Maktub. Так предначертано

Тишина. Слабость. Апатия. Мию постепенно возвращало в реальность, но открывать глаза совершенно не хотелось. Она не была готова столкнуться с ней и более того, принять её. Тонкую границу сознания стали прорывать обрывки воспоминаний... Первая встреча. И первое, что тогда уловила Мия благодаря своим приобретенным способностям после укуса вампира – запах. Легкий запах весеннего леса со свежестью горного озера, древесной коры и слегка терпковатой ноткой, ощущавшейся как нечто мягкое и пушистое, что придавало особую сладость всему букету. Запах спокойствия и защиты. Запах доверия. Она цеплялась за этот морок, чтобы выбраться из того ада, в котором так умело умудрилась оказаться. Мия, ну неужели опять!?... Затем был голос. Мягкий, глубокий, обволакивающий и такой уверенный. В него хотелось укутаться и спрятаться от всего мира, от всех нахлынувших за последнее время проблем и неприятностей. Казалось, что пока она его слышит – находится в полной безопасности и с ней непременно всё будет хорошо… Глаза. Придя в себя после агонии обращения, Мия увидела тревожный и ласковый взгляд бездонных серых глаз. Выразительный миндалевидный разрез со слегка нависшим верхним веком почему-то сразу стал ей родным. Было в этих глазах нечто ещё, что ей никак не удавалось распознать, и только спустя время и водоворот событий Мия с уверенностью могла сказать, что это были первые искорки зарождающихся в волке чувств... Мозг продолжал заполняться потоком рваных воспоминаний... Стая. Тренировки. Охота. Рыбалка… Именно на рыбалке Макс впервые сделал неуклюжую попытку приобнять её, маскируя сие действие: "...Процессом обучения нелегкому ремеслу", а в его лукавых глазах плясали всё те же огоньки… Долг крови. Она никогда ранее не видела Макса более серьёзным, сосредоточенным и… обнаженным. От привычной смешливости и озорства не осталось следа. В Мие смешались все чувства и ощущения. С одной стороны, сам ритуал был для неё откровением. Такой древний, как мир, он даже пугал своей значимостью и поражал самобытностью, а осознанность своих действий и слов Максом будоражила кровь. Возникало ощущение появившейся связи, то ли ментальной, то ли душевной, толи на каком-то более глубоком уровне. Было в этом нечто крайне интимное. С другой стороны, её тянуло, будто неведомой силой, прикоснуться к стали его торса, крупным плечам, сильным, жилистым рукам, прижаться к горячей, мускулистой груди. Отблески пламени костра, бесстыже облизывавшие его тело, только усиливали это желание. Мозг предательски выдавал шквал всевозможных фантазий и вырисовывал самые непристойные картины. Стараясь удержать сбивающееся дыхание, Мия из последних сил пыталась не пялиться на ожившего древнегреческого бога. Именно с этого момента она стала ощущать нарастающее, как снежный ком, влечение к этому чёртову парню, понимая, что рано или поздно оно неизбежно превратится в лавину… После похищения только Макс мог успокоить и вернуть её к нормальной жизни. Ей было необходимо его волчье тепло, его защита. Как же он метался, пока она приводила себя в порядок в его ванной. Бешеный дикий зверь, зажатый в клетку обыкновенной квартиры где-то в центре Нью-Йорка, был готов вырваться наружу, наплевав на все последствия. В тот момент, казалось, что оборотень разорвёт и уничтожит всех на своём пути, что может поставить весь мир на колени. Но стоило ему встретиться глазами с Мией, как он смягчался... В тот вечер было немного психоанализа и много спиртного. В тот вечер снова возникло влечение. Одним богам известно как она смогла удержаться, чтобы не наброситься на этого волка... Банк. Они словно Бонни и Клайд, только с миссией Робина Гуда. Работали слаженно, понимая друг друга с полуслова, считывая мысли с полувзгляда, будто не впервой сталкивались с «ограблением». Её переполняли эмоции – страх граничил с отвагой, беспокойство с полной уверенностью, восторг с отчаянием. Сердце бешено колотилось. Нервы были подобны перетянутым струнам... И именно в этот момент Макс сделал свой ход. Прижимая собой к стене девушку, он страстно ласкал её сочные губы. Мию обволакивал его запах. Тот самый, за который она когда-то ухватилась, чтобы не рухнуть в пучину собственного ада. Одной рукой он жадно сжимал её бедро, слегка притягивая к своему разгоряченному телу, а обжигающая ладонь другой скользнула по прохладной коже тонкой девичьей шеи и застыла под пышной шевелюрой, слегка оттягивая от затылка смоляные волосы. Его поцелуй выжигал её. Реальность рушилась и лишь пронзительный вой, сработавшей сигнализации, не давал уйти в полное забвение. Макс тогда был прав – она действительно прочувствовала его каждой своей клеточкой, каждым оголенным нервом. В этом моменте и была сама жизнь… Озеро. И это волшебное, пьянящее сияние луны, окутывающее их обнаженные тела. Лавина сошла. Мягкие, сладкие губы оборотня пылали, разжигая ещё более дикое желание в девушке. Контраст меж температурами их тел сводил сума, обостряя все ощущения и заставляя кровь сильней стучать в висках. Лаская каждый сантиметр хрупкого тела, проникая в него глубже и меняя темп, Макс не переставал еле слышно шептать её имя и слова нежности. Его бархатистый низкий голос и сбивающееся хриплое дыхание накрывали волной безумия. Оборотень и полувампирша отдавались исступлению страсти, растворялись друг в друге без остатка, балансируя на тончайшей грани сладостного блаженства. Тихая, звёздная ночь разносила по побережью звериный рык и звонкие стоны… Её напугали слова любви, слетевшие той ночью с его ненасытных губ. Мия надеялась, что этот порыв эмоций был ничем иным, как следствие накрывшей волны страсти, но поведение Макса, после их близости, явно говорило об обратном. Она не была готова к тому, что их отношения начинали принимать столь серьезный оборот. Слишком неопределенной и опасной была её жизнь теперь. Все, кто был с ней рядом, попадали под удар, а тот, кому она решилась бы отдать своё сердце - сразу стал бы живой мишенью, её «Ахиллесовой пятой». Чего ей стоило объясниться с ним. Мия уже проходила это с Виктором. Всё казалось намного проще. За холодом и сдержанностью Ван Арта нельзя было распознать истинную глубину его переживаний. С Максом же всё было иначе. Волк вроде бы всё воспринял адекватно, но с той поры в нём будто что-то надломилось. Озорной огонек его жгучих глаз уступил своё место меланхоличной задумчивости, а временами взор и вовсе наполнялся тихой грустью. И всё же оборотень оставался рядом, был истинным другом и помощником. Как и вампир… Голова Мии резко опустела. Она ощутила чьё-то присутствие. Торопливые шаги и голоса доносились будто из-за толщи воды. Пора было перебороть страх и открыть глаза… В слишком светлую комнату сквозь серую паутину занавесок струился тусклый осенний свет. Потолок давил, люминесцентные лампы раздражали. Рядом в кресле, обхватывая её руку и прижимаясь к ней леденящим лбом, сидел Виктор. Его одежда была испачкана, а на открытых участках тела ещё виднелись ссадины, порезы и кровоподтеки. Почувствовав изучающий взгляд Мии, Ван Арт встрепенулся. Бледнее обычного, его прежде всегда невозмутимо спокойное лицо исказила гримаса отчаяния, а взгляд был полон боли. В этот миг разум Мии словно пронзило ледяным копьём. Всё встало на свои места. Пазл сложился. – Мия… прости меня... – чуть слышно прошептал вампир, – Я пытался, Мия, пытался его спасти. Но его регенерация... Она не такая как у нас. Он ведь волк… Чёрт! Да я даже кусал его! Тщетно... – надломленный голос и влажность глаз стального Виктора были совершенно дикой картиной, не укладывающейся в голове, и окончательно заставившей осознать необратимость того, что Макса больше нет.