Как я пойму, что изменился?

— Минегиши, попробуй хоть изредка улыбаться, ты своим лицом мне всех клиентов распугаешь, — заладил свою старую шарманку владелец цветочного магазина, заглянувший проведать, как идут дела, в самом начале рабочего дня. — Конечно, — пробубнил эспер, не отрываясь от очередной книги, в которой он что-то так усердно подчеркивал и дописывал, что начинало казаться, будто весь его мир в данный момент был сосредоточен на том, как выращивать пышные огненные цветы лантаны в этом климате. Минегиши даже не заметил, как его босс ушел, тихонько прикрыв входную дверь и перед этим озвучив еще пару наставлений по работе, которые, конечно же, не были услышаны. Настенные часы отзвенели полдень, и Минегиши шумно вздохнул — ну и долго же он с этим копается. На столе в высоком стакане с водой стоял прекрасный бутон маленьких золотисто-оранжевых цветочков с терракотовым обрамлением, это определенно был успех, и эспер залюбовался им на несколько минут. Минегиши и сам не замечал, как сильно он увлекался процессом изучения и выращивания все новых цветов, и вот теперь, получив наконец нужный оттенок, он вновь опустил свой взгляд от яркого бутона в книгу и продолжил старательно впитывать новую информацию. Так, эспер упустил звон колокольчика, висевшего на двери, и только когда вошедший клиент вплотную подошел к столу, Минегиши поморщился от запаха тлеющей в руках покупателя сигареты и, не поднимая глаз, начал свое привычное: «Добрый день, могу я вам чем-то …» — Да, помогите мне подобрать букетик для особого случая, — этот голос показался ему до боли знакомым и одновременно таким далеким, что эспера будто пронзило на секунду ощущение дежавю. Минегиши резко поднял глаза, но едва ли успел что-то разглядеть, ибо в то же мгновение ему в лицо выдохнули клубом сигаретного дыма и его горло сковал немой приступ кашля. — Так это и правда ты, Минегиши Тошики, — сказав это, Джозеф по-хозяйски похлопал флориста по плечу, заставив того отпрянуть назад, и скривил губы в ухмылке. — Чего тебе? — не скрывая враждебности, спросил Минегиши. Он знал, что из себя представляет Джозеф: правительственный экстрасенс, предатель и просто самонадеянный ублюдок. Поэтому тушеваться перед таким он явно не собирался. Однако себя подобным не обманешь: лишь стоило Минегиши понять, кому принадлежит этот хриплый голос, как внутри все сжалось, а к горлу подступил ком. «Нет, только не сейчас, ведь я и правда исправился, сейчас совсем не время ворошить ошибки прошлого», — все это кружилось у него в голове и провоцировало еще большую нервозность и неприязнь к сложившейся ситуации.  — Ну ну, не смотри на меня так, я не арестовывать тебя пришел, — в своей игривой манере продолжал Джозеф, — Меня интересует твой дружок-телепортер из Когтя. Помнишь его? — экстрасенс протянул Минегиши немного помятую фотографию, которую только что откопал среди кучи других бумажек и карточек во внутреннем кармане куртки. Не сразу, но флорист все же взял ее и аккуратно разгладил. На фотографии Шимазаки улыбался, привычно сощурив глаза, и наигранно поднял руки, будто сдается. — Точно, это же день похищения премьер-министра, — вспоминает он про себя, — а Шима и правда любил играть со своими жертвами в кошки-мышки, никогда этого не понимал. Минегиши неизбежно начал вспоминать все, что у него так или иначе было связано с Шимазаки. Но в голову лезли лишь классические мысли о том, что он необузданный малолетний идиот, который, казалось, принципиально не воспринимал жизнь всерьез. Вспомнилась флористу и самая раздражающая черта бывшего товарища — его бесконечная навязчивость и потребность в тактильных контактах. Может, в бою вовсе и не замечалось отсутствие зрения Шимазаки, однако в повседневной жизни его слепота давала о себе знать постоянно, и тогда эспер не сдерживал себя в облапывании всего, что его окружало. Минегиши вспомнил ставшее за долгое время обычным ощущение того, что надоедливый эспер заполнял собой все пространство, и буквально на секунду поймал себя на мысли, что сейчас ему этого не хватает. — Эй, ты че застыл, — Джозеф выдернул фотографию у флориста, так как его начинало раздражать то, как последний нервно перебирал ее в руках и молча смотрел сквозь нее, — Так ты знаешь, где он сейчас может скрываться? — На другом конце света, как минимум, — выпадая из раздумий, сказал Минегиши, — он исчез, как только почуял опасность и вряд ли добровольно теперь объявится, можете не тратить свое время на это. — Вот как, — наигранно протянул Джозеф, выпуская изо рта очередное облако дыма, от чего у флориста заслезились глаза, — Интересно, ты и правда думаешь, что я тебе поверю? Выкладывай уже, по каким норам забились твои дружки из Когтя. Минегиши и сам не понял, что задело его больше — осознание, что он действительно переживает за товарищей из Когтя, в частности, за Шимазаки, или ледяной ужас того, что мирная жизнь, которую он таким трудом выстраивал последние несколько месяцев, может закончиться здесь и сейчас. Почему-то, впервые за долгий период времени внутри бушевала такая буря эмоций, что грудь неприятно сдавило и то ли из-за этого, то ли из-за чертовых сигарет было не вздохнуть. — Да я знать не знаю, где хотя бы одна душа из Когтя, тем более если это касается телепортера, ты из ума выжил? — срывающимся голосом ответил эспер. В иной ситуации Минегиши удивился бы тому, что вообще способен на подобную резкость и эмоциональность, но сейчас перед глазами была пелена, и он едва ли соображал, что происходит, — Вваливаешься в мой магазин и начинаешь предъявлять мне за людей, с которыми я едва связан? Убирайся уже и не докучай своим присутствием, раз не собираешься покупать цветы, делать тебе здесь нечего. — Ууу, какой злой, почему тебя до сих пор не припрятали в какой-нибудь больнице или тюрьме, ты явно опасен для общества, не думаешь? — от легкости и игривости в голосе Джозефа не осталось ничего, — Ладно, раз ты не настроен общаться, загляну сюда в другой раз. Экстрасенс из правительства выдержал молчаливую паузу, глядя Минегиши прямо в нахмуренные глаза, а затем бросил догорающую сигарету в воду, в которой стоял пышный огненный цветок. Уже открывая входную дверь, Джозеф обернулся на флориста, нервно меняющего стакан с водой, и сказал: «Еще увидимся, Минегиши. И в следующий раз я не буду так терпелив с тобой». Рабочий день уже давно подошел к концу, а последний довольный клиент ушел с искусно подобранным букетом нежных камелий еще пару часов назад. Минегиши забился на широкое кресло в дальнем углу магазина, предназначенное для ожидающих клиентов, и под теплым светом декоративного фонарика, подвешенного под потолком, пытался углубиться в чтение. Домой идти ему совершенно не хотелось. Сейчас эспер испытывал невероятное желание находиться среди своих растений, с головой погрузиться в книгу или научиться выращивать по щелчку пальца очередное чудо флоры какой-нибудь далекой страны. Что угодно, лишь бы спрятаться от этого внезапно возникшего давящего одиночества и страха за завтрашний день, появившегося сразу после ухода проклятого Джозефа. Подобные чувства были чем-то принципиально новым в жизни Минегиши, и незнание того, что с этим делать, занимало все его мысли. Поэтому он не обратил внимания на короткий звук бьющейся керамики в другом конце магазина. А появившийся в проходе силуэт заметил боковым зрением слишком поздно, и когда тот исчез, заверил себя, что ему это привиделось. В попытках самокопания, Минегиши буквально выпал из реальности и, когда странный силуэт вернулся спустя некоторое время, он почувствовал ужасно сильную ауру только в тот момент, когда она была совсем близко. Флорист медленно поднял глаза от книги, и они встретились с двумя черными, как ночь, безднами напротив.