«Будь сильной», — говорила мама. «Будь смелой», — прошептал отец. Когда колени встретят раны, Подставь и щеку, наконец. Не плачь, не вой, здесь всё напрасно. Прими и жди покорный путь. Без твёрдой воли ты безвластна. Жажда жить — вот это суть.»
[Иллюзия]
Сердце колотилось в груди как взбешённое, если бы тот шиноби поднял шум, всё бы провалилось. Карин шумно дышала, стараясь слиться с тенью небольших сооружений, и поглядывала на Сакуру. Они с огромным трудом выбрались в чащу, их никто не заметил, хотя, наверное, все были слишком озабочены назревшими проблемами. Никому и дела не было до двух куноичи, которые бежали без оглядки. — Могла его вырубить, — Карин прислонилась к дереву, переводя учащённое дыхание. Адреналин всё ещё гулял по венам, распаляя кровь. Она чувствовала, как её чакра переливалась по каналам, желая найти выход. Подобные авантюры никогда не были ей по душе. Как и любой другой шиноби Карин была обучена скрытности во всех её проявлениях, но не стоило увиливать от того факта, что вместе с тем действовало и психологическое давление. Она, правда, ожидала куда больших проблем, чем парочка шиноби Звука, поэтому довольно быстро пришла в себя. — Не могла, — Сакура ответила не сразу, осев на землю и закрыв лицо руками. Она отшвырнула свиток в сторону как какую-нибудь совершенно ненужную вещь. Будто столько времени, потраченного на исследования и поиски, прошло зря. Тело сковал страх и волнение. Она только что убила человека. Да так жестоко, что было совершенно нехарактерно для неё. Сакура всё ещё ощущала холодные пальцы на плечах, шипение гуляло по витым коридорам сознания. Она повела себя как безвольная кукла, ведомая кем-то. Но в тот момент жажда чужой крови затмила всё мирское, отбрасывая в сторону принципы, страх, неуверенность. — Я больше не буду засыпать с чувством отвращения к себе. Если подумать, то никакое унижение, случившиеся с ней в этой жизни, никогда не затмит то, что сделал с ней тот уже мёртвый шиноби. И что могло бы случиться, не отвлекись он на шум снаружи? Сакура не хотела даже допускать мысль об этом. Даже Саске не заставлял её так страдать. Ни настоящий, ни выдуманный. Одно только недопустимое прикосновение к её женскому естеству, а она уже решила для себя, что не хочет никакой близости с мужчиной. Даже если она будет любить его больше жизни. — Это был перебор, знаешь ли, — не то чтобы Узумаки было до этого дело, но ей и без того хватало кошмаров по ночам, чтобы стать невольным свидетелем смерти человека, превратившегося в фарш. — Он это заслужил, — откинув рваную челку назад, Сакура подставила лицо прохладному ветру, чувствуя, как на её взмокшей коже испаряются капельки пота. — Ты его знала? — Ты знаешь, что Кабуто взял меня в заложники? — она обернулась к Карин. — Да, Саске рассказывал. — Прямо перед тем, как на поверхности начался шум из-за того, что Саске напал на Кабуто, этот урод пытался меня изнасиловать. Я, вроде как, даже, возможно, ожидала этого, потому что все те несколько дней, что я провела в подземелье, он всячески домогался. — Тогда, — Карин поправила очки на переносице и повернулась к Сакуре, — ты поступила правильно, — это был тот редкий момент, когда Узумаки прониклась сочувствием хоть к кому-то. И, в первую очередь, сейчас в ней взыграла банальная женская солидарность. Карин провела в стенах Звука достаточно времени, чтобы узнать об их порядках. И она даже могла припомнить несколько раз, когда её пытались откровенно зажать в угол, чтобы трахнуть. Иногда это были даже группы из трёх-четырёх человек. Но ей удавалось избежать трагедии каким-то волшебным образом. Сакура по-тупому уставилась на девушку, поджав губы. Возможно, сейчас в воздухе сконцентрировалось достаточное количество женской боли, чтобы куноичи могли разделить её пополам. — Это правда, что в Звуке девушки в командах используются как… — Сакура не могла подобрать нужного слова, чтобы одновременно описать их роль и вложить оттенок сочувствия. — Ты поняла. — Тебе правду сказать? — Карин хмыкнула. Её совсем не веселил вопрос розоволосой, просто она слишком хорошо осознавала, что в таких ситуациях у девушек практически нет выбора, только если они не сильнее своих сокомандников-парней, чтобы дать им по роже в нужный момент. А такое скорее походит на сказку, чем на реальность. — За это время всякое было. Но изнасилования в командах, сексуальное рабство, харассмент — это всё не ново. В Звуке такое никогда даже не обсуждалось, все считали за должное. Сакура не хотела верить во что-то столь ужасное. Как в их цивилизованном обществе до сих пор могли практиковать такое? И она нисколько не сомневалась, что где-то на территории Страны Огня происходило то же самое. — Ради интереса, — на лице рыжеволосой появилась едкая ухмылка, — Думаешь, в Конохе этого нет? Кто и с кем — решает капитан отряда. А если его нет, то и решать нечего. — У нас существует «Устав отряда». В нём регулируются все правонарушения. Включая что-то подобное, — конечно, Сакура не была уверена на все сто процентов. В любом случае, девушку могли запугать, заставить заткнуться. Но она была благодарна судьбе, что её напарники и капитан никогда не относились к ней как к сексуальному объекту. Даже Наруто, извращённый до мозга костей, в данный период жизни относился к ней больше как к сестре, пусть и питал не только платонические чувства. А Какаши… Он взрослый мужчина, гораздо больше подвержен влиянию своих физиологических потребностей, но Сакура могла пересчитать по пальцам, когда он прикасался к ней без лишней надобности. В основном, — чтобы потрепать по волосам или донести её на своей спине до ближайшего привала. Саске же — это отдельный случай. В период их генинства он ни разу не причинил ей боль, если не считать колких фраз. А то, что происходит сейчас, — насилие, не больше, не меньше. Сакура, как могла, не хотела воспринимать сей факт как повод для облегчения, но по-другому не получалось. Уж что-что, а боль она стерпеть могла. А справиться с моральным унижением не под силу даже самым закалённым шиноби. — И со стороны моей команды такого никогда не происходило в моём отношении. — Ну, да, один асексуальный кусок камня, — Карин загнула палец, — один слишком глуп и наивен, чтобы распускать руки, — загнула второй, — вашего капитана я не знаю, поэтому обойдёмся и двумя. — Какаши-сенсей никогда не сделал мне ничего плохого. А Наруто — самый близкий мне человек, — Сакура была самую малость благодарна за этот разговор, ведь он немного отвлёк её от случившегося полчаса назад. — И с чего ты взяла, что Саске не испытывает ничего такого? — скептически спросила она. — Ну, раз ты спрашиваешь, — будто сделала одолжение. — Всё-таки я была рядом с ним в более осознанном возрасте. И все те разы, когда мы посещали источники или что-то было не так с моей одеждой, Саске ни разу не посмотрел на меня. — Почему ты так уверенно это утверждаешь? Во-первых, он мог специально не смотреть, а во-вторых, может, ты не в его вкусе. — Ты не дала мне закончить! — Карин это буквально прошипела. — На других девушек он тоже никогда не смотрел. Вообще. Сакура могла согласиться с тем, что Саске не имел привычки пялиться на кого-либо независимо от пола. Но вот его физиологические реакции явно были в норме. В то время, когда они ночевали все вместе в палатках или спальных мешках, и было так жарко, что они отбрасывали одеяла в сторону, Сакура могла под утро наблюдать отсутствие эректильной дисфункции у своих напарников. От подобных мыслей её щёки чуть покрылись румянцем, но, в целом, она не выдала себя. — Вы точно идиотки, — Саске появился буквально из ниоткуда прямо перед их носами. — Так орать, когда нужно спрятаться… — он даже не был удивлён их беспечностью. Да и не до того было. — С какого момента ты слышал? — Карин подала голос. — Мне нет дела до ваших перебранок, — он перевёл взгляд на Сакуру, — И это всё? Мы тащились ради одного свитка? — Говоришь так, будто там все собрания по воскрешению, — Сакура надулась. — Орочимару бредил идеей жить вечно. Там должно было быть намного больше, чем это, — он кивнул в сторону свитка. — У нас нет времени на тщательные поиски. А эти записи свежие. Скорее всего, Кабуто начал изучать технику. — Обсудим это позже. Надо убираться. Они добрались до какой-то заросшей поляны, где стояла местами разрушенная мельница. Саске запомнил это место, когда только-только убил Орочимару и хотел скрыться из виду. Внутри было пустовато: старый фермерский инвентарь, клочки сена, гусиный пух и рассыпавшаяся из мешков сырая мука с комочками. Карин оставила их, направляясь к реке, чтобы пополнить запасы воды. Саске не стал держать её, всё равно далеко не убежит, хотя может постараться. В какой-то момент он оторвался от того, чтобы начищать Кусанаги, и оставил Сакуру, сказав, что скоро вернётся. Теперь к ней вернулась память и силы, она могла постоять за себя в случае чего. А он будет не так далеко, чтобы прийти на помощь. — Значит, — Карин вздрогнула от его голоса. Она так погрузилась в свои мысли, что все инстинкты и рефлексы шиноби отошли на второй план, — я ни разу не посмотрел на тебя? — она была готова разрыдаться, когда смертоносное лезвие Кусанаги вновь было направлено в её сторону. Какой раз по счёту он ей угрожает? Острый кончик лезвия опустился прямо над собачкой на молнии. Колючее ощущение на нежной коже груди ей совсем не понравилось. А вместе с тем, как Саске опускал лезвие вниз, её кофта расстёгивалась всё ниже. Её глаза взметнулись к его бесстрастному лицу, в надежде разглядеть хоть что-то. Он как всегда игрался с ней, с жизнью, которую мог погубить в одно мгновение. — Саске, что ты?.. — голос дрожал, теряясь в шелесте листьев и редкого льющегося звука воды. Учиха не слушал её, продолжая настырно оголять сантиметр за сантиметром её бледной кожи, чуть задевая её и оставляя красноватые борозды. Он упивался её страхом и трепетом сполна, пил каплю за каплей, не в силах насытиться той властью, что имел над ней. Саске хотел наказать её как никогда за её поганый язык. Она осмелилась говорить о нём за спиной, и не важно, кто был инициатором разговора на данную тему, ему было достаточно того, что он был вынужден услышать. — Ты ведь просто пугаешь меня? — она всё ещё была полна надежд, что это все его извращённые игрища, и на самом деле он сейчас отпустит её, возможно швырнет на каменистую поверхность земли или в ледяную воду. Что угодно, но не это гнетущее молчание, пожирающее её изнутри. Возможно, прояви он к ней интерес чуть раньше, Карин отдалась бы без остатка, умирая от простого девичьего счастья. Но сейчас тот Саске, что перед ней, — безумен, жесток и непредсказуем. Она всхлипнула, когда полы кофты разошли по разным сторонам, а ткань начала соскальзывать с покатых плеч. Прижав руки к груди, она постаралась скрыть своё тело от его багряных глаз, уповая на минутную снисходительность, что, возможно, ударит в голову Учихе. Звук стали, ударившейся о твёрдую землю, заставил женское тело встрепенуться и мелко задрожать. Саске приблизился к ней, заставляя девушку отступить назад и прислониться спиной к дереву. Бежать некуда. А если и надумает, то тут же распрощается с жизнью. — С чего ты взяла, — он пригладил красные пряди волос и заправил их за ухо, зацепив длинными пальцами оправу очков, — что можешь, — ему открылся такой замечательный вид на полоску кожи между грудей, покрытую мурашками. Держать себя в руках становилось всё сложнее с каждым вздохом, потому что в ноздри прокрадывался тонкий аромат цитрусов, исходящий от её волос, — судить меня? — он приподнял её лицо за подбородок, заставляя заглянуть в страшные глаза. — Что и как мне нравится… Ты забыла, что я могу сделать с тобой? — его голос был до боли вкрадчивым, тихим, почти едва различимый шёпот, доходящий до её переносицы лёгкими вибрациями. — Ты расслабилась. Позволяешь себе высказывать своё ничтожное, — с каждым словом он наклонялся к её лицу всё ближе, а сердце Карин билось на два удара тише, — никому ненужное, — кончики их носов соприкасались, и девушка перестала дышать, — убогое мнение. Что дальше? С кем ещё будешь трепаться обо мне, а? Может, сразу в Коноху?! — Саске схватил её за шею, не позволяя отодвинуться ни на один ничтожный миллиметр. И он усиливал хватку крайний раз, когда её грудная клетка еле заметно вздымалась от напряжения и настоящего животного страха. Его голос грохотал где-то в сознании. Карин чувствовала, что ещё немного, и она покинет этот мир от разрыва сердца. — Отвечай! — Н-нет. Я б-буду молчать, — всё, что ей оставалось, это сипеть себе под нос, пытаясь рассмотреть за солёной пеленой его разъярённое лицо. — Я не убью тебя, ты слышишь? — он схватил её под локоть, с силой разворачивая к себе спиной. Саске наклонился к ней так, чтобы его губы касались её прохладного уха, чтобы она точно услышала его. — Ты будешь молить меня о смерти, — он процедил сквозь зубы каждое слово, и каждое врезалось в её трепещущее сердце, заставляя его сжаться. Саске чуть дрогнул, когда увидел, как солёная капля падает наземь в свете луны. Он видел это чётко благодаря Шарингану, проследил весь путь, и как капля разбивается на тысячу себе подобных. Он чувствовал себя монстром, но вьющаяся тёмная пелена перед глазами, будто чёрное грозовое облако в его голове, твердило обратное; оно требовала наказать девчонку как полагается, без снисходительности или жалости. Учиха понятия не имел, как свершить задуманное. Хотя, он особо и не планировал каждый свой шаг. Думал лишь, как проучить болтливую стерву, но что-то в его решительности изменилось. Это был шанс совместить приятное с полезным. Так давно ему стало не хватать сухой дрочки, да и когда хватало? Слишком часто перед ним оказывалось податливое, иногда полуобнажённое женское тело, чтобы просто игнорировать свои животные потребности. Конечно, к Карин он не мог придраться по этому поводу, ведь она сейчас была полностью одета, хотя то, что она называла шортами, на деле было не больше, чем трусы из спандекса. Пусть и чуть длинней обычных. Внутренний садист упивался её душевной и телесной болью, и это действительно заводило. Но пока что над Саске доминировали злость и ярость, и он не знал, как обернуть обстоятельства в ту сторону, чтобы у него, грубо говоря, хотя бы встал. Что ж, если ничего не получится, то хоть помучает её подольше. Его лицо исказила отвратительная, мерзкая ухмылка. Рука подцепила края свисающей кофты со спины, касаясь разгорячённой поясницы. Саске почувствовал ту волну дрожи, которая прошибла женское тело, и некое удовлетворение тем, что сейчас происходило. Когда ледяные пальцы играючи погладили место чуть ниже пупка, Карин чересчур громко всхлипнула, привлекая к себе внимание. — Ты же вешалась на меня целых два года, так что сейчас не нравится? — Саске наслаждался её отчаянием, чувствуя, как её беспомощность и бессилие пуще прежнего раззадоривают в нём накатывающее волнами возбуждение. Она сама подписывает себе приговор. Смертный или нет, он пока не решил. — Я не этого хотела, — собрав себя по кусочкам, Карин смогла выдавить несколько слов, тут же прикусывая губы до крови, чтобы всхлипы и поскуливание не вырвались изо рта. — Да что ты. Как интересно, — его пальцы проникли дальше, под широкую резинку шорт, потом забрались под ещё один слой в виде трусов. — Не надо! — она вцепилась левой рукой в его запястье, предотвращая возможность прикосновения к своей промежности. — Будешь так орать, я первым делом трахну тебя в рот. Уверен, твой болтливый язык хорош в деле, — Саске не прекращал измываться над ней ни на секунду. Возможно, в нём действительно взыграла гордость. Это дрянь вздумала усомниться в его половом влечении. Конечно же ему хотелось женщину каждый раз, когда она нарочно щеголяла перед ним в одном банном полотенце или коротком халате; прижималась слишком тесно своей грудью или имела наглость сигануть на колени. А теперь, видите ли, по каким-то там своим причинам пошла на попятную. Пальцы дёрнулись и продвинулись дальше, задевая жестковатые волоски, и, наконец, достигли разгорячённой плоти. Нет, серьёзно, Саске и подумать не мог, что там может быть настолько жарко. Он нахмурился, когда Карин сжала бёдра, не позволяя ему двигать конечностью. До боли сжав её бедро, Саске добился того, чтобы её мышцы чуть расслабились. Средний палец прошёлся вдоль половых губ, обволакиваясь в мутной смазке, и остановился где-то у входа. Карин всхлипнула, уперевшись правой рукой в ствол дерева, продолжая также сжимать его кисть до побелевших костяшек. Она наклонилась чуть вперёд, касаясь лбом своей руки, от чего его пальцы вновь скользнули вверх, касаясь горячего бугорка. Это был первый раз, когда с её уст слетел невольный стон, и при этом её ласкали чужие руки, не её собственные. Саске проглотил тугой ком в горле, почувствовав, как его тело реагирует на неё. Член дёрнулся под плотной тканью штанов, что уже начинала топорщиться от его пробуждающейся эрекции. Возможно, он выбьет из Карин ещё несколько стонов прежде, чем возьмёт так, как сам хочет. Проделав то же движение, что секундой ранее, до него дошло, что его прикосновение к странному, плотному возвышению в её промежности, не случайно подбивает девушку издавать все эти непристойные звуки. Среди прочего, Учиха заметил, что его кожу покалывает от той температуры, что источало её тело, а внизу стало так мокро, что его пальцы теперь беспрепятственно скользили, болезненно не растирая слизистую. Теперь он сосредоточил всё своё внимание на клиторе, обводя его чуть поодаль, чтобы раззадорить Карин, которая каждый раз разочарованно выдыхала и сильнее прижималась бёдрами к его паху. Она всё ещё чувствовала себя униженной, но прекрасно понимала, что её никто не отпустит, не избавит от пыток. Поэтому всё, что ей оставалось, — это молчать в тряпочку и попытаться насладиться каждой секундой пока приятных ощущений. И она подавляла вырывающееся поскуливание, когда он с небольшим усилием надавливал на клитор, тут же его растирая круговыми движениями. Карин и подумать не могла, что собственные и чужие, совершенно одинаковые, прикосновения могут так отличаться. Под его руками она плавилась, полностью обнажая сердце. Наконец он добрался до её влагалища, проверяя, готова ли она. Хотя трудно было предположить что-то другое, когда вся его рука почти плавала в её соках. Сил терпеть не осталось. Член неприятно потирался о ширинку штанов, конвульсивно подрагивая от нервов. Шумно выдохнув, Саске стянул с неё шорты вместе с трусами, игнорируя громкий всхлип. — Ноги расставь, — приказ звучал слишком серьёзно. Будто Саске не испытывал ни грамма удовольствия от того, что делал. Одёрнув её руку от своей, он поместил её туда же, на ствол дерева, чтобы Карин имела опору и могла прогнуться в спине так, как он того хотел. Она умерла уже тысячу раз, но всё ещё могла вздрогнуть от звуков возни где-то сзади. Она слышала, как с рёвом расстёгивается молния на ширинке его штанов, как холщовая ткань трётся об его кожу. Высвободив напряжённый член из плена в виде собственной одежды, он провёл по нему пару раз, растирая смазку по всей длине. Головка мазнула по промежности, останавливаясь у входа. Удерживая худые бёдра, Саске медленно толкнулся, ощущая, как погружается в горящую узкую клетку, которая обхватывает его со всех сторон. Чувствовал ли он что-то более приятное, чем это? Пожалуй, нет. Карин практически не дышала, желая умереть от стыда и унижения, когда слышала звуки шлепков от соприкосновения их взмокших тел. Принимать его внутри себя было настолько приятно, что в глазах плясали звёзды и какие-то тёмные блики. Голова кружилась, а сердце стучало в глотке, взбираясь выше. Она знала, что её наказание будет отнюдь не физическим. Саске хотел в очередной раз показать её беспомощность перед ним, ничтожность, поиметь и выбросить как ненужную вещь. И он прекрасно был осведомлен о её чувствах, знал и пользовался, желая задеть побольнее. Она тысячу раз пожалела, что открыла рот, но былого не воротишь. Саске знал о сексе ещё меньше, чем Карин. Просто имел представление: что и куда. Но когда дело дошло до ласки, он был настолько груб и безжалостен, что, казалось, желал оторвать кусок от девушки, болезненно впиваясь пальцами в бёдра, ягодицы и грудь. Но особым видом удовольствия он бы считал тот момент, когда с силой стискивал её вспухшие соски, которые торчали слишком вызывающе. Карин покорно терпела, но, находясь между терпением и тем, чтобы взвыть от боли, чаще выбирала последнее, потому что чувствовала, что такими темпами потеряет сознание. Саске не сдерживался. Вбивался в неё так, будто его голод не был способен утолить и гарем из женщин; оставлял синяки по всему её телу, безжалостно хватал за волосы, спутывая их ещё сильнее. Это было тем, что ему так не хватало последние пару лет. Чего-то, что смогло бы остудить его пыл так же как хороший спарринг. И он заботился лишь о своём удовольствии, а если его действия при этом нравились ещё и девушке под ним, то и ладно. Поэтому Саске не стал себя утруждать тем, чтобы выйти из неё или дать кончить самой. Горячая сперма разлилась внутри, обжигая её. — В следующий раз ты хорошо подумаешь, прежде чем открывать рот. Он оставил её там, в гордом одиночестве и с прицепом унижения. Просто призвал Кусанаги в ножны и удалился, не оглядываясь. Ноги брели сами по себе, Саске не мог надышаться ночным сырым воздухом, ощущая лёгкое головокружение и покалывание в глазах. Всё напряжение, скопившееся толстым, грузным слоем за все эти годы, будто испарилось. Остались лишь усталость и небольшое раздражение. Кто бы мог подумать, что обычный секс был способен развеять то тёмное облако в его голове. И Саске задумался над тем, что теперь справиться со своими желаниями будет куда сложнее. Он не может пользоваться Карин для этих целей. На Сакуру он и посмотреть боялся, с её расшатанной психикой она и поддать может за такие фокусы. Женщины, которые делают это за деньги, или совершенно случайные — не его вариант. Учиха слишком подозрительный, чтобы расслабиться под чужими руками какой-то незнакомки. — Почему так долго? — Сакура вздрогнула, теребя воротник своей накидки. Она нетерпеливо ходила из стороны в сторону, шарахаясь от каждого звука. — Это допрос? — Саске всё ещё ощущал блаженную негу во всем теле, но привычное напряжение в мышцах уже начало подступать. Он надеялся, что его внешний вид никак не компрометировал его недавние действия, потому как попасться с поличным ему не хотелось. Хотя, чего ему бояться? Что Сакура узнает о его интрижке с Карин? Ну так и пусть. Ему-то что с того. — Ты ведёшь себя подозрительно, — скрестив руки на груди, она поджала губы и пыталась поймать его взгляд на себе, чтобы вытянуть хоть намёк на причину смятения в его движениях. Слишком дёрганый, избегает прямого зрительного контакта… Первым делом отбросил катану куда-то в сторону, на тонкий слой сена. Не иначе, как натворил что-то. И не признаётся. — Ты тоже, — он брякнул первое, что пришло на ум, и тут же об этом пожалел. Что за глупость он только что ляпнул? — Что? Саске, ты нормальный вообще? — и он полностью принимал её возмущение. Однако терпеть на своей шкуре допрос с пристрастием не собирался. Чего она к нему лезет? — Закрой рот и прекрати, наконец, орать. Он, наконец-то, посмотрел ей в глаза. Только Сакура не видела в этом ничего хорошего. Вновь слепая ярость подступалась к его сознанию. — Ты невыносим. — Так убирайся. — Мне уйти? Отлично, пойду прямиком к Хокаге и доложу всё о тебе, — запахнув накидку посильнее, она уже было направилась к покорёженной двери, чтобы покинуть его раз и навсегда. — Стой. — Отвали, — парировала Сакура. Рыкнув, Саске схватил её за локоть, тут же прижимая спиной к стене. Но Сакура не собиралась больше терпеть его выходки, вырываясь, и замахнулась коленом, намереваясь сломать ему подреберье. Перехватив колено, он пропустил через него разряды тока, от чего её мышцы тут же свело судорогой, и девушка приглушённо заскулила. Саске воспользовался её слабостью и тут же опрокинул на каменный пол, видя, как распахивается её рот от боли в позвоночнике. И он мог бы счесть это за победу, если бы Сакура не прижала пальцы к его горлу, из которых сочилась чакра, способная сделать так, что он тут же захлебнётся кровью. — Я же сказала, что ты заплатишь, — она шипела как самая ядовитая в мире змея, переполненная злобой и недовольством. — Давай, я прямо перед тобой, — его глаза блестели безумием, Саске будто знал, что она ничего не сделает, поэтому храбрился. — Хочешь, чтобы я убила тебя? — Нет, но ты хочешь. — С каких пор ты делаешь то, что хотят окружающие? — С тех пор, как нашёл тебя в грёбаном снегу! Саске, я не могу идти, понеси меня; я не хочу пилюли, давай приготовим рыбу; мне холодно, найди второе одеяло. Мне продолжать? — в ответ его пальцы тоже сцепились на её тонкой шее, пусть в этом и не было столько эффективности, сколько в скальпеле из чакры. — Н-но ты ведь мог отказать мне! Не надо делать из меня монстра. И у меня не такой противный голос! — она вновь замахнулась коленом, желая огреть нахала прямо по голове. — Отказать? И чтобы ты капала мне на мозги всю дорогу? Я похож на мазохиста? — на этот раз Саске отвёл её бедро в сторону и прижал его коленом, устраняя возможность для очередного удара. — До мазохиста тебе далеко, но вот звание садиста вселенной по праву принадлежит тебе! — Ты неблагодарная, маленькая дрянь. — Так избавься от меня. — Вы что устроили? Вас слышно за километр, — Саске, если честно, вообще не ожидал больше услышать её голос. Но Карин нашла в себе силы предстать перед ним, пусть и полностью раздавленная. — Слезь с меня уже. Саске недовольно хмыкнул, но всё же поднялся на ноги, подхватывая Сакуру за капюшон как ребёнка. — Что-то случилось? — зелёные глаза изучающе прошлись по Карин, отмечая ссадины и синяки в нескольких местах. Да и глаза были будто на мокром месте. — С чего ты взяла? — её голос сквозил отрешенностью. — Ну, у тебя вид какой-то… Болезненный. Ничего не произошло? — Сакура неосознанно добивала её напускное спокойствие. — Оставь свой альтруизм для других. Мне не нужна твоя помощь, — Карин не хотела ничего больше в этой жизни. Она вообще пожалела, что пришла сюда. Нужно было либо бежать, куда глаза глядят, либо утопиться в реке. — Как вы меня все достали, — пришла очередь Сакуры прогуляться на свежем воздухе. _____________________________________________________ Харассмент — это все поступки, которые задевают, пугают или унижают человека, создают неблагоприятную обстановку на работе. Это могут быть и сексуальные домогательства, которые я имела ввиду.