«Я не люблю громких слов. Пусть лучше тише, но ближе.»
[Иллюзия]
С момента их первого поцелуя прошло несколько недель. На место напряжённости пришла неловкость. И, хоть Саске ощущал себя вполне осознанно и твёрдо, Сакура будто выбилась из привычной ей колеи отрицания и игнорирования своих реакций. Она просто не привыкла, что Саске правда в ней заинтересован. Если это можно так назвать. Не было долгих разговоров и дискуссий на тему того, что сейчас между ними, да и разговаривали они мало. Саске предпочитал более неуловимый вид общения — зрительный. Сакуре приходилось учиться сдерживать желание отвести взгляд. Признаться, Сакура ожидала от него чего-то более решительного, но всё, что Саске делал, находился рядом с ней. Единственное, за что она была благодарна, он больше не огрызался и стал более терпимым. Хоть она и видела стиснутую челюсть в моменты, когда у него кипел чердак. — Я ничего не могу понять, это просто набор слов. Они сидели в гостиной, занимаясь каждый своим делом. Саске решил вернуться к тому, что успел захватить из убежищ. Его заинтересовали старые рукописи и заметки самого Орочимару о Шарингане. — Но Шаринган ведь должен помогать в этом, — Сакура сидела в кресле, поджав под себя ноги. Бледные коленки выглядывали из-под ситцевого бежевого платья, больше смахивающего по фасону на ночную сорочку. Она вытянула шею, пытаясь заглянуть в свиток, который Саске держал чуть наклонив к себе. — Да, я понимаю, какие слова здесь написаны, но если читать это предложениями более трёх слов, то получается бред, — Саске занял весь диван, скинув подушки в одну сторону, на другую водрузил книжки, которые Сакура разбросала по всему столу. — Может, твои глаза недостаточно развиты? — она убрала блокнот на подлокотник, перебираясь на диван. Ей пришлось скинуть одну подушку на пол, чтобы уместиться рядом с Саске. Уже был вечер, и стало прохладно, поэтому Сакуре понравилось то тепло, которое исходило от него. — Это последняя стадия, Сакура, дальше только… Понятия не имею, — Саске хотел коснуться её, но не знал как. Она была так близко, соприкасаясь с ним конечностями, её кожа была чуть менее теплой, но пахла намного приятнее. Чёрные волосы были влажными после душа, корни вновь стали в тон остальным волосам, Сакура совсем недавно их покрасила. — А это что? — Сакура потянулась к другому свитку, перевязанному кожаным шнурком. — То, что Орочимару собирал на моего брата несколько лет, — Саске удивился дотошности и одержимости Орочимару Шаринганом. Да и самого Итачи как «экземпляр» он тоже изучить пытался. Когда бывший учитель что-то ему рассказывал, у Саске по коже пробегали мурашки, Орочимару экспрессивно жестикулировал, облизывался своим ненормальных размеров языком. Саске понятия не имел, откуда этот злой гений знал о таких подробностях: повадки Итачи, привычки. Как-то раз Орочимару даже сказал, что Итачи пристрастился к амницу. Об этом Саске знал, ведь этот десерт Итачи любил с самого детства. — Серьёзно? Я знала, что он маньяк. Но это уже странно. Сакура мало что знала об Итачи. Его биография была слишком трагична, чтобы информация о нём сохранилась в свободном доступе, Саске бы вряд ли согласился ей много рассказать. — Он жил как крыса в подземельях большую часть своей жизни, забирал чужие тела, и ты считаешь это странным? — Саске бы мог восхищаться усилиями и временем, потраченными на развитие такой системы туннелей, но у него сохранилось слишком много неприятных воспоминаний. У подземелий было несколько уровней, на втором располагались темницы и «яма» для сброса «отходов». Саске пару раз проходил мимо такой, у него в носу до сих пор стоял запах прелых, полуразложившихся органов и тканей. — Как человеку, который вертится примерно в его сфере, мне интересно, откуда он брал средства на все свои эксперименты, — Сакура и представить не могла, сколько требуется финансов на оборудование и обслуживание техники. Цунаде только мечтала о таком. — Ну, я видел парочку из его спонсоров, — эти люди воспринимали Саске как дополнение к Орочимару, красивую игрушку. А сами имели подле себя очаровательных, юных девушек, которые выступали в роли показателя достатка своего господина*. Саске нравилось видеть открытые рты этих ублюдков, когда он перебивал Орочимару или перечил ему, доказывая, что он наравне со своим учителем, но выше их. — Это организаторы торгов рабами, органами, трупами. Возможно, они обменивались «товаром», — Орочимару держал Саске рядом с собой, но доступ к некоторой информации не предоставлял. — А мне кажется, что, раз Орочимару каким-то образом мог менять пол, то использовал самые примитивные методы, — Сакура внимательно слушала Цунаде, когда та рассказывала ей истории из своего прошлого. Когда Сакура стала старше, Сенджу начала обучать её женским хитростям и примочкам куноичи. Она должна была знать, как посмотреть на мужчину, какую эмоцию изобразить, как можно его коснуться. Это был бесценный опыт, который Сакура часто применяла. — То есть он спал за спонсорство? — Саске скептически отнесся к данному предположению. Он насмешливо посмотрел на Сакуру, помотав головой. Орочимару тип скользкий, но горделивый до одурения. — А что в этом такого? Он мог подстроиться под любые предпочтения, — Сакура приблизилась к Саске, понизив голос, будто шептала ему что-то сокровенное. Он понимал её юмор, и ей это нравилось. За счёт таких непринуждённых разговоров можно было не чувствовать отягощающую тишину, но при этом находиться рядом и не отвлекаться на неловкость. — Ты бы решилась на такое? — Саске был бы ослом, если бы не знал, что девушка перед ним являлась той ещё лисой. Ослабь он бдительность, Сакура могла бы без труда манипулировать его желаниями и мыслями, хотя и так это делала, только ещё не знала об этом. Она занимала все его мысли, впутывала свои прохладные тонкие пальцы в его пространство, которое пронизывала теплом, спокойствием и комфортом. — Почему это сразу сводится ко мне? Я сказала, что не осуждаю, а не то, что поддерживаю, — десяток минут они сидели просто так, Саске положил ладонь на её согнутую спину, подёргивая завязки на ситцевом платье, если потянуть за них, ткань постепенно соскользнёт с плеч, лиф опустится к животу, и Саске сможет посчитать все её выпуклые позвонки. — Ого, он описал и его напарника, — Сакура не обращала внимания на манипуляции со своим платьем, она знала, что Саске мог зациклиться на чём-то, чтобы привести в порядок мысли; либо же он просто думал или размышлял, однообразные действия помогали сосредоточиться. Она сильнее склонилась над свитком на своих коленях, пытаясь разобрать корявый почерк Орочимару. Ей могли помочь заметки о Шарингане. Она всё ещё не обращала внимания, когда Саске переместил руку на её бок. За последнее время Сакура набрала в весе и начала пить много жидкости, в следствии чего появилась некоторая отёчность. Её уши заалели, когда Саске начал сжимать её бок, сминая платье. Это его тоже успокаивало. Она была готова шлёпнуть его по руке, если бы этот наглец решился опустить руку пониже. К такому роду близости Сакура ещё не была готова. — Ты поправилась, — Саске сказал это слишком просто и беззлобно. Ему нравилось видеть сквозь полупрозрачную ткань её более плотное тело. — Правда? Я не заметила, — она соврала ему. Сакура бы хотела быть в лучшей форме, чем сейчас, это тело всё ещё её не устраивало. — Ещё пару килограмм и будет идеально, — тогда он мог бы использовать её как антистресс, сжимая её бёдра, бока и надутые щёки. — Ч-чего? Не буду я толстеть! — свиток упал к её ногам, когда она дёрнулась и развернулась корпусом к Саске. Сакуру возмущали его планы на её тело. Она не создана для того, чтобы он мял её вечерами на диване. — Но ты костлявая. — И что в этом такого? — Женщина должна быть мягкой. Во всех смыслах, — Саске вспоминал, какой была его мать. У Микото было примерно такое же телосложение как у Сакуры, возможно, грудь более налитая, но, скорее всего, на это повлияли две беременности. Она всегда носила длинные юбки, которые нежно подчёркивали её широкие бёдра. — Твоё «должна» провоцирует меня, — Сакура нахмурилась, посмотрев на него с вызовом. — В этом вся ты. Не умеешь заткнуться, когда надо. — Так значит я должна быть послушной овечкой? — Я не это имел в виду, — Саске ощущал, что начинает терять контроль над ситуацией. Он не хотел обижать Сакуру, всего лишь говорил то, что думает. Он действительно считал, что ей нужно поправиться, чтобы выглядеть более здоровой. Саске сомневался, что ещё пять килограмм ей сильно повредят. — Тогда объясни. Потому что мне неприятно, когда меня считают игрушкой только из-за того, что я женщина. — Ты снова нагнетаешь всё до предела. Есть моменты, когда лучше промолчать. Цунаде не обучала тебя дипломатии? — А Орочимару, наверное, только этим и занимался. — Он много что говорил, но не всё я слушал. Возможно, зря. Сакура отвернулась от него, поднимая свиток. Она выглядела обиженно, но, когда Саске надавил большим пальцем на её поясницу, привлекая внимание и всё ещё удерживая её бок, она никак не отреагировала. — Несмотря на его фанатичную озабоченность вечной жизнью, я думаю, что он гений. И если он хотел что-то получить, он знал, на что надавить, с кем поговорить и к кому обратиться, — Сакура бы хотела, чтобы Саске с нею считался, хотя знала, что он слишком привык всё нести на себе. — Ведёшь к тому, что я зря убил его? — Нет, если бы ты его не убил, то мы знаем, чем бы это кончилось. Я просто думаю о том, что будет дальше. Раньше у тебя была хотя бы его поддержка. Если сейчас Коноха будет более агрессивной, нас поймают рано или поздно. Не хочу всю жизнь быть в бегах. — Если, как ты говоришь, они возьмутся за это более серьёзно, вряд ли мы вдвоём можем этому помешать. И я сомневаюсь, что, в случае чего, ты будешь бить по своим. — По своим — это по кому? Я не смогу ничего сделать, только если это будет Наруто или Ино. В остальном, мне всё равно. Они просто выполняют свою работу, а я хочу жить. — Наруто будет там, если нагрянет облава. Я могу отвлечь его на себя, тогда тебе придётся разбираться с Анбу и теми, кого они решат добавить для поддержки. — Я, наверное, становлюсь параноиком. Но… Постоянно думаю о том, как это произойдёт. И от того, что мы осели здесь, никуда не двигаемся, не запутываем следы и практически не скрываемся, меня клинит, — Сакура впервые поделилась с ним своими переживаниями на этот счёт. Было бы странно думать, что она не задумывается над мерой наказания, которую и для неё приготовила Коноха. Сакура была жива, её свободу никто не ограничивал, значит, она может считаться Нукенином, так как отсутствует в деревне более трёх месяцев. — Пока что я не заметил ничего подозрительного. Ни одного нового жителя, незнакомцев. Даже нет лишней дохлой кошки. Я регулярно осматриваю всё Шаринганом, никто не использует гендзюцу или хенге, — Саске постарался успокоить её. Он и сам недоверчиво относился к местным и ждал удара каждый день. — Вот именно. Всем этим занимаешься ты. А я медленно схожу с ума из-за безделья. Я даже не выхожу из дома. Всё, что я вижу, это свитки, книги, домашние дела. — Я не запирал тебя здесь, Сакура. Ты можешь выходить, если хочешь. Деревня окружена лесом. Натяни капюшон пониже, и тебя никто не узнает. — Ты прав. Я просто загоняюсь. — Если ты думаешь, что варишься в этом одна, то это не так. Меня раздражают эти любопытные люди, две могилы рядом с домом, невозможность уйти куда-нибудь, потому что я не могу оставить тебя надолго одну. Я отвык сидеть на одном месте. Чтобы потренироваться, нужно уходить вглубь леса, потому что, если кто-нибудь заметит, будут проблемы. Я так давно не был в бою, что не уверен, смогу ли держать катану, — Саске было не по себе от умиротворённости, в которой они жили. Он был закален кровью и новыми планками, до которых предстояло допрыгнуть. — Тогда нужно убираться отсюда. Только куда? — Я уже думал об этом. Мы не можем сидеть здесь вечно. Это бредовая идея, но… Звук сейчас остался без лидера. Если захватить там власть, можно будет отстроить страну заново. Саске смутно представлял, как это могло быть на деле. Но его руки точно окрасились бы в алый цвет, как и вся земля Рисовых полей. — Это звучит безумно, но, по сути, ты можешь претендовать на роль лидера. Орочимару обучал тебя, ты знаешь, кто был к нему ближе всего. Если эти люди всё ещё живы, можно попробовать переманить их на свою сторону, — Сакура рассуждала так, как поступила бы сама. Она видела в Саске безусловного лидера, он иногда был вспыльчив, но его жёсткая рука на стержне власти могла бы продержаться долго. — Мне бы не помешала помощь Суйгецу и Джуго. Но Карин их так и не нашла. Не факт, что смогу я. — А её ты вернуть не хочешь? — Сакура понятия не имела, о чём спрашивала. Она слышала, как Саске тяжело выдохнул и напрягся рядом с ней. — Она была в команде только из-за того, что она сенсор. Её навыки Ирьёнина были посредственными. Но её характер — это главный минус, — Саске с отвращением вспоминал её настырные касания, Карин с бараньей упёртостью и слепотой продолжала навязывать ему свою близость, говорить что-то сладкое и нелепое в его адрес. — Моё отношение к ней всё ещё странное, но она неплохая. Саске чуть сильнее надавил на её бок, перехватывая за талию второй рукой. Он усадил её на свои бёдра лицом к себе. Сакура пару раз моргнула, позволяя ему устроить её поудобнее. — А ты не будешь ревновать, Сакура? — Саске обхватил её оголённые бёдра, подсаживая почти вплотную, их лица были совсем рядом, так, чтобы он мог заглянуть ей в глаза, и она не могла отвертеться. — Почему я должна ревновать к Карин? Если ты не понял, она тебя боится. И это не пустяк, чтобы так просто на это наплевать, — Сакура больше не относилась к нему со слепым обожанием. Она прекрасно знала, каким ублюдком он может быть, если захочет. Более того, она не питала иллюзий к их совместному будущему. Сакура наслаждалась их близостью, но понимала, что это рано или поздно может закончиться. — Она более настырная и беспринципная, чем ты думаешь или знаешь. — Скажу по-другому. У нас нет отношений, чтобы я имела право ревновать или показывать ревность. Как ты и сказал, нужно уметь вовремя заткнуться, — холодная Сакура была ему не знакома. И Саске хотел сделать с ней что-нибудь прямо сейчас, чтобы сбить эту взявшуюся из воздуха спесь. — У меня ограниченные знания об отношениях. Но, если у нас нет даже намёка на них, то что происходит? Мы живём вместе, я обеспечиваю нас, ты занимаешься домом. Я забочусь о тебе, проявляю к тебе интерес. Ты думаешь, что какая-то блядь, вроде Карин, могла бы занять это место? — его оскорбляло то, что она не понимала, что выделяется на фоне остальных. Саске поставил её в свой приоритет, ни на кого более это не распространялось. — Ты всё слишком приукрашиваешь. Мы живём под одной крышей, но это тоже самое, что жить с соседом или другом. Мы распределили обязанности, исходя из наших возможностей. И, если говорить о каких-то романтических отношениях, ты сделал шаг только недавно. За всё это время больше ничего не произошло. Ты так же редко меня касаешься, весь твой интерес ограничивается «узнать, как у меня дела, и что сегодня на обед». Я не думаю, что Карин бы хватило терпения и мотивации, чтобы подстраиваться под твоё плохое настроение и грубость, — Сакуре нравилось смотреть на него сверху-вниз, так она чувствовала себя увереннее, но всё ещё слишком ничтожно по сравнению с ним. — Ты знаешь меня с детства, Сакура, и должна понимать, что, как бы я не хотел, я не могу просто взять и… Я даже не уверен в том, что должен делать. Я сделал первый шаг, а весь твой вклад — это критиковать меня. — То есть ты трахался с какой-то сельской девкой и не можешь придумать, что можно сделать с женщиной? Не прикидывайся идиотом, — она шипела ему в лицо с такой злостью, что он уже был не уверен, сможет ли увести их разговор в другое русло. — Вот в чём дело. Секс — всё, что тебя интересует? — он усмехнулся. — Что?! Нет! Я имела в виду знаки внимания, комплименты. Ты же не лезешь к ней в трусы с порога! — Ты плохо представляешь, что это за женщина. — О, Господи. Ты ужасен! — Сакура надавила на его плечи в попытке отстраниться, но Саске схватил её за ягодицы, прижимая к себе вплотную. — Саске, отпусти меня! — Нет. И то, что ты привела мне в пример отношения с какой-то шлюхой, оскорбительно. Я бы не ставил вас на один уровень, — он наблюдал за тем, как она вырывается, хотя это нельзя было так назвать, Сакура явно филонила. — Мне уже без разницы, что ты и кого ставил! Оставь меня в покое! — Я свяжу тебя, если ты не успокоишься, — Саске находил их игрища забавными. Сакура привычно изображала жертву, а он пытался напасть на неё. — Не посмеешь. — Как насчёт веревки? Я пропитаю её чакрой, и ты не сможешь сопротивляться. Но его мысли были ещё более тёмными, чем она даже могла представить. Если бы Сакура оказалась связанной и немощной перед ним теперь, то ни за что бы не отделалась какими-то шлепками. Он бы раздел её догола, связав ноги по-отдельности, чтобы привязать их к разным концам кровати, и наблюдал за тем, как она хнычет и извивается, пока он ест её промежность. Это были всего лишь его больные фантазии, но Сакура провоцировала его, он не мог больше обойтись без попыток совратить её. — Я не буду говорить с тобой, пока у тебя эрекция, — она не могла ни с чем спутать стояк, который прижимался к внутренней части её бедра. — Ты сама начала эту возню, не обвиняй меня, — Саске ухмылялся, видя её злую физиономию. Сакура была похожа на разъярённого хомяка. — Ты ненормальный, — она сделала последнюю попытку оттолкнуть его, но он был непреклонен. Конечно же, она могла использовать чакру, но Сакура не хотела ломать ему кости. К тому же, он не делал ничего, что могло бы угрожать её жизни. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — Саске решил пойти ей навстречу. — Отпусти меня, — Сакура снова испытывала удачу. — Неправильный ответ. Я не знаю, что такое нормальные отношения, ты должна мне сказать. — Ничего не нужно, Саске. Я не собираюсь смотреть на то, как ты делаешь это через силу. — Или ты говоришь мне то, что бы ты хотела видеть, или это будет не через силу, а с её применением. Ты знаешь, что я могу быть грубым. Иногда это неосознанно. — Шантажируешь? — Просто иллюзия выбора, — Саске постепенно менялся, но основные методы воздействия на эту девчонку оставались прежними. — Хорошо. Тогда… Ты поцеловал меня. И это было неожиданно. — Тебе не понравилось? — Ты не дослушал! Я имею в виду, что это было слишком рано. Мы перепрыгнули все неловкие касания, объятия, на которые ты с трудом решился, и что-то в этом роде. И если поцелуй был потрясением, то твой стояк меня пугает, — Сакура ещё раз хлопнула его по плечу. — Ты ему нравишься. — О, Господи, Саске, хватит! — Сакура прекрасно понимала, что он испытывает к ней вожделение, но это не значит, что она была готова дать ему всё и сразу. Саске должен был заслужить её податливость своим хорошим поведением. — Не нужно так на это реагировать, — его даже немного оскорбляли реплики Сакуры. Она ведь врач и должна была понимать, что он ничего не мог поделать с реакцией собственного тела. Он не мог просто «расхотеть» её, пока она прижимается к его члену своей горячей промежностью в одних трусах. — Это ещё почему? — Потому что у меня есть потребности, Сакура. И из-за тебя я отказался от той шлюхи, которая тебя так бесит, — Сакура отвернулась от него, насупившись. Она была рада, что теперь ей не нужно будет делить его с кем-то ещё. Но от осознания того, что ей придётся исполнять функции женщины для него, к щекам приливала кровь. Саске коснулся её щеки, приближая разгорячённое лицо к себе. Её губы были плотно сомкнуты, Сакура не хотела, чтобы ему всё так просто досталось. Она ещё раз на него посмотрела, но более долго, оценивая, стоит ли пойти ему навстречу. Она сдалась, и Саске, наконец, поцеловал её. Это был мокрый и медленный поцелуй, с щекотными касаниями языков. Сакура прижалась к нему так близко как только могла, она впутала пальцы в его волосы, притягивая к себе. Саске пробрался рукой под подол платья и сжал её задницу так, что вибрация от её недовольного стона разошлась по его рту. Сакура чувствовала сквозь ткань штанов, как подёргивается его член, когда она трётся об него. Он был твёрдым под ней, упирался в неё к самому центру, распространяя волны тепла внизу живота. Она ещё раз застонала, когда он сильнее сдавил её зад, при этом толкнувшись в неё. По телу прошли мурашки, а мышцы напряглись до предела. Сейчас она тёрлась об него уже совсем не случайно. Саске дёрнул за несколько верхних завязок на её спине, чтобы упал только лиф платья. Сакура тут же прервала поцелуй, пытаясь прикрыться. — Саске, не надо, — она сбивчиво дышала, раскрасневшаяся, возбуждённая, с его горячей рукой под платьем и очевидным мокрым пятном на трусах. — Я не собираюсь ничего делать, — под «ничего» он имел в виду более решительные действия, и она его поняла. Ему была необходима хотя бы такая разрядка, иначе он завалит её в кровать следующим вечером. Она вцепилась в его плечи, когда зубы сомкнулись на одном из сосков. Второй он грубо растирал пальцами, щипая и оттягивая. Сакура чувствовала, как влага усиленно впитывается не только в её белье, но и в штаны Саске, потому что то, что она могла наблюдать, заставляло её хотеть большего. Ему безумно хотелось кончить в неё, увидеть, какой влажной и расхристанной она может быть под ним. Приспустив штаны, Саске приподнял её платье, сдвигая трусы в сторону, Сакура хотела возразить, но только дёрнулась, когда влажная головка мазнула вдоль складок, раздвигая их. Саске и правда послушал её, и сдержал своё слово, он не пытался силой войти в неё, двигаясь плавно, чтобы только создать трение. Сакура подмахивала бёдрами навстречу, прогнувшись в спине. Он чувствовал, как её смазка распределяется по члену, какая она мягкая и горячая. Сакура вздрагивала, когда головка случайно утыкалась ко входу во влагалище, но предпочитала сосредоточиться на том, чтобы не быть такой громкой. Она стыдливо зажмуривалась, когда слышала чавканье снизу, как Саске тяжело дышит и облизывает её грудь. Когда её тело пробила мелкая дрожь, Саске теснее прижал её к себе, продолжая трение. Сакура уже ослабла и была податливой, поэтому он двигался так, как ему было удобнее всего. Его сперма брызнула на её белье и промежность. — Какой следующий шаг? Если она хотела, чтобы он двигался постепенно, то он будет.