Вернуться или вернуть? -2

На самой демонстрации фильма во дворце я не присутствовал. Серега с Черновым и без меня справились. Судя по отзывам, всем всё понравилось. Особенно то, что это «первый в мире монарх на киноплёнке». Теперь предстояло размножить фильм для демонстрации в иллюзионах, а оригинал действительно припрятать для истории. Версии для показа в иллюзионах столицы и кинотеатрах Екатеринодара между собой отличались. Дома продемонстрируем более подробный фильм с участием всех «наших». Имелся ещё один вариант фильма, где министру финансов было уделено больше внимания, чем остальным просителям. Этот фильм по личной просьбе Витте показали у него дома. Особо счастливым, когда озвучивал свою просьбу, министр не выглядел. Предыдущая наша встреча была не самой приятной. И выступать в роли просителя его превосходительству совсем не нравилось. Но я был сама любезность и как мог сглаживал неловкость министра. Серега меня просветил, что по какой-то причине супругу Витте не принимают во дворце. Идти в иллюзион министру не с руки. Один выход — пригласить к себе. Мария Ивановна Витте приняла нашу группу с большим радушием. Пока Чернов с парнями подбирали отвисшие челюсти, я не забывал осыпать женщину комплиментами. Супруга Витте оказалась необычайно эффектной женщиной. Поставил себе зарубку узнать подробнее, отчего её не принимают при дворе. Не по той же причине, что она вторая жена Витте? Первая умерла, кажется, года четыре назад. И вышедшая к нам позже девочка не могла быть родной дочерью Сергея Юльевича. Хотя её и представили как Веру Сергеевну. На вид девочке было лет десять-одиннадцать. Не такая ослепительная красавица, как мать, но вырастет симпатичной девицей. В бойкости она уже не уступала Марии Ивановне. У меня имелась возможность наблюдать, как эти две особы женского пола виртуозно управляли грозным министром России. Сам же министр как-то сразу «поблек» на фоне жены. Со мной дамы разговаривали исключительно на французском языке. Мария Ивановна и бровью не повела, слушая моё произношение, а мелкая козявка притворно вздыхала, потом ещё намекнула, что мне бы пошли на пользу дополнительные занятия с учителем. Такая неожиданная бесцеремонность выбила меня из колеи. Повезло, что к этому времени Чернов с ребятами закончил устанавливать оборудование и объявил, что для просмотра фильма всё готово. С первыми кадрами фильма я перешёл на русский язык. Безусловно, мы показали не один фильм, а несколько. С собой принесли приличную стопку плёнок. Уже на месте я сориентировался, что будет интересно. Тему голода обошли стороной. Показал только мою «Потемкинскую деревню». Далее несколько игровых комедий и под конец специально для Веры Сергеевны «Конька Горбунка». Читал я стихи громко, с выражением, меняя интонацию, чем вызвал искренний смех со стороны всего семейства Витте. — Приходите в иллюзион «Звезда», — пригласил я министра. — Там собирается очень приличная публика. Буфет при иллюзионе посещают известные писатели, даже когда нет сеансов. Мне рассказывали, что на днях в «Звезде» побывал Антон Павлович Чехов. Специально приезжал из Москвы, чтобы посмотреть фильмы. К моему удивлению, при упоминании фамилии Чехова на лице Витте не отразилось никакого узнавания. — Серж, я же тебе зачитывала из пьесы «Иванов» некоторые сцены, — напомнила министру супруга и, не добившись от мужа того, чего хотела, напомнила слугам, что пора подавать чай в столовую. Кинооператоров за стол не позвали. Чернов с помощниками убыл сразу, а со мной беседу продолжили. Как-то я не мог сообразить, о чем разговаривать, и снова растерялся. Не об акциях же нашей совместной компании говорить? Тема современной литературы для Витте оказалась далека. Подозреваю, что и художники будут «мимо темы». Хорошо, я вспомнил о том, что летом будет введена государственная монополия на торговлю крепкими спиртными напитками. Естественно, я не должен этого знать, но вполне достоверно пожаловался на то, что пьющие работники приносят большой вред моим предприятиям. Проблему спиртных напитков и их качества радостно подхватили супруги Витте. Кажется, инициатива о введении этой монополии исходила не от самого министра, а от его жены (ну точно как Раиса Максимовна у Горбачёва!). Тем временем Вера Сергеевна совсем заскучала, и ей было разрешено удалиться к себе. В целом, у меня сложилось о Витте несколько иное мнение, чем в нашу первую встречу. Государственные дела его волновали, но и про свой собственный карман министр финансов не забывал. Визит к супругам Витте оказался полезен по многим причинам. Не то чтобы мы подружились, но это уже были не те официальные встречи, где меня пытались поставить на место. Оказалось, Витте не был осведомлён о моем возрасте и решил, что «выскочка» гораздо моложе. Обычно молодые люди к двадцати пяти годам отращивали усы, да и такие короткие стрижки, как у меня, не принято было носить. Меня же все эти бакенбарды начали раздражать с первого дня, как я провалился в портал. Потому цирюльнику объяснял подробно, что хочу видеть на своей голове. На слова о том, что так не принято, не вёлся. В Екатеринодаре народ уже начал подражать мне. Кто его знает, может, и в столице мода приживётся. А то что выгляжу молодо, со временем пройдёт. Кроме Витте, больше никто из высокопоставленных особ не позвал нас в гости с кинопроектором. Видимо, довольствовались тем, что теперь демонстрировали во дворце. Там даже специальное помещение для показов оборудовали. Только приглашали наших киномехаников. Чернов буквально разрывался, стараясь везде успеть. Тут надо и копии фильмов делать, и молодёжь обучать технике проявки плёнки, и об иллюзионах не забывать. От столичных иллюзионов мы получали приличную прибыль. Афанасий Петрович имел с этого десять процентов. Вот и суетился. Несмотря на хорошую посещаемость народом наших заведений, денег все равно не хватало. Серёга напомнил ещё про одну статью доходов. Трехтомник «Пираты Карибского моря» уже два раза издавали. Последний тираж был аж двадцать тысяч экземпляров! А ведь мы владеем знаниями будущего. Можно написать книги в жанре космической фантастики или расширить ассортимент детской литературы. Вечерами каждый из нас в состоянии найти свободное время для записи различных историй. А позже можно пригласить профессионального литератора и подправить текст. Только писать все это дело от руки утомительно. Артём долго хохотал над той печатной машинкой, которую приобрёл Серёга. Называлось это чудо техники «Ремингтон». Я смеяться не стал. Просто нарисовал привычную мне машинку и отнёс исходный вариант вместе со своими рисунками одному ювелиру. Что патент на машинки уже имеется, меня ничуть не смутило. Я же не торговать ими собирался, а лично использовать. Жаль, что не успел дождаться результата. Вера Степановна телеграфировала, что выезжает в столицу. Кратко сообщила, что у неё проблема с зубом. Встречал Веру Степановну на вокзале я сам. Пока ехали до Серегиного дома, много чего услышал о дантистах этого времени, о грязи и полном игнорировании гигиены. Между прочим, лечение зубов – серьёзная для нас проблема. Новокаин, шприцы и даже инструменты имелись, только среди нас отсутствовали специалисты, кто мог даже просто вырвать зуб. Выход был один — обратиться к Склифосовскому. В общем, Вера Степановна приехала в Петербург. А в Крымской производство держалось на пяти бывших учениках школы. Трёх химиков супруга Артёма привезла в столицу. Мне было велено срочно ехать на подмогу. — Кроме керосина, сейчас на заводе ничего не производят, но приглядывать нужно, — успокаивала меня Вера. — В Екатеринодаре не задерживайся. Васька там вполне справляется. Такая рокировка была вызвана не только тем, что наш главный химик будет лечить зуб. Веру Степановну ждали Артём с Серёгой. Заводу давно требовался специалист по металлу. Близнецы получили документы акционерного общества и тоже уезжали, но не домой, а в Москву. Им предстояло согласовать проект с архитектором на постройку цеха и вообще обосноваться в Москве. Думаю, парни справятся. Главное, чтобы господа-соучредители вовремя деньги на постройку цеха отправляли. Там ещё оборудование заказывать и нанимать персонал. Деевым я рекомендовал уже сейчас искать химиков, заниматься с ними и обучать тому, что потребуется для работы в цеху. Как и что сделают мои подопечные, я переживал, потому остановился на пару дней в Москве. Поселил близнецов в гостинице, дал рекомендации по съёму жилья, заметив, что лучше сразу подыскать дом для покупки. В Москве было холодно и морозно, улицы завалены снегом и извозчикам приходилось несладко. Заснеженная Москва смотрелась красиво. Только любоваться на эту красоту лучше издали, а не пробираясь по заснеженным тротуарам. Снег продолжал сыпаться с неба, когда я отправился домой. Поезд останавливался часто и много: ждали, пока расчистят пути. Пять дней путешествия меня вымотали. Я простыл, намёрзся, мечтал помыться и сменить бельё. Но согласно рекомендациям Веры Степановны задерживаться в Екатеринодаре не собирался. Даже у секретарш решил не появляться, чтобы не загрузили текучкой. Разве что в баньку забежал. Помыться и попариться после поездки я отправился в знаменитую баню Лихацкого. На втором этаже бани имелись номера для дворян с очень цивильными условиями. Стоимость посещения бани первого этажа была двадцать копеек. Мне же номер обошёлся в один рубль (с учётом чая и пирожков). Банщику, как и положено, оставил чаевые. Заслужил. Так меня намял, так попарил, что я сразу себя почувствовал другим человеком. Банщик рассказал, что в женском отделении местных помощниц нет. Хозяин привёз работниц откуда-то из Польши. На мой резонный вопрос почему так, банщик пояснил, что всем банщицам положено проходить медосмотр. Но обычно доктора с подобной проверкой посещают только проститутки. По этой причине никого из горожанок и не смогли нанять. Больно стыдливыми местные женщины оказались. В дом на Екатериновскую я тоже не заехал. Нет у меня времени. Если появлюсь, то Маруська на кладбище потащит. А мне после простуды лучше поберечься от подобных прогулок. Так что я буквально ненадолго заглянул в школу и поехал на Медведовскую. Пока меня не было, в доме жил Васька, заодно приглядывая за ним. Хотя стоит у Заряна ещё парочку охранников взять и поселить здесь. Васька считал, что он охраняет добро в доме, не подозревая, что главные ценности находятся на складе. Их тоже пора перевозить в Петербург. Мини-трактор Артём сразу в столицу отправил, а все остальное не стал брать. Для меня же это лишние проблемы и переживания. — Соседка у вас очень любопытная, — подтвердил мои опасения Васька. Удивительно, но Фроська все никак не угомонится. Столько лет прошло, а она до сих пор пытается какие-то пакости устроить. — Скажу Заряну, чтобы выделил охрану, — заверил я парнишку. — А я жениться хочу, — совершенно не в тему огорошил меня Васька. — Хм… хорошее дело, а на ком? — поинтересовался я. — Елена Чернова, — любезно просветил меня мой подопечный. Это что же получается, пока мы с Афанасием Петровичем в Петербурге царя снимали, молодежь времени зря не теряла? — А что родители? — спросил я, подразумевая Черновых. — Так Афанасий Петрович ещё не приехал, он не в курсе, — простодушно ответил Васька. Что Чернов вернётся домой месяца через два, я и сам знал. Другой вопрос, когда Васька успел с его младшей дочкой так близко сойтись? Сколько ей там, лет шестнадцать? И вообще, Чернов мог такому жениху отказать. Зарплата у Васьки достойная, но господин Чернов может решить, что стоит породниться с кем-то более именитым. Значит, нужно срочно Ваську «выводить в люди». Зря, что ли, у нас привилегия на радио имеется? В целом, я своё благословение дал, но сообщил, что сейчас других забот много. Если и говорить о свадьбе, то ближе к осени. К тому же невеста ещё слишком молода. И вообще, я убываю в Крымскую. В самой станице меня встретили настороженно. Кроме бывших учеников и охраны, в лицо меня никто не знал. Рабочие точно видели в первый раз, впрочем, как и я их. В день приезда проверку затевать не стал, послушал отчёты своих парней и нового директора, принятого Верой пару месяцев назад. Они сообщили мне, что действительно приостановлены все производства, кроме бензинового. — Николай Иванович, ситниковское топливо нужно выпускать, — заметил директор. — Оно весной потребуется для мотоблоков и на используемой нами дрезине. Дрезиной здесь называли странную самопальную конструкцию, двигающуюся по рельсам. Таким образом доставляли сырую нефть в цистерне непосредственно на производство. Двигатель там был установлен наш, ситниковский, которому, соответственно, и требовалась солярка. Меня же больше волновали вопросы техники безопасности. Мои бывшие ученики Яшка и два Ивана подробно рассказали, что предпринято по этому вопросу. Утром я смог и сам убедиться, как пропускают рабочих на территорию завода. Не дай боже, охранник почувствует запах спиртного! Точнее, не он сам, а его помощница, дородная такая бабища. Дарья Ильинична и на меня посмотрела с подозрением. В то, что я владелец предприятия, несильно поверила. Завод я раньше не посещал, а тут ещё надел что попроще, чтобы не запачкать пальто. В вязаной шапке и куртке я не сильно выделялся на фоне работников предприятия. Да и потом мне только и делали замечания: мол, «не путайся, пацан, под ногами». Побывав везде, где только можно, я и сам решил, что не стоит отвлекать народ. Дал только отмашку на выпуск солярки. Тем более что профилактику оборудования мы уже закончили. Нефтеперерабатывающий завод стараниями Веры Степановны функционировал как хорошо отлаженный механизм. Но в качестве администратора я себе занятие нашёл. И даже много. Тут как раз прибыл заказ из Новороссийска. Вера договорилась с одним купцом на изготовление канистр. Кажется, простая вещь, а не было ни у кого такого. Канистры немцы только перед Второй мировой войной изобретут. Сейчас керосин развозили в бочонках, цистернах или в стеклянных бутылках. В канистрах же переносить и перевозить мелкие партии керосина намного удобнее. Вот только в тех изделиях, что мне показали, не было плотного прилегания крышек. Набрав в одну канистру воды, я показал купцу, как вытекает жидкость, если тару перевернуть. Прощелыга-купец посоветовал канистры кверху дном не ставить. Я же в ответ отказался принимать товар с таким браком. Поскандалили серьёзно, но чем дело закончилось, я так и не понял. Жаль, что Вера Степановна половину стоимости аванса заплатила. Посетил я и общежитие, вернее, большой барак, где у нас проживали холостяки. Особых нареканий не было, там мне задали вопрос: «Будет ли в воскресенье кино?» Пообещал, что покажу новый фильм. Попутно решил узнать, кто здесь заведует клубом. К моему удивлению, старшей клуба была Дарья Ильинична. Это та бабища, которая народ с утра на проходной встречает. — Нечего здеся ходить, я тока полы помыла, — перекрыла своей грудью проход в клуб Дарья Ильинична. — Я насчёт фильмов. — Нету сегодня кина, — заверила женщина, и мне пришлось ни с чем удалиться. Обедал я в общей столовой. Правда, за столом для администрации. У своих бывших учеников поинтересовался, каждую ли неделю показывают фильмы. — Если штрафов нет, то каждое воскресенье, — поведал Яшка. — А если хоть одна бригада провинится, то Вера Степановна объявляет лекцию по технике безопасности. Всем в обязательном порядке. — Понятно, кино у вас в виде поощрения, — сообразил я. — Николай Иванович, а вы фильм про Петербург привезли? — задал вопрос Ванька. — Про столицу, — кивнул я. — А вы царя видели? — продолжил парнишка расспрашивать меня. — Видел, конечно, — подтвердил я. Директор завода при этой моей фразе только хмыкнул. А я не стал что-то доказывать. Сами посмотрят через два дня. Потом оказалось, что приходят в клуб смотреть фильмы не только рабочие с семьями, но и станичники, даже специально приезжает народ из Новороссийска. С этих берут деньги, и смотрят они уже повторный сеанс. Хотя «премьер» не так уж и много. Обычно фильмы народ смотрел по несколько раз. Оттого новинку ждали с нетерпением. — Николай Иванович, нужно пораньше прийти, а то к своим местам не проберёмся. Народ в проходе будет стоять, — заранее просветил меня Яшка, нетерпеливо притоптывая возле клуба. Это меня сильно позабавило. Пленка-то у меня. Что они там смотреть собираются? Но в соответствии с советом пришли пораньше. Дарья Ильинична на нас покосилась, но ничего не сказала. Я наконец смог пройтись по клубу и осмотреть его. Помещение было многофункциональным и больше напоминало ангар, но электричество и лампы имелись. Две буржуйки не могли обеспечить теплом такое большое пространство. — После фильма вечером будут танцы, музыканты садятся рядом с печками, а остальным и так тепло, — пояснил Яшка. Судя по крючкам для одежды на стенах, действительно народу нехолодно, если предусмотрено снятие верхней одежды. — Лавки сдвигают к стенам, а первые два ряда стульев поднимают на сцену, — пояснил директор. Стулья предназначались для заводской «элиты». Остальные работники сидели во время фильмов на скамьях. Кто не помещался, просто стояли в проходе. Как и предполагалось, к трём часам дня клуб был забит под завязку. Народ радостно галдел, ожидая новый фильм. Я вышел на сцену, чтобы всех поприветствовать, и сообщил, что этот фильм показывали государю императору. — Невский проспект! — громко рассказывал я по ходу фильма. — Если двигаться по нему, то выйдем к Зимнему дворцу. С первыми кадрами царской семьи в зале загомонили. Народ начал делиться впечатлениями. — Министр финансов с докладом у Его Императорского Величества! — читал я титры. — А это я передаю государю отчёт о нашем заводе в Петербурге. Зрители дружно охнули. — Это Мишка и Пашка, мы с ними вместе учились! — радостно выкрикнул кто-то из моих бывших учеников. Двадцать минут фильма пролетели быстро. В зале зажгли свет, а на меня все уставились как на восьмое чудо света. — Я же говорил, что он царя видел, а вы не верили, — громким шёпотом доказывал Яшка кому-то. Но удивительнее всего оказался эффект, который произвёл фильм на того купчишку, что снова приволок канистры. Он присутствовал на втором сеансе. Потом вдруг выскочил из клуба и помчался разворачивать грузчиков. Снова всучать нам некондиционный товар мужчина не рискнул. Мне же больше всего понравилось, что теперь все мои просьбы и приказания мгновенно выполнялись. Авторитет на заводе я приобрёл такой, что стоило этим воспользоваться.