Maktub. Так предначертано

День не задался с самого утра. Не сработавший вовремя будильник заставил опоздать на электричку, следующую до центра. Очередной состав должен был прибыть только через сорок минут. Теперь и надеяться не приходилось на то, что бы вовремя добраться до работы. Перед самым вокзалом какой-то олух-таксист окатил его грязной холодной водой из лужи, которая умудрилась попасть и в стакан со свежесваренным зерновым кофе. Всё валилось из рук Эрнесто. Спустя почти полтора часа утренних мучений он всё же достиг заветного места. Возле ворот уже ожидал служебный фургон. – Эрнесто! Какого чёрта я должен всё утро здесь торчать и ждать тебя, долбанный ты мексикашка?! – вопил тучный водитель преклонных лет. – Я Итальянец! – негодующе буркнул на ходу смуглый брюнет с черными как ночь глазами. Наспех переодевшись и накинув рабочий фартук, молодой мужчина поставил пару небрежных подписей на бумагах заносчивого ворчуна. – Пока Амигос! Надеюсь свидимся не скоро! – прохрипел старик и скрылся за дверьми крематория. Эрнесто тяжело вздохнул, угрюмо покачав головой, и принялся распаковывать большой черный пакет на секционном столе. Молодой парень. Макс Фолл. Возраст – 24 года по документам. Рост – 183 сантиметра. Масса тела – 86 килограмм. Время смерти – 16:23, 17 октября текущего года. Причина – ДТП. В соответствии с медкартой здоров как бык. Был здоров. Эрнесто перевел взгляд на лежавшего перед ним. По-настоящему красивые, графично вычерченные черты лица, копна светло русых волос, поджарое рифленое тело. Если бы не нескончаемое количество застывших гематом, порезов и ссадин, могло сложиться впечатление, что парень просто спит, настолько безмятежным и естественным он выглядел. Итальянец всегда проникался тихой печалью, когда к нему на стол попадали такие молодые люди, столь нелепо покинувшие этот мир. Семья погибшего отказалась от вскрытия. Это и понятно. Мало кто из родственников хотел, что бы их любимых проводили через все эти страшные процедуры, разве что только в крайней необходимости. В данном же случае всё итак предельно понятно: причина смерти была на лицо, да и родные парня отвалили приличную сумму, что бы избежать «лишних вмешательств». Оставалось только дождаться сестру погибшего, которая должна была довезти недостающие документы и определиться с урной. Формальность, но всё же. После продувки и розжига печи, итальянец решил, что пора бы начинать подготавливать тело. Он хотел было сделать первый прокол, дабы приступить к процессу откачки естественных жидкостей из организма, но опешил, стоило ему только прикоснуться к коже... … День третий. Светловолосая девушка с опухшими от слёз глазами вставила ключ с брелком-волчонком в замок зажигания внедорожника брата. Они всегда были едины – по духу, по темпераменту, ходу мыслей и мировоззрению. Словно близнецы понимали и чувствовали друг друга, хоть таковыми и не являлись. Волчица направлялась в крематорий, везла свидетельство о смерти Макса, оформлением которого занимался Ральф. Она единственная нашла в себе силы попрощаться с её любимым, пышущим жизненной энергией и первозданными силами природы родным волком, взглянуть на него в последний раз. Одри не заметила, как пролетело время в дороге, погрузившись в воспоминания о детстве и юности. Он всегда был рядом. Первая разбитая коленка. Первая двойка. Первая ссора с подругой. Первая безответная любовь. Первое свидание. Первый поцелуй. Макс был её отдушиной, её крепким плечом, всегда возникавшим в нужный момент. А сейчас… сейчас душу постепенно начала заполнять пустота. Сил на слёзы уже просто не оставалось. Девушка припарковала автомобиль и двинулась в сторону служебного входа. Ноги словно одеревенели, не хотели её слушаться, но тянуть дальше было некуда. Дверь была не заперта. Она сделала глубокий вдох, закрыла глаза, шумно и медленно отпустила воздух из лёгких и отворила тяжелую свинцовую дверь, по которой предварительно пару раз стукнула костяшками тонких пальцев... Одри застыла практически в пороге. Буквально в паре метров от неё лежал перевёрнутый стеллаж с разбросанными по полу специфическими инструментами, а в центре сего хаоса находился механик крематория, склоняющийся над телом Макса. Лицо итальянца было более чем озадаченным. На нем отражались удивление, страх, непонимание. Он был в полном замешательстве, а глаза излучали лихорадочный блеск. … Кожа. Она была гладкая, мягкая и… теплая. Нет, не то что бы она источала хоть какой-то жар, но и о трупном окоченении речи быть не могло. Это казалось невообразимым, ведь с момента установленной медиками смерти уже прошло чуть более трех суток. Дрожащей рукой Эрнесто коснулся артерии парня. В следующее мгновение он отскочил от тела, отшвыривая свою руку, будто по ней прошелся разряд тока. – Я ничего не понимаю… – глухо тараторил себе под нос осипшим голосом изумленный работник крематория, – … нет, я, конечно, слышал о таком в теории, читал на форумах, но… чёрт… Ноги Одри подкосились и бесшумно осадили её на бетонный пол.