«Этот день я начну с того, Что опять себя ненавижу. Да, я знаю и точно вижу Свои комплексы наперёд. Шрамы белые на запястьях Заменяют давно мне счастье, Социальную жизнь и сласти. Вот такой я во всем урод.»
[Иллюзия]
— Карин. Сакура упрямо сверлила напряжённую спину, скрытую лиловой тканью кофты. Карин, казалось, не особо была в восторге от её компании, стараясь занять себя чем-нибудь, лишь бы не разговаривать и не отвечать на заданные вопросы. Но у Сакуры за долгое время, проведённое рядом с Саске, выработался иммунитет к упорному игнорированию, поэтому она не чувствовала угрызений совести по тому поводу, что откровенно сбивает Карин с её рутинных манипуляций. — Извини. Гордость была не тем, что шло впереди неё. Наоборот, жертвенность и смирение всегда доминировали над ней, даже тогда, когда это оказывалось совершенно лишним. Сакуру часто ни в грош не ставили, пренебрегали её мнением, грубо говоря, вытирали ноги. — За что? — Карин, отвлечённая на что-то своё, вполуха слушала розоволосую, иногда хмыкая. Интересно, от кого же она приобрела такую привычку? — Я чуть не подставила тебя. Это было эгоистично, — они давно выросли из того возраста, когда можно было броситься учителю под бок, обнять и уткнуться в жилетку, размазывая горькие слёзы по лицу. Сакура как никто другой знала на себе тяжесть ответственности. Она слишком часто отвечала за чужие жизни, которые своими ослабленными руками цеплялись за её опыт и незаменимые навыки медика. — Забудь. Это не имеет значения, — Карин отмахнулась. Вот ещё. Будет она время тратить на такие пустяки. Можно подумать, забот у неё мало. — Ты такая спокойная, — Сакура сидела на кушетке, изредка подёргивая ногами. Свободные штаны растянулись складками по бёдрам, которые она усиленно разглаживала, чтобы хоть как-то справиться с внутренним напряжением. Ей понадобилась целая ночь, чтобы вновь и вновь в верном порядке выстроить свои мысли так, чтобы полноценно донести до Узумаки свои мысли. Её грызла совесть, которая являлась к ней в подобающем облике, чтобы в стократном размере накапать на мозги. Но всё оказалось куда проще. Оказалось, что Карин плевать хотела на неё. — Ты о чём? — Ну, я… Я не справляюсь. А ты видишь его каждый день и не выглядишь при этом так, словно тебя это тревожит, — то, что он до сих пор приходил по ночам и не только… Имея знания в области психиатрии и психологии, Сакура могла с уверенностью заявить, что продолжает внутренне разлагаться. Если кошмары и пытки не прекращаются, значит она так и не отпустила ту боль, не простила Саске и не смогла успокоить сердце. Но Сакура признавала, что ту проекцию, что создал её мозг, нельзя было назвать Учихой Саске. Эта иллюзия не была способна действовать самостоятельно в полной мере, спектр её действий всё ещё оставался ограниченным. Но почему-то фантазия и реальность смешались воедино, заставляя Сакуру параноить по поводу и без. Она ожидала подвоха, удара, посягательства на свою жизнь. Не вкладывать этот страх и неприязнь в их с Саске и без того трудные взаимоотношения оказалось непосильной задачей. Вот Сакура и металась от любви до ненависти. Другое дело — Карин. Она определённо точно так же тряслась перед ним, но вряд ли он снился ей. Вряд ли Карин когда-нибудь хотела раскроить себе череп, чтобы только его голос умолк хоть на секунду. Её напускное безразличие было слишком правдоподобным, будто она и правда смогла найти в себе силы, чтобы справиться со своими противоречивыми чувствами. — Не то чтобы я хотела обсуждать это с тобой. Но ты тоже в какой-то степени пострадала от этой ситуации. Я знаю Саске меньше, чем ты. И для меня он всегда был холоден. Другую его сторону я никогда не видела, поэтому я, возможно, ожидала такого исхода, — ей тоже было тяжело. Может быть, Карин была несколько спокойнее лишь потому, что Саске не интересовался ею, не следил за каждым её шагом. Он приходил к ней только в случае необходимости, и чаще всего это касалось Сакуры. — То есть ты предполагала, что когда-нибудь он захочет избавиться от тебя? — она не могла поверить своим ушам. Если бы она всегда допускала возможность, что Саске убьёт её… — Будто такие моменты не наступали ранее. Я ведь точно такая же. — Может быть. Ты же видела, в каком состоянии он находится. Он не в себе. Если в человеке столько агрессии, дело времени, когда он кинется на тебя. — Я всегда верила в то, что этот фасад когда-нибудь рухнет. Но это не происходит. И я боюсь его, — Сакура понимала, что могла полностью согласиться с Карин в данном вопросе. Узумаки провела достаточно времени в качестве тюремного надзирателя, чтобы уловить все тонкости психически нездоровых людей. — Сакура. Честно, сейчас я беспокоюсь только за себя. Но ты не самый плохой человек. Возможно, даже лучше, чем я или Саске. Поэтому твоя жертва бессмысленна. — С чего ты взяла, что я жертва? Я не прошу вашей жалости. На самом деле, это последнее, чего я бы хотела. Но я делаю всё это по собственной воле, и мне ничего не нужно взамен. — Мы обе знаем, что испытываем к нему. Обе куноичи сжали зубы, чтобы только проглотить тугой ком в горле. Внутри закипали чувства, наружу рвались эмоции. В голове ютилось слишком много нерешённых вопросов, чтобы в один момент просто взять и начать спокойную и размеренную жизнь. Каждая по-своему старалась убежать от собственных демонов, спешно захлопывая за собой железную дверь. Сердце Карин начало постепенно зарастать колючей проволокой по рваным корочкам, а у Сакуры оно всё ещё учащённо билось, обливаясь кровью. — Но я предпочла бы уйти. А ты — нет. В этом разница, Сакура. И это при том, что он тот, кто настоял на твоём возвращении в Коноху. Тебе буквально предложили жизнь. И что ты сделала? Чуть не рассталась с ней. — Зачем мне, чёрт возьми, возвращаться туда, где меня презирают? Если Коноха — это свобода, почему же ты там не осталась? Уверена, если тебя так просто отпустили, то отношение было неплохим. — Ц-ц. О чём ты вообще говоришь? Это не моя деревня. И меня там ничего не держит. В то время, как Хокаге является твоим учителем, которая, не сомневаюсь, тебя уже обыскалась. Более того, Сакура. Цунаде лично снизошла до меня, чтобы сказать, что, если вдруг я что-нибудь узнаю, обязана буду сообщить об этом, — это совсем не то, что она собиралась сказать. Карин про себя чертыхнулась, отвесив пощёчину. — И ты собираешься?.. — пожалуй, это было самым страшным, что могло случиться с ней. Не смерть, не издевательства, а клетка с мягкими белыми стенами и спокойный голос наставницы. — Нет. Саске пришьёт меня, если узнает, что я донесла Конохе. Пока ты валялась в отключке, он хорошенько приложил меня о стену. А с тобой возится как с маленькой, — Карин не хотела чувствовать это вновь. Ревность, зависть… Это было слишком для неё. — Ты не можешь винить меня в этом. — Вообще-то могу. Я всё ещё здесь только из-за тебя. Потому что кто-то должен справляться с твоими попытками наложить на себя руки, — Карин одним резким движением обернулась, зло уставившись на розоволосую. Она тяжело дышала, поджимая бледные губы. — Послушай, я извинилась за то, что чуть не впутала тебя в свои проблемы. Но теперь это не твоя ответственность. Я в состоянии позаботиться о себе. Так что можешь убегать, поджав хвост, пока Саске не вернулся, — Сакура не знала, откуда в ней столько желчи. Но и выслушивать нечто возмутительное она не собиралась. Значит она принесла искренние извинения, Карин сказала, что ей нет до этого никакого дела, а теперь оказывается, что Сакура виновна во всех грехах перед ней. — Да, чтобы он разозлился на меня ещё больше, — куноичи поправила очки, усмехнувшись. — Успокойся. Ты ему не нужна. Ей вслед полетела пробирка. Саске отдалённо слышал женские голоса, особо не вникая в тему разговора. Но девушки явно были враждебно настроены друг против друга, поэтому их интонация то и дело источала пренебрежение и неприязнь. В какой-то момент он задумался, надо ли будет их разнимать. И кто победил бы в их импровизированной драке, дойди дело до рукоприкладства? Сказать было сложно. Если же он имел представление о боевых навыках Карин, то что доходило до Сакуры… Саске лишь отдалённо понимал весь размах её грубой силы, перешедшей в наследство от Цунаде. Но, благо, всё закончилось хорошо, потому что голоса стихли, а после раздался лишь тихий звук разбившегося стекла. Через некоторое время он решил зайти к Сакуре, чтобы сообщить, что они в скором времени покидают убежище. — Собирайся, — бесцеремонно распахнув дверь, Саске застыл на месте, вперившись взглядом в обнажённую бледную спину. Не то чтобы это сильно сбило его с толку, всё же спина — не самая интимная часть тела женщины. Но он нагло вторгнулся в её личное пространство, не беря в расчёт тот факт, что Сакура могла быть занята чем-то личным, например, банально переодеваться. — Стучаться не учили? — Сакура чуть поёжилась от прохлады, проникнувшей в комнату из протяжённого коридора, и на этом всё. Её внешний вид являлся последней вещью, интересовавшей её сейчас. После разговора с Карин остался некий осадок, и Сакура никак не могла перестать думать о её словах. Действительно, стоят ли её усилия непонятно чего? Саске совершенно неадекватен в своих поступках, может убить её в любой момент, когда ему это просто в голову взбредёт. Так что же ей делать? Оставить его в таком шатком положении? Пожертвовать всем, что у неё есть, чтобы направить его на нужный путь? Да её альтруизму позавидовал бы даже Данко. Саске застыл на несколько секунд, рассматривая напряжённую спину. В самом верху, где кончалась шея и начинались плечи, простиралась россыпь красных пятен, походящих на свежие ожоги. Закрыв за собой дверь, он подошёл ближе, чтобы удостовериться в своём предположении. Сакура перестала дышать, задохнувшись. Она отчётливо слышала, как шумно Саске вдыхает затхлый, сухой воздух, опаляя её шею горячим дыханием. Кожа тут же покрылась предательскими мурашками, руки вцепились в кофту, которую она прижимала к груди, защищая её от чёрных глаз. В голове снова что-то щёлкнуло. Саске чувствовал то тягучее чувство, когда контроль уходит прямо из-под носа, а мозг отключается. Кровь пульсировала в висках, что свидетельствовало о активности додзюцу. Он испытывал невероятные ощущения от того, что Сакура слишком заметно сжималась в один комок нервов, сводя плечи к груди. Как шиноби она чувствовала инстинктивное желание закрыть спину от врага, как девушка — смятение и власть, исходящую от возвышающегося над ней представителя мужского пола, как влюблённая девушка — нехватку воздуха и дикий трепет от долгожданной близости с объектом её тёплых чувств. Саске понимал, что как ни крути, она чувствовала потенциальную опасность, исходящую буквально от его естества, и откровенно наслаждался тем, что имел власть над её ощущениями. Её грудная клетка расширилась, когда холодные пальцы прошлись по выпирающим рёбрам, надавили в районе острых лопаток. Когда он в последний раз касался её без определённой необходимости, она хотела умереть от боли и унижения. Воспоминания нахлынули с головой, а цепочка событий вновь привела её к случаю с Кумико-сан… Её щёки запылали, наконец, её бледное лицо приобрело хоть какие-то признаки живого человека. В то время, как Сакура застыла от оцепенения, шершавые руки поднялись по позвоночнику вверх, достигая алых пятен на плечах. — Это ожоги? Мне начинает надоедать возня с тобой, — её розовые пряди, закрывающие шею, развевались от его дыхания. Сакура слышала угрозу в подтексте. Это заставило её сжаться ещё сильнее. — Я же сказала. Всё нормально, — она пыталась отмахнуться, отвести от себя подозрения. Но вчера его практически идентичная копия довела её до истерики, вновь приказывая измываться над своим телом. А под рукой оказались только сигареты. — Ты не понимаешь, да? — он начал закипать. Почему эта дрянь просто не может послушаться и сидеть смирно? Обязательно нужно испытывать его немногочисленные нервы? — Да, Саске, я не понимаю. Тебе всегда было плевать на окружающих. Так что сейчас изменилось? — чувство самосохранения отбило напрочь, развязывая язык. — От тебя зависит моё благополучие. И если ты сдохнешь, всё провалится. Теперь понятно? — Предельно. — У тебя десять минут на сборы. Когда он вышел, Сакура тут же сникла на пол на подкосившихся ногах. По щекам потекли горячие слёзы, сердце клокотало где-то в глотке. Всё же жить ей ещё хотелось. — Было гораздо лучше, когда он не замечал тебя, а? — Только тебя и не хватало. Снова захотелось повеситься.[Иллюзия]
— Нам долго ещё? Теперь, когда Сакура могла передвигаться как полноценный шиноби, дела шли куда лучше. Больше никакого нытья и жалоб, все приказы выполнялись беспрекословно. А главное — Сакура больше не задавала ему глупых вопросов. — Часа три, — уже смеркалось, куноичи ориентировались в основном на красно-белый веер на спине Учихи, хотя Карин хорошо ощущала его чакру, чтобы не сбиться с пути. Узумаки всё ещё протестовала против того, что её силком поволокли в придачу. Саске обещал ей свободу, как только выполнит все свои обязанности, но нет же, нужен ему сенсор, чтобы снизить излишние риски в Звуке. — На кой чёрт ему туда, где сам же всё и разбомбил? Сакура же просто молчала всю дорогу, чтобы не навлечь на себя беду, то есть внимание этих двух. Её тоже не особо радовала компания Карин, так как ещё утром у них произошёл инцидент, после которого они стреляли косыми взглядами. Карин отплатила ей за спасение тем же, поэтому теперь не ощущала себя должной и даже не старалась сгладить колючесть своего характера. Да и Сакура была не самым разговорчивым собеседником, нежели, скажем, Суйгецу. Вот с тем можно было душу отвести на месяц вперёд. После пяти минут перепалки с мечником ей уже не хотелось буквально ничего. А Харуно большую часть времени походила на фарфоровую куклу, которую тянет лишь на сентиментальные разговоры, чего Карин на дух не переносила. Более того, Карин теперь ощущала и перемену настроений между Саске и Сакурой. Они держались холоднее обычного, только их чакра выдавала смятение и какую-то злобу, обиду. Ей совсем не хотелось вариться с ними в одном котле, быть, так сказать, третьим колесом в их абсурдном тандеме, где правит боль и унижение. Этим Узумаки насытилась во служении у великого Орочимару. — На поверхности не более сотни. Под землёй кто-нибудь есть? — на границе Звука уже было неспокойно. Надо же, они остались без предводителя. Самые властолюбивые приспешники Орочимару явно в скором времени начнут борьбу за главенство и поделят эту кишащую змеями яму изнутри. А там их быстро поглотят ближайшие страны. Саске может только посодействовать этому, либо вообще захватить всё наследие змеиного Саннина. Но это пока что не входило в его планы. — Да, но их мало. Даже меньше, чем здесь, — Карин ещё раз просканировала территорию. — Саске, ты уверен, что сейчас время заявляться сюда? Это небезопасно. Повсюду беглые заключенные. — У нас потом не будет времени возвращаться сюда. Или ты хочешь задержаться ещё на неделю? — Саске вложил в свои слова подтекст угрозы, раздражения и нетерпеливости. Ему надоело ждать. Вся его жизнь состоит из бесконечного ожидания. Ждать почти десять лет, чтобы отомстить брату, ждать, пока Орочимару не захочет забрать его тело, ждать, когда Данзо сам выйдет на него… Слишком много времени уходит на то, чтобы подстроиться под окружающие его обстоятельства. В конце концов, кто в этой гнилой яме такой герой, что посмеет пойти против него? Пусть хоть все объединятся, будут сожжены в пламени Аматэрасу. — Я должен убедиться, что Кабуто мёртв. Я не знаю, насколько он усовершенствовал техники Орочимару. — Тогда лучше разделиться. Передвигаться втроём слишком заметно, — Сакура старалась рассмотреть силуэты шиноби, тени которых гуляли из-за дрожи пламени факелов. — Сказал человек с розовыми волосами, — Карин хмыкнула. — Да твои пакли в сто раз ярче, чем мои. И вообще, сейчас ночь. Ни черта же не видно, — в который раз Сакура корила себя за острый язык. Ещё и позволила себе такое в присутствии великого и ужасного, который смотрел на них как на безмозглых куриц. — Вы совсем идиотки? — как ни странно, Саске не накричал на них, просто в очередной раз поразился женской глупости. — Разделимся. Я останусь на поверхности. Покажи ей, где архив, заберёте то, что нужно, и уходите в чащу, — он обратился к Карин. — И сиделка, и сопровождающий, кем я только не была? Девушки передвигались бесшумно, подавляя чакру и едва дыша. На пути им попался один из надзирателей, поэтому, скооперировавшись, они вырубили его, утаскивая в какой-то покосившийся сарай. — Чуть не попались, — Сакура выдохнула. — Шевелись, — Карин юркнула к самому неохраняемому входу в подземелье, воровато оглядываясь. Сакуре нисколько не нравилось быть ведомой, особенно, если это была Карин. Главенство Саске ещё можно было как-то объяснить. Лидерство было у него в крови, да и получалось у него весьма неплохо. Его планы всегда продумывались до мелочей, всегда имелись запасные варианты на случай непредвиденных казусов. А тут Карин, действующая наобум, но возомнившая о себе невесть что. Благо, коридоры практически пустовали, к тому же сейчас и дела никому не было до каких-то там бумажек. Все волновались о своей дальнейшей судьбе: кто-то уносил ноги прочь из этого змеиного царства, кто-то собирал единомышленников. Поэтому на пути им более не встретился ни один шиноби Звука. — Что конкретно тебе нужно? Эта система хранения уже была знакома Сакуре. Те же гигантские стеллажи до потолка, всё отсортировано по важности и специализации. Подумать только, это, пожалуй, сейчас единственное место, где царил хоть какой-нибудь порядок и логика. — Всё, что есть об Эдо Тэнсэй, — они обошли один из стеллажей с двух сторон, чтобы поиски были более эффективными. — Ты серьёзно? Это же запрещённая техника. Или пойдёшь против принципов Конохи? — Карин про себя усмехнулась. Сакура не вызывала впечатление бунтаря и мятежника. По крайней мере, в патриотических настроениях. На деле же розоволосая могла устроить настоящую истерику, даже попытаться убить себя, чему Карин была невольным свидетелем. — Я не обязана перед тобой отчитываться. Ищи лучше и уходим отсюда, — если бы это дело касалось её личных побуждений, тогда бы Сакура, может, и открылась Карин. Однако эти исследования были поручением госпожи Цунаде. А значит, касалось политики. — Иди сюда, — Карин нашла совсем не запылившиеся свитки. Да и чернила на пергаменте выглядели довольно свежими. — Похоже, этим Кабуто занимался. — Хотел воскресить Орочимару, — Сакуре не нужно было много думать, чтобы догадаться. Что ж, ей крупно повезло, ведь Кабуто отличался мозгами и явно мог продвинуться в этом направлении дальше, чем она. — Я больше ничего здесь не нашла. Уходим. Оставаться дольше небезопасно, — они было уже направились к выходу, как вдруг раздался голос: — Что вы здесь делаете? — Сакура едва не упала замертво, когда увидела лицо этого… Подонка, который без угрызений совести так нагло с ней поигрался. Злость и обида с бешенной скоростью заструились по венам. Впервые она ощутила такое явно желание отомстить. Наверное, это же чувствовал Саске, когда видел брата. Она замерла на месте, стискивая свиток в руках. Ей было так трудно определиться с тем, как поступить. Что же ей делать? Уйти как можно быстрее? Или всё-таки отвести душу и успокоить сердце? — Убей его. Сакура буквально почувствовала, как её плечи легонько стискивают и будто давят посредине лопаток, как бы подталкивая вперёд. Этот голос мог принадлежать только одному человеку. — Он заслужил. Шипение перемешалось с рыком, заглушая всё вокруг. Зелёные глаза застелила пелена ярости. — Он осквернил тебя. Она с силой впихнула свиток в руки Карин так, что та оторопела. — Унизил. Руки сами по себе сложились в печать Змеи, Сакура лишь чувствовала, как её чакра трансформируется в плотный сгусток энергии, готовясь к высвобождению. — Убей. — Стихия Земли: Каменный Пресс. Вокруг мужчины земляная порода образовала клетку, и все четыре грани начали двигаться друг на друга. Всё произошло с такой скоростью, что единственные звуки, которые доносились до них, — это отвратительных хруст перемалывания костей, разрывания тканей. Из мелких трещин просачивалась кровь, стекая тонкими струйками. — Ты какого чёрта творишь? Уходим! — схватив Сакуру за руку, Карин поволокла её прочь, пока ещё чего не случилось.[Иллюзия]
«Ты никчёмна почти во всем» — Слышать в след я уже привыкла. И на все мои просьбы, крики Так вещает моя семья.
_____________________________________________ Стихи взяты из песни Алены Швец. — «Комплексы». Текст не был проверен, отправляйте ошибки в пб.