***
Сон оборвался. Исчез в ночном мареве, испарился по утру, оставив после себя только страх. //Предупреждение: высокий параметр тревоги! Было ли это предзнаменование? Вряд ли. Моя психика, очевидно, перестала выдерживать всё это и вновь стала посылать кошмары, как в самом начале. Стоило узнать у кого-нибудь, есть ли у кибертронцев специальные таблетки от кошмаров… Но всё это не отменяло того факта, что в любой день этот сон мог стать явью. Или уже стал? Я чувствовала себя… мутно. Будто кто-то размыл меня, а вместе с тем и мои мысли. Я знала, что Прайм ищет меня. Чувствовала это всей своей сущностью. И ждала. Ждала того сна, в котором она придёт ко мне, свяжется напрямую, как раньше. Поговорит со мной. Но этого не было. Почему? Он хочет запугать меня неизвестностью? Что же, это пройденная дорога. Сюжет продвигался. На Землю прилетел Смоукскрин. Интересно, Прайм станет отыгрываться на нём за предательство другой версии меха, по отношению к нему? Чувствую, да. Прайм не прощал тех, кто хоть как-то вредил мне. Если это, конечно, не он сам. Сэм со своим отрядом были на месте падения, но застали лишь рытвины от взрывов, да дезактивированные корпуса вехиконов. И вернулись они ни с чем. Впрочем, вернуться с пустыми руками куда лучше, чем без рук вовсе. Тем временем сотрудничество Сэма и Элиты, кажется, эволюционировало. Пару раз я видела, как они, в компании с людьми-учёными, что-то обсуждали. Была ли вероятность, что Элита-1 хотела научить людей делать нормальные космические ракеты, чтобы свалить отсюда? Впрочем, если бы фемма улетела с Земли навсегда, то это была бы минус одна проблема. Но что-то мне всё ещё нашёптывало (был ли причиной этому сон?), что скоро весь мир станет одним большим могильником. И я не была уверена в том, что его границы останутся в границах планеты Земля. Я не знала, где сейчас дислоцируются автоботы. База была уничтожена, им наверняка правительство должно было выдать новое место. Но где оно? Всё в той же Неваде, а, может, нет? Я пыталась узнать ответ у Сэма, но он лишь пожал плечевыми сегментами, а потом и вовсе отмахнулся. — Разведка ничего не докладывает, — был таким его короткий ответ. У Сэма не было резона лгать мне в этом, но лучше от этого не становилось. Тем временем, Сэм больше не подходил ко мне с неприличными предложениями. Меня заправили бензином с какими-то примесями, и я явственно ощутила на себе разницу между энергоном и человеческими аналогами. Системы питались медленно: процент рос, пусть и неумолимо, но долго. Также энергия тратилась куда быстрее. Иногда мне вылезали непонятные ошибки: корпус анализировал топливо, принимал его, пусть и нехотя, но о чём-то постоянно предупреждал. Да и просто было невкусно. Если переработанный энергон мне Прайм вкачивал прямо в разъёмы и мне было не до вкуса, то человеческое топливо я пила через энергоприёмник, а иначе — рот. И это было просто отвратительно. Я поднялась с холодной земли. К сожалению, лагерь Механоидов не предусматривал платформ для трансформеров. То есть, конечно, можно было пойти спать в самолёт, который перевозил меня от базы автоботов, но была проблема: он был занят Сэмом. Наверняка, он бы меня пустил внутрь, но я рисковать не стала. Где подзаряжалась Элита, я не знала. Возможно, уходила вглубь леса, подальше от людей. Было видно, что человеческое общество, так или иначе, ей не прельщает. Меня тянуло прочь от этой поляны. Всё здесь было чужим, а ещё, вот ирония, напоминало ту поляну, на которой я сидела больше года назад. На той, где всё началось. Или нет? Я никогда не анализировала то, что было до того дня. Моя жизнь была обычной — это да, но не могло всё ни с чего пойти по всем известной дороге. Я двинулась в сторону лесной чащи, но мне преградили дорогу двое военных. Хотя, как, перегородили? Я могла их просто перешагнуть, но от этого меня остановили направленные дула оружий. Стало неуютно. — Стоять, — мужской грубый бас испугал меня. Я не видела лица человека под маской, но сенсорами чувствовала его пренебрежение. — Куда направляемся? Я замялась, не зная, что ответить. Я хотела просто прогуляться, развеять сон ещё больше, превратив его в дурное воспоминание, но сейчас понимала, что эти люди не примут такого ответа. Для них я — это пленный удачный эксперимент. А ещё ценный заложник и просто опасное существо. Оттого опасное, что за ним охотится ещё кто-то более опасный. — Она со мной, — на мой плечевой сегмент легла ладонь, чуть сжалась на выступающем крае. Голос Элиты не заставил меня вздрогнуть, наоборот, отчего-то обрадовал. Приятно было быть не одной. Военные оружие опустили, но всё ещё сомневались. Я мысленно провела параллель с той ситуацией, когда другая версия феммы вытаскивала меня с Арка, общаясь с Бластером. Возможно, мне стоит опять ей подыграть? — Мы идём тренироваться, — сухо ответила я, и про себя ухмыльнулась: прошлая «тренировка» закончилась плачевно. Напоминать об этом не стоило. — Тренироваться? — повторил военный, и в голосе его послышалось нечто вроде уважения. Не столько ко мне или Элите, а сколько к самой мысли об тренировке. — Это правильное дело, девочки. Наверное, этого человека не смущало, что одна из «девочек» — это многовековой робот, а вторая — жертва чужого безумия. И что мы уже были кем угодно, но не девочками. Хотя, дурной пример заразен: наверняка, подчинённые Сэма услышали это обращение от него. — Ладно, идите, — мужчина махнул рукой, а после, вместе со своим сослуживцем, отошли в сторону. Закурили. Я кивнула им в знак благодарности (хотя, не стоили они никакой благодарности. Они, так или иначе, пленили меня), и пошла вперёд, чётко улавливая звук того, как трава мнётся под сервоприводами Элиты. — Я не стану говорить тебе «спасибо», — я остановилась, когда поняла, что мы находимся на достаточном отдалении от базы, — твоя помощь — это всегда какое-то дерьмо. — Да ну? — голос её звучал всё так же устало. Будь она человеком, то я бы подумала, что она не спала несколько дней к ряду. — Человеческая благодарность не устаёт удивлять. — А я ведь теперь кибертронец, а у вас, как я вижу, совсем иная система моральных ценностей. — Но ты ведь желаешь вернуть себе своё человеческое тело, не так ли? Или то, что я слышу — это смирение? — фемма обошла меня по левой стороне и направилась дальше, вперёд. Это не выглядело, как приглашение к разговору или прогулке, но я направилась следом за ней. Утро не принесло желанного спокойствия, но и темнота больше не пугала. Это значило, что можно дальше продолжать игру. До следующей ночи. — Я борец, — возразила я. — Если ты слышала хоть что-то из моего недавнего разговора с Сэмом, то понимаешь это. Любой другой на моём месте сдался. Это было ложью. Отчасти. Я не сдавалась не из-за желания победы или азарта, а из-за банального страха. Это, наверное, понимала и Элита. — Плохой из тебя борец, если ты постоянно проигрываешь, — метко заметила фемма. — Но я правда удивлена, что ты ещё свободна от него. Мой внутренний анализ ситуации не даёт ответа, почему ты ещё не с ним. Что же, зато я кое-что поняла. А если точнее, то нежелание Элиты называть Прайма по имени. Мы были похожи даже больше, чем хотелось бы. — Наверное, потому что он не приложил все свои усилия для этого? — я ухмыльнулась. — Ему нравится играть со мной, но он мнит себя победителем. В тот момент, когда ему это надоест, то я уже никуда никогда не денусь, — я на миг отключила окуляры, когда меж стволов деревьев мне привиделись красные отблески. — Иногда мне не столь страшно, сколь интересно, что он со мной будет делать. Проинструктируешь? Выражение фейсплейта Элиты стало совсем страшным: её ЭМ-поле вспыхнуло страхом. Лишь на момент, но это, несомненно, была слабость, вызванная воспоминаниями. Господи, если её так пугали действия Оптимуса, то что тогда может сделать тёмный Прайм? Есть ли у него (у них) грань, за которую Прайм никогда не зайдёт? — Когда вы с Оптимусом Праймом, — имя своего лидера Элита выплюнула с ненавистью. — Станете Бондмейтами, то ты, Ева, всё узнаешь. Твоё любопытство будет вознаграждено достойно. Фемка трансформировалась, и вскоре совсем скрылась из моего поля зрения. Я знала, что перегнула. Наверное, в далёком прошлом, таком далёком, что тогда даже людей не было, Оптимус сделал что-то с Элитой. Помимо прочего, конечно. Но у меня не было ни сил, ни желания работать с чужими травмами. Своих хватало по горло. И всё же… Стоило промолчать. Не мне было судить Элиту и её желание выжить. Мы ведь были действительно очень похожи при всех очевидных отличиях. Вдруг над моей головой раздался странный звук, напоминающий писк. Я резко подняла голову, тут же отдавая команду кинуться вправо, к раскидистым деревьям, способным скрыть меня. Кажется, красный отблеск мне не привиделся. Лазербик кружил надо мной, издавая один и тот же монотонный звук. Не стрелял, не приближался, но чётко давал понять, что видит меня. Что десептиконам нужно от меня? Ответом на неозвученный вопрос стал открытый портал. Я провентилировала системы, понимая, что это не приглашение, а приказ. Я бы не смогла победить птицу Саундвейва, а если сейчас он сам нагрянет сюда, то уж точно ничего поделать не смогу. — Я иду, Бикки, — я с притворно радостной пружинистой походкой направилась к порталу, — надеюсь, мост ведёт меня на Мальдивы? Но Мальдив по ту сторону не оказалось. Зато там очутился Мегатрон и… Шоквейв? Я остановилась, нерешительно всматриваясь в одноглазого меха. Если он здесь, то и предаконы — тоже? Или нет? Опять временная линия пошла к чёрту. Возможно, виной этому мои действия, а, может, это никак от меня не зависело и случилось по иным причинам. — Лорд Мегатрон, — я поклонилась, понимая, что это в человеческом теле могла вести себя как таракан. Быстрый, неубиваемый. Теперь же я, кажется, заложник. — Вы чего-то хотели от меня? Плохо, когда на ковёр тебя зовёт вражеский военачальник. Это означает лишь одно — ему что-то от тебя нужно и тут начинаются большие проблемы. Как вообще десептиконы узнали, где я нахожусь? Ах, да. Змеи в свою тусовку позвали ещё одного. Неудивительно, но крайне нежелательно. С другой стороны, стоило этого ожидать. В мультсериале Механоиды тоже сотрудничали с десептиконами. Мегатрон смотрит на меня оценивающе, будь я каким-нибудь товаром или диковинной зверушкой. — Кто сделал тебе эту операцию? — спрашивает Мегатрон, и оптика его сияет пуще обычного. — Рэтчет, — тихо отвечаю я. — Глава автоботской медслужбы не промах, не так ли? — Мегатрону смешно, а мне до одури страшно, — и всё же, ты не выглядишь здоровой. Скорее, слабой. Интересно. Мегатрон пригласил меня на свой корабль, чтобы праздно указать на моё состояние? Конечно, нет. Он что-то от меня хочет. Стоит спросить об этом моих других невольных союзников, но они, конечно, занятые своими проблемами, отвечать честно не станут. — Этот корпус не кибертронский, а сделан руками наших общих знакомых. Это и есть причина его, как вы выразились слабости, — я делаю аккуратный шаг назад. — Спасибо за беспокойство. В следующий миг я с высоты своего роста лечу на пол: это Мегатрон лёгким движением манипулятора сбивает меня с сервоприводов. Скалится. — Не смей общаться в таком тоне со мной, человек, — вкрадчивые нотки в голове тирана заставляют дрожать от ужаса, — особенно тогда, когда твоё ЭМ-поле полностью обнажено. — Прошу… — я поднимаюсь, внимательно следя за действиями Мегатрона. Кажется, вспышка гнева прошла так же быстро, как и появилась. — Прошу себя простить. Но Мегатрон продолжает, как ни в чём не бывало. — Полагаю, наш союз всё же состоялся, и я хочу сделать ещё одно предложение. — Я слушаю, — тихо отвечаю я, понимая, что не понимаю, в действительности, ничего. Сюжет убежал слишком далеко от меня, так далеко, что я уже даже при всём желании не смогу ничего контролировать. Мегатрон кивнул в сторону мониторов, и я перевела на них взгляд. Один дисплей зажёгся, на нём транслировалось моё избиение Элитой. — Слабые бойцы подставляют общее дело, — голос Мегатрона — это голос Змея-искусителя, соблазняющего библейскую Еву, — меня есть предложение, от которого сложно отказаться. В голове щёлкает. — Лорд Мегатрон, — на моём фейсплейте застыла улыбка, вызванная сильнейшим нервным потрясением. Ещё секунда, и я заору. Не стоило забывать, что Мегатрон — это всё ещё лорд жестоких десептиконов. Когда я была человеком, он мог меня раздавить, а теперь чёрт знает, что он со мной сделает. — Если вам нужна груша для битья, то это не ко мне. У вас есть Старскрим. Мегатрон ухмыльнулся, обнажая острые денты. Он же ими наверняка рвал на части кого-то… Я вздрогнула, что не укрылось от лорда десептиконов, и, кажется, рассмешило его ещё больше. — Старскрим, в отличие от тебя, может вступить в бой. Он не просто так был моим заместителем. Был, — Мегатрон обходил меня по кругу. Опять повторялась та сцена, но в этот раз я уже, не скрываясь, крутилась вокруг своей оси, следя за ним. Просто смешно. — Моё предложение всё ещё в силе. И для тебя оно должно звучать ещё более актуально. — Учить меня сражаться — это пустая трата времени, — чётко ответила я, — я никого никогда не смогу победить в схватке. — Интересно… — Мегатрон хмыкнул. — Я много кого видел: и тех, кто был слишком уверен в себе, и тех, кто трусил. Но я ещё никогда не встречал тех, кто признавал своё ничтожество так бесстыдно. Я сжала кулаки. Не от злости. От понимания чужой правоты. — Видишь ли, лорд Мегатрон, я — это одна большая жертва обстоятельств. Чтобы я не делала, для меня один конец, — спокойно резюмировала я. Вот она — рабская натура. Или это не я? Не мои мысли? Слишком путанно, чтобы быть правдой, и слишком просто, чтобы оказаться ложью. — Меня уже ничего не спасёт, кроме счастливого стечения обстоятельств. А я не вижу никакого счастливого течения. Мегатрон хмыкает. — Поверь, человек, это в твоих интересах куда больше, чем ты можешь себе представить, так что стоит обдумать это предложение получше, — и Мегатрон отворачивается от меня, показывая, что разговор окончен. Я киваю ему на прощание в спину, когда слышу, что за моей спиной открывается мост, но я не успеваю сделать даже шаг в его направлении. //Предупреждение: передача неизвестных файлов! //Анализ… //Оповещение: закрытый канал связи. Принять? //Анализ… //Предупреждение: обнаружен глубинный файл закрытой связи. //Предупреждение: #$^*&&%#%* удаление невозможно. Я оборачиваюсь через плечо. Мегатрон стоит всё так же неподвижно. Что же, намёк понятен. Я принимаю неизвестный канал связи, подключаясь к нему. За моей спиной раздаётся едва слышный звук от мониторов. Классно, похоже, теперь у меня есть связь с Немезидой. Осталось десептиконский значок себе на лоб прибить, чтобы иметь хоть какую-то определённость. И, наконец, ухожу прочь. И что это за первый неизвестный канал связи?***
Их битвы всегда были жестоки. В бесконечных сражениях переплавлялись миллионы солдат, заливались энергоном города. Но когда сражались они друг против друга, то мир затихал. Уходило на задний план всё, и только скрежет клинков, скрещённых друг против друга, да плазменные заряды говорили, что мир не замер. Не исчез, сдавливаемый обоюдной ненавистью. Прайм всадил клинок в брюшной сектор Мегатрона, медленно проворачивая его. Лорд десептиконов оскалился, сплёвывая энергон, а после рассмеялся. — Давно ли ты используешь такие грязные методы, Оптимус? — Мегатрон рванул назад, резко вытаскивая вражеский меч из своего корпуса. Энергон тут же полил на землю, а в процессор посыпались бесконечные предупреждения об ошибках. Но у Мегатрона, ни на Каонской арене, ни здесь, на Земле, спустя миллионы лет, не было возможности медлить. И Мегатрон ударил правым манипулятором, попадая точно в фейсплейт врага. Маска Прайма треснула, обнажая под собой фейсплейт, скривлённый в жестокой ухмылке. — Не забывай, кто твой Прайм, шахтёр, — бластерный выстрел под сервоприводы заставил Мегатрона отступить, а оскорбление от Оптимуса в удивлении приподнять надбровные дуги. Давно ли ему известный Оптимус позволяет себе уничижительно говорить о нём, Мегатроне? Нет. Конечно, нет. Оскорбления врага никогда не были в характере Ориона, а оскорбления в образе Прайма и вовсе портили образ святого. Автоботская пропаганда всегда подчёркивала благородство своего лидера. «Возможно», — думал Мегатрон, — «на Прайма так действует Дефект. Запущенная болезнь меняла характер куда больше, чем предполагалось». Что же, так даже было лучше. Не важно, станет Оптимус таким же жестоким, как он, Мегатрон. Главное, что он и его десептиконы смогут обратить это в свою пользу. Саундвейв уже готовил агитационную литературу. — Я не выбирал себе в Праймы архивиста, да ещё и дефектного, — Мегатрон ответил на колкость колкостью и получил увесистый удар в шейные магистрали. Видимо, Прайм хотел повредить важные проводы, несущие энергон к камере Искры, но просчитался: лорд десептиконов поднырнул под него, опрокидывая наземь. Капсула с артефактом была всего в нескольких метрах от них, но ожесточённый бой откидывал возможность забрать реликвию всё дальше и дальше. Конечно, Мегатрон мог позволить себе упустить один артефакт, учитывая, что многие они уже получили, но что-то ему подсказывало, что конкретно этот — очень важен. Прайм больше ничего не говорил. Мегатрон только чувствовал через ЭМ-поле противника ненавистью, полную безумия и тьмы. Что же, они с Праймом действительно похожи куда больше, чем им обоим хотелось бы считать. Ожесточенная схватка за артефакт продолжилась.***
Прайм вжимает меня в платформу, сцепив за запястья мои манипуляторы надо мной. Его взгляд: алчный, нуждающийся и ужасно голодный смотрит мне в окуляры и никуда больше. Мегатрон — это Змей-искуситель? Нет. Точно нет. — Ева, — боевая маска уходит в пазы, открывая фейсплейт Прайма, — как долго ты бегала. Нет. Это невозможно. Что произошло до того, как я оказалась здесь?! — Не помнишь? — Прайм будто читает мои мысли, наклоняясь к открытым участкам на моей шее, где виднеются провода, — конечно, не помнишь. Оптимус (Оптимус?) пускает разряд тока в стыки паховой брони, и я теряю нить понимания происходящего. База Механоидов, Немезида, возвращение… А потом? Что было потом? И вокруг меня… Это отсек Прайма на Арке?! Я в его вселенной?! Ужас переполняет меня, но не парализует. Страх даёт толчок, и я предпринимаю тщетную попытку вырваться из крепкой хватки. Неужели я не смогла выбраться из того кошмара?.. Прайм не прикладывает усилий, удерживая меня. Наоборот, кажется, поддаётся в те моменты, когда мне удаётся немного приподняться. — Нет. — Что «нет»? — голос Прайма и вопрос — это насмешка. Насмешка в его тоне и взгляде. — Моя Искра, я так долго ждал этого. Я не успеваю поймать тот момент, когда он наклоняется ко мне, но навсегда запечатлею в самые глубинные файлы наш поцелуй. Жадный до ужаса. До дрожи в коленных шарнирах, наполненный чужой страстью. Не моей. Это не неприятно и не больно. Я чувствую, как чужой мягкий металл ложится на мой, и впадаю в состояние транса. Слишком неожиданно. Слишком непонятно. Моё ЭМ-поле сбоит; сбою я. Но Прайм успокаивает, аккуратно поглаживая мои запястья, а от этого хочется бежать ещё дальше. Всё ложь. Всё неправда. Всё морок. Это происходит не со мной. Я не могла оказаться тут, просто физически не могла. Но прикосновения металла к металлу, обжигающее ЭМ-поле и голодный взгляд алых окуляров — всё это столь реально, что я не нахожу в себе силы поверить в обратное. — Теперь мы будем вместе, — Оптимус (Оптимус?) улыбается, и в красном видится отблеск синего, — разве ты не счастлива? Вопрос — это уже не издевательство. Прайм, кажется, абсолютно серьёзен. Я молчу, поджав губы. Чувствую, как из груди рвётся вопль, и через секунду понимаю, что действительно кричу. Громко, с надрывом, так, что что-то в глотке отдаёт статикой. А Оптимус между тем улыбается. Жуткой, безжалостной улыбкой палача, приговорившей свою жертву к медленной показательной казни. — Нет, я… Я не хочу! Не буду! — Прайм прижимает меня к себе ещё ближе, и я слышу, как он что-то тихо и успокаивающе шепчет на кибертронском. Его ЭМ-поле окутывает меня, и в нём я вижу чёткий призыв успокоиться. — Но разве у тебя есть выбор? — а теперь Прайм звучит насмешливо. — Конечно, нет. У маленького глупого человека выбора нет. Сколько я не был с тобой? Едва ли много даже по человеческим меркам, но я больше не могу терпеть, Ева. Возможно, я теперь тоже подвержен Дефекту? Или всегда был, — я чувствую, как Оптимус (Прайм?) пускает ещё более сильный разряд тока в паховую броню. — Давай, Ева. Не заставляй меня применять к тебе силу. Я сильно сцепляю денты, чувствуя, когда Прайм поддевает пальцем выступающий участок брони и тянет, тянет медленно, очевидно, специально. Но боль не приходит. Оптимус выжидает. — Думаю, — я говорю отрывисто, едва ли способная адекватно формулировать предложения, — думаю, тебе всё же придётся заставить меня. Оптика Прайма вспыхивает, и через его ЭМ-поле я чувствую настоящую, живую ярость. Он недоволен мной, очень недоволен. В следующий момент мы меняем положение: Прайм садится на платформу, а я оказываюсь на нём верхом. Хватка на запястьях становится сильнее. — Хорошо, моя Искра. Тогда мы поступим по-другому, — несколько штекеров Прайма выбираются из его брони и тут же ныряют под мою. Я вскрикиваю, впервые за всё время чувствуя отчётливую боль. Прайм со мной больше не церемонится, но он, кажется, не планирует передавать мне энергон, вовсе нет. Момент, и я чувствую, как моя голова взрывается адской, ни с чем несравнимой болью. От этой агонии невозможно ни убежать, ни скрыться. Она проникает в саму сущность, так глубоко, что мои сенсоры не регистрируют её начало. А потом я понимаю, что теряю над собой контроль. //Анализ… //Предупреждение: сторонний @$^%#@%$# взлом! //Оповещение: анализ прекращён. //Оповещение: поступление команды. //Команда… Я больше чувствую, чем вижу и слышу, как моя броня грудного отсека раздвигается в стороны. Я не контролирую это, но прекрасно понимаю, кто контролирует. Из-под моей брони бьёт яркий свет. На ранее пустующем пьедестале для Искры виднеется… Искра. Моя Искра. Её не может быть — я знаю это, как и знаю то, что она уже есть. Я не удивляюсь: всё слишком похоже на кошмар, и мои эмоции — тоже. Ещё несколько команд поступает мне в процессор, и я ближе наклоняюсь к Прайму. К своему Прайму. Мысли перебивают друг друга, а когда я наклоняюсь к фейсплейту Оптимуса и сама целую его, чувствуя, как открывается грудной отсек меха, обнажая его Искру, я понимаю ужас всей этой ситуации. У меня нет сил на борьбу, нет сил даже на то, чтобы мыслить не так, как хочет от этого Оптимус. Моя Искра. Мой Бондмейт. Наши Искры сливаются воедино, и, пожалуй, впервые за очень многое время я чувствую спокойствие. Я, наконец-то, обретаю то место, в котором всегда должна была быть.***
— Да что ты там орёшь?! — мужской окрик заставил меня сжаться, будто это могло скрыть меня. В фейсплейт мне бил свет от фонарика, а в разогнанных сумерках я узнала того мужчину, который со своим товарищем ранее преградили мне дорогу. — С дуба рухнула? Время — отбой, а ты тут голосишь, будто тебя режут, — теперь мужчина говорил спокойнее, но он всё ещё был недоволен. — Вернулась на базу с таким грохотом, мы чуть тревогу не забили, а теперь ещё это… Я ничего не могла ответить, лишь в ужасе смотрела в человеческие глаза. Спасения не было. Ни в реальности. Ни во сне, ни в смерти. Я знала, знала, что это был Оптимус Прайм в моём сне. Не просто кошмар, а то самое сообщение, которое я так ждала. — Плохой сон приснился, — голос поддался не сразу. Звучал он убито, слишком роботизированно. — Прошу прощения. Мужчина хмыкнул и перестал бить светом мне в окуляры. — Что приснилось-то? — солдат закурил, теперь с сочувствием и интересом смотря на меня. — Дьявол, — чуть помолчав, ответила я, — скоро я отправлюсь в свой личный Ад и никогда оттуда не выберусь. — Вот молодёжь, — мужчина сплюнул на землю. — Ты ещё смотри, заплачь тут, от жалости к себе. Вроде, тренироваться ходишь, а тут из-за сна кричишь. Глупый человек (как и я) не понимал всей ситуации, смотря со своей очень низкой колокольни. Впрочем, моя была ещё ниже. — Да, вот незадача-то, — я поднялась, теперь возвышаясь над солдатом, — ещё раз извиняюсь. Мне вслед крикнули что-то нецензурное, но я была слишком глубоко в себе, чтобы регистрировать эти слова. Перед моей оптикой всё ещё стоял Прайм, его отсек, властные движения, которые я чувствовала через сенсоры. Всё ещё виделся отблеск синего в чужих линзах. Может, Оптимус где-то очень-очень глубоко в своём же процессоре? Но не думаю, что он был бы против всего того, что произошло в том мороке. Я прикладываю руку к своему аудиосенсору. Даю короткую, но ёмкую команду связаться с Немезидой. Получается далеко не с первого раза: я всё ещё до ужаса боюсь, что в любой момент контроль над моим корпусом вновь будет перехвачен. Но этого не случается. Шум помех довольно скоро прервался тягучим как мёд голосом Нокаута. — Человечек, если ты думаешь, что мой оффлайн… то есть, дежурство, можно прерывать звонками, то крайне ошибаешься! — Нокаут звучит лениво и высокомерно. — Передай Мегатрону, что я принимаю его предложение. Десептиконский медик на том конце хмыкает, а после задорно отвечает: — Что же, добро пожаловать в клуб!***
Удар, поворот, подсечка. Удар. Поворот. Подсечка. Удар… Металлический шест прилетел мне прямо в подбородок: я слышала, как треснул металл. Зашипела, сквозь стиснутые денты, и тут же получила оплеуху по шлему. //Предупреждение: внешние повреждения лицевого модуля! — Ты тренируешься, а не повторяешь одно и то же действие, как безпроцессорный дрон. Я была свято уверена в том, что Мегатрон взял меня де-юре в ученицы, и де-факто в личные шуты, заместо Старскрима. Ну не мог лорд десептиконов реально считать, что может из меня вылепить что-то путное. Да, чёрт, любой случайный прохожий справился с ролью бойца бы лучше, чем я. Безусловно, я сама на это согласилась. Сказала «да», испугавшись идиотского кошмара, как маленький ребёнок, и повелась на неясное обещание, как тот же ребёнок. Не хватало только обосраться от ужаса или радости. Но и повернуть назад больше не могла: Мегатрон намеревался научить меня сражаться. В случае отказа он вполне мог скинуть меня с Немезиды. — Я стараюсь! — нервно ответила я, потирая ушибленные места. Металл скрежетал о металл, и лучше не становилось. — Это неправда, — спокойно поправил меня лорд десептиконов, опираясь о тот самый злополучный шест. Посмотришь, и не скажешь, что передо мной вражеский всему человечеству военачальник, да ещё и совершивший не один геноцид. — Ты не стараешься, человек. Я поджала губы. Человек… Ну-ну. Моё ЭМ-поле вспыхнуло грустью и недовольством, а ЭМ-поле Мегатрона — насмешкой. Мегатрон ни разу за все наши встречи (их было не много. Не потому что была занята я, очевидно, это не так, а из-за того, что был занят лорд десептиконов) не причинил мне сильного вреда. Образ грозного безумца рушился. Мегатрон был куда более рассудителен, чем хотелось верить. Но и обманываться не стоило: это всё ещё был самый настоящий враг. Не такой, как Оптимус, но от этого не менее опасный. Удар. Поворот. Подсечка. Процессор разбирал свои же движения до мельчайших деталей, но постоянно подмечал то неправильную постановку сервоприводов, то слишком большой замах. Кажется, даже мой корпус не верил в меня. Как там говорила Элита? Не нужны постоянные тренировки, как людям, а один раз хорошо сделал, запомнил — и свободен? Наверное, Мегатрон имеет на этот счёт совсем иное мнение. По всей видимости, те уроки его мастера, которые ему преподавали в Каоне, оставили на нём слишком большой отпечаток. С мехом было отчасти даже интересно тренировать ближний бой: Мегатрон был больше Прайма, и я могла очень точно оценить свою возможность противостоять Оптимусу хоть как-то. Им обоим. Получалось, что шанс вступить с ними в схватку на равных уходил в отрицательные значения. — Почему ты меня не убьёшь? — я повторила движение в тысяча девятьсот тридцать седьмой раз, и остановилась аккурат напротив Мегатрона. Лорд десептиконов не любил, когда я прекращала тренировку, но сегодня у него отчего-то было приподнятое настроение. Тот ухмыльнулся, обнажив острые денты. — Потому что Оптимус окончательно сойдёт с ума. И это вовсе не будет значить то, что он станет совершать ошибки, о, нет. Ты даже не знаешь, кто он на самом деле и куда иногда приводит его безумие, — мех махнул манипулятором, призывая вернуться к тренировке. — Да. Не знаю, — тысяча девятьсот тридцать восьмой. //Оповещение: создание боевых протоколов. //Предупреждение: невозможность создания боевых протоколов. //Оповещение: отмена создания боевых протоколов. Да блять. — Не знаешь, — подтвердил Мегатрон. — Оптимус отвоевал себе крайне важные артефакты. Я не хочу, чтобы обезумевший Прайм с такой силой в манипуляторах стёр весь мир в металлическую труху. Я остановилась. У Оптимуса уже есть Ключи? Артефакты, доступные только для Праймов? Или уже сам Оллспарк? Нет, тёмный Прайм не должен владеть такой силой! Я могла рассчитывать на договор со своим Оптимусом, но с его ещё более злой версией — вряд ли. Даже если я прямо сейчас приду на поклон к Прайму и отдамся ему, то ничего не изменится. Он лишь получит то, что так давно хотел, и поступит по-своему. И всё же, чтобы что-то предпринять, нужно вернуть Оптимуса. Как? А если Оптимус, Прайм и Дефект слились в одну полноценную личность? У меня нет возможности никак это проверить: мнемохирургов нет, Оптимус со мной не связывался для адекватного разговора через нашу недо-связь, а Рэтчет, возможно, дезактив… Чёрт! Ситуация слишком плохая, и я отчего-то чувствую, что это конец. Даже Девочка оставила меня. Это ли не повод считать, что Игре и правда подходит конец? — Мегатрон, я… — я умолкла. Прямо попросить о спасении? Юлить резона нет. — Я не понимаю, что с этим корпусом не так. Он функционирует как-то неправильно. Даже слишком. Я не могу скрыть свои эмоции, не могу создать протоколы, да и раньше брони у меня не было. То есть, — я нахмурилась. Почему-то формулировать свою мысль было тяжело, будто что-то мешало, но внутренняя диагностика ничего не показывала. Я точно сломана. Я точно… робот. Будто меня контролируют извне. — Иногда ошибки странные выскакивают. Я знаю, кем и для кого было спроектировано это тело, но разве нельзя сперва хотя бы починить его? Потому что я боюсь, что он возьмёт надо мной контроль. Наверное, стоило спросить об этом у Сэма. Это он делал это тело. Он косвенный виновник того, в какой ситуации я оказалась. Но Сэмюэль ничего не скажет. Ему невыгодно открывать мне то, что может потом узнать Прайм. Лорд десептиконов молчал, пристально глядя на меня. Его ЭМ-поле было полностью скрыто, но даже так я понимала, что он находится в тяжёлых размышлениях. Мегатрон не станет мне помогать из чистого энтузиазма — это дураку понятно, но он сейчас единственный, кто может сделать хоть что-то существенное. Пусть и себе на пользу. — Технологии, доступные здесь, на Немезиде, действительно могут улучшить твоё положение в этом корпусе, хотя и не способны дать Искру, — Мегатрон заложил манипуляторы за спину, и я услышала, как в стоящей тишине громко брякнули друг о друга его когти, — но технологии, находящиеся на Немезиде, так же могут вернуть тебе твоё человеческое тело. Я нахмурилась. Почему лорд десептиконов об этом говорит здесь? Сейчас? — Каким образом? У вас есть Артефакт? — Нет, — на миг линзы Мегатрона потухли. — Всё это время Шоквейв наблюдал за нашими тренировками, и он может предложить тебе человеческое тело, но лишь по его внешнему виду. В его силах разработать такой проект, — я кивнула, показывая, что внимательно слушаю. Что же, неудивительно, что Шоквейв может, всё же он предаконов в пробирках выращивал. — Но это не будет человеческим телом в действительности. Ты просто променяешь одну вечную клетку на другую, со знакомым внешним видом. Я тяжело провентилировала системы. Конечно. Конечно, блять, всё не могло быть так просто! С каждым разом моё положение в ином теле, кажется, ухудшается. Но… В кибертронском недо-корпусе я — инвалид. В человеческом недо-теле… Кем я буду? Но это что-то принципиально новое. — У этого обязательно должен быть подвох, — решительно ответила я, — дай-ка угадаю: шанс на успешную операцию равен одному проценту? — Это очевидно, — Мегатрон весело ухмыльнулся. Мне стало жутко. — Это просто выбор без выбора, человек. Это и есть главная ирония твоей ситуации. Я кивнула. Удар. Поворот. Подсечка. Бежать. Нужно отсюда бежать. Получить возможность затеряться на Земле, и пусть это всё ещё будет не настоящее спасение: пока мне протягивают руку помощи, я ухвачусь за неё. Даже если это обман. — Если Шоквейву не трудно, то я согласна быть его лабораторной крысой. Всё же, родная тюрьма лучше не родной, не так ли?***
Я в неверии уставилась на четверых совершенно разных существ. Вот стоит Мегатрон — в его оптике плескается интерес с ленивым ожиданием. Он очевидный глава этого эксперимента. Все средства, затраченные на его реализацию, так или иначе потрачены им. Я бы поблагодарила его, но понимаю, что нет тут никакого повода для благодарности. Справа от Мегатрона стоит Шоквейв — его ЭМ-поле не просто не читается, его будто бы нет! И всё же на меня давит тяжёлая аура этого десептикона. Шоквейв не выглядит заинтересованным, он вообще никаким своим жестом ничего не выражает. Лишь его внимание всецело сосредоточено на датападе в манипуляторе. Около стены, слева от меня, стоят Элита-1 и Сэм. Никто из них также не выглядит заинтересованным, но тогда я задаюсь вопросом: зачем они тут? Да, очевидно, Мегатрон, Элита и Сэм заключили союз, в который меня втянули, но как минимум фемме тут быть не обязательно. Сэм следит за мной по приказу Девочки (в этой операции я могу окончательно умереть, но бывший человек не спешит меня отговаривать), а Элита с ним за компанию? Что же, если они объединят свои усилия и вдвоём скроются с этой планеты на все четыре стороны бесконечного света, то я буду в восторге. — Так… — я прерываю затянувшуюся тишину. Я выгляжу глупо. — Так ты, Шоквейв, действительно можешь это сделать? — «опять», хочу сказать я, но останавливаю себя. Мех поднимает на меня свою оптику-голову, склоняет её набок. Анализирует. — Шанс на успешную трансплантацию в псевдо-человеческое тело из псевдо-кибертронского корпуса составляет 0,000000000001% без учёта сторонних рисков, вероятность появления которых 100%. Под сторонними рисками предполагаются: сумасшествие, непринятие нового тела, смерть, — невозмутимо отвечал (докладывал) на мой вопрос Шоквейв, очевидно, обращаясь скорее к Мегатрону, чем ко мне. — Операция нелогична. Стоит оставить человеческий разум в его теперешнем корпусе и планомерно улучшать его до момента достижения правильного функционирования всех систем, включая сам разум. Вероятность правильного функционирования нынешнего корпуса в будущем составляет 56% без учёта сторонних рисков. Я крепко сжала кулаки. Вдох. Выдох. Спокойно, Ева. Это последний рывок. Кажется, за спинами мехов, на огромной платформе, я увидела человеческую руку. Хотелось верить, что это тело будет похоже на моё настоящее. Всё же, в том и смысл, чтобы вернуть себе хотя бы подобие адекватной жизни. Пока эти… существа мне помогают, даже если и по своим мотивам, я молча их слушаю и играю по их правилам. — Я согласна на любые риски, — я сделала шаг вперёд. Лишь бы уйти от этих странных команд, непонятного состояния, лишь бы… Лишь бы вернуть утерянный разум. — Если я умру сегодня, то это, очевидно, всего лишь моя судьба. Я готова её принять, — ложь и правда звучат одновременно в моих последних словах. Я сама уже не знаю, где звучит истина. Я слышу, как смеётся Сэм, вижу ухмылку Мегатрона, тошнотворное спокойствие Шоквейва и горькую усмешку Элиты-1. Никто из них не понимает, но на объяснения времени нет. Что же. Настало время вознестись. В любом из возможных вариантов будущего.***
Сон. Человеческий сон, совершенно обычный. И внимательная синяя оптика, следящая за каждым моим шагом. — Я опять человек, — я улыбаюсь, чувствуя свободу. Ложную, на самом деле. Какая тут свобода, когда в жизни творится чёрте что? — Если ты уже в который раз переместишь меня обратно в кибертронский корпус, то я сдохну со смеху. Хватит, Прайм. Очевидно, что это ни к чему не приведёт. Мы правда достигли нашего общего пика. Дальше — бесконечный круг. Но Прайм молчит, и лишь внимательно смотрит. — Что ты так на меня смотришь? — я внимательнее всматриваюсь в фейсплейт Прайма. — Ты жива, — не вопрос, не восклицание. Спокойная констатация факта. Я на это лишь хмыкаю. — Жива, да. Как видишь, — я раскидываю руки в стороны, давая шанс меху рассмотреть меня получше. — Моя победа. У тебя никогда не выйдет сделать меня своей, а… — Ева, — тянет кто-то сзади, и я резко разворачиваюсь, встречаясь взглядом с алой оптикой. Оглядываюсь назад, встречаясь взглядом с синей. — Тебе не занимать настырности, не так ли? Глупый маленький человек. Я пячусь назад и чувствую, как меня аккуратно обхватывает чужая металлическая ладонь. Это Оптимус. Я понимаю это, но не до конца верю. Судорожно цепляюсь за пальцы Оптимуса, и ловлю на себе ненавидящие взгляды Прайма. Я не хочу, чтобы это было лишь сном, но желаю, чтобы этот кошмар закончился. — Моя Искра… — Прайм делает шаг в нашу сторону, и Оптимус трансформирует свободный манипулятор в оружие. Прайм никак не реагирует, подходит ближе. Ещё ближе. В какой-то момент он стоит на расстоянии вытянутой руки от меня и Оптимуса. Я чувствую, что задыхаюсь. Возможно ли это во сне? В кошмаре — да. — Мы так рады тебя видеть, — говорит Прайм, и я слышу, как механизмы Оптимуса гудят быстрее. Голоднее. Выражают… согласие? Хватка, сжимающая меня, становится сильнее. — В этом маленьком человеческом теле. Таком знакомом, — Прайм наклоняется ко мне, и в какой-то момент я понимаю, что он шепчет мне на ухо: — Молодец, Ева. Ты смогла пробудить его, стоило лишь показаться в человеческом теле. Но он тебя не спасает, видишь? — Прайм выпрямляется в полный рост, а после протягивает манипулятор. Выжидает. И Оптимус… Он отдаёт меня своему тёмному двойнику! Молча, не произнося ни слова, но при этом не убирая оружие. — Я на Арке, Ева. Жду тебя. И ты придёшь уже завтра, сама. Ты ведь хочешь, чтобы на этой мерзкой органической планетёнке осталась жизнь? Кажется, договариваться придётся на чужих условиях. И я, зажатая между двух огней, киваю. Спастись не удалось. //Предупреждение: #%&&%#%$*(