Иллюзия

      Прежде, чем браться за что-либо, Саске предпочитал хорошенько подумать. Раз уж он железно решил захватывать лидерство в Звуке, даже заручился поддержкой небезразличных ему людей, которые могли оказать ему реальную помощь, в том числе и увеличить силу атаки. Хоть Сакура сейчас и мало была похожа на боевую единицу, списывать ее со счетов только из-за потери руки было глупо.       Саске рассчитывал риски, с которыми придется столкнуться: возможные мутанты, слишком преданные Орочимару люди, которые будут отстаивать идеологию своего «Бога» до последнего. Ему придется поменять строй не такой уж и маленькой страны, постараться с первых дней после ликвидации сопротивления обеспечить защиту границ. Основным потенциальным врагом была в первую очередь Коноха.       У него было много времени, чтобы подумать. Лес оставался все таким же глухим и безмолвным, как когда они пришли сюда. Сакура практически не обращала на него внимания, избегая. Она злилась, пыталась переварить и принять боль другой женщины, которая пострадала от его рук и по его вине. Он мог только наблюдать за тем, как она суетится в быту, пытаясь приготовить им что-нибудь на ужин. Было невыносимо смотреть, как она тянется несуществующей конечностью к предмету, застывает на пару секунд, а затем одергивает руку, хмыкая — вспоминая.       Он ворочался, пытаясь уснуть на ледяном прогнившем полу, застеленным каким-то протертым пледом. Слишком просто оказалось привыкнуть к такой роскоши, как мягкая и чистая постель, теплая и податливая женщина рядом, позволяющая сжимать себя как подушку. Сакура избаловала его иллюзией умиротворенной семейной жизни. Она дала ему поверить в то, что он достоин чего-то подобного; что это когда-то вновь появится в его жизни. Она дала понять, что близость может удовлетворять не только физически; что удовлетворить ее гораздо приятнее, чем себя.       Саске кипел. Он должен был морозить кости, когда Наруто досталась и кровать и Сакура. Она замерзала по ночам, прося Наруто обнять ее. Хрупкое женское тело, наконец выстроившееся в наиболее приятные формы, сжимали не его руки, кроме того, Саске лишился такой привилегии. — Я заслужил это.       Попытки успокоить себя заканчивались исходом пятьдесят на пятьдесят. В один раз он действительно внушал себе, что не в праве злиться. В другой — что у него отнимали положенное по своей сути, то есть безоговорочную любовь и спокойный сон.       Саске дернулся, слишком задумавшись, когда плеча коснулась теплая ладонь. Он настолько ушел в себя, что не заметил Сакуру, которая тоже вышла на крыльцо. Она закуталась в плед, как и в прошлый раз. Сонный и рассеянный взгляд мазнул по его лицу с какой-то тоской и неимоверной болью за зеленым стеклом. — Не спится? — Саске ворочался до тех пор, пока не решил выйти из явно тесной для троих комнаты. Уличная прохлада хорошо остужала перегревшиеся мозги. — Курить захотелось. Осталась последняя, — Сакура намеренно затянулась сильнее обычного, через нос выдыхая сизый дым по направлению к Учихе. Ему не нравился сигаретный запах. — В ближайшее время сигареты купить негде, будет повод бросить.       Саске старался, чтобы его слова не прозвучали в приказном тоне. Провоцировать Сакуру сейчас было опасно. — Уверена, что в Звуке полно травки, — ее голос показался ему слишком мечтательным. В такую трудную минуту ее голова была забита дурью, в прямом смысле этого слова. — Это не столица наркобизнеса, вряд ли в этом хаосе ты найдешь что-то даже за деньги. — Я находила травку и порошки в Конохе. Там, где это противозаконно. И с этим борются.       Сакура скрыла тот факт, что ей очень помогал в этом Шикамару. По крайней мере с тем, что давало легкий эффект. Он пытался пережить потерю учителя и небольшой разлад в команде, а Сакура… А с ней и так все было ясно. — Почему ты до сих пор хочешь употреблять? Ты говорила, что пыталась справиться с кошмарами и галлюцинациями. В последние пару месяцев не заметил, чтобы ты страдала от этого. — Потому что до сих пор… Несмотря на все то дерьмо, которое ты вытворяешь, я продолжаю любить тебя, оправдывать и хотеть защитить. Мне страшно от мысли, насколько далеко я могла бы зайти, скажи ты хоть слово. Я зависима по определению. От тебя и от наркотиков.       Саске внутренне сжался. Сакура говорила страшные вещи. Он чувствовал себя еще большим чудовищем, когда слышал нечто подобное. На нем лежала двойная ответственность. Все его действия рано или поздно все равно бы сказались на девушке. Саске запустил цепочку неисправимых последствий, поставив под угрозу жизнь Карин и неродившегося ребенка. Сакура стала черствее, нежели раньше, но до сих пор ценила жизнь человека превыше всего. Она бы не простила ему эту напрасную смерть, даже две. — Я постараюсь все исправить.       Ему бы очень хотелось коснуться ее, снова почувствовать чужое тепло. Он потянулся кончиками пальцев к ее лицу, которое с медленной осторожностью повернулось в другую сторону. Саске коснулся ее оголившейся шеи, добившись раздробленного вздоха на более мелкие. Для Сакуры шея была особым местом. Галлюцинация часто измывалась именно над этой частью тела, делая девушку беспомощной куклой. — Я создам место, где мы все будем в безопасности.       Сакура очень хотела ему верить. Она хотела обрести дом, в котором бы не принижали ее значимость, не считали глупой и бесполезной. Но сложно почувствовать себя в безопасности, когда опасность исходит от близкого тебе человека. — Не дай мне разочароваться в тебе еще раз, — Сакура с мольбой заглянула в тревожные черные глаза, пытаясь найти в них что-то светлое; то, что могло бы служить гарантом на их счастливое будущее. — Я этого не переживу.       У него не было оснований не верить девушке на слово. Теперь, когда ему так дорога ее жизнь, неосторожность могла стоить всего.