Жена или любовница?

На следующий день девушки занимаются с утра нежным сексом, и Лексе самой нравится дарить блондинке эту ванильность. С женой это была вынужденная мера, а здесь она этого жаждала сама. Кларк подмечает изменения в девушке. Оказывается, глубоко внутри Командующей живет очень нежная натура, не хуже, чем у ее сына. — Лекс, а что будет дальше? — интересуется блондинка. Ну, разведется та с женой, а какая их жизнь ждет в будущем? Они же не будут все время проводить в постели. Да, тут хорошо вдвоем и практически на ней строился их год, отношения, но это не жизнь, это обычные потрахушки любовниц. Да и сейчас кто они друг другу? И еще Рэй поговорила с одной из пациенток, и они договорились о работе, точнее, ее ждут завтра на собеседование. Вудс задумывается, она правда об этом не думала. Главной задачей было забрать блондинку, да, и теперь у нее нет дома. — Тебе понравился дом за городом? — Да, но я не буду жить в спальне твоей жены, — недовольно отвечает голубоглазая. — Во-первых, уже бывшей жены, во-вторых, ты будешь жить в моей комнате, со мной. А ее спальня... не знаю, сделаем из нее комнату для близких подруг, например. Тем более Костия не бывала там часто. — Почему? — удивляется Гриффин. — Она не любит природу, загородные дома. Ей подавай шумиху, дом в центре, — объясняет брюнетка, прижимая к себе девушку. — А как же я буду добираться в город, Лекс? Если, например, ты на работе, а мне нужно к Рэй или... тоже на работу? — с осторожностью в голосе спрашивает белокурая. — Ты не будешь больше рисовать в парке. Хочешь, рисуй дома, я потом сама продам твои картины, — сердится Вудс. — К Рэй? Дома всегда будет водитель, твой личный водитель. — Я не об этом, Лекс, — Кларк целует девушку чуть выше прикрытой простынкой обнаженной груди, на которой покоилась ее голова, — Я устроилась... почти... у меня завтра собеседование в издательстве... — В каком? — «Skaycru»... — Гриффин прям чувствует, как напряжение между ними возрастает. — Значит, у меня ты секретаршей работать не хочешь, да? А в каком-то там малоизвестном издательстве собираешься, — фыркает брюнетка. — Лекс... — блондинка поднимает голову, всматриваясь в глаза напротив. — Я не хочу зависеть от тебя... Вдруг завтра мы расстанемся, с чем я останусь? Зеленоглазая хмурится, но немного начинает оттаивать. — Мы не расстанемся завтра. И ты сейчас издеваешься? Ты – моя девушка, а впоследствии жена, и не собираешься от меня зависеть? Кто в нашем доме глава семьи: я или мыши?! — Ты! — расцветает блондинка, когда слышит слова о женитьбе, — Но я хочу тоже вносить свой вклад в нашу семью. — У тебя осталась та кредитка? — голубоглазая кивает головой, ничего не понимая, — Так будь добра уже начать ее тратить, так ты внесешь свой вклад. — В смысле? — Я не стану тогда самым богатым селезнем* в мире и не превращусь в скупую, жаждущую богатств, дряхлую старуху, ибо ты будешь мне важнее всех сокровищ в мире! — И Эйден, — дополняет счастливая Гриффин, готовая от такого признания согласиться на все. А затем тянется за поцелуем. — Сын подразумевается во всех наших разговорах, не связанных с сексом, — ухмыляется Командующая. Подарив своей девушке целомудренный поцелуй, так как если они опять запустят страсть, то Лекса опоздает на работу, а сегодня было много дел, а также тех, которые связаны с разводом. — Как Эйден воспринял эту новость? — взволновано спросила художница, — Или он не знает еще? — Знает. Костия сделала так, чтобы он подслушал разговор. — Бедный мальчик... — Кларк хватается за сердце, так как она правда переживает, — Как она могла?! Она же мать! — Я разберусь, Кларк, не волнуйся. Я не хочу, чтобы Эйден жил с ней, и я сделаю для этого все. Мне просто нужно поговорить с ним, он поймет, что нужно немного потерпеть. Тем более он сам хотел, чтобы я жила с тобой. Думаю, он и себя имел ввиду, — усмехнулась Вудс, проводя подушечкой пальца по носу девушки, а после заменяя его своими губами, — Сейчас мне нужно на работу, Кларк. Собери все свои вещи, к обеду я пришлю машину, она перевезет тебя за город. Сама найдешь, где расположить свои вещи, чуть позже мы немного переделаем мою спальню под твой цвет и вкус. Девушка приподнимается и направляется в душ, а Кларк багровеет, замечая на смуглых ножках, лобке свою кровь... Они прощаются, и только потом Гриффин идет в душ, после начинает потихоньку собирать свои вещи, при этом отстирывая испачканное постельное белье. Понятно, она не возьмет его, но квартира будет продаваться или сдаваться, не может кровать остаться такой. Все было хорошо, но оставалось одно: блондинка совершенно ничего не знает о прошлой жизни своей девушки, а потом, может быть, еще и жены... Люди рассказывают о своей жизни еще до вступления в отношения, ну или в процессе. А как бы Кларк не пыталась за год узнать, ей отвечали раздражением... Все было покрыто тьмой и мраком... Неужели прошлое, детство Вудс было настолько ужасным, что она не хочет о нем даже вспоминать? У голубоглазой проскальзывают мысли об изнасиловании, избиении, но она пугается их, отбрасывая в сторону. Может, отсюда и эта гиперсексуальность? Гриффин бы не пережила... если это и правда случилось с ее девушкой. К вечеру художница уже все свои вещи впихнула в гардеробную брюнетки, их было не так много, а затем направилась на кухню, чтобы приготовить ужин. Ведь Лекса приедет сегодня домой? Да? В их совместный дом. Эта мысль и радует девушку, и появляются другие сомнения, переживания... А если Лекса соврала ей, и она не собирается разводиться? Хотя Командующая никогда не врала. И если она предала Костию, ушла из семьи, то и Кларк не застрахована от того, что с ней поступят также... Да, все похоже было на недоверие... или сомнения, но все потому, что брюнетка не была с ней достаточно честна и даже на чуть-чуть не приоткрыла дверку в свою святая святых. Было интересно, а жена знает? Если да, то сколько времени ей потребовалось на исповедь Лексы? Два года, пять, семь? Может быть, когда-нибудь... Но Гриффин не сможет принять предложение руки и сердца, если не узнает всего. Ей это жизненно необходимо, и нет, это не изменит ее отношения к любимой. Просто девушка не сможет жить в неведении, обвинять брюнетку в командовании, в желании властвовать, не зная, что той пришлось пройти, пережить... Ведь есть и другие начальники, да, они приказывают на работе, но никогда ни близким, ни детям, ни семье. В свободное время директора – обычные люди, не Командующие всея миром и Вселенной. Художница готовит наипростейшее блюдо на ужин: макароны по-флотски, добавляя в них чуточку сыра, чтобы они не были жирными на вкус. Это ее собственная выдумка, так было вкуснее. Режет салат из свежих огурцов и помидоров, спускается в погреб и находит бутылочку вина «Brunello di Montalcino», читая дальше, что оно из Тосканы. Пусть Кларк не разбирается совсем в винах, но ей кажется, что самое лучшее вино производят в Италии. И оно отлично подойдет к их романтическому ужину. Гриффин накрыла стол, а точнее засервировала стол прямо в столовой, там удобнее и нет смысла разносить еду по дому. Теперь осталось дождаться любимую. Зажигает две длинных свечи и слышит трель своего мобильного. Радуется, думает, что это зеленоглазая. Она, возможно, хочет предупредить, что едет уже домой или приближается, поэтому Кларк не смотрит на экран, а автомачески по выработанной привычке смахивает зеленым цветом сияние. — Лекса?! — Нет. Кларк Гриффин? Блондинка не узнает голоса и теряется. — Да. — Приятно познакомиться, Костия Вудс, — усмехается женский голос на другом конце провода, — Жена и любовница, какой когнитивный диссонанс! — Что вам нужно?! — Кларк с самого начала ощущает угнетение от этого человека. Она до этого-то ей не нравилась, а сейчас еще больше. Эта вся напыщенная заумность еще больше приносит негатива и раздражает. — О как! Отлично, значит, сразу к делу. Нужно поговорить, но тет-а-тет и чтобы Лекса об этом не узнала. Я надеюсь, ты умненькая девочка и поймешь, что с матерью ее ребенка шутки плохи. Завтра. Адрес и время пришлю сообщением. — До свидания, МИСС Вудс! — Кларк сбросила вызов, но сделала акцент на то, что та больше не жена, а брошенка. Да, больно, но и блондинку пытались сейчас уколоть. В голову начали лезть сразу мысли: Зачем? Только этого мне не хватало..., но поток прекратился, как только Кларк услышала: — Я дома!