*
(Однажды, когда Майкл и Джереми были ещё детьми, они в шутку решили перечислить недостатки друг друга на обратной стороне листа с домашкой по математике, которой оба не хотели заниматься. В список минусов Хира Майк записал всякие мелочи, вроде «думает, что кетчуп отвратителен», «недостаточно клёвых носков!!!», и «мастерски ворует мою картошку фри». Список Джера был в принципе похож, ругающий мальчика за предпочтение обуви на липучках, потому что шнурки, по его мнению, отстой, как он постоянно смеётся над тем, что Джереми не умеет щёлкать пальцами, и, конечно, тот факт, что Майкл не считает, что кетчуп отвратителен. Но последний пункт списка Хира, написанный корявым детским почерком, гласил: «слишком спокойный». — И что это вообще должно значить? — спрашивает Мэлл. — Ты просто слишком спокойный, — пожимает плечами Джер. — Ты всегда просто плывёшь по течению. Ты, типа, не паникуешь из-за тех вещей, из-за которых схожу с ума я. И даже если и паникуешь, то никогда об этом не говоришь. — Ох, — вздыхает он. — Ты правда думаешь, что это так плохо? — Конечно нет, — смеётся мальчик. — Я просто этого не понимаю. Как и кетчуп. — Тебе не нравится кетчуп, потому что ты просто полный трус, Джереми—, — и затем, за пару мгновений, всё очень быстро перерастает в менее серьёзную дискуссию. Тогда он не очень понимал, что Хир имел ввиду, но теперь-то он всё видит. Если смотреть со стороны, то Майкл, вероятно, всегда выглядит спокойно и безразлично к разным невзгодам, всегда просто переживая всё, что жизнь ему даёт, но, честно, это не потому, что он просто невероятно невозмутим. Он просто не видел, и не видит до сих пор, в чём смысл менять то, что никогда не может быть изменено.)*
— Хей, эм, — говорит Джереми на ланче. — Ты занят после школы? Майкл, вполне возможно, проходит через целый кризис длительностью в три секунды от силы, пытаясь понять, является ли верным ответом сказать Джеру, что он буквально никогда не занят, обрекая Хира чувствовать себя просто обязанным пригласить его вместе со своими другими друзьями, или в очередной раз солгать, что, он уверен, провалится, потому что после стольких-то отговорок Джереми уже мало ему верит. Три секунды непонятного выражения лица Мэлла, отражающего почти всю его тревогу — это слишком долго ровно на три секунды. Парень обречённо вздыхает. — Ладно, неважно— Он изрекает это так пренебрежительно и смиренно, почти разочарованно даже, что Майклу ничего не остаётся, кроме того, чтобы не удержаться и отчаянно выпалить: — Нет! Я… нет. Я не занят. Вообще никогда не занят, чувак. — Клёво, — слегка натянуто улыбается Хир, и внезапно Майкл скучает по тому времени, когда его улыбки были легче, были светлее. — Я просто интересовался, не хотел бы ты— Майкл мысленно готовится к тому, что Джереми в очередной раз предложит ему пойти потусоваться с его другими друзьями — очередная бессмыслица, из которой ему придётся находить выход, но почему-то ничего такого не происходит. — ...Не хотел бы ты зайти ко мне? Позависаем вместе, только мы вдвоём? Можешь остаться на ночь, если хочешь, — выдаёт Джер. В руках он теребит шнурок небрежно накинутого кардигана. — Знаешь, прямо как рань-..., — замолкает он, глядя куда-то в сторону. Прямо как раньше. Майкл с таким может справиться. Майкл вполне рад вернуться в старые времена. — Конечно, чувак. — Здорово, — Джереми с облегчением вздыхает. — Ты что, думал, я откажусь, чел? — игриво поддразнивает он, почти инстинктивно поднимая руку, чтобы приобнять Хира за плечи, когда его слова застывают в воздухе. Он опускает ладонь. — Ага, вроде того, — говорит парень. — Ты именно этим и занимался в последнее время. — Это—, ну— Раздаётся школьный звонок. Майк не может точно сказать, спасает он его или делает всё только хуже. — Мне пора идти, — юноша начинает собирать свои вещи. — Но увидимся позже? — Да, конечно, — кивает Мэлл. Ничего такого и не произошло, всё в порядке, но его желудок всё равно скручивает от беспокойства. — Встретимся у моей машины? — Окей. Пока, Майкл. — Пока, — машет парень, пытаясь рационально собраться с мыслями, несмотря на ощущение тревоги. Прямо как раньше. Он с этим справится, ладно? Всё, что угодно ради Джереми. Приоритет номер один.*
(Когда им было по семь лет, Майкл случайно ударил дверью Джереми прямо в лицо и выбил ему один из передних зубов. Хир, на удивление, был совершенно невозмутим и не по-своему спокоен, когда Майк, в свою очередь, кричал, почти плача, увидев кровь, убежденный, что только что убил своего лучшего друга, пока его мама наконец-то не зашла проверить, из-за чего весь шум. В течение нескольких дней после этого инцидента Джер ни разу не улыбнулся и не смеялся. Майкл был просто в ужасе, уверенный, что мальчик был на него зол, пока тот, наконец, не сказал ему, что случилось. — Я не хочу, чтобы ты видел, — шепелявит он, и звук слегка свистит через зубы. — Это… странно. — Ты тоже можешь ударить меня дверью по лицу, и мы тогда сравнимся, — решительно предлагает Майкл. — Нет! — очень обеспокоенно выпаливает Джереми, прежде чем прикрыть рот рукой. Уже через ладонь он продолжает, — Это очень глупо выглядит. Я просто… Я решил, что снова начну улыбаться только тогда, когда вырастет новый зуб. — говорит он, по-видимому, не видя в своём плане никаких просчётов. — Но я буду скучать по твоей улыбке, — дуется Майк, и Хир очень быстро сдаётся. Это всегда так легко. — Окей, ладно, но ты должен будешь притвориться, будто ничего не изменилось, хорошо? Майкл с энтузиазмом кивает в ответ, и Джереми опускает руку. Джер неуверенно улыбается, и он, в самом деле, вроде как прав. Это действительно выглядит странно. Прямо в середине улыбки Джереми щель, но Майкл — хороший друг, который не хлопает ресницами или смеётся в ответ, отчего Хир вздыхает с облегчением. Майк решительно притворяется, что у мальчика есть все зубы ровно до того момента, как буквально неделю спустя у самого тоже не выпадает зуб, и они оба снова сближаются на этой почве. И, ну. С тех пор Майкл достаточно хорошо разбирается в искусстве притворяться, что ничего не изменилось, если ситуация этого требует. Всё в порядке, и нет ничего плохого, пока ты веришь в это достаточно сильно. Верно?)*
Поездка к дому Джереми — словно кусочек пазла, что всё пытаются запихнуть в пространство, которое ему не подходит совершенно. Майкл включает телефон и позволяет своему плейлисту забрать все тревоги далеко-далеко, прямо как раньше, но прямо за музыкой, ревущей на максимальную громкость через всю машину, сидит упрямая, тяжёлая неловкость. Хир постукивает пальцами в такт мелодии, тихонько напевая, глядя в окно, и это прямо как раньше, вот только нет. Всё совершенно не так. Майк упрямо едет через эту мутную, слепящую дымку, потому что даже если всё не так, как раньше, они хотя бы всё ещё разговаривают, и он благодарен хотя бы этому. Они в порядке, всё в порядке. Ситуация становится лучше, когда они наконец добираются до дома Джереми. Они несут в руках целую кучу снеков в его комнату и зависают в видеоигры, легко обмениваясь колкостями, дружелюбно поддразнивая друг друга, и даже если Мэлл замечает, как Джер вздрагивает иногда от звуков телевизора, он делает вид, будто ничего не видит. Они решают поставить на фон какой-нибудь фильм, когда устают от видеоигр, и позволяют шелковистому, бархатному голосу Николаса Кейджа затуманить их разум настолько, что почти засыпают. — Йо, как мы собираемся спать? — Майкл снимает очки и трёт глаза. — Я почти уверен, что не сможем оба поместиться на одной кровати, типа, кто-то из нас наверняка свалится в итоге, да? — Я собирался просто сбросить кучу одеял на пол и спать прямо там, — пожимает плечами Джереми. — Чего? Да ни за что на свете я позволю тебе спать на полу в твоём собственном доме, блин, чувак! Хир ставит фильм на паузу, останавливаясь на особо непривлекательном кадре Кейджа. — Да я всегда на наших ночёвках сплю на кровати, не волнуйся, чел, всё нормально. Один раз мне никак не навредит. Майкл соскальзывает с пуфика прямо на пол, прерывая любые заверения друга: — Всё, слишком поздно, я уже здесь устроился. Ты или занимаешь своё законное место на своей кровати, или мы оба спим на полу. — Ну и ладно тогда, — и, вопреки ожиданиям, парень тянется, чтобы стянуть одеяло с кровати на пол. — Это должно было сработать не так, — ворчит Майк, вставая, чтобы принести ещё одеял, дабы смягчить их судьбу, пока Хир выключает телевизор. В тишине, пока они оба суетятся вокруг, туманная дымка будто снова оседает между ними. — Хей, — говорит Джереми, держа в руках кучу подушек. — Майкл, ты не против, если мы, эм, поговорим? — Ну, мы говорим прямо сейчас? — мальчик сосредотачивается на том, чтобы удобно разложить одеяла — почти в виде гнезда, на самом деле, — чтобы отвлечься от неприятного ощущения в животе. — Нет, я имею ввиду, типа. Прямо поговорим, — садится юноша, укладывая все подушки вниз. — По-настоящему поговорим. Про— — Это так-то совершенно не обязательно, — быстро тараторит Майк, поворачиваясь к другу. Он обхватил руками колени, подтягивая их к груди. — Нам правда, правда вовсе не нужно, так что, ну... — Я хочу, — стоит на своём он. — Всё это просто отстой, и думать об этом тоже отстой, но я хочу, потому что… Потому что я был мудаком, и мне— — Приятель, это был не ты, — Майкл осторожно садится совсем рядом с другом. Он не смеет к нему прикоснуться. Он должен сделать всё правильно. — Это был Сквип. Я не виню тебя ни в чём, что ты сделал из-за него. — Но не всё это было из-за Сквипа, — Джереми разочарованно проводит рукой по волосам. — На вечеринке Джейка он был отключен. Он был отключен, и в ванной я-я— — Меня это больше не волнует, — говорит Мэлл, зная, что это ложь. Это ложь, ложь, ложь, его каждый день грызут сомнения по этому поводу, он не может нормально спать, но в ответ лишь лжёт всё равно, потому что Джереми выглядит так, будто готов зарыдать прямо сейчас. — Ты уже извинился, помнишь? Тогда, на постановке. — Да это было едва… Майкл, этого было недостаточно, — поворачивается к нему парень, и мальчик видит такую мешанину эмоций на его лице, что не может точно назвать ни одной. — Всё в порядке, — успокаивающе говорит Майк, но внутри Хира что-то наоборот щёлкает, и он почти злится в ответ. — Ничего у нас не в порядке, — шипит Джереми, вцепившись руками в одеяла под собой. — И-и тебе надо перестать притворяться, что это так! — Чувак, да какого чёрта, — Майкл чувствует, как что-то, похожее на гнев, возвращается с двойной силой, потому что всё это время он отталкивал эти эмоции вниз, не изучая их причины и игнорируя последствия, — Я просто пытаюсь помочь тебе! Ты вздрагиваешь каждый раз, когда ловишь себя на том, что сутулишься, ты как будто в отключке каждую секунду, и ты постоянно напуган. Тебе не нужно волноваться обо мне вдобавок ко всем твоим проблемам, честно. Я просто пытаюсь сделать всё проще. — Это же не значит, что ты можешь просто забыть всё, что я с тобой сделал, — говорит Джереми, настойчиво и отчаянно. — Нет, значит. — Мэлл пытается подобрать какие-нибудь слова, чтобы его друг мог понять. — Ну и что, если ты причинил мне боль, чел? Это буквально ничто по сравнению с тем, через что прошёл ты. — Моя боль никак не меняет того факта, что твоя тоже существует! Слова отстукивают от стен, гремят вокруг, и это чувство становится уже слишком знакомым за последнее время. Слова барабанят о череп Майкла, об его рёбра, об его лёгкие. Его сердце то ли стучит-колотится-гремит, будто выпрыгнет в любую секунду, то ли застыло в тишине, боясь издать любой звук в ответ. — Майкл, — поломано выдавливает Хир, и его голос дрожит, — Я причинил тебе боль. И я сделал это специально, потому что был напуган, но это всё равно был я, и даже если я не имел эти слова в виду, я всё равно использовал их, чтобы тебе навредить. Парень не может говорить. Он правда пытается, но что-то медленно распутывается в его груди — узел, что был завязан ещё с той ночи. — Майкл, извини. Мне правда жаль, — говорит Джереми. Ему требуется большая сила воли, чтобы не ответить инстинктивно «да всё нормально», но пора бы уже признать, что это не так. Всё не нормально. Потому вместо этого Мэлл тянется к руке друга, что всё ещё гневно сжимает одеяло, давая ему возможность отстраниться, если он того желает. Но этого не происходит, и он кладёт свою руку поверх ладони парня, крепко сжимая её. Он говорит: — Я тебя прощаю. И Джереми тут же бросается на него за секунду, выбивая весь воздух из лёгких Майкла. Руки Хира обвиваются вокруг его шеи, и он так крепко сжимает своего друга, и Майк, уже почти забывший, как сильно ему не хватало таких объятий, вцепляется в его волосы в ответ. Они так близки, и после нескольких месяцев, проведенных так, так далеко, это почти ошеломляет. — Я просто хочу, чтобы ты был в порядке, — бормочет он в плечо парня, проводя рукой по его спине. — Я не в порядке, — говорит Джереми. — И ты тоже. И я не думаю, что притворяясь, что всё нормально, мы вообще чего-нибудь добьёмся. —Я просто думал, — Хир отстраняется под эти слова, но Майка не отпускает. — Я думал, что ты этого и хотел. «Как раньше», понимаешь? — Когда я это говорил, я имел ввиду тогда, когда ты всегда был рядом со мной. — Но я всегда рядом с тобой, — говорит Майкл, глядя украдкой на Хира, что сидит прямо перед ним в окружении подушек и одеял на полу. Он нигде больше быть не хочет, только здесь. Рядом с ним. — Я не знаю, может, раньше, но сейчас ты уже... Ты отдалился. — Мне жаль. Я постараюсь перестать. — Почему вообще ты так отстранился? Ты никогда никуда не ходишь вместе с нами. — Э-э, ну. Твои новые друзья крутые, — Мэлл отводит взгляд и протягивает руку, чтобы почесать затылок. — Я в вашу компанию особо не вписываюсь, и я не хотел тебе надоедать. — Да в какой вселенной ты вообще хоть раз мне надоедал? — спрашивает Джереми, и Майкл подавляет желание ответить «во вселенной, в которой ты принял Сквипа»; вместо этого он уделяет больше внимания его словам, — Никто из моих новых друзей не является тобой. Никто из них не является моим любимым человеком. — Что, правда? — лицо Майка расплывается в хитрой улыбке. — Заткнись, — со смехом пихает его Хир, а тот падает на застеленный одеялами пол. — Я всё ещё твой любимый человек? — пропевает Майкл, и Джереми кидает ему в лицо подушку. — У нас только что вообще-то был особый момент, — Джер закатывает глаза и ложится рядом с ним, и Майкл почему-то чувствует себя легче. Тяжелая дымка недосказанности рассеивается, как дым, поднимающийся наверх и ускользающий прочь. — Всё было так трогательно, а ты всё разрушил. Придурок. — Твой любимый придурок, — смеётся он. — Да, да, конечно, — улыбается парень, и он выглядит таким искренним и счастливым, когда на него смотрит, — Так и есть. Тишина, что тянется всего лишь момент, всё ещё напряжена по краям, но это же путь к лучшему. Это всё, что им было нужно, правда. — ...Джереми, — серьёзно начинает Мэлл. — Да? — Одному из нас придётся вставать, чтобы выключить свет. — О Боже, — кряхтит Хир в подушку, и Майкл лишь смеётся в ответ. Это всё, что ему было нужно.*
Майкл просыпается, чувствуя себя в тепле и безопасности, сонно моргая, всё ещё не решаясь покинуть комфорт сна. Он слегка потягивается, почти уверенный, что у него будет болеть спина после целой ночи на полу, только затем, чтобы быть остановленным телом, беспорядочно свернувшимся вокруг него. Парень открывает глаза и садится, дабы увидеть, что Джереми прижимает его к своему телу, как коала какая-то, рукой обнимая его талию и перекидывая свою ногу через его собственную. Мэлл любыми возможными способами пытается вырваться из его хватки, да поскорее бы, Боже, помоги ему, но Хир только издаёт очаровательный звук и притягивает Майкла ближе. Это, конечно, было бы не так уж и кошмарно, если бы они были детьми и у Майка не было бы абсолютно непростительных чувств к своему лучшему другу, но сейчас? Сейчас он примерно в трёх секундах от того, чтобы умереть прямо на месте. — Гооосподи Боже, — произносит Майкл, наблюдая за тем, как Джер морщится, просыпаясь. Он встречается взглядом с Мэллом, и удивлённо моргает пару раз. — Доброе утро, ganda. — Вха-х, — выдаёт Джереми во всей своей неряшливой, полусонной красе. — Что ты сказал? — Ничего особенного, — он гладит волосы друга в тщетной попытке их расправить, — Ты не против, э-э, отпустить меня? Мне нужно в туалет. — Что? — недоумевает Джер ровно на секунду, перед тем, как его глаза расширяются, и он моментально отпускает Майкла. — Извини! — Не переживай, чел. Ты был одеялом на 5+. Десять из десяти, переспал бы с тобой ещё раз, — говорит Майкл, а затем переваривает катастрофу, что только что выдал, просто уже готовый принять объятия смерти. ...Но Джереми, к счастью, слишком сонный, чтобы что-то заметить. Он просто сворачивается калачиком, но уже вокруг одеяла, из которого только что освободился Майкл, и его глаза снова закрываются. Майк не может удержаться и смотрит на него ещё пару секунд. Вот так, во сне, Хир спокоен и ни о чем не беспокоится. Вот так очень легко притвориться, будто всего этого инцидента со Сквипом не произошло, что всё это было просто очень жуткой галлюцинацией. Вот так Мэлл бы мог легко убедить себя, что всё действительно в порядке. Но это не так, и он это знает, но сейчас парень наконец готов принять тот факт, что несмотря на то, что сейчас всё не в порядке, не значит, что они оба обречены. Когда-нибудь всё будет лучше, и они уже на пути к этому. Майкл бы правда предпочёл быть здесь, рядом с Джереми, чем притворяться, что всё магически станет лучше само по себе.