***
После тех слов Драгнил отстранился от тела девушки, довольный полученной реакцией: даже при таком мало освещение он мог отчетливо рассмотреть ее покрасневшие округлые щеки, растерянный, наивно-распахнутый взгляд, и дрожь бледного тела. О, как он был рад такому исходу событий, потому что ничего не понимающая и не осознающая своей участи девушка, заставляла в самой глубине груди чувствовать нарастающее предвкушение того что будет. Как же долго он хотел ее. Хотел взять, присвоить себе, полностью подчинить своей воле. Но у него не было на это никаких прав — Люси видела в нем напарника, друга, согильдийца, и просто дурака, который не способен на что-то подобное. И его это злило, выводило из себя. Она не видела того, кто был рядом с ней все это время. Ее ошибка в том, что она просто не заметила его изменений. Хотя… может и заметила, но до последнего не хотела верить в это и принимать. Убийца драконов давно уже не мальчик. — Нацу… — тихо-тихо предприняла попытку достучаться до него светловолосая, опять задергав скованными руками. — Прошу, отпусти меня… Давай просто поговорим и… — Мне не до разговоров, Люси, — отрезал волшебник, вновь оглядев пронизывающим вдоль и поперек взглядом хрупкую фею; женственные очертания груди и бедер, которые сейчас были скрыты лишь тонкой материей пижамы, не скрывающей ровным счетом ничего; изгибы талии, полные груди, трепещущая шея, немного спутанные, но лежащие крупными золотистыми волнами локоны ее волос. И запах. Страх, вперемешку с чем-то сладостным, чем-то знакомым и… неизведанным, манил хищника внутри своим влекущим желанием. — То, что я хочу сделать, нельзя решить просто словами, глупышка, — вкрадчиво раздалось со стороны Нацу. Он сунул руку в карман свободных темных штанов, что-то там выискивая, и когда нашел, выудил оттуда крохотный пузырек с слегка светившейся в полумраке лиловой жидкостью; когда Хартфилия заметила это у него в руке, настороженно прикусила губу. — Что это?.. — Это?.. — деланно удивился тот, с все еще ниспадающей ухмылкой. Не медля и секунды он большим пальцем открыл маленькую крышечку, что звякнув покатилась по полу, и перевел хищный взгляд на закусившую в напряжении губу заклинательницу. — Это то, что поможет мне сделать тебя куда сговорчивее. И одним движением он осушил этот крохотный пузырек полностью, утирая уголок губ. Теперь его взгляд стал еще серьезней и ухмылка спала с лица — теперь его губы были плотно сомкнуты в тонкую линию, а взгляд — ничего не прочесть. Лишь стальное хладнокровие и решительность. Было глупо надеяться, что в таком положении девушка выпьет то, что он ей даст, поэтому… придется пользоваться своим методом. Уверенными шагами он, ни капли не сомневаясь в том, что жертва от него хоть куда-то денется, размеренно стал подходить к Люси. Такое поведение напарника напугало еще сильнее, и блондинка пуще прежнего стало извиваться в этих трижды проклятых веревках, но, как и в те разы, потерпела неудачу — связал он ее на совесть, не вырваться. Когда же жар смуглого тела опалил чувствительную кожу, фея обомлела — даже связанная, оторванная от пола, Драгнил все равно был выше ее почти на голову, и сейчас, склонившись над ней, ухватился за ее лицо, больно сжимая скулы, насильно заставляя открыть рот. Она протестующе замычала, всеми силами стискивая челюсть, вспомнив о том, что юноша не сглотнул, когда выпил эту несчастную жидкость, а значит… Дальнейший поток мыслей оборвался с первым жадным прикосновением шершавых губ. Сердце звонко треснуло по ребрам, обрываясь вниз, от чего внутри все в миг обмерло. Жар прилил к щекам с удвоенной силой, а температура в комнате повысилась на несколько градусов — с самого ее пробуждения Хартфилия отметила, что холодно здесь не было. Лишь темнота, и чувствовавшееся каждой клеточкой тепло. Его поцелуй был горячим, требующий немедленного ответа, жаркий и неистовый: юркий язык скользнул по дрожащим устам, а после с силой втиснулся вглубь, задевая ее дрогнувший мягкий язычок. Влага ее рта, сладость и вкус, это все кружило и пьянило голову, от чего сам драконоборец тихо зарычал сквозь поцелуй. Люси истерично взвизгнула, когда почувствовала, как какая-то жидкость переливается из его рта к ней. Она с силой замотала головой, но ничего не смогла сделать — юноша крепко держал ее за затылок, другой рукой вцепившись в тонкую талию, сминая кожу вместе с хлопковой материей. В отместку за то, что заклинательница вздумала сопротивляться, Драгнил жадно прикусил нижнюю губу, уловив еще один истеричный вскрик, а после… А после девушка сделала глоток, резко втянув носом воздух, покраснев пуще прежнего. Рука Нацу, что до этого так по-свойски сжимала ее талию, приподнялась выше: мужская ладонь неспешно провела линию, начиная от ребер, к волнующейся груди, за которую сам парень не повременил ухватиться, в очередной раз вызвав дрожь девичьего тела, и выше, к бледной тонкой шее, начав гладить хрупкую косточку ключицы большим пальцем. Пускай жидкость и была проглочена, огненный маг не хотел так просто выпускать вожделенные губы; он остервенело облизывал их, покусывал, языком творил то, из-за чего внизу все скручивалось в тугой жгущий узел и хотелось стыдливо поджать ноги вместе. Дыхания отчаянно не хватало — еще чуть-чуть и в глазах вновь потемнеет. Создавалось впечатление, что из-за жара, исходящего от потерявшего шаткий контроль юноши, весь кислород в комнате просто выгорел. Она не думала, что ее первый поцелуй заберет Нацу. Никогда не представляла, что это будет так. В ее воображении все было куда слаще, романтичнее, однако… неизменным было одно — именно образ своего розоволосого напарника рисовала себе в сознании девушка. Именно его губы и руки она хотела ощутить. Но ей… до последнего не хотелось принимать этого. Нацу — ее друг и товарищ, совсем еще мальчишка, он не был готов к тому, чтобы нести ответственность как и за свои чувства, так и за ее. Это заставляло лишь смиренно улыбаться, ожидать, верить, что возможно он наконец подумает об этом всем и примет решение. Ведь сама Люси давно сделала свой выбор, и сколько бы не пыталась, не обманывала себя, с этим выбором она теперь будет жить всегда и никогда ему не изменит. Так уж вышло. Так решило ее сердце. А теперь… А теперь ее напарник яростно впивается в ее губы, теряя голову. Чувственный рот был уже мокрым от слюны, а сама она даже не знала, как двигать языком — просто полностью дала ему волю, боясь, что если не подчинится, то он сделает только хуже. Когда же, наконец, Драгнил отстранился, вязкая нить слюны соединяла их языки, а после, растянувшись, оставила пару капель на распухших женских губах. Он ухмыльнулся, заглянув в зардевшиеся глаза, и показательно облизнулся, напоследок оттянув нижнюю губу феи. — Что… что ты мне дал?.. — пыталась отдышаться Люси, принимая попытку сглотнуть, но слюна стала слишком вязкой, не проходя по горлу. От произошедшего голова шла кругом, а грудь волнительно поднималась и опускалась на каждый вдох и выдох. Было жарко. К щекам прилила горячая кровь, а пульс крови в голове отдавался непонятным шумом, заглушая мысли. Что происходит?.. — Ничего особенного, — провел рукой по бледной шее Драгнил, огладив нежную кожу большим пальцем, яро желая впиться в нее прямо сейчас своими клыками, оставить багрянный след и ощутить сладость девичьей крови на языке. Правда пока, стоит остановиться и на поцелуе, потому что он уже еле себя держал: пах пульсировал, обжигаемым диким желанием овладеть хрупким телом, которое сейчас было в полной его доступности. Правда… так было совсем не интересно. Он мог взять ее прямо сейчас, слушая вопли, крики боли и отчаянные стоны. Однако… В его планах не было пункта сломить в Люси жизнь и лишить глаз блеска: ему просто нужно подчинить ее своей воле, сделать так, чтобы волшебница знала, кому принадлежит. И просто так он не может этого сделать. Да и, надо саму Хартфилию подтолкнуть к этому. Сделать видимость того, будто она сама этого хочет. А Нацу знает, чувствует, ощущает — она хотела его, правда, была слишком наивна, чтобы понять. И жидкость, которую он ей дал, поможет все прояснить. — Потерпи немного, и сама поймешь, что это было. — Проговорил вкрадчивым голосом дракон, и, отступил от девушки, поворачиваясь лицом к двери. — Главное не сойти с ума, пока будешь ждать. Это было последнее, что он сказал перед тем, как закрылась дверь. В помещении Люси вновь осталась одна, а ее веки, вновь налившись тяжестью, погрузили сознание в приятную темноту.***
Люси очнулась из-за того, что ей было слишком трудно дышать, будто на грудную клетку натянули толстый железный обруч, который от любого вдоха стягивался еще сильнее, не позволяя вздохнуть. Голова гудела и была такой тяжелой, что она едва могла ей ворочать. Все тело будто было охвачено огнем, который сжигал внутренности, опаляя нервы, разнося свой жар по венам и артериям, от чего создавалось ощущения, будто она вся горела где-то в Аду, на глубине Преисподней. Мышцы натянулись подобно струне, полностью застыв, а в самом низу, где-то между бедер, тот самый жар был невыносимо сильным — там все жгло, немело и стягивалось. Хартфилия не могла осознать, что это было за состояние, однако понимала — всему виной то самое проклятое зелье, что дал ей Драгнил. Она хотела пошевелить ногами, словно вновь пытаясь освободиться, как застонала сквозь плотно сомкнутые губы: от малейшего движения бедер, что коснулись друг друга, все внутри неконтролируемо вспыхнуло вожделением, а белье… К своему собственному стыду девушка отметила, что трусики были насквозь мокрыми, и еще чуть-чуть и влага начнет пропитывать и ее спальные шорты. Как же… Как же это так?.. Неужели Нацу дал ей?.. — Ах… — едва слышно выдохнула девушка, когда неясная судорога скрутила низ живота. И тут волшебница наконец поняла: это то самое чувство, которое все зовут возбуждением. Люси была взрослой девочкой, и все потребности своего организма знала наперед. Однако… такого еще с ней ни разу не происходило. Все тело будто трепетало от взрывного желание, оно… будто чего-то хотело, но никак не могло получить. Внутренние мышцы все сильнее сокращались, напитывая смазкой деликатное белье, а самой фее хотелось завернуться от стыда в одеяло. Но она не могла. Не могла сделать ничего. Ее запястья уже онемели от того, насколько же сильно на них давила веревка, а тело, что находилось в подвешенном состоянии, уже наполовину ничего не чувствовало. Вновь открылась злосчастная дверь, и в пороге встал Драгнил. На его лице опять играла ухмылка, но когда же он сделал шаг вглубь комнаты, напряженно остановился. Глубоко втянув носом застоявшийся воздух, он тут же сжал кулаки: в комнате отчетливо чувствовались совершенно другие ноты, а запах Люси наконец стал принимать другой оттенок — более сладкий, тягучий и… дразнящий, забивающийся в ноздри. — Ооо, уже подействовало, — прокомментировал юноша, облизывая разом пересохшие губы. — О чем… ты говоришь?.. — говорить удавалось с трудом, ведь мысли путались, не могли собраться полностью во что-то цельное, а мозг будто плавился от жара, исходящего изнутри. — О том, что афродизиак подействовал и ты теперь хочешь меня, — уверенно заявил с все той же хищной ухмылкой дракон, уже подойдя к оцепеневшей заклинательнице вплотную. Его горячая шершавая ладонь коснулась девичьей щеки, очерчивая ровный контур лица, и лишь от этого простого прикосновения блондинка тихо промычала. Касание пустило по бледной коже мощные электрические разряды, и Люси стоило огромных усилий, чтобы не застонать во весь голос: сильная рука Драгнила зарылась к ней в волосы, сжимая и оттягивая назад — не больно, но очень непривычно. — Н-Не трогай… меня… — хрипло выдохнула волшебница, но опять всхлипнула, когда второй рукой убийца драконов стал плавно описывать круги по обнаженной коже ее живота. — Ты хочешь этих прикосновений, и всегда их хотела, — вкрадчивым рыком донеслось у самого лица юной феи, и она обратила взор одурманенных карих глаз на смуглое юношеское лицо: черты сильно заострились, приобрели настоящий хищный оттенок, а глаза… О-о-о, они горели ярче, чем когда-либо это происходило. — Я знаю Люси, знаю все то, что ты когда-либо хотела от меня спрятать, — продолжал говорить он, а его пальцы поднимались все выше, плавно поднимая вместе с собой и хлопковую ткань; заклинательница задрожала пуще прежнего, когда его пальцы вместе с тканью дошли до мягких полушарий грудей. — Думаешь, я не слышал, как ты ласкала себя вечером в ванной, когда ты трогала себя и представляла мои руки?.. Детка, я знаю все. Я слышу все, чувствую. Один сильный рывок, и майка превратилась в ненужную рваную тряпку, полностью обнажив трепещущую молодую плоть с заострившимися горошинами налитых сосков. Зрачки в возбужденных янтарных глазах расширились, лицезрея вожделенные округлости, в то время как волшебница, лишенная возможности прикрыться, вскрикнула, завертевшись еще сильнее. — Нет! Не надо, Нацу, прошу тебя!.. — истерично залепетала напуганная девушка, но еще пуще взвизгнула, когда настойчивая рука бесцеремонно стала мять нежную грудь. Ее тело никогда не знало таких прикосновений, и сейчас, от ощущения сильной мужской руки, всё нежное девичье нутро сжалось от… возбуждения, пронесшегося по телу толпой огненных искр. — Тш-ш-ш, еще слишком рано кричать, — сладко прошептал в самые губы Нацу, продолжая упрямо сминать упругую грудь, наслаждаясь теплотой и упругостью молодого бюста. Словно издеваясь, дразня, он провел большим пальцем по твердому камушку, уловив чутким слухом жаркий вдох со стороны блондинки — она явно не ожидала, что такие прикосновения могут быть приятны. — Видишь? Твое тело реагирует на меня, реагирует на то, что хочет. Почему же ты не могла понять этого раньше? — Пожалуйста, Нацу… Не делай э-этого, отпусти… — Ее шепот был тихим, едва слышным из-за сбитого дыхания. Щеки были пунцовыми от стыда и смущения, хотя куда уже дальше?.. Она наполовину голая перед своим напарником. И пускай он видел и даже трогал все то, что было скрыто под одеждой — сейчас его прикосновения имели совершенно иной характер. Это было неправильно. Неразумно. Не… — Ты никогда не сможешь от меня уйти, запомни это, — вдруг грозный рокот обжег девичьи уста, и заклинательница оторопело замерла. — Я не отпущу тебя. Никогда. Делай, думай, говори — все что тебе хочется! Но ты, от меня, никогда не избавишься. И его рука бесстыже пробралась под трусики, начав смело и быстро ласкать самое сокровенное место. Люси раскрыла рот в громком стоне удовольствия, который тут же исчез во власти горячих губ и языка. Шероховатые пальцы настойчиво, грубо и жадно стали потирать ее клитор, от чего нежные бедра мелко задрожали. Скользя по влажным лепесткам плоти, ладонь надавливала все сильнее, а сам Драгнил про себя отметил, что смазки было так много, что она стекала по внутренней стороне бедер. В паху неописуемо все жгло и горело. Член уперся в ткань штанов каменным колом, и Нацу, желая еще больше попугать девушку, потерся внушительной выпуклостью о вздрогнувший бледный живот. Хартфилия заверещала ультразвуком прямо в мужские губы, нервно дергая связанными веревкой руками. Нельзя! Нельзя, нельзя, нельзя! Никто не должен трогать ее там!.. Это самое тайное, личное… А сейчас, сгорая от собственного стыда, фея понимала, что-то, чем занимается теперь розоволосый нравилось ей, принося волны удовольствия, текущие по телу раскаленной лавой. Она не хотела, чтобы это произошло именно так. Ей не нравилось, как грубо и самоуверенно вел себя Драгнил. Однако… Она все также стонала и извивалась под ним, не зная куда себя девать от такой настойчивой, но чрезмерно приятной ласки. — Хочу, наконец, попробовать тебя, — прохрипел юноша, как только отпустил ее рот и в тот же момент достал из промокших трусиков свою ладонь. Проведя двумя пальцами по коже живота, он размазал склизкую смазку, ухмыльнувшись — все также хищно и… опасно-предвкушающе. — Посмотри, насколько ты мокрая… Неужели не стыдно?.. — Нацу… — жалобно всхлипнула фея, не зная, что ответить. От стыда на глаза набежали слезы, а от неуемного спазма внутри тела, дрожь все еще не прекращалась. — Зачем ты так со мной?.. — Я просто хочу наконец доказать тебе, что ты — глупышка, которая не знает, чего на самом деле хочет. Сдирая с нее плавки вместе с хлопковыми шортиками, Драгнил спустился дорожкой жгущих кожу поцелуев к самому низу, где дальше источник желания Люси оказался в полной его доступности. Вжавшись лицом ей между бедер, он услышал вскрик со стороны девушки, и только после лизнул мокрую плоть языком, ощущая всю сладость ее смазки своим ртом. — Нацу!!! Но огненный маг уже ничего не слышал. Он смог подобраться так близко, что голова полностью отключилась, отдавая управление над телом животным инстинктам. Самое чувствительное место было горячим, мокрым и тесным: проникая в самую глубь острым языком он ощущал сокращающиеся внутренние стенки; сомкнув губы на взбухшей горошине клитора, комнату сотряс громкий стон удовольствия, а после Люси притихла: изо всех сил кусая губы, она пыталась больше не кричать так громко, боясь, что Нацу вновь скажет или сделает что-то плохое. Но дрожь скрыть не удалось. Ее ноги, что были властно закинуты на мужские плечи периодически пытались сомкнуться, но дракон держал их так крепко, от чего на коже уже стали проступать багровые пятна: нет, сейчас он даже и близко не даст ей отстраниться. Не тогда, когда она настолько близка к нему, когда он может творить все, что хотел долгое время. Пошлые хлюпы, что раздавались от такого действия, вгоняли фею в еще большую краску, от чего звуки, которые буквально рвали ее грудную клетку на части, она всячески пыталась подавлять. Почему Нацу делает это?.. Что им двигает?.. Но, неожиданно, волна чего-то странного, неизвестного и… желанного скрутила тело Люси в долгой и мучительно-сладостной судороге, от чего она даже смогла извернуться, чтобы ласки языка Нацу прекратились. Бледная, обнаженная, с крупными каплями пота и побагровевшим лицом, волшебница была куда прекраснее, чем обычно. Только что испытанный оргазм дрожащими судорогами сводил девичье тело, а действие афродизиака на время перестало так отчетливо чувствоваться. Большие шоколадные глаза смотрели не веря, пугливо, смущенно, и Драгнил, показательно облизывая перемазанные в ее соке губы, наконец встал во весь рост, удерживая женские ноги теперь у себя в руках. — Ты слаще, чем я думал, — прохрипел он тихо у ее губ, пройдясь кончиком носа по багряной щеке. То, что он чувствовал теперь, нельзя было описать одним словом. Любовь? Нет, это чувство куда больше, сильнее и могущественнее этого жалкого слова. Это нечто безумное. Нечто, что заставляет поглощать и тонуть одновременно. Люси сморгнула пелену слез с карих глаз. Попыталась пошевелиться, но юноша лишь крепче прижал ее к себе, от чего она, все еще мокрой промежностью ощутила упругость и силу его безумного желания. Это заставило ее вздрогнуть, ведь она все еще до жути боялась этого. Их сбитое дыхание почти что смешалось в один выдох, благодаря чему в глазах мутнело сильнее чем раньше. Что… Что ей теперь делать?.. — Нацу… — тихо прошептала фея. — Я… Мои руки, кажется, они совсем затекли…