***
— Зима, — подняла взгляд Клэр. — У меня странный вопрос… Только не подумай, что я схожу с ума. Я знаю, что, скорее всего, принимаю желаемое за действительное, но… — Она подняла голову и посмотрела на него с тревогой. — Мне кажется, что он разумен. — Твой Irien? — уточнил Зима. — Да. Вот послушай. — Клэр как могла подробно рассказала о произошедшем у картины. Зима внимательно слушал, сидя на бортике бассейна и едва не касаясь длинными ногами дна. — Сопоставить узнаваемые фрагменты картины с базами данных несложно. Там ведь было что-то более-менее похожее на реальные вещи? Клэр кивнула: было. Те же листья винограда выписаны были четко и правильно. Поэтому соотнеслись со стихотворением про мускат. Она почти успокоилась, когда Зима задумчиво добавил: — Но то, что он дал полное развернутое описание сюжета картины, — все-таки странно. Если не нашел ее в базах. — Мне казалось, что он впервые увидел картину… Она довольно новая, года два назад написана. — Это с той же вероятностью мог быть поведенческий модуль. Ты готова разочароваться? — Я и не очаровывалась, — буркнула Клэр. — Мне просто стало не по себе, что я эксплуатирую человека в полном смысле этого слова. Зима легко поднялся, уступая бортик андроидам-уборщикам. — Так уж эксплуатируешь? Что ты с ним такого ужасного делала? — Он уже дважды вытаскивает меня из приступов. — Любой адекватный склонный к эмпатии человек сделал бы то же самое. — Но он не человек. Что, если он ненавидит людей? — Клэр отогнала мысль, что по закону подлости Сидни войдет в комнату ровно в этот момент. — Тогда он ненавидит их благородно и не добивает инвалидов. А если он нормальный прокачанный киборг, то он прекрасно справляется со своей работой. Клэр, мне… — Да все нормально, — отмахнулась она. — Я поняла, что тебе пора. Жду от тебя плана выставки. — Еще раз спасибо за твое выступление. — Зима снова посмотрел на нее до странного внимательно, будто запоминал черты лица. — Кажется, меня еще никто так не защищал, — на прощание сказал он и отключился. — Сидни! — неуверенно позвала Irien’а Клэр. Киборг явился с такой быстротой, словно ждал в соседней комнате. — Опять приступ начинается, — виновато сообщила она то, что он и так знал.***
По возвращении к жизни Клэр всегда проверяла почту. На этот раз было два сообщения: от Аманды и Зимы. С мамой было лучше связаться по видеофону. — Сколько, — строго спросила Аманда. — Шесть, — нехотя ответила дочь. — Шесть приступов, разные зоны, все были купированы в начале. Всякий раз благодаря киборгу. За эти дни она уже привыкла спать, есть и работать в его компании. И — самое главное — не думать о нем. Говорить как с человеком, потому что иначе не умеешь. Смотреть как на сложную, потрясающе проработанную технику. Клэр не раз ловила себя на мысли, что хотела бы познакомиться с людьми, которые сделали его таким. — Конечно, ты не могла обойтись без того кошмара, что разлетелся по инфранету? — Уже разлетелся? — простонала Клэр. — Мы с Уиллом знаем, что он достал тебя до печенок своим обливанием Зимы грязью, но мы тебя учили не этому! — И этому тоже, — выглянул из-за плеча Аманды Уилл. — Я бы тоже не сдержался в конце концов: он привык нападать на тебя за спиной, ты высказала ему в лицо — в чем-то это честнее. Но для всех, кто не в курсе ваших высоких отношений, это выглядело грязно. Помнишь, как на Новой Европе сосед повадился выгуливать свою собаку у посаженных Амандой гортензий на той стороне улицы? Вряд ли помнишь, ты была маленькая. Так вот, останавливался у кустов каждое утро, день за днем. Первое время Аманда сама стеснялась просить у него прекратить это делать и отвести милую собачку на специальную площадку для выгула. Через месяц она уже кричала ему из окна: «Сэр, я же просила оставить мою гортензию в покое!» А спустя полгода не выдержала и заорала на всю улицу: «Хватит срать в моих кустах!!!» Трое соседок-старушек, ну, ты застала миссис Вэул, с той поры с нею не разговаривают. А одна не разговаривает с соседом-собачником, поскольку до сих пор не уверена, кому был предназначен окрик. Вот и представь, что ты перешла к последней стадии у всех на глазах. Правда, — он перевел взгляд куда-то на уголок экрана — в честь тебя тут даже организовали какой-то инфосайт. «Манифест Клэр». Все за Зиму, все против мерзких консерваторов. Клэр стало дурно. Пока что в переносном смысле. — Наверняка какие-нибудь безголовые подростки, — безжалостно добивала Аманда. — Я извинюсь, — покаялась Клэр. — Разумеется, и публично… — Не вздумай! — одновременно возразил Уилл. — Будет выглядеть, будто ты согласилась с его позицией. — Это вряд ли, — передернула плечами от перспективы Клэр. — На следующей неделе планируется новая выставка. Кстати, мне пора ее готовить, я и так выпала из графика… Лаконичные прощания были их доброй семейной традицией.***
Привычная организаторская работа разгоняла тоску почище антидепрессантов. А когда Клэр раскрыла присланные Зимой материалы по грядущей выставке, чуть вслух не застонала. В последнее время она приноровилась договариваться с частными гасильными станциями, оборудованными достаточно большими залами. Это было дешевле, чем нанимать круизный лайнер, к тому же владельцы станций с большим воодушевлением относились к тому, что к ним нагонят бригады из клиниговых компаний, event-агентств, а также поваров, официантов, распорядителей — и все это на день-два. На это время гасилку приходилось объявлять «находящейся на технических работах», а других проблем мероприятие не доставляло: гости вели себя интеллигентно, не буянили, свинарник за собой не оставляли, да еще и платили за аренду. Для некоторых экспозиций ближайших гасилок не было, и приходилось либо устраивать выставку с земли, либо таки арендовать корабль — да не какой попало, а непременно новый, с шикарным обзором во всю корму, разработанным интерьером и адекватным экипажем. Сейчас же Клэр готова была провернуть выставку хоть на лайнере, хоть на боевом крейсере, лишь бы не вторгаться в закрытую систему траккашей, что наверняка повлекло бы тысячу юридических формальностей. Зима желал провести выставку непременно на Майере, откуда росло его генеалогическое древо. К удивлению Клэр, аренда участка не требовалась — законы траккашей были совершенно равнодушны к бесхозным площадям, а Майера наполовину состояла из таких. Неожиданно для себя Клэр выяснила в беседе с траккашским консульством, что Зима Блю давно признан Верховным правителем Почетным Гражданином Республики траккашей, еще за портрет Верховного Правителя с супругой. Что облегчало таможенные формальности для его «гостей» — отчего бы Почетному Гражданину не пригласить к себе пару сотен поклонников его творчества? Правда, доставка техники требовала прохождения процедуры импорта. На составление списка нужной аппаратуры, техники, бытовых приборов, всех мелочей от посуды до переносного купола от осадков у Клэр ушло два дня. Далее последовало согласование списка гостей, обслуживающего персонала, охранников, перевозчиков, установителей, составление договоров (по давно выработанным формам) и приглашений (каждый раз создаваемых заново). Клэр нередко забывала за работой о еде и приеме лекарств, а Сидни каждый раз напоминал, делал заказы кухне, раскладывал лекарства прямо перед ней и исчезал из поля зрения. Тогда Клэр вспоминала о его существовании и, чувствуя иррациональную вину, разрешала взять планшет, мольберт, альбом, краски, книги — в общем, «не скучать». Клэр подозревала, что киборги не умеют скучать, но относиться как к манекену не могла просто потому, что не могла. Читать, как выяснилось, Сидни предпочитал вслух — неотмененный приказ старой хозяйки. Пришлось отменять. Воспользовавшись случаем, он разрисовал весь альбом картинами из факультетской галереи. «В нем что-то от моря» нарисовал целых пять раз, пока не добился точного сходства, хотя человеческий глаз не заметил бы отличий. Нет, Сидни не скучал. Не покидая комнаты Клэр, чтобы постоянно мониторить ее состояние, он наблюдал за ее работой. Подключившись к терминалу, Сидни перелопатил все папки с уже организованными выставками и сделал выводы. — Здравствуйте, я направила вам заполненную электронную декларацию, система показывает недостаточность данных… Да, это я вам звонила. Нет, все графы заполнены. Траккашский консул был гуманоидом, и единственным, что смущало в его внешности, был немигающий (из-за третьего постоянно прикрытого прозрачного века) взгляд и отсутствие бровей. Не то чтобы Клэр была любительницей густых зарослей на лице, но в сочетании со скошенным лбом и отсутствием волос на голове широко распахнутые немигающие глаза создавали впечатление не то лунатика, не то удивленной рептилии. Из пары научных статей Клэр вычитала, что смотреть траккашцам в глаза безопасно и даже рекомендуется на деловых переговорах как знак открытости партнера, и теперь старательно таращилась в ответ. — Прростите, но выы не пррислали пиисьменный варриант, — пророкотал траккашец на хорошей интерлингве. — Намм нужна ваша поддпись. — Я заверила электронный вариант биометрией. — Эттого недостатточно. Выы можетте прриехатть к намм в консульсттво сеггодня до воссьми вечерра. Или завтрра с чассу дня. Мы буддем васс ждатть, — гостеприимно закончил консул. — Я могу прислать декларацию со своим представителем, или подпись нужно ставить в вашем присутствии? — Нетт, не обяззательно, — снисходительно провел мизинцем по подбородку траккашец. — Главвное — листт. — Благодарю, — все еще не отводя глаз, поклонилась Клэр. Траккашец отключился. — Фух, — Клэр немедленно зажмурилась, обнаружив, что старалась смотреть не только пристально, но и не мигая, неосознанно копируя поведение собеседника. — Ближайшее консульство траккашцев у нас… — сверилась с инфосайтом. — О, в соседнем городе, рядом с космодромом. Повезло, что, несмотря на изоляцию, они изредка прилетают сюда учиться. До восьми осталось полтора часа. — Клэр прикусила губу. Приглашения были еще недоделаны, а их еще отправлять на согласование с Зимой, и чем скорее, тем лучше. Клэр почувствовала затылком взгляд, обернулась — Сидни рисовал очередной портрет и не смотрел в ее сторону. — Сидни. — Киборг оторвался от бумаги. — Ты не мог бы слетать в консульство? Здесь недалеко, флаер прекрасно долетит на автопилоте. Просто отдать лист бумаги секретарю. — Ничего не имею против, — вежливо ответил киборг, поднимаясь с кресла. Он действительно был не против того, чтобы выйти из дома одному. У Орнелии был превосходный сад, в котором она обожала гулять. Конечно, не в одиночестве. Иногда с немногочисленными подругами, но чаще всего — с Сидни. Если киборг и скучал по чему-то из той жизни, так это по прогулкам. И зелени. И тишине. Поэтому сейчас он с радостью принял два экземпляра документа и ключи от флаера. Радость оказалась преждевременной.***
Сидни вернулся, когда Клэр уже решила, что он не придет. При виде его начало не хватать воздуха, и она поспешно купировала начинающийся приступ таблетками. А когда рассмотрела его получше, проглотила еще пару капсул. Лицо киборга было не просто избитым, оно выглядело так, будто его протащили носом по асфальту. Волосы слиплись в колтуны и были покрыты премерзкой белесой жижей. Куртка была грязна, но на месте. А вот джинсы держались на честном слове, с ровно, как лезвием, разрезанным сзади ремнем. По киборгам нелегко читать эмоции, но Клэр даже не пыталась. То, как Сидни избегал ее взгляда и часто сглатывал, прикрывая и без того заплывший глаз и держась к ней более здоровой стороной, не нуждалось в расшифровке психолога. Все еще не сдвигаясь с места, киборг сглотнул особенно тяжело, стараясь часто неглубоко дышать, и Клэр не выдержала. — В ванную. Бегом. — И уже в спину облегченно бросила: — Бестолочь. Оставить бы его одного, пусть приводит себя в порядок, но Клэр не была уверена, что удержится от припадка. Его рвало долго, надсадно, белесой жижей и последним обедом. Глядя на вздрагивающие лопатки, Клэр только крепче подбирала густые поблекшие волосы: пусть грязные, но запах рвоты будет сходить еще дольше, а у киборга обоняние лучше, чем у нее. А после, сидя к ванне спиной, подавала тюбики и флаконы мыла, гелей, гоммажей, шампуней и кондиционеров. Время от времени шум воды смолкал, и мокрая теплая рука вежливо забирала новый предмет. Халат и трусы она принесла, все так же не оборачиваясь и не глядя на Сидни. И на кухне ждала, разложив арсенал из коллоида, бинтов и антисептиков. Киборг попытался было вслепую залить скулы, но у него отняли тюбик коллагена. То, как упорно Сидни избегал сидений и стульев, только подкрепляло сделанные выводы. Придется вызывать врача. Она справится только с поверхностными повреждениями. Клэр пришлось вставать на диван, чтобы обработать лицо. И даже тогда она старалась не разглядывать Сидни целиком. Только по кусочкам. Вот разбитая бровь, вот распухшая переносица. Полностью закрывшийся левый глаз. Правый лучше, и приходится избегать взгляда. Серого, серьезного и отчаянного. Губы мало того, что рассажены, они раздражены, распухли и налились нездоровым багрянцем. Скулы кровят, на подбородке выступила и застыла кровавая роса. На ухе как будто и вовсе ножевой порез, и прядь над ним заметно короче остальных. Клэр хватило самообладания на то, чтобы налить холодный чай. Заказать кухне ужин. Мельком проследить, как Сидни закидывает в стирку джинсы и куртку. Безнадежно испорченную футболку осталось только выбросить. Вызвать семейного доктора, правда, не обмолвившись, что проблема не в ней. Рассыпаться в извинениях перед полусонной женщиной, объяснить ситуацию. Час спустя, расплачиваясь по ночным расценкам, еще дольше благодарить за помощь. В ответ выслушать возмущение — совершенно справедливое — в адрес тех сволочей, кто сделал это. Убирая мусорное ведро в комнате, мельком увидеть среди бинтов и ватных тампонов окровавленные осколки бутылочного стекла. Проветрить комнату от едкого запаха дезинфектанта. Она чувствовала приближение приступа, когда отправляла Зиме отчет. И только когда отказали ноги, поняла, что на этот раз ей так легко не выкарабкаться.***
Орнелия укоризненно цокала языком, кончиком пальца поворачивая его голову левой щекой — еще более разодранной, чем правая. — Как нехорошо получилось… Конечно, я с ними поговорю! Какой ужас, что они себе позволяют… Сидни не слушал ее монолог. Он видел в глазах хозяйки скрытое довольство. И чувствовал ее радостное удовлетворение при виде его крови. Синяков. Разбитого, надорванного тела. Она вызовет личного врача. Купит дополнительную кормосмесь. Будет гладить по волосам, каждое утро с удовольствием эстета упиваясь всеми оттенками кровоподтеков на совершенном лице киборга. «Теперь ты понимаешь, как жесток мир за стенами моего дома? Мой бедный мальчик, ты ведь ценишь мою доброту? Конечно, там к тебе отнесутся совсем иначе, даже хуже, чем мои племяшки — ах! девочки всего лишь заигрались в артхаусных режиссеров. Есть вещи много, много худшие… Но пока ты со мной, я всегда тебя защищу». И, когда племянницы спустя полгода попросили одолжить Сидни «на съемки», она снова согласилась. Орнелия боялась одиночества после смерти мужа. И потому была одинока. Думала ли она, что в киборгах можно воспитать верность, как в людях? Сходила ли медленно с ума на своей дорогой леравийской вилле? Сидни тогда не понимал таких тонкостей в людях. Как оказалось, он не понимал людей и сейчас. Его нынешней хозяйке тоже понравится видеть его таким? Она поймет, почувствует его вновь появившийся ужас перед миром за порогом дома? Ей понравится власть над ним? Бесконечная игра в плохого и злого полицейского? «Все люди одинаковы, — ему казалось, что эти записи стерты из памяти, но он слышал слова Орнелии так, будто она стояла за его плечом. — Только некоторые прячутся лучше других».