Цена иной реальности

       — Да что с тобою происходит? Зассал или что?! — проревел Бакуго, бросаясь на Изуку в атаку.        — Погоди! Погоди! Погоди! Говорю же, что они не сразу появляются! — Изуку ловко увернулся от очередного взрыва. — Я не знаю, когда они появляются!        — В смысле ты не знаешь?! — взрыв. — Это твоя причуда или нет? — еще ряд взрывов.        — Стоп! — подбежал Всемогущий, отплёвываясь кровью. — Всё не так просто! Успокойтесь вы, оба!        Из-за взрывов Бакуго, его настойчивости и желания «помочь» Изуку высвободить те самые чёрные хлысты на арене невозможно было услышать собственных мыслей. Бакуго без конца шарахал Мидорию взрывами, а тот в ответ ловко уворачивался и концертировал причуду, которая работала в привычной форме. И те самые чёрные хлысты, которые Кацуки пытался выбить из Изуку, не появлялись — тогда это вышло спонтанно.        — Юная Тошитсу, — обратился к ней побледневший Всемогущий, который без конца удивлялся мальчишкам, — разъедини их.        Тем временем Тошитсу стояла в стороне и смотрела на бой друзей. Что она здесь делала, она не знала. А, нет, она же их разъединитель, точно. Не шелохнувшись, не сдвинувшись с места, она подняла две огромных глыбы, которые вылезли из-под земли, оставляя мальчишек по разные стороны. Глыба, которая держала Бакуго, особо сильно давила на него. Кацуки расценил это чуть ли не как вызов.        — Ты что делаешь?! Отпусти! Взорву к чертям собачьим!        Всемогущий удивленно посмотрел на ученицу.        — Ты когда успела так хорошо овладеть концентрацией? Без рук, без стойки смогла использовать причуду? Неужели заслуга Правительства?        От последнего слова мурашки пробежались по телу. Но Всемогущий оказался прав — заслуга Правительства и их тренировок. Благодаря им она смогла чётче использовать причуду.        — Благодаря Академии и занятиям в Правительстве, Всемогущий, — улыбнулась Тошитсу.        В ответ герой тоже улыбнулся и похвалил её. Два лоботряса подбежали к ним.        — Эти чёрные хлысты появляются тогда, когда у него проблемы, так ведь?        — Ты и так одна ходячая проблема, — прошептала Тошитсу на ухо Изуку. Оба засмеялись.        — Ща взорву!        — Нет! — влез Всемогущий. — Ваш бой должен был практикой для Мидории, который в итоге должен научиться предотвращать спонтанное появление. Кстати, как ты себя чувствуешь, юный Мидория?        — Спонтанно появилось — спонтанно пропало, — загадочно ответила Тошитсу вместо Изуку. — Так же спонтанно проявит себя и снова спонтанно пропадёт.        Изуку одобрительно качнул головой и добавил:        — Их «присутствие» полностью исчезло.        Наступило неловкое молчание. Объяснений произошедшему толком не было, кроме того, что причуды предшественников передавались нынешнему обладателю. Чёрным хлыстом владел наставник Наны Шимуры, которая, в свою очередь, являлась наставником Всемогущего. Кроме этого, тот обладатель Чёрного хлыста приходил к Изуку. Зачем? Что могло вызвать изменения в причуде Изуку?        — Тебе стоит лучше познакомиться с этой силой, чтобы предотвратить эти ситуации, — нарушил тишину Всемогущий.        — Фигня дело! Я же говорю, ему нужно почувствовать себя в опасности! Просто позвольте мне поджарит его зад как следует, и эта штука появится! — заорал Бакуго. — А как только она покажется, я быстро сотру тебя в фарш и сам стану Героем Номером один!        В конце не хватает «Бу-га-га-шеньки».        — Ну ладно, попридержи коней, мальчик мой…        — А вообще, он прав, — внезапно заявила Тошитсу. Бакуго в свою очередь довольно испустил пару мощных взрывов из ладони и злобно рассмеялся, припугнув Мидорию, который тут же закатил глаза. — Кацуки прав: Изуку нужно находиться в опасности. Чем дольше мы продержим Изуку в опасном и критическом состоянии, тем больше вероятность того, что хлысты вновь проявят себя. Возможно, не только хлыст, но ещё и причуды других предшественников. Тогда мы сможем предпринимать какие-то меры.        — Если она реагирует на мои чувства, значит, эта сила сыграет свою роль в будущем. Я решил, что она не является той силой, которой я мог бы управлять сейчас. Может, именно поэтому я чувствую, будто бы силу «заперли» внутри меня. Стоит попробовать представить, как я отпираю и запираю ее вновь?        — Че за скучный бред? — рявкнул Бакуго и развернулся в сторону выхода. — Если не сможешь управлять ей сейчас, то каков смысл твоих рассуждений? Нахрена я вообще тогда пришёл?        — Твой бубнеж доводит до чёртовых мурашек…        Тошитсу положила руку на плечо Изуку и проводила бубнящего парня взглядом, пока тот не скрылся за углом.        — Оставь его. У него скоро последний этап сдачи экзамена на временную геройскую лицензию. На нервах.        — Да, я понимаю, но он прав. Раз я не могу использовать хлыст, значит, нет смысла рассуждать и планировать что-то. Может, вы и правы, и меня действительно нужно подвергнуть опасности для проявления хлыстов?        Никто не сможет считать, что кто-то прав, пока не посмотрит на ситуацию глазами другой стороны. Зелёные глаза Мидории видели её насквозь. Взгляд был мягким, отчужденным, порой слегка укоряющим — и всегда недосягаемым.        Важен тот человек, который приходит на помощь тогда, когда его даже не просят. Иногда присутствие другого человека, даже безмолвное, помогает справиться с отчаянием. В жизни мы часто не замечаем тех, кто тайно поддерживает нас.       — Давай попробуем? Будем пробовать все, что только возможно. Как-нибудь хлыст себя да проявит.        Он поблагодарил её взглядом — одним из тех ясных дружеских взглядов, которые проникают в самое сердце.

***

       Ноябрь выдался взбалмошным, как старая дева. Он довольно удачно маскировался под спокойно золотеющий октябрь и даже солнечный сентябрь, любой ценой стараясь выглядеть моложе. Он усыплял бдительность прохожих, заставляя их стаскивать шарфы и менять пальто на легкие пыльники, чтобы через неделю-другую завыть уже по-декабрьски, закрутиться штормом по тротуару и швырнуть кому-нибудь в лицо горсть затоптанных листьев, припечатав для надежности липким ледяным дождем. Шёл снег. Если сощуриться и долго смотреть вверх, покажется, что небо с землёй плывут навстречу, и уже не понять, то ли снежинки спускаются на лицо, то ли сам летишь вверх.        Бакуго с Тодороки и ребята из Шикецу благополучно прошли последний этап экзамена на временную лицензию. Мидория все так же продолжал усердно заниматься с Кацуки и Тошитсу. Чёрные хлысты не появлялись. Всемогущий пожимал плечами. Тошитсу после уроков в Академии ходила на дополнительные занятия в Правительство.        Председатель была рада возвращению студентки, ведь ситуация в геройском мире с каждым днём ухудшалась. Что-то же должно было в итоге её порадовать?        — Ты бы знала, дорогая Джишин, что происходит сейчас в мире, — холодно проговорила Председатель, ведя ученицу в кабинет. — Каждый день мы теряем по одному герою. Каждый день, к сожалению, мы теряем десятки мирных жителей. Я как Председатель по общественной безопасности и обороне не могу допустить подобное. С каждой потерей кого-то в этом мире ты становишься ближе к исполнению своей миссии. У каждого есть своё предназначение. Всё, что требуется от нас — стараться изо всех сил. Благодаря тебе мы восстановим баланс в мире, милая Джишин.        Академия — Правительство — общежитие. Академия — тренировки — общежитие. Академия — Правительство. Есть такая теория: Вселенная и время бесконечны, значит, любое событие неизбежно, даже невозможное.        — Сегодня утром стало известно о исчезновении Героя Номер три, Топ Джинса. Очевидцы говорят…        — Охренеть! — выругался Серо, недослушав новости.        — Быть такого не может!        Таинственно исчез профессиональный Герой Номер три, Топ Джинс, у которого проходил практику Бакуго. Дело расследуют герои. Любое расследование — это противоборство двух ошибок: преступник совершает свои ошибки, герои — свои. Важно не позволить собственным ошибкам стать страшнее, чем ошибки преступника.        «На прошлой неделе исчезли молодые герои из агентств Ястреба и Рьюкю, а сейчас пропал сам Топ Джинс, — подумала Тошитсу, отжимаясь под гарканье тренера. — Все эти пропажи героев связаны с пропажами жителей, а точнее, их убийствами, которые в последнее время участились на юге Японии. Если ещё взять во внимание, что большая часть трупов стёрта в поро!..»        На спине почувствовалась чья-то ступня, которая со всей силой надавила на тело. Не успела Тошитсу моргнуть, как почувствовала холодный пол под щекой и сильный удар о подбородок. К ней наклонился разъярённый тренер, прорычавший сквозь зубы:        — Ещё одно замечание, и будешь всю ночь стоять в середине зала и приседать с поднятыми руками, на которые я надену килограммовые гири!        Его слюни летели во все стороны. Брыкаться и перечить ему было страшно настолько, что проще было бы опоздать в общежитие после восьми часов вечера или стырить из ящика Айзавы-сенсея мел.        — Я больше не буду, — ответила Тошитсу, пытаясь выглядеть максимально виноватой.        — Отлично! Из-за Тошитсу Джишин отжимаемся ещё сотню раз! — выдал тренер, свистнув. — Благодарите все её!        «Черт! — на себе она почувствовала десяток недовольных взглядов, обладатели которых были готовы свернуть ей шею. Как оно бывает, когда из-за одного страдают все. — Проклятье!»        — Господин Иуоо, разрешите забрать эту негодяйку для профилактического разговора!        В дверном проеме у входа в зал стоял её спаситель. Как обычно, в его зубах была абрикосовая палочка, на которой когда-то раньше наверняка красовались уже съеденные данго. Его золотые глаза пробежались по несчастным ребятам и остановились на той, за кем он пришёл. Ястреб стоял легко и вальяжно, будто бы не боялся тренера. Хотя чего ему его бояться? Он же не его тренер. Его широкие красные крылья за спиной задрожали и раскрылись.        Тренер поморщился.        — Ты надоел каждый день её забирать! Либо ты за неё ручаешься полностью, либо не мешай мне выполнять свою работу!        — Я, конечно, приношу свои извинения за доставленные неудобства, но таковы требования самого Председателя, — Ястреб подлетел к тренеру, который держал Тошитсу прижатой к полу. Его перья разлетелись по залу, убрали ступню мужчины с виновницы и подняли её на ноги. — Для Тошитсу Джишин нужно скорректировать индивидуальный план занятий. Я сообщу руководству. А вам следует уважительно относиться к своим ученикам, в том числе и к Тошитсу. Не забывайте, кто её отец. Не забывайте, кто родители этих детей.        Задел так задел. Тренера разрывало на части от гнева. Он прорычал:        — Забирай девчонку и проваливай.        Ястреб, улыбаясь, развернулся к классу и ухмыльнулся, а после гордо пошёл к выходу, прощаясь с ребятами. Пара его пёрышек витали вокруг Тошитсу, которая замерла в ожидании. Перья начали подталкивать её за Ястребом.        «Каждый раз мне так неловко, когда он появляется в середине занятий и забирает меня на патруль, — Тошитсу обняла себя за плечи и погрузилась в мысли. — Какое-то мерзкое чувство, словно я… должна ему что-то…»        — Я никогда не догадывался, кем окажусь в этой жизни, — начал Ястреб, — но я всегда знал, что рожден для чего-то большего, — его фраза застала Джишин врасплох. Он будто бы прочитал её мысли. — Ты почему не возражаешь сенсею?        — Как я пойду против сенсея? Это тоже самое, что пойти против Айзавы-сенсея или вас…        — Тебя, — напомнил Ястреб, подмигнув. — Те-бя!        — Да… Спасибо, что забрал меня.        — Помни, ты и твой класс — пешки. Только ты в сто раз важнее, чем они. Ты будешь выполнять свою миссию, от которой будет зависеть судьба всего мира, а от них — мелочь. Знаю, что звучит грубо, но таковы реалии. Сейчас ты пешка, а завтра сможешь стать королевой.        Это заставило её чувствовать себя виноватой и немного эгоистичной, пока они шли на выход из здания. Ей пришлось пойти на это. Она пойдёт на задание. От этого может зависеть судьба всего мира. Но часть её хотела сказать: «Забудь о мире. Живи для себя».        — Если бы люди знали, как многое в мире зависит от нас. Поверь, я прекрасно понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Я сам был и сейчас нахожусь на такой тропе, и… — Ястреб внезапно замолчал. — Вместо того чтобы скинуть с себя проблемы, мы, наоборот, несём их временами на своих плечах, сгибаемся под тяжестью груза. Тебе больно и тяжело, но нужно стараться дальше. Быть преступником нечеловечески тяжело.        Это такое странное чувство — видеть перед собой обычного человека, такого же, как ты сам, и знать, что один из вас обязательно убьёт другого. Она впервые задумалась, как странно звучит само слово «убить»; казалось, будто Тошитсу услышала его в первый раз.        Между тем выпал снег. Всякий раз забываешь об этом ежегодном чуде, о снежном просторе и свежем морозном воздухе, о косо летящих снежинках, покрывающих всё штрихами гравировки, о большом снежном берете, надетом утром набекрень на птичью кормушку, о сохранившихся на дубе и ставших ярче сухих коричневых листьях, темно-зеленых стеблях болиголова с опущенными веточками и ясной голубизне неба, похожего на опрокинутую чашу.        — Первое правило детектива: хорошая зацепка ведет к другой зацепке! Согласна с этой фразой? — Ястреб предложил погрустневшей Тошитсу данго. Девушка зябко спряталась в шарф и отрицательно покачала головой. — Ладно. Сегодня нас снова ждёт город, где снова были они.        Очередной город с очередной историй с очередным убийством десятков мирных жителей. Уязвленный чередой кровавых потрясений, он выдумывает себе повод для празднования, что в итоге приведёт к очередной волне кровопролития. Появившись из ниоткуда, преступники нарушали все правила, установленные в злодейской среде. Убивали тех, кого нельзя убивать, торговали тем, чем нельзя торговать, и грабили тех, кого нельзя грабить. Их описывали и как шутов, и как сумасшедших, и как преступных гениев, и как пустоголовых выскочек. Если бы на их месте были кто-то из старых криминальных, его давно бы разрезали на кусочки и выкинули в реку. Но было в их стремительной наглости что-то обезоруживающее. Пока в городе пытались найти Лигу и АРИС, они уже сжигали очередные дом и мирных жителей.        На этот раз всё оказалось в разы интереснее. Стёртые в порошок улики и место сражения. Без разрушения нет созидания. Разрушение — это критика, это революция, которую и создают злодеи.       Улицы города опустели, провалившись в разрушенную землю, придавленную небом, и нельзя было больше отличать день от ночи. Лица полицейских были бледны, а шлемы казались похожими на панцирь улитки, надетый на голый череп с потухшими глазами. А герои с ужасом представляли масштаб сражения, а главное — его смысл.       «Каждый раз когда понимаю, что здесь был он… — подумала Тошитсу и перебрала пальцами осевшую пыль или, возможно, чей-то прах. — Становится не по себе. От одной мысли бросает в дрожь».        — Снова пули?        — Да, на этот раз стреляли в кого-то, — ответил полицейский Ястребу. В его руке показался прозрачный полиэтилен. В нём виднелась маленькая свинцовая пуля. Крылатый герой недовольно поморщился, узнавая пулю. Нехотя он взял пакет у полицейского:        — Да, спасибо.        Полиция прочесывала территорию, Ястреб читал книгу. Что? Читал книгу на работе? Нет, не показалось. Это был не какой-нибудь блокнот, не записная книжка, а именно книга под громким названием «Война за свободу суперсил».       «Интересно, зачем ему книга на работе?» — Тошитсу пробежалась взглядом по перчаткам Ястреба, который в одном темпе постукивал указательным пальцем по корешку. Его левая рука резко, но едва заметно дернулась, и из рукава куртки выскочила ручка, которой он начал что-то писать в книге. Ястреб топтался на месте и подозрительно осматривался по сторонам. Он растерялся, когда заметил на себе взгляд Тошитсу, машинально спрятал книгу за спину и помахал ей рукой, а после быстрым шагом скрылся за зданием.       «Странно. Что-то не похоже на него», — не успела подумать Тошитсу, как сзади неё очутился Ястреб. От испуга подпрыгнула на месте, а герой рассмеялся.        — Итак, как идет расследование?       — Пока… никак.       — В таком случае, ты сегодня пойдёшь со мной в город.       — Зачем?       — Хочу кое-что показать.        Вопросы. Их много. Одни сплошные вопросы. Она могла бы спросить, а он мог бы попытаться ответить на них, мог бы постараться. Но оба не будут. Потому что иногда вопросы гораздо важнее ответов.        — Должен признаться — тебе идет макияж!        Тошитсу недовольно поправила чёрный плащ, полы которого болтались в районе щиколоток, что придавало дискомфорт. А массивные сапоги с металлической подошвой заставляли её шаркать по асфальту.       — Просто объясни — зачем?!       — Я не обязан тебе обо всем докладывать, несмотря на то что я практически твой куратор, — улыбнулся герой, указывая на дорогу в лес. — Сама всё увидишь. Просто следуй моим приказам.        Проклятый дождь со снегом никак не кончался, казалось, нескончаемые облака никогда не иссякнут. Они грозно клубились над землей и ждали, когда под ними прольётся кровь. Гигантские подсолнечники склоняли на изгородь свои тяжёлые круглые головы, и казалось, что они со страстью и увлечением строят глазки прохожим.        Тошитсу с удовольствием погрузилась в очередной самообман, надеясь, что в этот раз всё будет по-другому. Людям вообще очень нравится себя обманывать, ведь это заглушает боль. Сделать шаг в будущее очень сложно, гораздо проще вернуться назад, где всё так хорошо знакомо. Впереди неизвестность, и она пугает, а пройденная дорога прекрасно изучена, мы знаем на ней каждую кочку, помним все ямы и рытвины, каждый куст терновника, каждый цветок, все участки буйной зелени и выгоревшей травы.        Сияли фонари, окна в домах и огни на мостах, отражаясь, как и ночное небо, как и весь город, в темной воде, и казалось, что эти огоньки тоже звёзды, только обреченные сиять на земле. Она оглянулась. Паровоз извергал дым и искры. С тяжким, чёрным грохотом он мчался сквозь синюю ночь. А паровоз грохотал вдоль замерзших рек, улиц и полей, устремляясь в какие-то дали, в мир приключений. В глуши показалось здание, объятое чернотой и таинственностью.        Обычно таблички вешают снаружи. Чтобы понятно было, что внутри помещения владыка мира, ну, или специалист по работе с обращениями граждан, что в принципе одно и то же. Они стояли перед ними в рентгене огромного помещения и торжественной обстановке. Сегодня был день — день короля беззакония и самого лживого на земле человека. Он готовился войти в мир лжецов, которые ждут от него покорного согласия. Согласия лгать близкому человеку. Лгать без тени сомнения до конца своих дней, лгать ей и им. Смотря в глаза и не чувствуя угрызений совести. Именно в этом, по их мнению, и состояла точка отсчета жизни, в которую он имел смелость сделать шаг.       — Накинь капюшон, — холодно проговорил Ястреб.        В здании слышались голоса. Много голосов. Музыка. Шум. Кто-то говорил по громкоговорителю, а в ответ слышались одобрительные вопли. На входе стояли двое мужчин в масках. Ястреб целенаправленно шёл ко входу здания. Тошитсу, чуя неладное, замедлилась. Герой помахал мужчинам.       — Уже началось? Какая жалость, что мы опоздали! Думаю, если вы нас не впустите, он будет очень зол.       Ум и глупость — страшное сочетание. Обладатели таких качеств умеют убеждать людей идти за ними до самого ада. Но Ястреб был одним из тех провокаторов, которые умеют убеждать.       Должна быть в жизни такая ночь, которая запомнится навсегда. Она приходит ко всем. И если чувствуешь, что эта ночь уже близка, уже вот-вот наступит — лови её без лишних слов, а когда минует — держи язык за зубами. Упустишь — она, может, больше не придет. А ведь её многие упустили, многие даже видели, как она уплывает, чтобы никогда больше не вернуться, потому что не смогли удержать на кончике дрожащего пальца хрупкое равновесие из весны и света, луны и сумерек, ночного холма и теплой травы, и уходящего поезда, и города, и дальних далей. Так вот. Она поняла, что эта ночь — её. Ночь, которая ответит на все её вопросы.        До сих пор он молчал лишь потому, что боялся натолкнуться на предрассудки и непонимание. А теперь, побуждаемый телесной слабостью и глубокой потребностью в исповеди, он был похож на художника, который долго отделывал и шлифовал своё произведение и вот, наконец, понял, что пришла пора выставить его напоказ, открыться людям.       Восемьдесят тысяч орущих людей могут заставить потеряться. Она никогда в жизни не бывала в такой огромной толпе. Толпы обладают собственной силой; они увлекают тебя за собой. Толпа — это сборище людей, добровольно отказывающихся подчиняться разуму и поступающих вопреки его требованиям. Толпа — это человек, добровольно опустившийся до уровня животного.        — Ястреб, — Тошитсу вцепилась в его рукав. — Что мы здесь делаем?       Ответа не поступило, как и объяснений. Ястреб лишь повернул её голову в сторону сцены и шепнул:       — Смотри, кто там.       На сцене стояли двое мужчин, точнее, два из них восседали на диване. Первый по центру — высокий, странно выглядящий мужчина средних лет с выделяющимся длинным острым носом и выступающим подбородком, а также маленькими темными глазами. Короткие рыжевато-каштановые волосы, заметно приподнятые на лбу, вдовий пик посередине направлен вниз. У него не было бровей, но имелись две тёмные родинки на левой стороне лба.       Каково это, балансировать на узком, как лезвие ножа, вершинном хребте горы, волноваться по поводу сгущающихся вдалеке грозовых облаков, пытаться укрыться от ветра и холода, знать, что любое движение вправо и влево грозит падением в пропасть? Эта печаль была такой огромной, такой жгучей и страшной, что её невыносимо было видеть. Вторым восседал Шигараки Томура. Чёрный плащ поверх привычной одежды вместе с парой рук. Страх ослабляет даже искушенное красноречие.       — Я всегда думал, что, пока мы будем наставлять нас на путь Дестро, лига будет на нашем пути! — эмоционально кричал носатый. — Я глубоко верил в это! Пока роковой день не наступил! Увы, я всегда был слеп перед правдой! Я был пленником собственной крови! Связанный своей мечтой! Но затем я стал свидетелем освобождения в его чистейшем виде! Это не просто капитуляция! Я верю, что Томура Шигараки — истинный сторонник свободы! Он заслужил мое уважение как следствие! Я отрекаюсь от своей должности в силу необходимости! Теперь АРИС совершит второе пришествие! Вместе с Томурой Шигараки в качестве нашего верховного главнокомандующего! И для того, чтобы пройти новообретённую дорогу освобождения, АРИС и Лига Злодеев объединятся в нечто одно и обретут новое имя!       — Я охотился за правдой, — захлопал Ястреб вместе с толпой. — Но открыл нечто другое. Я обнаружил то, что мои чувства не в силах показать. Я нашел истину, которая молча таилась в неизвестности.       Странное чувство — находиться перед огромной массой людей, которых ранее ты никогда не встречал и вряд ли увидишь вновь, а они тем временем подпевают тебе, и это идёт изнутри. Они выглядят так, как будто всё понимают, но на самом деле они не имеют ни малейшего представления, о чём же ты говоришь, но это действительно что-то значит для них, и это круто.        Шигараки встал с кресла, раскинув руки в стороны перед толпой ликующих злодеев.       — Паранормальный фронт освобождения.       Из-за кулис вышли остальные члены Лиги Злодеев под бурные аплодисменты и выкрики злодеев.       — Никто не знает, что принесёт нам будущее, — продолжал улыбаться Ястреб. — И наше воссоединение доказало, что его возможности поистине безграничны. В мире имеется много вещей, о сути которых мы понятия не имеем.        Страх возникает, когда теряешь уверенность в том, что ты это ты. Если ждёшь известия, которое может осчастливить меня или привести в отчаяние, ты словно выброшен в небытие. Пока пребываешь в неизвестности, чувства и поведение — всего лишь преходящая личина. Время, секунда за секундой, перестает созидать — подобно тому, как оно созидает дерево, — ту самую личность, которой станешь через час. Это неведомое «я» идёт мне навстречу извне, словно призрак. И тогда охватывает страх. Дурная весть вызывает не страх, а страдание — это совсем другое дело.       — Я не злодей, я прикольный персонаж второго плана. Как и ты.       Иногда кажется, что совершить маленькую подлость для достижения хорошей цели — это прекрасная мысль, которая всё упростит и сэкономит море времени. Но можно быть уверенным: точно так же думал когда-то прекрасный человек, который позднее превратился в негодяя, против которого борешься.       — Нас кое-что объединяет, помимо взаимной неприязни. Мы — злодеи. Так пора и злодеям обрести счастливый конец! — выкрикнул еще громче рыжий.       Шигараки равнодушно взглянул на море голов, без конца и края простиравшееся перед ним, море лиц, на которых налитые кровью глаза напоминали ржавые гвозди, а меж жёлтых зубов тяжело покоился бесформенный черный язык. Казалось, у толпы одно-единственное лицо, общее для всех людей, огромный устрашающий лик; от него исходило грозное безмолвие, которое заволокло всё окружающее. Толпе предстояло сделать выбор: бог или разбойник, истина или насилие… и единодушным пронзительным воплем толпа потребовала, чтобы бог был предан смерти. С этой минуты Шигараки, внук Наны, как казалось ему, стал мертвецом среди мертвецов.       — Как прекрасна революция даже в своей жестокости! — взволнованно произнес ведущий и с легкой грустью тихо добавил: — Жаль, что скоро все станет иным. Ждать осталось недолго. Бойцы превратятся в толпу дикарей, наслаждающихся стрельбой и грабежом; и в их бесчинстве, словно в капле воды, со всей отчетливостью найдет своё выражение психология нашей расы, заключенная в двух словах: мстить и убивать! Друг мой, какая жестокая ирония судьбы скрыта в том, что мы, готовые отдать весь пыл души и саму жизнь ради свержения презренного убийцы, сами воздвигаем огромный пьедестал, на который поднимутся сто или двести тысяч подобных же извергов!.. Народ без идеалов — это народ тиранов! Жаль пролитой крови!       Мамы часто читают перед сном разные сказки. Они так успокаивали. Там были хорошие герои, плохие и строго определённые правила. Всё было понятно. Не так, как в жизни.