Луи знал, что рано или поздно этот момент настанет, но он предпочел бы оттягивать его как можно дольше. Он ждал такси, чувствуя, как холодный ветер закрадывается под полы тонкого пальто, и изо всех сил пытался не закурить. Он обещал сестре бросить так много раз, что уже сам сбился со счета, но ему не удавалось, и все начиналось заново. Перед парнем остановился «Убер», и он сел внутрь, на ходу называя адрес. Весь вид Луи говорил «пожалуйста, быстрее». Машина выехала с узкой улицы и встроилась в огромный поток автотранспорта столицы Британии. Пальцы Луи ударили по клавиатуре, набирая
«Я в пути».
На самом деле, парень откровенно ненавидел, когда его планы срывали. Только ради двоих людей в своей жизни он был готов бросить все и приехать. Ради Зейна Малика. И ради Лотти Томлинсон. И, учитывая то, что по забавному стечению обстоятельств, Зейн знал о нем гораздо больше, чем родная сестра, он старался встраиваться в расписание Луи заранее. Лотти же была его хаосом. Луи был аккуратен и точен во времени, она опаздывала везде. Луи всегда знал, где лежат его вещи, Лотти частенько не могла найти даже свой телефон. Старший Томлинсон мог контролировать огромный штаб людей, младшей претила сама идея такой работы. И, может быть, именно поэтому в свое время Лотти не дала ему окончательно свихнуться. Конечно, роль Зейна в этом событии тоже нельзя было переоценить, но они были молоды, и Малик не всегда был рядом. А Лотти была.
Луи протянул таксисту деньги и, не забрав сдачи, вышел из машины. Сегодня был официально день разбрасывания своей зарплатой. Парень перебежал дорогу, рискуя очутиться в больнице вместо квартиры сестры, в которую он направлялся. Он поднялся на пятый этаж по лестнице просто потому, что не хотел ждать лифта, и почти не запыхался. Спасибо за наследственность. Луи постучался. Дверь ему открыл парень Лотти. Томлинсон едва сдержался, чтобы не закатить глаза. Он терпеть не мог этого Томми, но кто бы его слушал.
— Привет, — Луи проскользнул мимо человека-шкафа, который чем-то нравился его сестре, и зашел в квартиру, даже не раздеваясь.
— В гостиной, Лу-Лу, — раздался звонкий голос, на который и последовал Томлинсон.
— Не называй меня так, — он остановился в дверном проеме, смотря как Лотти проверяет содержимое своего чемодана по списку. Ему хотелось улыбаться от одного вида сестры, но повод, по которому он пришел, заставлял Луи только хмуро наблюдать за ней.
— Раньше тебе нравилось.
— Раньше мне было четыре года. А ты пытаешься сменить тему. — Он убрал руки в карманы пальто, ожидая, что Лотти хотя бы повернется к нему лицом.
— А что ты хочешь услышать?
— Наверное то, что ты не рассказала по телефону. — Луи тяжело вздохнул, проводя рукой по волосам. — Лотс, я не хочу ругаться. Точно не сейчас. — Она, наконец, оторвалась от своих вещей и подошла к нему, смотря своими широко распахнутыми глазами. Луи казалось, что он никогда не привыкнет к тому, что модельный бизнес сделал с его сестрой. Она была человеком, который научил его играть в футбол, другом, с которым он вместе порвал свои первые джинсы. А теперь Лотти превращалась в куклу Барби: огромные глаза, идеально ровная кожа, будто бы искусственные волосы. Луи никогда не говорил ей, что он думает по этому поводу. И он надеялся, что она не видела этого в его взгляде.
— Мне предложили вылететь сегодня, так я смогу прокатиться в одном самолете с директором британского отделения, а завтра познакомиться с парой фотографов. Ты точно не знаешь их фамилий, Лу-Лу, но я мечтала увидеть таких людей полжизни. — Луи искренне надеялся, что у него за спиной не стоя Томми, потому что он ударил бы его.
— Не называй меня так, — он тяжело вздохнул. — Я рад за тебя.
— Нет, не рад, — легко произнесла она, снова направляясь к чемодану и застегивая его. Ладно, возможно, в последнее время их отношения не были такими уж радужными. В основном, из-за того, что они оба были сильно заняты работой.
— Я не рад за себя, потому что буду скучать, но рад за тебя, — Лотти посмотрела на него, Луи прищурился. Так они стояли несколько минут, пока сестра не отвернулась. Он знал, что Лотти не любит, когда он так смотрит, но ничего не мог поделать. По крайней мере, он еще не кричал.
— Довольно эгоистично, тебе не кажется? — она отошла и села в кресло, Луи продолжил стоять в двери.
— Лотс. Пожалуйста, — если бы только он умел не просить, а утверждать, как постоянно делал Зейн. Точнее, он, конечно, умел так. Но только не с сестрой.
— Я тоже по тебе скучаю, Луи. Даже живя с тобой в одном городе, понимаешь? — она опустила глаза в телефон. — Я бы осталась, если бы знала ради чего, — совсем тихо произнесла девушка.
— Ты хочешь сказать, что наших встреч мало? — Луи спрятал эмоции далеко внутрь, чтобы не сорваться на Лотти. Потому что он чувствовал, что балансирует на самой грани. Ужасный день.
— Что ты сказал мне, когда я пригласила тебя на показ?
— Лотс…
— Что ты сказал мне, Луи? Так вот помнишь, ты сказал, что у тебя важный ужин вечером? Что ты с удовольствием посмотришь видео. А вчера мне звонят из агентства и предлагают вылететь на полтора месяца раньше. И я собираюсь отказаться. Потому что не хочу бросать тебя. Но знаешь что? Я бы сидела в этом жутком, сыром Лондоне еще полтора месяца, и, если бы ты за это время соизволил хоть один раз вытащиться из своего ресторана и увидеть меня, мне бы повезло! — она отвернулась, и Луи слышал, что Лотти сейчас расплачется. Ему надо было подойти к ней и сказать, что все нормально. Стоило успокоить и помочь девушке поверить, что она приняла правильное решение. Но Луи не мог.
— Так ты знала еще вчера? — еле слышно прошептал он. — И позвонила мне только сейчас?
— Томми убедил позвонить тебе. Я хотела написать уже из Барселоны. Чтобы вот это все, — она неопределенно махнула рукой, — не повторялось.
— Ты не могла так поступить.
— Я почти поверила, что могу. — Луи смотрел на Лотти, а она не поднимала глаз от телефона. Удручающая тишина как будто проникала Томлинсону в легкие, заполняя собой все вокруг. Он совсем не так планировал прощаться со своей сестрой, которая вернется неизвестно когда. За спиной Луи раздались шаги, и Томми, мягко подвинув его плечом, зашел в комнату. Парень-шкаф (Луи не мог избавиться от этого прозвища в своей голове) присел на подлокотник кресла.
— Ты все собрала? — приторным голосом спросил тот, заправляя прядь волос за ухо Лотти. Луи отвернулся в сторону, чтобы его не стошнило. Почему хороший вкус в парнях в семье достался только ему?
— Если таким образом ты хочешь, чтобы мне не было так грустно от того, что ты уезжаешь, то это не работает, Лотс, — произнес он, все еще не поворачиваясь обратно. Слову «больно» было самое место в этой фразе вместо слова «грустно».
— Ты ведь знал, что я уеду, — судя по голосу, сестра хотя бы немного успокоилась.
— Но сегодня я не был готов, — Луи снова перевел взгляд на нее, чтобы увидеть, как Томми мягко поглаживает девушку по спине и смотрит на нее, как будто Лотти — вода, а он месяц не пил. Стоит ли говорить, что Луи не нравился этот взгляд.
— Ты никогда не будешь готов. — Лотти аккуратно встала с кресла, отодвигая Томми, и подошла к нему. — Луи, такова моя жизнь. Я и так в Лондоне дольше, чем кто-либо из девочек. Ты так радовался, когда я прошла первый кастинг. Что изменилось?
— Это не касается тебя, — Луи протянул руку, и переплел свои пальцы с ее. — Просто работа. Вся эта взрослая жизнь. Оно слишком плотно окружает меня. — Томлинсон поморщился.
— Зейн нанял второго менеджера?
— Нет подходящих кандидатур.
— Луи! Ты не можешь столько работать.
— А что мне еще делать, Лотс? У меня нет ничего, кроме этого ресторана.
— Это ты себе внушил, — Лотти забрала у него руку и вернулась к креслу. — Мы ходим в диалогах по кругу. Я говорю о чем-то новом, ты о том, что я уже слышала. Луи, я уезжаю, даже если ты этого не хочешь. И я не хочу ругаться с тобой, но это решенный вопрос.
— Ты просто могла меня предупредить, — Луи не знал, чего он ожидает от Лотти. Наверное, раз уж все произошло так, как произошло, парень предпочел бы, чтобы она хотя бы дала ему обнять себя. И чтобы Томми не было в комнате, конечно же.
— Я отвлекла тебя от чего-то важного? — все происходило не так, как Луи представлял себе. Он планировал забрать Лотти из дома и отвезти в аэропорт. Поцеловать ее на прощание и попросить не плакать из-за разлуки. Он планировал, что это произойдет через полтора месяца. Луи просто забыл, что его красивые мечты никогда не сбываются.
— Не особо. Но дела были, — он пожал плечами. С одной стороны, разговор со Стайлсом точно не относился к разделу «важное», с другой, он не хотел, чтобы Лотти считала, что он прохлаждается. Потому что это было не так.
— Я думаю, что ты уже можешь к ним возвращаться.
— Хочешь поскорее от меня избавиться? — Луи старался разрядить обстановку глупыми шутками. Уходить он не собирался, раз уже приехал.
— А если хочет, то что? — бессловесный обожатель Лотти подал голос. Луи только закатил глаза.
— То она скажет мне это своим ртом, без посредников.
— Мальчики! — Лотти поднялась с кресла. — Перестаньте. Томми, помоги отнести вещи вниз, машина приехала. Луи… — девушка подождала, пока ее бойфренд с чемоданом удалиться. — Прости. Я сказала кое-что зря, но ты просто не представляешь, как иногда бывает тяжело. В частности, из-за того, что ты делаешь и говоришь. Я тебя люблю. И приеду. Не через полгода, так через год.
— Я тебя тоже люблю, — Луи крепко обнял сестру. Он с какой-то горечью заметил, что на этих каблуках девушка была почти выше его. Все менялось.
Лотти спустилась вниз вслед за своими вещами. Она звонко поцеловала своего Томми, с которым она скоро увидится, когда он прилетит в Барселону отдыхать, махнула рукой в сторону Луи, и села в машину своего агентства, оставив брата с еще не оформившимся желанием напиться. Он похвалил себя за то, что предупредил Перри, чтобы она послала кого-то из официантов включить музыку Стайлсу и проконтролировала закрытие ресторана. Возвращаться туда сейчас он точно не собирался.
Луи стоял на улице, понимая, что Лотти уехала, но еще не осознав этого. Через несколько часов его сестра окажется в совершенно другой стране. Он не сможет позвать ее пройтись по парку, когда станет совсем тошно. Не сможет звонить и узнавать, как прошел день, потому что Лотти окажется в другом часовом поясе. В тот момент, когда он так стоял, смотря вслед давно уехавшей машине, одиночество давило на Луи гораздо сильнее, чем обычно.
/
Когда Луи позвонил ему, Зейн понял, что что-то не так еще по тону, которым Томлинсон спросил, не занят ли он. Ему три раза пришлось повторить, что он сейчас приедет, чтобы выяснить у Луи, где он находится. Дружить с Луи временами было тяжело. Хотя, кому он врет, дружить с ним было тяжело всегда. Но, во-первых, Зейн Малик никогда не сдавался перед лицом сложностей. А, во-вторых, он никогда не знал другого такого человека, как Луи. Томлинсон сел на заднее сиденье в его машине, и Зейн оставил водителя впереди в гордом одиночестве, заняв место рядом с другом.
— Рассказывай, — тихо произнес Зейн, внимательно смотря на него.
— Лотти уехала. Они перенесли вылет, и она согласилась. Позвонила мне, я приехал, мы поговорили пятнадцать минут, и все. — Луи смотрел прямо перед собой. По крайней мере, Зейну не пришлось насильно вытягивать из него, что произошло.
— Лу…
— Я хочу напиться.
— Нет, ты хочешь посмотреть какую-нибудь драму у меня дома, — Зейн придвинулся чуть ближе к нему, не касаясь Томлинсона. Иногда Малику казалось, что Лотти просто не осознает, как сильно ее действия влияют на брата. Она была той девушкой, которая никогда бы не понравилась Зейну ни как друг, ни как даже предполагаемый деловой партнер. Но он был другом Луи. Так что у него не было выбора.
Все привыкли, что люди, которые зарабатывают столько, сколько зарабатывает Зейн Малик, живут в частных домах, но, на самом деле, у него была квартира в центре Лондона, в которую они и приехали. Парни поднялись наверх и заняли их привычное место в гостиной Зейна.
— Титаник? — спросил Малик, протягивая Луи, сидевшему на диване плед. Парни всегда смотрели его, когда у одного из них было плохое настроение. Со стороны это вполне могло показаться странным, но для Зейна с Луи это было чем-то привычным, принадлежащим только им. Томлинсон кивнул. Малик опустился на диван рядом и включил фильм, параллельно заказывая им ужин.
Он прекрасно знал, что никто из них на самом деле не собирается смотреть «Титаник». Зейн с Луи уже давно использовали двигающихся на экране Кейт Уинслет и Леонардо ДиКаприо как фон для размышлений. Томлинсону необходимо было смирится с происходящим. Малику дождаться, пока Луи заговорит, и придумать, как его успокоить. Если бы у Зейна спросили, сложный ли у Луи Томлинсона характер, он бы ответил «нет». Потом подумал бы несколько минут и все-так изменил ответ на «да». Он был его другом, но Зейн не был слепым. Он понимал, насколько тяжело взаимодействовать с Луи, особенно, если у него нет настроения. Он сам наблюдал, как Томлинсон раз за разом закрывается в себе, закапываясь глубоко в песок и не желая видеть рядом с собой людей. И Зейн даже сам себе никогда не смог бы объяснить, как они стали лучшими друзьями, но это произошло, и Малик бы ни за что не променял эти вечера с «Титаником» на времяпрепровождения с кем-нибудь с более легким характером.
— Задай вопрос, — голос Луи раздался достаточно громко в комнате, в которой бормотал только огромный телевизор на стене.
— Какой? — Зейн внимательно посмотрел на него, откладывая телефон.
— Я хочу рассказать тебе о Лотти, но я даже не знаю, с чего начать.
— С начала, — Зейн едва заметно улыбнулся. — О чем вы говорили?
— Она сказала, что ей со мной сложно. Что она сидит в Лондоне, хотя могла бы уже уехать, а я встречаюсь с ней раз в два месяца. Но, на самом деле, это даже не то, что меня волнует. Я знал, что она скажет это рано или поздно, просто ждал когда. — Луи взглянул на Зейна, и первый раз тот увидел в голубых глазах безнадежность.
— А что тогда тебя волнует? — Зейн знал, что его вопросы глупые и очевидные, но так он помогал Луи. Ему было проще рассказывать, имея начальную точку, и поэтому Зейн был готов задавать такие вопросы до ночи.
— Все… меняется, — Луи махнул рукой, окончательно отводя взгляд от экрана и смотря теперь только на Зейна. — Раньше в Лондоне я пытался проводить все свое свободное время с тобой и Лотти. Чем дальше, тем меньше мне этого хочется. Она уехала. Она даже смотрит не так, как раньше. — Луи сбивался, называя вещи не в том порядке, в котором они происходили. Это было очень на него похоже. — Мне кажется, что я больше не знаю человека, которого зовут Лотти Томлинсон. Все не просто меняется, все, кажется, уже изменилось.
— Как в той песне Тейлор Свифт? — Зейн немного улыбнулся, придвигаясь ближе к Луи.
— Как в той песне Эда Ширана, — усмехнулся он. Когда-то Луи сказал Зейну, что он правда верит в юмор в качестве защиты от окружающего мира. Кажется, в тот момент Зейн тоже в это поверил.
— Ты считаешь, что изменения — это плохо? Давно ты консерватор, Луи? — Зейн усмехнулся в ответ. Так этот диалог казался легче.
— Ты ведь знаешь, что к этому сложно привыкнуть, — Луи сцепил руки в замке. — К изменениям. Ненавижу их.
— Может быть, тебе стоит меняться вслед за окружающим миром? — Зейн положил руку ему на колено, краем глаза взглянув на экран.
— И что я мог бы изменить? Перекраситься в голубой? Начать ходить в коже? — Малик мягко толкнул его коленом, улыбаясь.
— Кстати, голубой пошел бы к твоим глазам. Но я говорил не про это. Вернись к пению. Напиши пару новых песен. Влюбись, в конце концов. У нас есть пара симпатичных официантов, — он уже откровенно широко улыбался. Не было никакого смысла позволять Луи плавать в собственной грусти.
— Любви не существует, — Луи улыбнулся в ответ. — А если она существует, то это так не работает, где твоя тяга к романтике? У меня нет огромного разбившегося корабля и доски, которую я мог бы уступить возлюбленному, — Томлинсон тоже глянул на экран.
— Я могу купить тебе круиз, — Зейн мягко провел рукой по колену Луи. Несмотря на шутки, все было не так просто.
— А если я хочу уступить доску в океане тебе? — он приподнял бровь, придавая взгляду привычную наглость.
— Ох, Луи, мы оба знаем, что ты меня не любишь, — Зейн попытался максимально достоверно изобразить грусть. Шутки про отношения между ними существовали столько, сколько они дружили.
— Все меняется, помнишь? — Луи отвернулся к экрану.
— Такие изменения настораживают даже меня, — Зейн продолжал смотреть на парня, пытаясь понять, как много боли он пытается от него спрятать. Но, кажется, сейчас Луи стало чуть лучше. Это вовсе не значило, что завтра он не начнет язвить в ответ на каждую реплику кого-то из работников ресторана в качестве защиты от окружающего мира. Но тогда Зейн позвонит ему завтра, и они поговорят об этом. А сегодня им лишь предстоит еще раз пережить смерть Леонардо Ди Каприо.
/
На следующий день Гарри всерьез был настроен договориться с Луи о встрече для интервью. И он планировал назначить ее на удобное для себя время, потому что Стайлс не собирался прогуливать так много ради этой статьи. Он был готов постучать в дверь кабинета менеджера, когда в коридоре раздались шаги. К нему приближался никто иной как Луи Томлинсон собственной персоной. И, увидев его, Гарри понял, что сегодня он ни о какой встрече не договорится. Лицо Луи не просто не выражало ни одной эмоции. Казалось, что он вообще находится не здесь, несмотря на тело, которые продолжает двигаться и выполнять рутинную работу. И Стайлс не чувствовал, что он имеет право вырывать Томлинсона из его мыслей. Гарри не знал, что в тот раз Луи первый раз за все время их совместной работы был благодарен ему. Потому что, в отличие от официантов и поваров, которые продолжали задавать ему глупые вопросы о сменах и клиентах, Гарри Стайлс просто промолчал, хотя ему и необходимо было что-то узнать. По меркам Луи это кое-чего стоило.
