butterflies

Хуа Чэн знал, что у него было не так много достоинств, но ему нравилось быть хладнокровным человеком. Даже в самых тяжелых ситуациях он держал все под своим контролем. Но, конечно, Се Лянь был исключением во всем. Когда дело доходило до Его Высочества, его холодное и каменное поведение рушилось, его границы рушились. В тот день он сопровождал Се Ляня в пути к соседней деревне. Он находил счастье в том, чтобы присоединиться к Се Ляню в его повседневных делах. Его день прошел бы хорошо, ему особенно приносило удовольствие отставать от Се Ляня и смотреть на владельцев лавок всякий раз, когда те старались обмануть его. Се Лянь уходил с гордой улыбкой на лице всякий раз, когда ему удавалось договориться о хорошей сделке. Хуа Чэн не совсем понимал. Он уже говорил Се Ляню, что все его богатства и его богатства, но Се Лянь отказывался что-либо брать. Он был упрям к чувству вины, говоря, что не хочет беспокоить его, но Хуа Чэн даст ему весь мир, если он захочет. Хуа Чэн передаст ему каждую капельку богатства, если сочтет, что это может сделать Се Ляня счастливым. Но Се Лянь жил мелочами, например, несколькими монетами в мешочке для риса. Тем не менее, день Хуа Чэна проходил хорошо, пока все не пошло крахом, когда они остановились у лавки, где продавалась мебель. Се Лянь упомянул, что ему нужен был новый стол, поэтому он принялся торговаться с владельцем лавки. Се Лянь назвал низкую цену, и человек согласился в течение нескольких секунд. — Только для тебя, — сказал грязный мужчина, скользя взглядом вверх и вниз по телу Се Ляня. Кровь в венах Хуа Чэна забурлила. Как смеет такая ничтожная тварь смотреть так на Его Высочество? Его Се Ляня следует встречать только уважающим взглядом и с чистыми намерениями. Никому не допускалось не уважать его. Се Лянь и не заметил, что человек бесстыдно продолжал рассматривать его. Владелец лавки желал смерти! Хуа Чэн хотел убить его на месте, но Се Ляню бы это не понравилось. Ему бы не понравилось, если бы Хуа Чэн устроил такую сцену перед всеми жителями деревни. Чтобы не волновать Се Ляня, он поспешно скрылся в толпе. — Сань Лан? — позвал Се Лянь, следуя за ним. — Куда ты идешь? Хуа Чэн почувствовал некое удовольствие оттого, что Се Лянь решил следовать за ним. — У меня устали ноги, — сказал он. — Я хочу домой. Хуа Чэн смотрел прямо перед собой, но он мог сказать, что Се Лянь недоверчиво смотрит на него. — Но я заключил сделку с дружелюбным владельцем лавки. — Да, дружелюбным, — Хуа Чэн съежился. Почему он вел себя как раздраженный ребенок? Что на него нашло? Повисла долгая пауза, но затем Се Лянь вздохнул, широкая, понимающая улыбка озарила его лицо. — Ты ревнуешь! — воскликнул он с радостью. — Я не… — Лицо Хуа Чэна начало гореть. Се Лянь хихикнул, опередив Хуа Чэна, чтобы взглянуть ему в лицо. — Я никогда не видел тебя таким. Ты дуешься! — Да, хорошо, этот человек был неряшлив, — Хуа Чэн не мог противиться радостной улыбки на лице Се Ляня. — Не о чем беспокоиться, — улыбнулся Се Лянь, протягивая руку Хуа Чэну. — Ты должен знать, что для меня есть только ты. Хуа Чэн почувствовал, что его сердце замерло. — Могу сказать то же самое, Ваше Высочество.

***

На следующий день в монастыре Водных Каштанов был стол, напоминающий тот, что Се Лянь хотел купить в деревне. Стоило ожидать, что этот стол был сделан исключительно для него одним Князем Демонов.