***
Сэм молчал, давая возможность главному технику-инженеру Механоидов высказаться. А говорить было о чём. — Это прорыв! — худощавый мужчина с небрежной козьей бородкой и неестественно сверкающими глазами едва ли не прыгал от счастья, — люди не смогли бы достичь таких технологий и за тысячу лет, а тут всё, и!.. Сэм кивал, но мыслями был очень далёк отсюда. Парня не слишком интересовало чужое, пусть и радостное мнение насчёт всего, чего достигли М.Е.Х., путём сотрудничества с… Иногда Сэму казалось, что Оптимус Прайм безумен. То есть, безусловно, он был безумным: кому в здравом уме понадобится придумывать сложный план лишь для того, чтобы кто-то вроде Евы, только подумать, Евы — девушки, ничем не примечательной и в большей мере убогой, стала представителем инопланетной расы? Но у всего — это Сэм знал точно — должен быть конец. Какая-то грань, за которую никто не переступит. И этот конец становился всё ближе и ближе с каждым днём. Сэм чувствовал над собой дыхание смерти. Много покушений было совершено на сына Сайласа — это не было странным. Сэма взрывали, стреляли, даже топили, но сейчас — понимал Сэм — сейчас у него меньше шансов выжить, чем когда-либо. Но и умирать, не оставив на будущее сюрприз, он не будет. Правду говорил его отец: смерть не является оправданием проигрыша. — … о, этот робот, он безупречен! Но ваши чертежи, которые вы предоставили — это ведь не боец, не так ли? Не важно! Если в нём сможет, а я убеждён, что будет, жить человек, точнее, разум бывшего человека, то наша цивилизация… Сэмюэль взмахнул рукой, призывая к молчанию. — Это ещё не всё, — Сэм протянул инженеру флешку. Обычную и ничем не примечательную. — Сделай то, что указано здесь. Инженер Механоидов взял дрожащей рукой флешку, будто она была Святым Граалем, вставил в ближайший компьютер. С каждой строчкой глаза мужчины блестели всё лихорадочнее и лихорадочнее. Да, Механоиды точно смогут возвысить человеческую цивилизацию над всеми остальными.***
Было погано. Я чувствовала себя так, словно являюсь неповоротливой глыбой. Сил на то, чтобы встать, у меня точно не было. В процессор всё ещё приходили уведомления о различных ошибках, но уже не таких критических. Эмоции улеглись: в проц пришёл короткий отчёт о принудительном временном отключении ЭМ-поля. Корпус спасал себя сам, как лечило себя человеческое тело. — Это не ошибка конструкторов, — справа от меня говорил некто. Голос был похож на голос моего нового знакомого и кого-то ещё. Я не могла определить сигнатуру: корпус сбоил, — человеческое сознание и кибертронское тело, созданное искусственно человеком — это не самая надёжная смесь. Я предупреждал тебя об этом, Прайм. Никто не может давать гарантий этому корпусу. В любой момент она может сгинуть, отключиться, умереть, и, в конце концов, её сознание потухнет, а у нас… Вас окажется пустой робот. Что за?.. Чувство дежавю, не иначе. Послышался скрежет металла и, кажется, кто-то кого-то всадил в ближайшую стенку. Сенсоры чётко это улавливали, медленно калибруясь. — Это решаемая проблема, не так ли, белковый? — голос Оптимуса было трудно не узнать, но вот стиль разговора и интонация чётко намекали мне о том, кто сейчас из двоих Праймов говорил. Внутри опять что-то засбоило: то ли от страха, то ли от внутренних повреждений. — Всенепременно, — второй голос коротил, говорил с перебоями. Послышался громкий грохот. — Но я не человек, Прайм. Уже нет. — И этот момент мы тоже позже обсудим, — прозвучало, как угроза, — не думай, что я так просто упущу из виду твоё чудесное преображение. Очевидно, ситуация накалялась, и я буквально заставила себя включить оптику. Из-за слетевших настроек окружение меня на миг ослепило, но я относительно быстро вернула всё в норму. В отсеке я была действительно не одна. Незнакомый странный мех валялся в сервоприводах Прайма, прижимая манипулятор к фейсплейту, с которого медленно стекал энергон. Над несчастным возвышался Прайм и, Господи, я солгу, если скажу, что в этот момент он не внушал в меня ужас. Прайм, по всей видимости почувствовав моё пробуждение через ЭМ-поле, вернувшиеся в штатный режим, повернулся ко мне. — Прочь, — не сводя взгляда с меня, обратился Прайм к до сих валяющемуся меху. Тому повторять дважды не пришлось. Секунда, и, вот, кибертронец (человек?), имени которого я не знала, уже на сервоприводах. Ещё момент, и я слышу, как открываются и закрываются автоматические двери. Я попыталась натянуть на свой фейсплейт слабую ухмылку. — Решил поздороваться со мной лично? — я попыталась принять сидячее положение, но была остановлена Праймом, — тебе бы долго не пришлось ждать меня… там. Мех опустился передо мной на одно колено, беря мой манипулятор в свой. — Я рад видеть тебя в таком обличье, — окуляры Прайма сверкали нездорово и жадно, — я так долго ждал этого, Ева. Я тихо фыркнула. Далеко не в первый раз я слышу эти слова в похожих обстоятельствах. Я сильно сжала ладонью ладонь Прайма. Страха, на удивление, не было. Во мне горело любопытство — такое забытое и далёкое от меня сегодняшней. — У меня Искры нет, — я потянула Прайма к себе так, чтобы его фейсплейт оказался аккурат напротив моего. — И никакие прошлые переселения не помогут установить нам полноценную связь. Вы вдвоём всё так же далеки от своих больных фантазий, как раньше. Ничего не изменилось, и вы идиоты, если считаете, что я буду сидеть сложа руки. Но вы это и без меня знаете. Я угрожала и была довольна этими угрозами. Потому что знала, что они не беспочвенны. Потому что, несмотря на всё дерьмо, которое меня окружало, у меня всё ещё были возможности отступить, пусть и не без потерь для себя. В те недолгие минуты, когда эмоции отступили, я поняла это. Тёмный Прайм, захвативший корпус Оптимуса, смотрел на меня с очевидной насмешкой. Весь его образ излучал голод. — Как скажешь, моя Искра, — Прайм поднялся с колен и меня вновь окатило волной жара. ЭМ-поле… С моим ЭМ-поле что-то не так. Я до сих пор не знала, как обойти подозрительные коды доступа. Возможно ли было взломать саму себя? — И что, даже не воспользуешься мной? — я подалась вперёд, пытаясь ухватить отходящего от платформы Прайма. — Ты хотел получить своё. Я всё ещё помню твои слова о том, что на его месте должен был быть ты. Вот, я тут. А его нет. Бери. Что за чертовщину я несу? Нет, это бред. Это говорю не я. Я не могу хотеть ничего подобного с ним. С ними. Прайм лишь едва заметно покачал головой. — Наберись терпения, моя Искра, — и отошёл ещё дальше, так, чтобы я точно не смогла до него дотянуться. Голос Прайма звучал буднично. Мне набраться терпения?.. Мне?! — Сперва ты не пытаешься помешать Оптимусу меня убить, потом отказываешь себе в том, в чём, как уверял меня, хотел больше жизни. Почти что чувствую себя преданной, — я откинулась на платформу, притушив оптику. Хотелось разобраться не только в том, что произошло с моим корпусом, но и с намерениями тёмного Прайма. — О чём ты, Ева? — как оказалось, Прайм отошёл за энергоном. Куб, наполненный топливом для кибертронцев, призывно поблёскивал под светом бункерных ламп. Только сейчас я поняла, что показатели энергии у меня низкие: несколько функций перестали работать, а какие-то ушли в энергосберегающий режим. Но уведомлений не было, узнать об недостатке сил я смогла лишь введя конкретный запрос. Неужели у кибертронцев нет чувства голода, которое оповещает их само? Или это всё так же причуды моего недо-корпуса? — Я спас тебя. Сосуществовать в одном процессоре со здешней версией себя, Матрицей этого мира и Дефектом сложно. Я долго не мог вернуть контроль, но Дефект ослабил энергическую деятельность процессора этого корпуса, — Прайм протянул мне куб, и я несмело приняла его. — В последний клик мне удалось взять контроль, и я успел отдёрнуть манипулятор. — О, правда? — я хмыкнула, отставив куб в сторону. — А я помню другой сценарий. И моя память меня не подводит. Меня спас кот, а Оптимус стрелял очень метко, — я с вызовом посмотрела в оптику Прайма, сияющую приглушённым синим цветом. — «Кот»? — повторил за мной мех. Если Прайм и был сбит с толку, то ничем не выдал этого. — Да, кот. Животное такое есть на Земле. Но это необычный кот. Он… Ты ведь после психо-кортикального соединения и так всё знаешь, к чему этот спектакль? — я залпом выпила энергон. Системы тут же начали нагреваться, стали приходить уведомления о повышении общего удовлетворительного состояния корпуса. Но вместе с тем пришло парочку оповещений о нераспознанном веществе. — Может, ты или Оптимус в бреду не смогли заметить этого, но я бы никогда не успела отскочить в сторону без чужой помощи. Прайм изучающе смотрел на меня. Под его взглядом мне стало неуютно. — Твой процессор повреждён, Ева, — Прайм говорил спокойным тоном, даже… утешительным, — организация «М.Е.Х.» не смогла построить для тебя достойную замену настоящего кибертронского тела… — Я и без тебя это знаю, да и прошлое не было идеальным, — прервала я Прайма. — К чему ты ведёшь? Думаешь, я сошла с ума, и не помню того, что было до моего внеочередного переселения в кибертронское тело? — К тому, Моя Искра, — Прайм облокотился о стену, сложив манипуляторы в знакомом жесте. Слишком человеческом, для кого-то вроде него. — Помутнение рассудка, физические недостатки — это не самая большая проблема. По крайней мере, не для той, кто не может питаться энергоном. //Предупреждение: неизвестное вещество. //Оповещение: срочный сброс неизвестного вещества. Меня передёрнуло, а после я сложилась пополам: как оказалось, роботы могли чувствовать нечто, похожее на тошноту. Из моего энергоприёмника полился энергон. Тот самый, который я пила минутами раннее. Синяя жидкость испачкала пол, мои сервоприводы и платформу. //Предупреждение: низкий уровень энергии. //Предупреждение: остаточная энергия на исходе. — Даже твой прошлый кибертронский — настоящий кибертронский, сделанный с помощью артефакта и кибер-материи, — корпус не принял чистый энергон. Человеческая подделка может себя поддерживать только примитивными земными аналогами топлива, но этого хватит лишь на крайне ограниченное время. Или… — Прайм подошёл ко мне, взял за лицевую пластину. Покрутил, рассматривая, примеряясь. — Или же с помощью штекеров. Меня передёрнуло от воспоминаний. — Как же хорошо ты всё продумал, — я всматривалась в окуляры Прайма, желая за этой толщей непроницаемого вечного льда, за которым я видела, горело адское пламя, усмотреть всполохи знакомого безумия и Оптимуса. Но там не было ничего. Значило ли это, что тёмный Прайм выполнил свои обещания и полностью захватил этот корпус? Значило ли это, что Оптимус и Дефект сгинули в бесконечных перипетиях цепей процессора кибертронца? Но Искра! Искра — это их аналог Души, разве нахождение тёмного Прайма вместе с Оптимусом в одном корпусе не означало, что Искра Оптимуса и его другой версии — едины? Но у Бамблби с Мегатроном было по-другому… Но у Мегатрона было тело и там был замешан тёмный энергон. Чёрт, как же трудно! //Предупреждение: логические несостыковки. //Анализ… Анализ: недостаток информации. //Предупреждение: критический уровень энергона! Предупреждения, анализы, оповещения — всё это продолжало копиться перед моим внутренним дисплеем и закрывать одно другим. Я едва ли могла различить и понять хотя бы половину написанного: не потому что не могла прочитать, а потому что сигнал не доходил до оптики, а оттуда уже до процессора. — Тогда я повторюсь: чего ты ждёшь? — с усилием я всё же смогла приподнять голову, встречаясь взглядом с Праймом. — Смотри, помру тут, и всё, замену мне искать придётся долго. Но перед этим не забудь вернуть контроль над телом его законному владельцу, — я скривила губы в усмешке, отнюдь не весёлой. Отчего-то, вопреки здравому смыслу, хотелось вывести тёмного Прайма из себя. Если раньше он меня чуть не придушил, то теперь его возможности мне испортить жизнь выросли в несколько раз. И я ждала этого. Хотелось ненавидеть. Искренне. И пусть эта ненависть перекроет страх, интерес, любые другие чувства. Пусть сожжёт всё. Но моя провокация не сработала. Прайм смотрел то мне в фейсплейт, то в сегменты, едва прикрывающие разъёмы, то на энергон, покрывающий всё вокруг меня. Очевидно, о чём-то думал, но едва ли о том, что со мной делать: ЭМ-поле Прайма — всё такое же мощное и всеобъемлющее, сейчас едва ли давило на меня. А когда мысли Оптимуса — любого из двух — отдалялись от меня, я знала точно, что тогда разум меха будет холоден. И не ошиблась. Несколько крупных штекеров показались из-под брони Прайма: мощной, надо сказать, брони. Будучи человеком, я многого не замечала, но сейчас чётко видела, насколько идеально, как для кибертронца, сложен Оптимус Прайм. И дело не во внешнем виде, а в той мощи, которую регистрировали сенсоры. Я рефлекторно дёрнулась назад, то ли от страха, то ли от неожиданности, но избежать подключения не смогла. Сперва меня даже коротнуло от столь большого объёма энергии: Прайм накачивал меня ей, делился и ничуть не скупился на отдачу своего энергона мне. Это было приятно, но приятно ровно так, как хорошо голодному человеку, после плотного обеда. Вместе с энергией ко мне поступала информация. Обрывки чужих мыслей, эмоций и воспоминаний: куда более глубинных даже чем то, что могло показать ЭМ-поле. Я искренне старалась отгородиться от этого: мне было неприятно чувствовать личность Прайма настолько близко к своей. Оттого становилось ещё страшнее: если меня почти что воротит от обычной кормёжки, то каково быть Бондмейтом с ним? Не просто знать и чувствовать всё, а полностью слиться, стать единым целым. Когда унизительный процесс закончился, Прайм не спешил разъединяться. Он так и не сел со мной на платформу, хотя, очевидно, так было бы удобнее ему. Молчание затягивалось, а я тем временем уже сама пыталась отсоединить манипуляторами чужие штекеры от своих разъёмов. Это было больно: как только я начинала тянуть один из штекеров, то на его концах вспыхивало электричество, отсек наполнял запах повреждённой проводки, а боль становилась невыносимой. Всё же, там мои внутренности, и я де-факто сейчас пытаюсь вырвать их. Было унизительно и неприятно. Если в прошлый раз я мало что понимала, пережив копошение в своих мозгах и стёртые воспоминания, то сейчас становилось противно. И это ведь даже не всё, что может сделать Прайм. И Оптимус. И они вместе и каждый по-отдельности. Тихий щелчок разрезал молчание: Прайм аккуратно разорвал соединение. — Скоро всё закончится, — повторил Прайм вновь. Я повела плечевым сегментом, сбрасывая с себя оцепенение и примеряя вернувшиеся силы. — Это мы ещё посмотрим. Двери медотсека разъехались в сторону и к нам вошёл Рэтчет. Всё такой же недовольный, но отчего-то напряжённый. — Арси и Балкхэд вернулись, — тон Рэтчета звучит по-деловому. — По всей видимости, десептиконы расшифровали координаты реликвий Иакона, хранившиеся на Немезиде. Правда, артефакт был уничтожен во время боя, — бело-оранжевый мех встретился взглядом с Праймом. — Нам стоит вернуться к войне, Оптимус, — а вот это уже прозвучало предостерегающе. Неизвестно, понимал ли Рэтчет, кто сейчас главенствует над телом Прайма, а подавать сигналы я испугалась. — Что же, — боевая маска закрыла фейсплейт Прайма. — Ты прав, старый друг. Пора вернуться к войне.