только не говори хёнам!

Он почти угробил кухню. Нет, серьезно, если бы Сокджин-хён не подоспел бы вовремя, от их духовки осталось бы только черное пятно сажи и куча уже совсем не годного металлолома. Ему так невероятно повезло, что именно Сокджин хоть самую малость чувствует себя уверенно на кухне. Но, давайте обо всем по порядку. Чонгук, этот несносный мальчишка, снова думает о Тэхене. Вернее, он и не переставал. С их промоушена прошел почти месяц: ежедневные выступления и интервью уже успели закончиться, в музыкальных шоу они не мелькают так часто и выступления стали более редкими гостями в их графике. Сегодня был их полностью заслуженный выходной. Чонгук все еще чувствует, словно звездная пыль, обернутая в ночное полотно, обхватывает его сердце при виде Тэхена. Его оленьи глазенки становятся еще больше, при виде Тэхена. Когда он однажды пришел к Намджун-хену за советом, он что-то сказал о сопливости и симпатии. Ему едва ли скоро шестнадцать. Знает ли он чувство влюбленности? Намджун сказал, что знает, но сам-то Чонгук не очень в этом уверен. Он оставляет этот вопрос без решения, бесстыдно висящим в воздухе. Однако поделиться этими мыслями с Тэхеном ему хотелось ничуть не меньше, чем месяц назад. Ах, каким же необдуманным было бы это решение! Бурный всплеск эмоций нагрянул на его разум, словно волна на судно. Сейчас он подошел к этому более решительно. Вычитав рецепт вишневого пирога, Чонгук подумал, что его Ви-хёну точно-точно понравится. Тот постоянно жаловался, что скучает по сладкому. Диеты правда безжалостно изнуряли его хрупкое тело. Он, кажется, немного, совсем чуточку, не разобрался, как работает их печь, так что бисквит внутри нее превратился во что-то черное, пахнущее жженым. — Господи, Чонгук, что ты, черт возьми, натворил? — Сокджин залетел в кухню, ругаясь и хватая голову руками. — Богом клянусь, если сделал это для Тэхена, я заставлю вас обоих, идиотов, это все отмывать. — Прости, хён, — Чонгук виновато опускает голову, пока Сокджин пытается выключить духовку и вытащить нечто, должное было как-то превратиться в пирог. — Я не хотел, честно! Только не рассказывай Тэхену, я сам все уберу! — Ты, влюбленный дурак, помолчи и открой окно, если не хочешь, чтобы твой объект обожания принюхался и завалился сюда, — Сокджин достал подобие бисквита и, морща от запаха нос, отправил его в мусорную корзину. Что? Влюбленный дурак? Так значит, он правда влюблен в своего хена? Нет, быть такого не может! Нет, точно нет! Чонгук открывает окно и устремляет свой взгляд на тихую окраину Сеула, пока Сокджин аккуратно убирает сажу в особых местах их печи. Когда с этим покончено, он подходит к помрачневшему макнэ и небрежно закидывает руку ему на плечо. — Ты ведь хотел ему признаться, да? — с надеждой спрашивает Сокджин. Как же Чонгук рад, что его хён предпочел не шутить над ним хотя бы сейчас. — Не знаю, — немного обиженно шепчет Чонгук, укладывая голову на сложенные перед окном руки, — я не влюблен, понимаешь? — он, ища понимание, смотрит Сокджину прямо в глаза. — И кому ты лжешь? — изогнув брови спрашивает Сокджин. — Да никому я не лгу! — грозно отвечает Чонгук, собираясь уйти в комнату, как только чувствует, что длинные пальцы Сокджина обхватывают изгиб его локтя. — Слушай, в этом нет ничего такого, — голос Сокджина резко смягчается, — он же тебе нравится, да? Даже не отвечай, ты слишком очевиден и слишком плохо врешь. — Что? Нет! — упорно продолжает отрицать Чонгук. — Ничего плохого не произойдет, если ты расскажешь ему, — Сокджин с пониманием и едва заметной улыбкой смотрит на Чонгука, пытаясь убедить. — Он поймет. Хоть он и ветреный и несерьезный, он точно поймет. Ты же доверяешь ему? — Ну да, — неожиданно резко выдает Чонгук, — конечно, я ему доверяю! — Тогда расскажи уже, — настаивает Сокджин. — Думаешь, мы не видим, как ты постоянно смотришь на него или пытаешься ему угодить? — Видите, — Чонгук расстроено опускает голову. — Почему вы постоянно шутите?! — его настрой меняется спустя мгновение, и вот он снова обиженный. — А как же над вами, придурками, не шутить? — усмехается Сокджин, хлопая Чонгука по плечу. — А теперь угомонись, и можешь приступать к уборке! — он перекрутился на месте и собрался бежать прочь из кухни. — Спасибо, хен, — говорит Чонгук ему вслед. Его идея с пирогом жестоко провалилась. Он в полной мере осознает это лишь тогда, когда Тэхен заходит в кухню за содовой и застает Чонгука за невероятно увлекательным занятием в виде отмывания печи. — Вау, что произошло? — удивленно говорит Тэхен, оглядывая кухню. Он слышит любимый голос и поднимает наполненный нежностью взгляд на любимого хена. — Ничего, — скованно отвечает Чонгук, продолжая оттирать плиту и игнорируя зрительный контакт с Тэхеном. — Хочешь, чтобы я помог? — очень осторожно спрашивает Тэхен, увидев расстроенную мордашку Чонгука и боясь отпугнуть. Он хочет сказать, что лучше бы Тэхен его обнял, лучше бы Тэхен был влюблен в него в ответ. Он столько всего хочет сказать. — Нет, я сам управлюсь, — говорит он вместо этого.