Жена или любовница?

Флешбек.

Рэйвен и Кларк собирались на мероприятие медицинского учреждения, которое состоялось в честь юбилея клиники, которой исполнилось десять лет со дня открытия. И конечно же, можно было пригласить семью, друзей, знакомых и любимых, только чтобы имелось приглашение. На днях Рейес отдала два таких своей девушке и оставила для себя и блондинки. Собирались подруги целый день. Все началось с утреннего душа, завтрака, затем они несколько часов решали, какой макияж подойдет Гриффин к алому платью: страстной львицы или хладнокровной акулы. Художнице не нравилось ни то, ни другое. И впоследствии девушки остановились на более спокойном макияже, а точнее на спокойной пантере, как выразилась шатенка. Стрелки на глазах, ресницы накрашены и бледно-алая помада, практически естественный оттенок губ. Платье же голубоглазой было очень даже сексуальным, оно было выбрано психологом, выставив на всеобщее обозрение «гордость» Кларк, хотя блондинке это было не по вкусу, было слегка стыдно за такую открытость. Себе же Рэйвен подобралась темно-синее облегающее платье с открытой спиной, точнее, незамысловатыми переплетениями в виде тканевых полосок. За час перед выходом подруги накрутили локоны друг другу. У блондинки была крупная волна, у мозгоправа – средние кудряшки. Так их образы были завершены. Девушки появились на празднике и сразу встретили известную семью Блейков, знаменитую тем, что каждый из них –практикующий доктор в этой клинике. — Знакомься, Кларк, глава семейства – А́дам Блейк – врач общей практики, бакалавриат медицины, — блондинка протягивает руку мужчине. — Кларк Гриффин. — Очень рад знакомству, Кларк, — тот пожал ладонь девушки. — Аврора Блейк – врач-диагност в отделении акушерства и гинекологии, бакалавриат медицины. Беллами Блейк — заведующий отделением кардиологии, врач-кардиолог, и Октавия Блейк — паталогоанатом, директор морга. Блондинка всех поприветствовала, и родители-Блейки покинули их. — Кларк, а ты? — спросила Октавия. — Художница, — перебила психолог. — Ну, не такая уж и художница... — тянет голубоглазая, ибо это совсем не про нее. Она неизвестна, в галереях не выставляется и даже образования нет. — Зато какая скромница, — усмехается Беллами. — Что есть, то есть, — добавляет Рэйвен, — Ну, что, пройдем и осмотримся? Весь потолок был усыпан золотыми, белыми, прозрачными и черными, надутыми гелием, шарами, и, вообще, все помещение было в золотом цвете. Белые колонны обвивали гирлянды из золотых огней, шторы повисали из золота, столы были накрыты такими же скатертями. Одним словом, блондинке все это нравилось, ведь на последней такой вечеринке она была еще на выпускном в школе, где ей вылили розовый пунш на грудь, нежно-голубое платье было испорчено и пришлось поехать домой. Вот только Кларк не хватало здесь одного человека, который спустя час так и не объявился. Может быть, забыла? Заработалась? Дела семейные? Все могло быть, но та обещала, что напишет, если не сможет появиться, когда ее ждут. — Что скучаем? — старший Блейк был тут как тут, как только Рэйвен и Октавия ушли общаться с коллегами. Гриффин пожимает плечами, думая, что ей не стоит рассказывать о том, что она ждет свою любовницу, а та, похоже, не может уйти от семьи. — Может, потанцуем? — навязывается тот, что голубоглазой совсем не нравится. — Спасибо, но я не танцую, — тактично отказала Кларк, посмотрев на поданную ей руку, а затем ладонь убрали. — Что же ты делаешь здесь? Не ешь, не пьешь, не танцуешь... Так же скучно проводить вечеринки. — Нормально. Извините, но я отойду... попудрить носик, — Кларк совсем не нравилось общество этого парня. Да, он красивый, статный, элегантный, но все это ее совсем не цепляет. Гриффин проводит в уборной около десяти минут, а может, и больше. В надежде, что тот забудет о ней, а Лекса все же приедет. Художница почему-то, находясь рядом с подругой, чувствовала себя беззащитной среди скопления незнакомцев. Что она делала так долго в туалете? Ждала сообщения или звонка, поглядывая на экран телефона. Но, увы... Кларк не успела выйти, как ее обхватили сильные мужские руки, прижимая к стене. К слову, коридор рядом с уборной был намного темнее, чем в самом банкетном зале. Парень навис на девушкой, медленно проговаривая слова ей в лицо: — Ты такая красивая, Кларк. Как только я тебя увидел, то понял, что не могу отпустить... — Блейк сжал большую грудь сквозь платье и выпустил стон наслаждения. — Пожалуйста, не надо... — молила художница, отворачиваясь в сторону, когда мерзкий рот искал ее губы, кончиком языка проходясь по скуле, шее. — Я хочу тебя, Кларк, — нашептывал тот, задыхаясь от перевозбуждения и совсем не боясь, что их застукают. Все и так знали, что он ловелас. Одна его рука перехватила оба запястья девушки, а второй шатен вел по дрожащему от страха бедру все выше и выше, достигая новых трусиков... Блондинка изо всех сил пытается оттолкнуть наглеца, но тот слишком силен. От него пахнет алкоголем, и художнице кажется, что ее сейчас стошнит. Она испугана до чертиков, ком подкатывает к ее горлу, ей трудно дышать, и она беспомощно выпускает слезы... — Мне кажется, дама попросила вас отстать! — выкрикивает до боли в сердце знакомый, но озлобленный голос. Кларк мгновенно открывает глаза, ощущая свое скорое спасение и видит, как Лекса, сжимая кулаки, направляется к ним быстрым шагом. Блейк на секунду теряет свою хватку над девушкой, и в этот момент его яростно за шкирятник оттягивают, сразу нанося удар тыльной стороной ладони, ломая нос в кровь. Тот хватается за болезненный участок на лице руками, но отходит назад. — Ты что, сука, сделала?! Да я тебя засужу! — Смотри, как бы я тебя не засудила за попытку изнасилования! — яростно выплевывает Вудс, надвиваясь на шатена. Кларк приходится задействовать все свои оставшиеся силы, чтобы остановить Командующую и не дать натворить глупостей. Хватая девушку за руку, блондинка шепчет: — Лекс, пожалуйста, пойдем отсюда. Брюнетка поворачивает голову и сердито смотрит на любовницу. — Если бы ты так не вырядилась, никому бы не пришло в голову тебя изнасиловать! — зеленые глаза мечут молнии, но Кларк видит в них не только гнев, но и тревогу. Но сейчас это неважно, ведь на художницу злятся и тоже кричат. Белокурая пускается в слезы, не выдерживая такой накаленной ситуации после недавно испытанного шока. — Я оделась так для тебя... — шепчат губы Кларк, содрогаясь от плача, и ее сразу притягивают в свои объятия. Металлический голос сменяется на беспокойный. Своими слезами, можно сказать, Кларк отвлекла Командующую, ибо от парня остался бы только кусок мяса. Никто не смеет трогать то, что принадлежит ЕЙ! — Домой? Ты хочешь домой? Поехали, — брюнетка тянет Гриффин в сторону выхода. — Я должна предупредить Рэй... — Я напишу сообщение Анье, она передаст, — Вудс усаживает девушку на переднее сидение, продолжая обнимать. — Ш-ш-ш... Я рядом, теперь все хорошо. Достает платок с нашивкой «W» и вытирает слезы с глаз, щек, стирая макияж. — Спасибо, что оделась так для меня. Ты невероятно красива! И для меня моя, — Лекса оставляет целомудренный поцелуй на губах, добавляя, — А теперь мы едем домой. — Ты останешься? — шмыгает носом блондинка. — Да, сегодня я с тобой, — обещает Командующая и заводит мотор. По прибытию домой Кларк совсем успокаивается и замечает, в каком шикарном зеленом платье ее любовница. Забывая обо всем, что случилось на вечеринке, белокурая шепчет: — Лекса, ты особенная! Брюнетка хмурится от резкой смены настроения той, думая, что это вызвано шоковой ситуацией, но мягко улыбается. — Нет, Кларк, ты особенная! Особенная для меня. Моя личная особенность. И я никому тебя не отдам, никто не посмеет к тебе больше прикоснуться.