Жена или любовница?

Лекса и в эту ночь осталась с блондинкой. А Кларк начала замечать закономерность, что как только она прижимает брюнетку к себе, то всхлипывания и метания по кровати заканчиваются. И пусть Командующая не открылась ей в этот раз, но художница верит в то, что это непременно случится. На все нужно время. И раз у них будут свидания, значит будет много времени на разговоры по душам. Надежда теплится в сердце блондинки, обволакивая ее абсолютным теплом в последующие дни ожидания. Лекса появляется на пороге квартиры Кларк в районе шести часов вечера. Блондинка недовольна: вот тебе и свидания... — Привет, — улыбается брюнетка, оставляя поцелуй на обиженных губках бантиком. — Что-то случилось, Кларк? Голубоглазая кивает в знак приветствия, разворачивается и уходит от двери, даже не замечая, что Командующая что-то прячет у себя за спиной. — Кларк? — пытается остановить девушку Вудс, входит и швыряет букет цветов на небольшой комод в прихожей. Похоже, сюрприз не удался. Идет следом, подмечая, что рассерженная девушка сидит на диване, ноги закинуты крест-накрест, а руки в таком же виде сложены на груди. — Я задала вопрос, будь добра ответить на него, — опять в приказном тоне говорит зеленоглазая, останавливаясь рядом с диваном и смотря прожигающим взглядом сверху вниз на художницу. — А если я не хочу? Что тогда? — Кларк, конечно, догадывается о боли в занятиях любовью. Но смысл молчать, если ее все равно не избежать? Как начала догадываться Гриффин, брюнетке нравилось, когда ее оппонент задыхался от болезненных ощущений в постели. И сразу возникает вопрос: «Как жена это до сих пор терпит?» Зеленоглазая же теряется напрочь. В тот момент, когда любовница должна спустя время начинать подчиняться, Кларк наоборот смелела перед ней. Все больше не повиновалась. Может быть, она что-то не так делала? Вроде все так же, как и со всеми. Ну, не считая, что она никогда не ночевала вне дома. — Кларк, ты хотела принадлежать мне, так принадлежи! — огрызается Вудс, не понимая, что своими словами причиняет боль. Как интересно, словами можно возбудить, подчинить и убить. — Ответь. На. Мой. Вопрос. Грозный, обиженный вид художницы исчезает, сменяясь отчаянием, бессилием. Такое ощущение, что блондинка сейчас заплачет. Она держится из последних сил, ибо плакать при Лексе она не собирается. Поэтому просто молчит. Встать и уйти из своей собственной квартиры – глупость. Лекса замечает смену эмоций, и в данный момент ее сердце странно дергает. В ней появляется сильное желание пожалеть эту девушку, и такие чувства она испытывает только к одному-единственному человеку в своей жизни. К сыну. Брюнетка присаживается на корточки перед девушкой и осторожно кладет свою ладонь той на колени. В ней просыпается страх, что ее руку отвергнут. Эйден никогда так не сделает, даже если Лекса его сильно отругает за озорство. Он всегда обнимет мать. А Кларк не ее ребенок и может вмиг оттолкнуть. Этого не хотелось, потому что все перевернулось с ног на голову за такой короткий срок так, что теперь даже в те дни, когда она в семье, Вудс скучает по блондинке. — Кларк, прости меня. И поговори со мной, пожалуйста. Не закрывайся, а то мы перестанем так друг друга понимать, — тон смягчился. Надолго ли? Гриффин наблюдает за чужой рукой на ее бедре и глубоко вздыхает. Нет, слез сегодня не будет. Брать Командующую другой влажностью тоже не выход из их непростой ситуации. — Ты обещала свидания. И тебя не было целый день. Я уже думала, что не придешь, ведь даже сообщение не написала! Вот в чем вся проблема? Губы брюнетки расплываются в широкой улыбке. Такая мелочь чуть не привела к краху их отношений. — Кларк, свидания бывают и вечерними, мы же с тобой не дети, — усмехается Лекса, начиная объяснять. — Я освободилась и сразу приехала забрать тебя на прогулку. И сегодня не выходной день, у меня работа, а также могут быть другие непредвиденные обстоятельства. У меня семья. Сейчас Командующая мягко напоминает этому милому ребенку о своих обязанностях. Поэтому Кларк не обижается, а наоборот чувствует себя последней дурой... — Прости меня, Лекс, — Гриффин встает с дивана и крепко обнимает девушку, понимая, что все же сильно скучала эти три дня, и что, похоже, ревнует зеленоглазую к ее семье. — Если мы все решили, то можем идти. И еще одно: если я не написала, то в любом случае приеду, даже ночью. Девушки встают и идут к двери. — Тогда тебе нужно будет это... — Кларк протягивает ключ от своей квартиры, и Лекса его принимает, немного покрутив в руке. — У меня два замка, но теперь я буду закрывать только на один, верхний. Радостно уточняет Гриффин, замечая в прихожей букет шикарных белых пионов. — Что это? — Веник, — вновь грубит брюнетка, ибо все пошло не по плану. — Очень красивые цветы! Спасибо! — радуется Кларк, взяв букет в руки. Вдыхает аромат цветов, а затем целует Командующую в щеку. — Пойду, поставлю в вазу. Вприпрыжку художница понеслась на кухню, а Лекса смотрела вслед, проводя по своей щеке ладонью и до сих пор ощущая прохладные губы. — Парк аттракционов ночью? — удивляется Гриффин. — Не ночью, а вечером, Кларк. Тебе не нравится? — Нравится, просто это неожиданно, и я не бывала здесь, когда темно. Это красиво! Это волшебное зрелище, как будто бы время Рождества. Все горит разноцветными огнями, везде веселые мелодии, восхищенные крики людей от того или иного аттракциона. — Хах, — смеется Лекса. — Не всегда, может быть, и жутковато. Например, в комнате страха. Хочешь туда? — Нет, — отрицательно покачивает головой блондинка. Ей в жизни хватает ужасов, точнее, во сне. Вудс понимает и не настаивает. — Как насчет колеса обозрения? И да, я тоже тут впервые, — признается девушка. Так как сын еще маленький, водить его на аттракционы рано, а в ее детстве на это не было времени. — Пошли, — соглашается с улыбкой голубоглазая, и девушки идут к кассе. В кабинке аттракциона Лекса приобнимает за талию восторженную художницу. В то время, как Кларк наблюдает за открывшейся красотой города с высоты птичьего полета. Наверху немного прохладно, и это повод для Кларк вжаться в теплое тело Командующей. — Почему ты тут впервые? — Ния и Титус не любители развлечений, я не посещала такие места в детстве. — Это твои родители? — голубоглазая удивляется, что Лекса наконец рассказывает ей о чем-то из своей жизни. Но делает все, чтобы их разговор казался непринужденным. — Нет, — да, странно было бы называть так родителей, по имени. — Мои grandma и grandpa. Хотя и это казалось странным. У Кларк изначально не было бабушек и дедушек, они умерли еще до ее рождения, но девушка бы никогда не стала так называть этих членов семьи. — А где твои родители? — Слишком много вопросов на сегодня, — шепчет брюнетка, притягивая девушку к себе. — Знаешь, когда я была подростком, одной из моих фантазий был поцелуй на чертовом колесе. Лекса выдыхает слова в лицо белокурой и смотрит на чужие, слегка обветренные губы. Блондинка трет губы друг о дружку, пытаясь размазать остатки блеска, а Лекса в буквальном смысле теряет контроль от этих движений. Не дожидаясь согласия, брюнетка срывается, притягивает Кларк к себе за шею, а затем вкушает сладость этих сочных губ, прокусывая нижнюю в порыве страсти. Стон выскальзывает из уст художницы, отчего Лекса жаждет девушку все больше. И если бы не вершина «оазиса», похотливая Командующая давно бы ее трахнула. Затем отрывается и уходит в себя, пытаясь вновь овладеть собой. Она начинает злиться на себя, на Кларк. Кажется, что это свидание погублено, но нет. Блондинка обнимает девушку со спины и кладет голову на чужое плечо в успокоительном жесте. Показывает, что это не так страшно. Вудс не ожидала этого... Она опять причинила боль, ее демоны вырвались наружу... Контроль себя и своих чувств девушке нужен для того, чтобы сдерживать внутри себя мерзких тварей, которые так и норовят причинить кому-то вред. Стоило бы блондинке покинуть аттракцион после его остановки и бежать, не оглядываясь. Но белокурая так не поступила. — Куда дальше, Лекс? — с улыбкой спросила Гриффин. Чудо из чудес... — В медицинский пункт, — коротко скомандовала Вудс.