Нельзя выиграть бой одним ударом. Либо научись терпеть обиды, либо найми телохранителя. Забудь о победах и поражениях, забудь о гордости и боли. Если противник оцарапает тебя — ударь его. Если противник ударит тебя — сломай ему руку. Если противник сломает тебе руку — забери его жизнь. Не думай о том, чтобы выйти из боя нетронутым. Будь готов пожертвовать всем. Даже жизнью. Если есть время, лучше дождаться атаки противника — он в момент атаки волей-неволей раскроется. Агрессор всегда подвергает свою жизнь большей опасности, чем обороняющийся, — это закон.
Кацуки отпрыгнул назад, над ним пролетели глыбы земли. Тоши стояла с вытянутыми вперёд руками, управляя теми самыми глыбами. Её руки и лицо были заляпаны землей. Кацуки приземлился на руки и, вновь прыгнув, в полёте злобно улыбнулся, накрывая оппонентку порцией взрывов. Тошитсу, сделав шаг назад, опустилась на одно колено и прислонилась ладонями к земле — перед ней выросла стена, поглотившая шквал взрыва.
Бакуго, приземлившись на ноги, не верил своим глазам. «Блять. Я тупо засомневался. Я даже близко не могу к ней подойти, да ещё и земля мешает. Никак не пробить». Он стиснул кулаки и смотрел, как распадается земляная стена.
За стеной стояла Тоши — грязная и пыльная. «Её новый приём, способный защитить тело, довольно хорош, — подумал Кацуки. — Будет хуже, если она полностью сможет превращаться в землю».
— Ты довольно... хорош, как и ожидалось, — оценила его приемы Тоши, вытирая лоб от пота.
Кацуки самодовольно усмехнулся, однако Тоши внезапно поменялась в лице.
— Но недостаточно интеллекта в бою.
— Чё сказала, суч?.. — не успел он договорить, как его накрыло растущей тенью — сзади поднималась волна земли, которая моментально погребла его под собою.
Кацуки ушёл под землю. Тоши сложила руки на груди и собиралась было уходить, но вдруг услышала взрывы под землёй — будто бы мина за миной взрывалась.
— Сука!
Из-под слоя земли донёсся взрыв, после которого на поверхность вылез разъярённый Кацуки. Он весь пылал: дым проходил по его телу, красные глаза враждебно сверкали.
— Мы не закончили... нашу тренировку!
Кацуки пошёл в атаку на Тоши, которая тут же поставила блок. Они скалились друг на друга и скрипели зубами от злости.
— Ты успокоишься или нет? — недовольно спросила Тошитсу.
— Ты сама все слышала в тот день! — выдал Кацуки, глядя в ей глаза.
Тоши испуганно вздрогнула и от его напора завалилась на землю. «Да как ты спрашиваешь такое? Сама ведь... всё...» — бесился Кацуки, сев на упавшую Тоши, и повторил:
— Ты сама всё слышала в тот день! Почему ты спрашиваешь об этом?
Тоши опёрлась локтями о землю и посмотрела ему глаза. В те самые глаза — красные, пылающие, как и его причуда. Это состояние — его истинная сторона.
— Что ты несёшь, идиот? — выругалась она.
— Ты... — прорычав, он указал на нее пальцем. — Ты пряталась за тем деревом, как крыса, и слышала всё. И ты будто бы не знаешь, о чём идет речь.
Тошитсу, не веря ушам, сильнее испугалась. Кацуки только что поймал её за хвост, спалив за подслушиванием разговора. Она виновато поджала губы.
— Успокоюсь ли я? — прорычал Кацуки, нависнув над ней. — Нет, не успокоюсь. Почему?
Он наклонил голову и почти прикоснулся губами к её уху. У Тоши расширились зрачки; она отчетливо чувствовала его горячее дыхание на своей коже.
— Потому что ты преграда для меня, — произнес он, и кромку уха вновь лизнуло горячее дыхание. — Я стану номером один. Слышишь?
Тоши от страха была готова расплакаться.
— Взрывной идиот... — сквозь зубы сказала она.
Услышав это, Кацуки удивился. Медленно отпрянул от уха Тошитсу и посмотрел на неё — в глазах ни капли страха, лишь уверенность.
— Ты тоже преграда, — продолжила Тоши, — для Изуку ты тоже преграда. Перейдёшь дорогу — закопаю живьём.
— Что ты?..
— Думаешь, ты один тут хочешь стать героем? Нет. Я тоже. Изуку. Остальные. Но мы не готовы поубивать друг друга за первое место, как ты. Ты ставишь класс в неловкое положение перед окружающими, и я на сто процентов уверена, что на фестивале ты будешь глотку драть. Знаешь, что я буду делать? — прошипела Тошитсу, начав яростно тыкать ему в грудь. — То же, что и делала в средней школе! Чуть что, Каччан, по морде получишь!
— Как же ты меня этим бесила! — прорычал Кацуки. — Знаешь что? Я не буду терпеть твои умозаключения и твои затычки, теперь я буду и тебя доставать! И поверь, я тебя заебу так, что на всю жизнь хватит!
Кацуки слез с Тошитсу. Тоши поняла, что сделала: усугубила ситуацию, подпортила отношения своей заносчивостью, так теперь он будет её доставать! Кацуки отряхнул с себя пыль и упер руки в бока, взглянув на взошедшую луну.
Короткий вечер быстро нырнул в непроглядную мглу осенней ночи. Ни одной звезды не мерцало в плотно затянутом дождевыми тучами небе. Только в свете уличных фонарей и холодных неоновых витрин магазинов мелькало спиралевидное кружение сорвавшейся листвы. Мокрые дома нахохлились и зябко жались друг к другу в неспокойном сне.
Завывание ветра, гудя в водосточных трубах, то взлетало на верхушки крыш, то, грохоча, катилось вниз и рассыпалось бурлящей рябью в глубинах луж. Заплаканные окна своими бездонными, бархатными глазами грустно смотрели в беснующуюся осеннюю ночь.
Тишина вокруг. Полусидевшая на земле обидевшаяся Тоши и Бакуго, стоявший и любовавшиеся ночью. «На душе свободно стало. Теперь буду мстить этой зануде. Хех, — ухмыльнулся Кацуки и повернулся к ней. — Сидит, дуется на меня. Может, палку перегнул? Да нет, фигня, всё по делу сказал!»
— Спасибо, — тихо произнесла Тошитсу.
— Что? — изумленно спросил Кацуки.
«Спасибо? Чё?» — удивился он, увидев, что Тоши покраснела.
— Э-э-э?.. За что?
Тоши смотрела куда-то в сторону: расстроенно и печально, но румянец откуда? Она нахмурилась, надула губы и нехотя добавила:
— Спасибо за спасение в тот день...
«Она поблагодарила меня за то, что я спас её? Блин, — Кацуки почувствовал себя неловко. Пока Тошитсу дулась, он сложил руки на груди и отвернулся. — Блять. Как... глупо звучит благодарность из её уст! Чтобы она меня благодарила?! Почему мне так неловко, но и в то же время приятно? Ох, черт!»
Послышалось недовольное ворчание. Кажется, Тошитсу поняла, что запоздала с извинениями — она обняла себя за колени и виновато уставилась в землю. Ещё бы, затянуть выражение благодарности на неделю, как-то некрасиво!
— Прости, — выдал Кацуки, протягивая руку к Тоши.
— За что?
— Не спрашивай! Просто... прости меня! — настойчиво пробубнил он, отвернувшись. — Пойдём домой, уже поздно!
Пара шла домой, обсуждая подряд всё, что взбредёт в голову. Тоши задирала Кацуки, а он дёргал её то за волосы, то за куртку. Ходьба успокаивает. В ходьбе есть целительная сила. Равномерное перемещение ног, одна-другая, одна-другая, одновременно ритмические взмахи рук, ускорение частоты дыхания, легкая стимуляция сердечной деятельности, активность зрения и слуха, необходимая для определения направления и сохранения равновесия, прикосновение к коже прохладного воздуха — все это явления, непреоборимым образом совмещающие тело и дух, от которых может воспрянуть и расшириться даже опечаленная и угнетенная душа.
***
— Ладно, — улыбнулась Тоши, встав у дверей дома.
Кацуки спрятал руки в карманы и закатил глаза, проворчав:
— Отлично, я довёл тебя до дома!
— Хм. Спасибо, Каччан. Ведёшь себя как джентльмен!
Тоши открыла дверь дома, как он снова дернул ее за прядь волос.
— Каччан!
— Я же предупреждал!
— Несмешно, — надулась Тошитсу.
Он ехидно улыбнулся и развернулся в свою сторону.
— Спасибо, что провёл до дома! — произнесла Тошитсу, улыбнувшись на прощание, и переступила порог.
— Тошитсу! Почему так долго? Ой, там Кацуки? Позови его к нам!
— Нет, мама... э-э-э... все нормально!
Тоши, покраснев, помахала ему на прощание и пропала за дверью. Кацуки в ответ лишь улыбнулся и пошёл домой.
***
На Кацуки было лишь полотенце, прикрывающее нижнюю часть тела. От него шёл горячий пар, и его тело было влажным. Он тяжело опустился на край кровати и расчесал пальцами намокшие волосы, задумавшись о своём.
«В тот день, когда мы встретились, ты стояла со своей мамой, которая болтала с моей. Хоть я и был мелким, но я помню, что я тогда почувствовал и как тебя заметил. Помню, меня сразу к тебе потянуло, я подумал: «Надо же, стоит спиной, а я хочу к ней...» Что это было? Почему оно происходит сейчас?»
Тоши же не спала всю ночь, думая о прошедшем дне. В воздухе висели вопросы: что, почему и зачем?
Людям необходимо жить с чистой совестью. Если идти по прямому пути, то рано или поздно попадёшь в грязь. Но если не сдаваться и идти дальше, то однажды грязь высохнет и отвалится.
