***
— Нет, сэр, нам необходим атлас. Да. И скарабеи. Настоящие. Гермиона переминалась с ноги на ногу в кабинете, не зная куда себя деть. Три заявления лежали на столе и дожидались внимания. Директор Макгонагалл вела сложную беседу по магфону, прикидывала в уме итоговую сумму и маялась от какого-то трудного вопроса. Гермиона вздохнула. Беспокойство вилось и в её голове. Она бы солгала, сказав, что это нелепое чувство зародилось сейчас или вчера под вечер. Маленьким зернышком неопознанное волнение посеялось задолго до сегодняшнего дня. Хотелось то улыбаться, то хмуриться. Она чувствовала себя поплавком, колеблемым волнами, тонула в эмоциях и задыхалась от ненужных раздумий. Минерва кивнула на стол и, прикрыв трубку ладонью, прошептала: — Вечером, часов в шесть разберусь. Выйдя в коридор и вернувшись к своей неугомонной проблеме, девушка захныкала. Пора признаться себе, что Снейп не так уж и плох. Он больше кажется злодеем, а на деле… Милый? Сардоническая усмешка тронула губы. Совершенно нелепо пытаться разгадать своего профессора. «Бывшего Пожирателя» — напомнил строгий голос внутри. Сама того не осознавая, она с раннего утра искала встречи, желала заглянуть в черные глаза, узнать ответы. Гермиона не понимала себя. Тревога внутри постоянно напоминала: он опасный, у него имеется подозрительное дело, ночами он ходит в запретный лес. Но постоянно ей думалось, что всякий человек имеет право на тайны. — Ну и шёл, что с того? Ему ингредиенты нужно собирать, — пробубнила она себе под нос и собралась с мыслями. Не её дело! В гостиной Гриффиндора показалось, что картина Полной Дамы задвинулась с каменным скрежетом. Сонные однокурсники подозрительно молчали. Стайка ребят в помятых пижамах еще толпилась у дивана. Кто-то протирал глаза, кто-то сетовал на утренние новости, мол, уже и поспать нельзя! Гарри сидел на спинке и держал в руках газету. Старшекурсники с замиранием чего-то ждали. На Патилл не было лица, а в глазах отражался страх. Все чуяли неладное. — «Сегодня ночью… — Гарри прочистил горло, — сегодня ночью загорелся особняк, принадлежащий семейству Паркинсон. Обнаружено тело девушки. Родители погибшей час назад прибыли на место трагедии. Ведется следствие. Пока отпечатков темной магии не обнаружено. Репортёр Джорж Уилс». Гарри сложил газету и с болью посмотрел на всех. — Её тоже так и не оправдали… О, Гермиона, и ты здесь… — в его голосе пропали эмоции, он тотчас замолчал. Девушке поплохело. Не прошло и месяца с похорон Драко, как поджог случился вновь. Она тяжело задышала, чувствуя тошноту. Снова затесалась мысль о связи Снейпа, министра и смертей. Необоснованно думалось, что Домшон частит в Хогвартс не из-за сына, учащегося на первом курсе Пуффендуя. Погнав к черту все мысли, Гермиона тряхнула головой, сообщила об отмене репетиции и вернулась в комнаты старост, где посвятила себя витражам. «Если Мидил придумала артефакт, то для чего? Почему руны любви и страсти? Помнится, юношу сожгли за отношения с ней. Не означает ли это, что Мидил пыталась вернуть ему жизнь? Крестражи?» Внезапно вспомнился Драко, довольно рассматривающий шкатулку. — Белиберда это, Грейнджер. Жалость заколола в груди. Неужели бывшим пожирателям мстят? Их сжигают настоящие, непойманные? «Хватит!» — осекла она себя. Нужно заняться серьезными вещами, а не строить карточный домик догадок. Подозрения ничем не помогут. А вот проект по артефакту откроет льготу на поступление в престижную академию. Следует сначала составить план. Первым необходимо доказать, что витражи — артефакт, а не маггловская побрякушка. Для этого нужно найти хозяина путем нападений. Труднее всего будет с министром Домшоном. Как ему угрожать безнаказанно? Это предстоит решить с Макгонагалл и Снейпом, а пока нужно начать с легкого — с Невилла.***
К шести часам тишина спала. Панси погибла где-то там, в каком-то недосягаемом мире, а вещи пропадают здесь. Да и с неприятной темы хотелось побыстрее переключиться. В гостиной Гриффиндора зашептались. Даже первокурсники пришли. Никто не желал становиться следующей жертвой воровства. Камин догорал, согревая комнату. Лаванда сидела на подлокотнике дивана и хлопала глупыми глазами: — Ставлю лягушку на то, что вор из Слизерина! Гарри заулыбался, но промолчал. — Ну, допустим. Лаванда, я подарю тебе две лягушки, если ты окажешься права, и ой, как не поздоровится тогда Снейповским слизнякам, — сказал довольно Рон. — Боюсь, что это вам сейчас не поздоровится. Минус десять баллов с Гриффиндора, мистер Уизли. Когда Гермиона обернулась и увидела профессора, улыбка исчезла с её лица. Как и обычно от него веяло холодом. Он был бледным и чертовски недовольным тем, что его приставили к выполнению столь жалкой работки. Было ясно: сегодня не в настроении, сегодня не Антоний. Если Снейп и располагал сведениями о смерти Панси, то не подавал вида. — Советую сразу признаться воришке, если таковой присутствует здесь. У меня нет желания тратить своё время впустую. Он обвел каждого выжидающим взглядом. Наступило безмолвие. — Уверяю вас, от меня не скроется зачинщик этой дурацкой шутки. — Профессор Снейп… Он обернулся и вперил взгляд в Джинни, теряющую от страха всё своё очарование. — Да, мисс Уизли? Вы хотите признаться? Гермиона на секунду представила, что воришка нашёлся, и её тут же передёрнуло. Джинни не могла… да и зачем ей вульгарная заколка Лаванды, потрёпанное перо Тоба и мантия Гарри, к которой к тому же она теперь имела безграничный доступ? Джинни бледнела, и казалось, не было предела серому цвету её лица. — Нет, сэр. Я хотела спросить о наказании вора. Что будет ему? И будет ли? Возможно, нам стоит обсудить это сейчас? Снейп скривил губы в отвращении. Холодных глаз с неё он не сводил. — Хорошая идея, Уизли. Что бы предложили вы? — Я? Ну… не говоря уже о потере баллов и взбучке, я бы предложила отработку у мистера Филча. Ежедневную. И на месяц. — Самосуд, значит? — задумчиво протянул профессор. Гриффиндорцы предвкушённо ожидали. Все точно знали, что вор со Слизерина. Каково будет удовольствие увидеть, как сам Снейп журит и наказывает своих нахалов! — Да, — согласилась Джиневра, и Лаванда по-тупому затрясла головой. — Лучше два, — предложила Гермиона серьёзно, сталкиваясь с пристальным взглядом. — За воровство будут проблемы с министерством, если мы доведём до сведения. Один месяц уж слишком мало. Два. Да и, профессор, на носу фестиваль! Рейтинг школы подорвётся, если репортёры узнают. Лаванда вновь согласно закивала и сказала: — И без Рождественских каникул. Снейп злорадно улыбнулся. — Вы правы. Два месяца будет самый раз вору. Возможно, это научит его уму, в чём я сомневаюсь. Попадающиеся от природы не наделены интеллектом, — он помедлил, касаясь взором газеты. — Отработка будет не у Филча. У меня. Начиная с сегодняшнего дня. Не нашлось бы в гостиной студента, который не посочувствовал бы виновному. Джинни даже потупилась неуверенно, отводя пустые глаза. — Профессор, возможно, лучше… — Мисс Уизли, вы сделали предостаточно сегодня. Я сам решу вопрос о наказании. И не волнуйтесь, виновник получит по заслугам, — он не смотрел на неё, но его глаза сверкали. Угроза слышалась в каждом слове, и теперь никто уже не был уверен в желании найти пропажи и воришку. Может, пускай живёт с миром этот несчастный? Профессор взмахнул палочкой. — Китификус перо Тобиаса Фенингана! — прогремели под потолком поисковые чары. Вылетело синее облако, приняло форму лупы и завибрировало. Все затаили дух. Вещица, медля, изучила комнату и застыла у камина. Будто раздумывая, обладая каким-то разумом, она колыхалась из стороны в сторону, обрастала сферой. Гермиона неуверенно бросила взгляд на профессора. Тот смотрел на дверь. Сфера издала неопознанный звук и ринулась сквозь картину. Гарри первым ломанулся в коридор. За ним — Рон, Гермиона, Лаванда, Тоб и Джинни. Остальные гриффиндорцы поплелись следом. Разговоры возобновились. Все оживлённо обсуждали наказание и строили предположения. Завязались споры. Снейп вышел последним. Что-то скованное было в его движениях. Видимо, почувствовав перо, сфера метнулась со скоростью снитча. Ребята сорвали дыхание, силясь не упустить магическое облако. Оно вело их через лестничный марш, путало по нежилым коридорам, мимо Выручай-комнаты. Ну точно не гриффиндорцы! Ребята ожидали увидеть, как чары свернут к подземельям, но вместо этого им всем пришлось миновать ванну старост и остановиться у их комнат. Гермиона резко застопорилась. Закололо в груди. Облако замедлилось, плавно летая в коридоре. Что-то громыхнуло за дверью. Она прикрыла глаза. Вновь ударилось что-то. Вещи за её дверью! В её комнате! Нашло оцепенение. Ворох горечи забился в душе. Она покачала головой. Искомые предметы вновь тараном брали дверь, но гриффиндорцы больше не смотрели туда. — Гермиона? Так это ты? — Как ты могла? — Нет… нет… Лаванда завизжала, как резаная свинья: — Гермиона? Наша староста? Ба! Глаза резало. Колени слабо дрожали. В голове сотрясалось крупными буквами «Подставили!». От унижений она не знала, куда сбежать. Даже в венах кипела магия, она бурлила кровь и искала выплеск. Первокурсники засмеялись. — Ой, а что же подумает о своей любимице директриса? — кичилась Лаванда. Многие оценили подкол и лукаво заулыбались. Слухи давно ходили о Грейнджер и её нарисованной репутации. От шока первым опомнился Гарри. Сердитый и ужасно недовольный, он твердо сказал: — Это не Гермиона. Рон побагровел от гнева и встал рядом, сжал плечо в поддержку. — Герми бы не сделала. Джинни подбежала следом. Снейп холодно косился на неё. Больше никто не сдвинулся с места. Тем временем предметы бились о стенку, рвались наружу. Гермиона не замечала, как профессор медленно подошёл к двери, как отворил, как вещи разлетелись к хозяевам, как с осуждением поглядывали Гриффиндоры. Тоб разочарованно качал головой, будто это она оставила его в дураках и обвела вокруг пальца! Гермионе хотелось закричать о невиновности. Хотелось оправдаться. Хотелось взвыть. Но она не могла пошевелиться. Скажи хоть слово, выйдет жалко. Гордость не позволяла защищаться. Сейчас никто ей не поверит. Улики налицо. Снейп криво усмехнулся, хватая её руку. Гриффиндорцы замолчали, но многие злорадно заулыбались, смотря, как он поволок воришку в сторону подземелий. Её провожали с осуждением. Только Гарри стоял остолбеневшим. Рон сжимал кулаки. Дверь кабинета хлопнула. Гермиона обняла себя руками. В эту секунду кончились силы. Она задрожала, готовясь к отработке. Снейп же за этим сюда притащил? Накажет? Вновь осудит? Нет, сначала хорошенько унизит. Мутная пелена в глазах исказила ковер. Вычищенные носы кожаных туфлей смазывались, как ни моргай. Она не поднимала взгляда. Знала, что не выдержит. Сглотнула, когда он развернулся и мантия хлестнула щиколотки. Величественно выпрямилась и поджала губы. Нужно держаться. Нельзя проигрывать. Это игра, спектакль, сцена! Но все пошло наперекосяк, когда её крепко обняли. Только сейчас она почувствовала, как слезы, точно кислота, прожигают щеки. Гермиона давно плакала, а сейчас зарыдала. — Это… это не я, профессор! Я бы… — Тихо, — приказал он над её макушкой и похлопал по спине. Она всхлипывала, уткнувшись в грубый сюртук. В голове кипели слова о наказании. Какая она дура, раз сама себе предложила вырыть поглубже яму! Два месяца отработок! Тем временем ладони профессора успокаивали. Он гладил хрупкие плечики, лопатки. Гермиона подняла лицо. Губы дрожали. В чёрных глазах мелькнуло сочувствие. — Не плачьте. Мисс Грейнджер… — Снейп нахмурился, поднял руку. Неуверенно поднёс к её лицу, будто боялся прикоснуться, будто она невиданное создание, которое неминуемо погибнет, если тронуть её как-то не так. Он не рискнул и разозлился. — Спасибо, сэр. Гермиона грустно улыбнулась, отступила, но уже через секунду испугалась мелькнувшей тени и дернулась. Снейп прижал её к себе совершенно невольно и строго посмотрел на ученика. Это был растерянный Невилл. — Гермиона, ты плачешь? — Да нет уже. А что ты здесь делаешь? Он растерялся, потупил взгляд, долго думая над ответом. — Ну… поддерживаю, помогаю профессору С-снейпу. В-впринципе, то же самое, что и ты… — Мистер Лонгботтом, посмотрите зелья, но только посмотрите и принесите сюда с запахом мяты, — прервал профессор, усадил рыдающую на диван, а сам вышел куда-то. Пришедший Невилл подал зелья и чью-то мантию, как оказалось позже, Снейпа. — Держи, поможет же. Это как пледик. Гермиона с испугом посмотрела на друга и, пока тот укутывал её тяжёлой и вкусно пахнущей тканью, померила ему температуру. — Лонгботтом, что вы делаете? Сначала влетел чайный поднос, а затем показался профессор. Он недовольно изогнул бровь, смотря на свою мантию. — Ей нужен плед, сэр. Я читал статью по психологии, так вот, уют и тепло значительно снижают стресс. Гермиона наклонила голову, догадываясь. Невилл не заикался! Похоже, не на ней одной профессор использовал свой метод! Он помогал и ему. Снейп не ответил, но, уходя в лабораторию, сказал: — Завтра зайдёте ко мне, Лонгботтом. Они остались вдвоем, запили чай. Гермиона поведала о случившемся. — Нет, только не ты, нет. Нужно Джинни спросить, она же так часто была у тебя, может, догадывается, кто? Сначала Невилл ожидал ответа. Никто не отвечал, и возникшая тишина будто насмехалась над наивностью юности. Больше не смели заговорить — слова не шли, и просидев так тягучую паузу, первой встала она, затем Невилл. — Мисс Грейнджер, разве ваша отработка закончилась? — поинтересовался низкий голос, когда они направлялись к дверям. — Мистер Лонгботтом, свободны. Грейнджер ничего не сказала, и профессор Снейп умолк. Чувствуя себя совершенно лишним, Невилл вышел, затворив осторожно дверь. Когда она обернулась, профессор рассматривал её, и она воспряла духом, не желая показывать слезы. — Я вас не заставляю отрывать крылья бабочкам. Будем использовать время наказания с умом. Она отвела глаза, и голос профессора сделался резким. — Скажите, кто такая Клеопатра, мисс Грейнджер? Как вы видите её? Он указал на кресло, а сам присел на край стола и скрестил руки. Гермиона не спешила отвечать и воспользовалась предложением. — Моя героиня — женщина, — начала она, подняв свои чистые, полные грусти глаза, — в которую влюблен ваш персонаж, профессор. Антоний души в ней не чает. — Считаете главной характеристикой влюблённость моего персонажа? — Отчего же нет? А вы что думаете? — Вы слишком молоды для Клеопатры. А спектакль не для школы. Клеопатра, в первую очередь, страстная женщина, которая эгоистично поставила любовь выше государства. И из этого получилась трагедия. Пусть с заплаканных глаз не сошла краснота, он глядел на неё без доли жалости. Гермиона отлипла от спинки кресла и тронула пальчиками подлокотники. — По-вашему, любовь и эгоизм дополняют друг друга, профессор? Он наклонился не к Гермионе, а к партнерше, приблизил своё лицо. Покраснела. Он с укором засмотрелся на девичий румянец. — Нисколько. Эгоизм рационален и научно обоснован, а любовь исходит из органа, качающего кровь, поэтому… Она тронула его щеку. — Какой странный разговор у нас, не правда ли? Могла ли я поверить, что смогу обсуждать с вами такие темы, профессор, а вы будете меня смущать? Вы знаете, я вас боюсь, но при этом не могу не доверять. — Почему же? Я вас ещё не кусал… Она улыбнулась сначала нерешительно. — Потому что на самом деле вы добры, даже игру со мной затеяли, — пальчики мягко заправили волосы за его ухо. Вновь родилась бы ложь, скажи она, что ей не понравилось трогать этого мужчину. Он резко выпрямился и отошёл на пару шагов от стола. — Во-первых, я нисколько не добр; во-вторых, сейчас вы находитесь у меня на отработке, мисс Грейнджер. С Филчем вы так же себя бы вели? Она вскочила и повернулась к его спине. — Нисколько. Моего любовника играете вы. Он круто обернулся. — Вы говорите это своему профессору. Хватает наглости? Она посмотрела на него с непониманием. — Желаете проверить, насколько я бледнею? Нечестно играете, сэр. — А что вы понимаете под честностью? Гермиона с вызовом в глазах присела на край стола. — Для начала извольте объяснить, где мы играем, странный вы человек. Гермионины глаза засверкали. Они вспыхнули и у Снейпа. Он приблизился к ней вплотную, упёрся руками по обе стороны от женских бёдер и навис над ней. Оказалось, вид сидящей на рабочем столе студентки, взбесил его. — Чем же я странный? — Циник, сексист да тиран, но местами милейший человек. Вот, поддержали меня. Он нахмурился, продолжил наблюдать за ходом её мыслей. Со снисходительного хриплый голос изменился на серьёзный. — Мисс Грейнджер, я не тот человек, который признает лесть. — Но это правда. Вы защищаете, помогаете… Пауза возобновилась. Профессор несколько медлил, цепляясь за ломанные цепи контроля, но поняв, что это бесполезно, решительно наклонился и коснулся лбом её. Он точно думал, что Грейнджер старается смутить, взять новый раунд, и оттого-то бросал взгляд то на приоткрытые губы, то на янтарные глаза. Зрачки расширялись. Кончиком носика хитрюга боднула его, стараясь скрыть буйство эмоций. — Я считаю, что вы идеальный Антоний, профессор, — каждому слову его губы вторили нежным шепотом. Дыхание обжигало, и это пугало. Зародилась приятная тяга к мужчине. Счастье, подумалось, находится только в его объятиях и ласках. Она уже потянулась губами, как замерла, не решаясь переступать грань. Их взгляды встретились. Он тоже перестал дышать. Игра проваливалась. Риск, что оба сейчас сдадутся, хлестал жадной истомой животы. «Нет, нет, нет!» — то ли от боязни, то ли от желания почти вырвалось у неё. Снейп хищно прищурился. Короткие секунды стучали в ушах. Атаковали чувства. Захватили. Он толкнул девушку на стол, вжал и продолжил изучать. Поначалу актриса запаниковала, но после, напомнив, что это всего лишь игра, притихла и приоткрыла губы. Покорилась. Черные глаза темнели. В них медленно зарождалось вожделение. Он наклонился ближе, чтобы коснуться поцелуем. Но оба снова застыли. Грудью Снейп улавливал бешенный пульс девушки, лежавшей под ним, на его столе. Пульс возбужденного юного тела. Пульс той, к которой влекло. Её пальчики успели неуверенно зарыться в волосы и теперь сжимали пряди. Наслаждение приятно разносилось по телу Северуса. Он прикрыл глаза, сцепил зубы. Ласки сделались чуть увереннее. Он втянул воздух, мягко обнял ладонями её лицо, коснулся бедром пугливых ножек. — У вас не получится меня смутить, мисс Грейнджер. Однако спасибо за великолепный перформанс. Ваши щеки, как малина, я готов смотреть на них вечно, — сказал он сухо в губы. Если бы он не открыл рот, она бы поцеловала… Но теперь, от клеопатровской дерзости не осталось и следа, вернулась прежняя Гермиона и вжалась в стол. Северус закатил глаза и быстро встал. — Отработка окончена. Наступил стыд. Движения его сделались резкими. Шаги — быстрыми. Профессор взялся за ручку двери, когда раздался стук. — Это министр Домшон, мистер Снейп. Я хочу поговорить с вами относительно вашего домового эльфа, который напал на своего сородича, принадлежащего мистеру Шарлю. Я знаю, что вы здесь. Открывайте. Ничего не говоря, Снейп указал пальцем на камин. Гермиона взяла порох и исчезла. Следующим днём с воровкой не разговаривали. Узнав о проступке лучшей ученицы, Макгонагалл, хоть и мягко, потребовала назад значок старосты. Это походило на удар. Гермиона укололась, снимая свой атрибут, но с достоинством вернулась и пришла в класс. Грусть атаковала ее, но она поглубже вдохнула, села за парту и открыла учебник. Лаванда собрала вокруг себя однокурсников и щебетала: — Мы вот с Джинни однажды ходили и слышали, как Снейп обвинял её в воровстве. Но мы тогда даже не обратили внимания на это, представляете! Ну Снейп-то ей задаст жару. Грейнджер, как опарыши? Она не поворачивалась. — Не обращай внимания, — шепнул Невилл. Уголки губ Джинни приподнялись. Семикурсники качали головой и бросали шутки в спину Гермионы. Им очень нравилась совершеннолетняя Браун, и ей они не смели не верить. Впервые Гермионе претила идея повторного года обучения в Хогвартсе. Лучше бы уйти, чем терпеть это не только от своих, но и от тех, кто на год меньше. Как обычно, профессор Снейп влетел в класс вихрем и своим поведением навёл порядок. Издёвки затихли. Студенты расселись по местам. Он обвел строгим взглядом класс и, найдя рыжую копну, холодно процедил: — Мисс Уизли, к доске.