---
Взгляд Минхо так или иначе возвращается к высокой макушке Чонина, пытающегося спрятаться среди других механиков. Роста Чанбина и Джисона, неловко стоящих в самом первом ряду отряда, явно не хватит, но зато за спинами Бан Чана и Уджина, занявшими вторую линию, он более-менее незаметен. Есть вещи важнее, чем то, что случилось в старом амбаре, да хотя бы и то, что едва слышно несёт, потея под полуденным солнце, генерал, сгибающийся под весом фальшивых наград и медалей. Поцелуй ничего не должен означать сейчас, когда речь о войне и о мире, который придётся – нужно – разрушить, и всё же, Минхо думает только о нём. До боли напрягая спину, чтобы стоять ровно. И вспоминает. Они тратят время на этой площади, ведь голос командующего негромкий, а переспрашивать никто не рискнёт. Самое главное уже объяснили капитаны, назначение о вылетах поступит непосредственно им, распинаться перед солдатами не станут. Легионеров, нарочно или нет, поставили под самое солнце; спустя несколько трепливых генералов даже Хёнджин дышит тяжело, но стоит по-прежнему идеально прямо. Позади него, будто скрывшись в тени, Феликс часто моргает и до хруста дёргает себя за пальцы – Минхо не совсем уверен, что это от сонливости. Всюду поблёскивают загорелые мокрые лица, даже руководство поглядывает на часы. Одна только нелепость, а не война. Всё равно это когда-нибудь кончится, можно будет хотя бы разбрестись по тени. Даже перегнившие от старости слова о чести, вере, преданности и долге родине не бесконечны.---
«Орфей» восстановлен настолько, насколько возможно, и это, в самом деле, потрясающая работа, разрывы и поломки практически теперь незаметны. Внутри, стоит взобраться к самой голове спящего биоробота, ощущения всё те же – будто вернулся домой, в давно знакомое место. Может быть, просто чтобы успокоиться, Минхо решает переночевать в кабине пилота, его всё равно не хватятся в общей суматохе подготовки. Можно будет подготовиться к… к чему бы то ни было. В подземном ангаре совсем нечем дышать, даже несмотря на десятки кондиционеров, размеренно и невидимо гудящих где-то у самых стен. Воздух всё равно стоит, вдыхать приходится с усилием. «Орфей» прохладный, почти иссиня-чёрный в слабом освещении, и, возможно, Минхо только кажется, что прохладный металл изредка вспыхивает алыми огоньками. Сегодня был очень тяжёлый день. Нужно отоспаться и выбросить из головы всё то, что мешает цели. А цель проста – уничтожить правительства, и не важно, выживет ли в процессе. Нужно бороться с корнем зла, а не с последствиями. Перед глазами всё равно Чонин. То, что про него сказали во время разведывательной миссии – что он наследник или как там – всё же не похоже на правду, сколько ни думай. У Марса есть правитель, официально признанный, остальные претенденты убиты друг другом или уничтожены землянами во время налётов. Возможно, его с кем-то путают – или Минхо слишком увлёкся идеей о собственной важности, пусть даже для этого нужно быть чьим-то оружием. Или та серёжка, из-за которой мочка уха теперь выглядит уродливой капустой, обозначала совсем не Чонина, кого-то ещё. Потому что глупо оставлять целую планету на омегу. Да ещё и такую. Мысли прерывает негромкий, какой-то неуверенный звук; Минхо, отключивший освещение и снаружи «Орфея», и внутри, привстаёт с кресла пилота. Мягко вспыхивают огни на стенах, освещая неторопливо проходящую фигуру – кажется, это Бан Чан, только его волосы настолько выбелены, что почти светятся. Он что-то напевает, проходя мимо биороботов, проводит руками по их застывшим ногам, местами ещё раздробленным. С каждым шагом песня звучит всё чётче и громче, Минхо крадётся к панели управления, чтобы лучше слышать главного механика. Эта мелодия ему знакома. Как и слова. Про горы и реки и про то, что дальше. От Феликса она всегда звучала обычной детской колыбельной, но сейчас ощущения совсем другие, тревожные. Уже должна быть глубокая ночь, биороботы готовы к завтрашнему смотру, Чан сам об этом сказал всем пилотам, но тогда что здесь делает. В полутьме ангара появляется ещё одна фигура – Минхо её замечает только тогда, когда Бан Чан дёргается, зачем-то пряча руки в карманы рабочего комбинезона. Он, разглядев пришедшего, расслабляется и что-то говорит, уже слишком тихо, чтобы различить. В желтоватое пятно света попадает Уджин. Механики, подойдя друг к другу ближе, о чём-то переговариваются, речь слышна, а смысл её – нет. Указывая руками то на одного биоробота, то на другого, Бан Чан на мгновение повышает голос, выкрикивая что-то вроде «мы не можем этого допустить», но Уджин резко сжимает его плечо, заставляя затихнуть. Минхо всё это не нравится. Он просто сбежал в ангар поспать, не планировал влезать в какое-то новое пугающее дерьмо. Или даже не в новое, не важно. Уджин кивает головой в сторону свободного, по-прежнему безымянного биоробота, на которого завтра, по плану, должен взобраться главнокомандующий, и твёрдо говорит «нельзя». После смотра правительство хочет устроить новый военный парад. «Благословить сынов своих на войну». Бан Чан хочет повредить биороботов? Сколько бы блондин не пытался переубедить альфу, Уджин остаётся непреклонным – только протягивает руку, чтобы притянуть к себе Чана и обнять. Пытаясь вырваться, бета громко ругается, но противостоять силе альфы, даже при достаточной подготовке, всё же невозможно. В образовавшейся тишине голос Уджина звучит очень чётко, так, будто он знает, что Минхо здесь, говорит и для него тоже. «Мы – другие, но мы всё ещё люди». Они совсем скоро уходят, гася остатки света. Минхо хочет уснуть так крепко, чтобы утром ничего не помнить.---
Во время смотра механики нервно крутятся вокруг биороботов, ведь им отвечать перед руководством, если что-то случится. Минхо не может не следить взглядом за Чаном, под глазами которого тени стали практически чёрными – а он стоит позади остальных и никакого интереса к происходящему не показывает, вообще будто бы не здесь находится. Всё идёт вроде бы гладко, пока неожиданно Уджин не говорит, что ещё раз проверит «генеральского» - Минхо слышит это потому, что стоит рядом, вместе с не затыкающимся от волнения Джисоном. Чан, раздражённо поведя плечом, бросает «незачем, всё в порядке», но альфа молча улыбается, получая в ответ «как знаешь». А потом случается что-то. По-другому Минхо не может сказать, правительство назовёт «диверсией». Уджин взбирается к самой голове спящего биоробота, открывает кабину пилота, чтобы влезть внутрь. В эту же секунду раздаётся взрыв, разрывающий бронированное, заваливающееся на бок тело на куски. Огненные вспышки заполняют ангар, вместе с ними – крики бросившихся врассыпную людей. Уджин маленькой тёмной точкой падает вместе с частями головы и осколками, а сверху, погребая под собой, обрушивается искорёженная взрывом голова. Бан Чан не кричит – из него рвётся вопль какой-то нечеловеческой силы. Минхо бросается к обгоревшему телу, но это бессмысленно. Спасать некого.