали, что мы планировали напасть на него?! – удивлённо не своим голосом спросила она. - Выдал под пытками кто-то из наших. Других вариантов тут быть не может - своих бы наши не сдали! – уверенно ответил мужчина. - Но ведь об этом было известно далеко не всем, да и пропаж в наших рядах в последние дни не было! – настаивала пытавшаяся разобраться в ситуации Кассандра. - Да, так что есть другой вариант: либо среди нас завёлся предатель, либо его шакалы подчистили память тому, из кого выбили информацию. Потому мы решили действовать стремительно: завтра днём у него состоится вылазка в Хогсмид. Он планирует встретиться там с кем-то из своих ребят. Мы нападём на него, схватим и наконец-то убьём Драко Малфоя! - рассказало план действий лицо в огне, на что Кассандра удовлетворённо усмехнулась. Гермиона же шокировано уставилась на мужское лицо неизвестного, которое спустя всего мгновение резко потухло в камине. Поднявшись с пола, быстро оглядевшаяся вокруг на предмет посторонних глаз и ушей Кассандра, убедившаяся, что в гостиной она находится одна, стремительной походкой отправилась на выход.       Вцепившись руками в спинку дивана, Гермиона не смела пошевелиться и лишь отрывисто дышала. Малфоя собирались убить, и она знала ту информацию, которая могла спасти ему жизнь, но хотела ли она его спасать?.. Где-то в глубине души ощущалась радость за то, что он мог погибнуть, и она наконец-то могла стать свободной. Эта мысль не давала ей покоя, но одновременно с тем также сильно и ужасала. Со смертью Малфоя решились бы многие её проблемы: пали оковы Империуса, и, как следствие, завершилось её рабство и заточение в плену её родителей. Хотя их местонахождение не было известно Гермионе, о нём мог знать тот же Нотт, из которого можно было выудить необходимую информацию, либо, как вариант, после снятия с неё Империуса она могла обратиться за помощью в их поиске к Министерству магии, могла всё рассказать аврорам, и уже вскоре, если родные ещё живы, их наверняка обнаружили бы. Судорожно втянув ртом воздух, Гермиона постаралась успокоиться и привести мысли и эмоции в порядок. Сейчас перед ней стоял простой выбор: спасти Малфою - своему бывшему насильнику и похитителю её родных - жизнь, либо избавиться от него, просто отмолчавшись. Его жизнь теперь была в её руках, как и её собственная дальнейшая судьба. Всё, что оставалось Гермионе, так это сделать выбор...