Звёзды, которые отбрасывают тень

Молодая женщина мерила шагами комнату. Пять шагов в одну сторону, пять в другую. Стук каблуков отдавался волнами раздражения даже в кончиках пальцев, но она не могла остановиться. Звонок должен был поступить несколько часов назад, но накручивать себя она начала задолго до этого. Нужно было нанять более профессиональных людей. Нужно было, чтобы их было больше. Нужно было подключить власти. Нет. ФБР оставило бы его в живых. Снова посадило в клинику, заперло за стеклом, добавило бы парочку дверей разве что. Двери не помогли. Алана села за стол. За окном начинало светать, она не спала всю ночь в ожидании этого чертового звонка. Даже другой берег Атлантики не заставлял ее чувствовать себя в безопасности. Она смотрела в пустоту, и непрошенные картины всплывали перед глазами, одна страшнее другой. Она не хотела верить в то, что он выжил. Более того, в то, что Уилл ему помогает. Но за те три года, что Алана стерегла клетку Ганнибала, охраняя себя, свою семью и весь мир от старого дьявола, было легко разувериться во всем и всех. Ее семья важнее всего. Ее жизнь важнее всего. Алана посмотрела на свое едва заметное отражение в окне, двойное, нечеткое, и поджала губы. Любой ценой. Уилл сделал свой выбор. Он знал, на что идет, когда появился на пороге клиники. Ганнибал действительно вышел оттуда с ним, и Уилл прекрасно знал, что так будет. Он мог это все закончить, мог убить его, сдать властям, мог сделать все, что угодно, но не помогать ему. Алана сжала зубы и снова вернулась к несчастным пяти шагам в одну и другую сторону. Нутро подсказывало ей, что что-то не так. Когда Уилл вернулся и когда Джек по телефону обрисовал ей детали расследования. Когда на них насела пресса и когда бывший спецагент выслал свою семью в Канаду. Червь подозрения в ней был очень и очень живучим. Алана до последнего твердила себе, что это ложь. Уилл казался умиротворенным, когда они увиделись впервые после суда. Уилл был ухоженным, Уилл был, черт побери, здоровым. Семейная жизнь лечит, она знала это не понаслышке. Демоны были надежно заперты, до тех пор, пока они добровольно не выпустили их наружу. Ждать было невыносимо. В конце концов Алана вышла из кабинета, плотно закрыв за собой дверь, и переставила мобильный на режим вибросигнала. Эта вилла была им чужой, однако, если никаких новостей не будет, если Ганнибал снова ухитрится ускользнуть, то им придется задержаться здесь. Как курицам в клетке, зная, что где-то за стенами бродит старый, но очень хитрый и очень голодный лис. Или снова бежать, далеко, нанимая все больше и больше охраны, закапываясь в страх с головой. Нет. Это не та жизнь, которую Алана могла допустить для себя, для Марго и для их сына. Ее дорогого, милого мальчика, который пугался даже неожиданного перелета. Алана Блум была хорошим психотерапевтом, и поэтому не анализировала себя. Не пыталась отыскать корни у того облегчения, которое испытала, когда на ее запрос ответили положительно. Когда эти люди проверили указанный дом, проследили за ним и нашли Ганнибала-каннибала в тихом гнездышке в лесу. Она все решила в тот момент, когда Джек сообщил о побеге, о том, что их фальшивка вдруг стала реальностью. Уилл выбрал свой путь, поэтому она точно так же имеет право выбрать свой. Ей хотелось быть там. На месте, чтобы увидеть все собственными глазами. Чтобы всадить в Ганнибала полный магазин пистолета, перезарядить и выстрелить еще десять раз. Чтобы лично удостовериться, что он стал плотью и кровью, мясом, которое вскоре превратится в пепел. Сжечь его тоже лично, если понадобится, простояв восемь часов напротив печи крематория. Ганнибал Лектер обладал практически сверхъестественной способностью ускользать от рук властей, ускользать отовсюду, откуда хотел. Алана чертыхнулась, поднимаясь по лестнице на второй этаж. Ей было интересно, что же сделал Уилл такого, чтобы Ганнибал сдался? Как глубоко он забрался в лисью нору для того, чтобы старый дьявол послушно дал заковать себя? И во что превратился сам Уилл, раз так легко отказался от собственной семьи? К черту. Неважно. Они оба — угроза, от которой нужно избавиться. Джек ее поймет. Не простит, скорее всего, но от всех нападок Бюро она сможет откупиться деньгами Верджеров. И цель будет достигнута — больше никто не скажет ей, что ее жизнь украдена, что ее жизнь ей не принадлежит. В начале коридора Алана остановилась и сняла туфли, чтобы никого не разбудить. Ночная смена охраны никак не нарушала их покоя, в целом, Марго сомневалась в их необходимости, но спорить не стала. Они обе предпочитали дюжину раз перестраховаться. Она тихо приоткрыла дверь в их общую спальню. Марго спала на боку, практически свернувшись вокруг их сына. В предрассветных сумерках ее лицо казалось особенно бледным, Алане хотелось подойти и стереть ладонями и губами эту бледность, вернуть жене румянец и радостный блеск в глазах. И она обязательно сделает это. Утром, когда Ганнибал Лектер будет мертв. Алане хотелось лечь рядом с ними, сбросить строгий костюм и заснуть, не тревожась о завтрашнем дне, о той угрозе, что притаилась в густых тенях. Но сейчас она не могла себе этого позволить. Никто, кроме нее, не сможет защитить Марго и малыша. В том, что она не проверила гребанные патроны прежде чем войти в гребанный дом, нет их вины. Их вины нет в том, что она не смогла попасть в Ганнибала через дверь. Это ее дело, и она его закончит, во что бы то ни стало. Алана Блум вернулась в кабинет, оставив туфли лежать у дверей, и погрузилась в вязкую тревогу. Когда солнце начало подниматься над горизонтом, она с ужасающей ясностью поняла, что никакого звонка не будет. Что они не справились. Алана без сил рухнула на небольшой диванчик, взяла круглую декоративную подушку и закричала в нее изо всех сил, так, что даже в горле запершило. А после взяла мобильный телефон и открыла меню контактов на букве «Д». *** Джек Кроуфорд несся по шоссе, стараясь удержать машину на дороге и не вылететь в ближайший овраг. Мысли с трудом укладывались в голове, эмоции вообще не поддавались анализу. Рассказ Аланы казался ему безумием только первые пару минут, но, чем больше он слушал, тем меньше мог сопротивляться зерну сомнения, которое прижилось мгновенно и пустило корни очень глубоко. Блядь, Уилл, какого хрена ты ввязался в это дерьмо? Джек крепче сжал руль, влетая в очередной поворот едва ли не на полной скорости. Он не мог понять, верить Алане или нет. Она в отчаянии, это понятно. Они все не до конца понимают, что, черт возьми, происходит. Бюро сходило с ума, разрываясь между начальством, которое хотело поскорее закрыть глаза на происходящее и успокоить прессу, и необходимостью сделать свою гребанную работу. Джек знал, что полиция на месте. Что привезти своих экспертов ему позволят только после того, как они докажут, что Ганнибал Лектер был в этом доме. Что один из самых опасных преступников в стране снова ошивается где-то под носом. Но это не поможет. Драгоценные часы были безвозвратно утеряны. Еще несколько поворотов, выхваченных фарами указателей — и он будет на месте. Небо на востоке начинало светлеть. Наконец Джек увидел первую полицейскую машину, которая стояла сразу у поворота на проселочную дорогу. Расставленные фонари, черно-желтая предупредительная лента и эксперты в белых костюмах, которые осматривали брошенный там же черный фургон. Джек нахмурился и остановил машину. — Чей это автомобиль? И кто руководит расследованием? — Сэр, прошу прощения, гражданское населе… Джек прервал его коротким взмахом руки и достал значок ФБР. — Кто возглавляет расследование? Офицер мгновенно стушевался и указал сначала вглубь леса, туда, где между деревьями терялась проселочная дорога, а после обратно по шоссе в сторону Балтимора. — Детектив Вессон уехал в больницу вместе с живыми нападавшими и хозяином дома. Кажется, мужика подстрелили, но вроде бы живой. А детектив Вуд работает в доме с криминалистами, скорее всего вам лучше сначала к ней… ФБР заберет это дело? Какая-то странная разборка там вышла, сэр. — Спасибо, офицер. Джек нахмурился и смог только вздохнуть. Уилл по крайней мере жив. Хотя, если он и правда снова снюхался с Лектером… Нет. Тогда он станет ниточкой, за которую они вытянут Чесапикского Потрошителя назад. Весь отрезок пути по проселочной дороге, за который Джеку пришлось еще дважды сверкать удостоверением ФБР, он пытался придумать оправдание Уиллу. Сценарий, в которой тот не помогал Лектеру добровольно. Или в котором все было не тем, чем кажется. Много раз до этого картина происходящего переворачивалась с ног на голову. Много раз его дурачили. Джек крепче сжал руль. Не в этот раз. Полиции у дома было много. Заспанные офицеры, криминалисты, обходящие большие лампы, машина Скорой помощи, возле которой в ряд лежало несколько черных мешков. Джек бегло осмотрел дом снаружи. Пулевые отверстия в кухонном окне, яркий свет на всем первом этаже и множество фигур, снующих из стороны в сторону. Стоило Джеку сделать несколько шагов к крыльцу, дорогу ему перегородила невысокая молодая женщина в песочном пальто. Ее взгляд был суровым и сосредоточенным, а конский хвост строгим, без единого изъяна. Прежде чем она успела что-то сказать, Джек поднял удостоверение ФБР. Лицо напротив было удивленным всего секунду. — Доброе утро, агент… Кроуфорд. Меня зовут Джанет Вуд, я веду это дело. Кавалерия прибудет позже? В ее голосе не было неприязни, только смертельная усталость. Джек отчасти был рад, что за всю свою карьеру не пережил ни одного вмешательства, скажем, ЦРУ. И не завидовал полиции, которой зачастую приходилось делать всю грязную работу, отдавая лавры главных борцов с преступностью ФБР. — Приятно познакомиться, детектив Вуд. Все зависит от той картины, которую вы мне предоставите. — Я бы удивилась вашему присутствию здесь, если бы не читала новости, — она помедлила и указала рукой на дом. Джек коротко кивнул, и они вместе поднялись на крыльцо. — Вы узнали Уилла. — Мистер Грэм жив. Пулевое ранение, как мне сообщили, не смертельное. С ним в больницу отправился мой коллега, дете… — Детектив Вессон. Джанет Вуд вопросительно дернула бровью, в остальном ее лицо оставалось ровным и непроницаемым. Джек откашлялся. — Офицер на въезде сообщил. — Надеюсь, агенты ФБР менее болтливы. Мы уже спровадили несколько репортеров. Понятия не имею, как они ухитрились очутиться в этой глуши так быстро. — Вы не встречали женщину, невысокий рост, огненные вьющиеся волосы? — Фредди Лаундс мы вывели за периметр первой, агент Кроуфорд. Им пришлось отступить от двери, пропуская ватагу экспертов наружу. Джек снова посмотрел на ряд черных мешков. Внутри его ожидает поле боя, не иначе. Разве что картины, которые мешались в голове, слишком сильно противоречили друг другу. — Вы знаете, кто она? Детектив Вуд едва заметно скривилась, быстрее, чем Джек понял свою ошибку. Сомневаться в полиции было удобно тогда, когда за спиной стояла собственная команда со всеми необходимыми ордерами. Теперь же он должен был доказать, что имеет право на эту команду. Это был вопрос времени, которое они, скорее всего, уже потеряли. — Прошу прощения, детектив. Они вошли внутрь. Дом не изменился с тех пор, как он приехал сюда в прошлый раз. Джек ощутил слабый, далекий укол вины. Ржавеющая игла, которая лишь поверхностно задела оболочку. Может быть, это он снова принес тьму в мир Уилла? Может быть, все было не тем, чем кажется? Детектив Вуд отвлеклась на жужжащий мобильный телефон. Она смотрела на экран едва ли пару секунд, Джек наблюдал за тем, как выражения быстро сменяются на ее лице. Усталость, удивление, сосредоточенность и… Страх. — Это дело будет вашим, агент Кроуфорд. Ганнибал Лектер был здесь. Какого черта, Уилл, какого черта? — У вас уже есть картина произошедшего? Голос Джека не изменился. Не дрогнул ни единый мускул на его лице. Алана была права. Он не послушал ее когда-то, давным давно, когда она просила оставить Уилла в покое. Он проигнорировал все ее замечания, ее угрозы, ее попытки вразумить. И теперь они оказались там, где оказались. Ганнибал сбежал, Уилл ему помог. — В общих чертах. Наемников было шестеро. Профессионалы, но ничего особенно выдающегося. Вероятно, охранное агентство с частично черными операциями. Они наблюдали какое-то время, в паре десятков метров есть поляна, с которой дом более или менее просматривается. В темноте заметить кого-то изнутри невозможно. В коридоре было много крови. Осколки стекла, расставленные номера, желтые и пластиковые, такие чужие в этом доме, и полицейские фонари. Пройти на кухню было той еще задачкой. Джек заглянул в гостиную. Огонь в камине почти догорел, лишь пара языков пламени покачивалась над пеплом. Снова осколки, щепки и кровь в резком электрическом свете. Это место изменилось. Как ты мог, Уилл? Как ты мог отказаться от дома, от семьи ради чертового Ганнибала? — Они зашли с западной части дома, разделились и напали с разных сторон. Однако, видимо, все же были замечены раньше. Двое в гостиной, двое в коридоре, двое на кухне. Будто бы те, кто был внутри, не защищались, а складывали мозаику. В ход шло, судя по всему, вообще все. У одного осколочные раны от дробовика, у другого резаные раны от разбитой бутылки, у кого-то пулевые ранения, двоим досталось кухонным ножом. Вашего бывшего агента подстрелили в коридоре, судя по всему, но парамедики нашли его на кухне. — Его раны были обработаны? — Насколько мне известно, нет. Мы нашли окровавленные следы, ведущие на улицу. Вряд ли это кто-то из нападавших. Так что мы предположили, что это выжившие, и проверили пальчики в доме. Детектив Вуд остановилась у кухонного стола. В ярком, неестественном свете она рассматривала ажурные кровавые узоры, расписывающие стены и мебель. Кровь почти везде высохла, однако особенно большие лужи блестели, сверкали и переливались, вызывая у Джека тошноту. — Вы до моих слов узнали, что Ганнибал-каннибал был здесь. Неужели репортеры теперь докладывают ФБР? Или кто-то из моих людей надеется к вам перейти? Ее голос не менял интонации, не становился выше и резче. Джек на секунду задумался о том, что хотел бы, чтобы она перешла под юрисдикцию Бюро. Никаких лишних эмоций, только работа, которая оставила явные тени под глазами и добавила парочку морщин. — Мне позвонила заказчица всего… Этого. Он обвел ладонью кухню. Этого ты добивалась, Алана? Кем бы они ни были, на счету Ганнибала теперь еще шесть человек. Впрочем, он все еще не мог ее за это винить. Будь он здесь, он бы убил Лектера, не раздумывая. — Ваша команда будет добираться сюда какое-то время. Мы можем оставить своих людей и дождаться Бюро, но… Джек остановил ее одним движением. — Я и так слишком часто сомневался в коллегах, детектив Вуд. Пускай ваши эксперты закончат, не торопясь. Сообщите мне, когда можно будет прислать экспертов, чтобы лишний раз не топтаться. Дело так или иначе будет громким, этой избавит и вас, и нас от лишней нервотрепки. Джанет Вуд некоторое время смотрела на кухню, а затем ему в лицо. — Вы думаете, ваш человек замешан в этом? Джек изо всех сил старался сдержать эмоции, но, судя по сочувствию в ее глазах, потерпел катастрофический провал. — Прошу прощения, мне нужно связаться с Бюро. Мы еще увидимся, детектив. — Удачи, агент Кроуфорд. Спасибо, черт подери, удача ему пригодится. Хотя одной удачи будет катастрофически мало для того, чтобы справиться с тем, что их ждет. Джек вышел на улицу, с облегчением вдохнул свежий воздух. Тела не успели оставить после себя вуаль разложения, но тяжелый, всепроникающий запах крови, казалось, остался даже в легких. Покрыл альвеолы и не давал глубоко вздохнуть. Ему пришлось снова отойти в сторону, пропуская экспертов. Поток звонков был интенсивным, но схлынул также быстро. Вся сонливость исчезала из голосов начальства, стоило упомянуть имя Ганнибала Лектера. К тому моменту, когда с формальностями было покончено и Джек вернулся в машину, браузер смартфона прислал оповещение. «МУЖЬЯ-УБИЙЦЫ СНОВА В ДЕЛЕ?», tattlecrime.com Агент Кроуфорд поморщился и завел двигатель, бросив мобильный на пассажирское сиденье. Нужно было добраться до больницы и до Уилла раньше, чем вездесущая Фредди Лаундс. *** Уилл плыл в темноте среди неясных, смутных образов. Размытые линии и цветные пятна постепенно складывались в картинку, он сам медленно обретал плоть и кровь. В конце концов он нашел себя стоящим в углу старой кухни в Вулф-Трап. Скрытый полутьмой, он наблюдал за… За собой. Собой из той, старой жизни, в которой только-только появился разрушительный ураган по имени Джек. Раз, два, три, четыре, пять. Капли из едва-едва протекающего крана на кухне работали как метроном, убаюкивая встревоженное снами сознание. Прежний Уилл чувствовал себя сосудом с броуновскими частицами, которые лихорадочно движутся, сталкиваются, отскакивают от стенок. Вместо частиц обрывки чужих страстей, мыслей, намерений, желаний, потребностей. Метроном успокаивает их, постепенно замедляя движение. Он стоял перед раковиной с пустой чашкой, на дне которой остывал кофейный осадок. Раз, два, три, четыре, пять. Уилл ощутил… Жалость. Неприятную, прилипающую в коже. Неужели он и правда выглядел таким жалким и измученным? Губы поджались сами собой. Нет, он был еще хуже. До тех пор, пока не пришел Ганнибал и не попытался собрать собственный пазл из его осколков. Собаки деликатно толпились в дверях кухни, стучали хвостами по полу. Пора было выпустить их на свежий воздух. Возможность заботиться о них была одними из самых крепких якорей, которые привязывали его к реальности. Ответственность. Прогулки, еда, ванная, вычесывание и игра. Ритуалы, поддерживающие их жизнь, его жизнь, жизнь в принципе. Они были его стаей, и этого было достаточно. Уилл протянул к ним руку, но они никак не отреагировали на его присутствие. Он печально улыбнулся. Они были не его, они принадлежали старому Уиллу. Как и ответственность за них. Собаки… Собаки были живы. Приятное тепло разлилось в груди. Хорошо, что никто из них не пострадал. Он понятия не имел, что им угрожало, но точно знал, что с ними все хорошо. Уилл из прошлого вышел из кухни, набросил на плечи пальто и открыл дверь. Собаки радостной лавиной ринулись наружу, сбегая с крыльца. Уилл улыбнулся и спустился вместе с ними. Они бродили среди деревьев, он следовал тенью за ними, изредка протягивая руку для того, чтобы забрать палку, и с каплей теплой тоски убирал ее спустя мгновение. Хорошая, в каком-то смысле безмятежная жизнь. Редкий момент покоя, может быть, даже счастья. Знал ли он, что такое счастье? Уилл наблюдал за прежним собой, размышляющим о подготовке лекции для студентов, о проверке эссе, о новых местах для рыбалки. Он может позволить себе расслабиться, он на секунду может позволить себе почувствовать себя хорошо. Уилл упустил момент, когда кто-то из стаи залаял и побежал к дому, но следом понеслись остальные, пошел и он. Что-то привлекло их, кто-то… Кто-то приехал. Уилл обошел дом, глядя на свое крыльцо. На то, как бледнеет лицо его прежнего, как губы сжимаются в тонкую линию. На собак, увивающихся вокруг Джека Кроуфорда. На черную папку в его руках. На кровь, которая вытекала из этой папки, покрывая крыльцо. Она заливалась в трещины, просачивалась между досками, уносила с собой листья и мелкий мусор, она пачкала перила, землю, шерсть его собак. Она буквально разъедала двери дома в Вулф Трап. Старый Уилл засунул руки в карманы пальто. Он не хотел слышать то, что скажет ему Джек. Он хотел просто завести собак в дом, вымыть их, а после вычистить крыльцо и засыпать землю песком. Нынешний Уилл едва удержался от того, чтобы поморщиться из-за собственной глупости. В каком-то другом, менее изломанном, менее истекающем слезами мире прежний Уилл не видел бы этой крови, не видел бы этих тел, не слышал сладкого запаха гниения, который приходил вместе с Кроуфордом к его порогу. В каком-то другом мире он не разрушал бы себя раз за разом, чтобы из собственной кожи сделать пергамент, из костей — стилус, а из крови чернила. И все ради имени очередного убийцы. Но не в здесь. В этом мире он будет делать это раз за разом, потому что не может иначе. Потому что он плохо спит, терзаемый кошмарами. Если он позволит демонам разгуливать среди деревьев, если не будет проникать в разумы убийц и ловить их, снова и снова, то он не будет спать вообще. Обреченность и принятие смешивались со злостью на Джека. Внезапно Уилл почувствовал тяжесть пистолета в кармане. А следом — мягкое, скользящее желание разрядить всю обойму в лицо Джека. Защитить себя прежнего от этой боли, от тех демонов, что приходили вместе с Кроуфордом на порог. Разумеется, в этом не было никакого смысла. Он никак не мог повлиять на этот мир. Нельзя изменить прошлое. А если бы и можно было… За спиной раздались мягкие, деликатные шаги и глубокое, медленное дыхание. Уилл повернул голову и увидел знакомую черную шерсть. Пальцы тут же зарылись в нее, чувствуя тепло, исходящее от оленя. Казалось, он вот-вот начнет исходить паром, согревая все вокруг. Уилл улыбнулся ему. Он не стал бы менять прошлое. Оно привело его к тому, кем он был. Часть его сознания хотела сожалеть, хотела закачать тройную дозу боли во все шрамы, в какие возможно. Но было поздно. Ему пора идти. Прежний Уилл изучал лицо Джека почти меланхолично. С какой-то спокойной, ровной обреченностью. Это состояние иногда приходило и никогда не длилось долго. Психика сопротивлялась, боролась с моралью, требовала прекратить это, но так или иначе она проиграла. Нынешний Уилл развернулся вместе с оленем и пошел прочь. Ему больше нечего здесь делать. Темнота вернулась постепенно. Она расползалась от оленя и в конце концов окутала все окружение, проглотив поляны, деревья и дом в Вулф Трап. Почва ушла из-под ног и Уилл просто плыл по течению, замерший будто бы в стазисе. Это было похоже на сон, в котором ему снился только покой. Однако этот сон не мог длиться вечно. По темной глади пошли волны, они резонировали в его жилах, лишние, раздражающие, чужеродные. Среди тьмы стали появляться яркие блики и круги, всполохи света. Уилл с трудом открыл глаза, изо всех сил стараясь сосредоточиться на тихом, размеренном писке больничного оборудования. Этот звук казался таким-же успокаивающим, как и стучащие по раковине капли. Всяко лучше, чем приглушенная ругань за дверью палаты. Свет был приглушенным, будто бы ночным. Уилл постарался пошевелиться, все тело отозвалось тупой болью. Он зашипел, и в этот момент дверь открылась. На пороге стояла доктор Уэст, очерченная резким белым светом из коридора. Уилл прищурился и недовольно заворчал. Прямо за ее спиной стоял еще кто-то. — Доброе утро, мистер Грэм. Рада, что вы пришли в себя. Мелинда Уэст прошла в палату, обошла его кровать, достала медицинскую карту одним легким, изящным движением. Человек в сером пальто возник в палате мгновением позже и остановился у изножья кровати. Одного короткого взгляда хватило Уиллу для того, чтобы воспоминания вернулись, а нынешняя картинка сложилась в голове. Полицейский. Черт возьми. — Не хотел расстраивать вас пропуском планового осмотра. — Новые пулевые отверстия в вашем теле меня совершенно не радуют. Все то время, которое доктор Уэст потратила на стандартные вопросы и беглый осмотр, детектив нависал над кроватью, молча сложив руки на груди. Уилл не смотрел на него, но чувствовал внутри себя странную силу. Этот человек будто бы защищался. Он знал, кто такой Уилл Грэм, и совершенно ему не верил. Тем лучше. В конце концов Уиллу позволили лечь обратно на больничную кровать. Доктор Уэст сделала несколько пометок в карте. — Пуля не задела никаких жизненно важных органов, мистер Грэм. Ваш талант к выживанию потрясает, но не рекомендую вам продолжать испытывать удачу. Никаких инфекций мы не нашли, понаблюдаем вас около недели, если не случится никаких эксцессов, — она бросила короткий и выразительный взгляд на детектива, — то выпустим вас выздоравливать домой. — Моя жена… — Вашей жене позвонили в тот же момент, как вас сюда привезли. Полагаю, около семи-восьми часов назад. — Она в порядке, с ней все хорошо? — Насколько я поняла, она находится на пути сюда. Больше деталей я не могу вам предоставить. — Спасибо, доктор. — Уилл выдохнул с облегчением. Он знал, как должен выглядеть. Знал, как должен себя вести. Это казалось до обидного легким. Но вместе с тем он и правда беспокоился о Молли. — Мне бы не помешал телефон, я бы хотел позвонить ей. — Я бы на вашем месте не тратил единственный звонок почем зря, мистер Грэм. И Уилл, и доктор Уэст синхронно повернулись к полицейскому, и выражения их лиц демонстрировали совершенно одинаковую смесь негодования и раздражения. — Меня зовут детектив Вессон, я здесь, чтобы задать несколько вопросов относительно побега и укрывательства Чесапикского Потрошителя. — У вас есть пять минут, не больше. Иначе охрана выставит вас отсюда, а больница подаст в суд. Голос Мелинды обдал комнату жидким азотом. Уиллу стоило большого труда не ухмыльнуться. Он не улавливал от нее ни единой капли беспокойства. Ее вообще не интересовало, виновен ли он в чем-то, не виновен. Ее мысли занимало исключительно его состояние, как пациента, и порядок в месте, который был ее вотчиной. Ее профессионализм был безупречным. Короткая и яркая мысль промелькнула в голове. Она бы понравилась Ганнибалу. Она была в чем-то похожа на него. Уилл поймал ее внимательный взгляд и благодарно кивнул. Он чувствовал, что сам проникается к ней симпатией все больше. — Пять минут. — Дверь закрылась за доктором Уэст почти бесшумно, но на короткое мгновение Уилл успел увидеть голову полицейского в стандартной форме, который заглянул в палату. Ничего себе, даже охрану приставили. — Я имею право на столько звонков, сколько мне понадобится, особенно для того, чтобы убедиться, что моя жена в порядке. Уилл не был уверен, что в точности смог скопировать ту интонацию, которой Алана когда-то отчитывала Джека. Но знал, что работает это безотказно. Тем более, что человек напротив вызывал коктейль эмоций, далекий от приятного. — У вас есть повод полагать, что ваша жена может быть не в порядке? Детектив Вессон подвинул стул к кровати, намеренно протащив его по полу. Резкий, скрежещущий звук заставил Уилла поморщиться. Картинка появилась перед его глазами быстро, куда быстрее, чем любая другая, более привычная мысль. Суставы, вывернутые под неестественными углами. Его форма не совпадала с эргономикой, с тем, как существует мир. Он не выбирал путь наименьшего сопротивления, потому что был упрям. Это была бы честь для него — быть выставленным в своем истинном, исконном видел. Опутанный тонкой проволокой из предубеждений, из собственный взглядов, которые шли рядом с рациональностью, но время от времени перекрывали ее. Подбородок, смиренно опущенный вниз. Уилл не хотел его учить с пользой, хотел лишь смирить его пустое эго. Он думает, что знает все. Думает, что все карты у него на руках. Что можно смело идти ва-банк. Глаза вытащены из глазниц и вставлены зрачками вовнутрь. Он и так смотрел на мир через одну грязную и замутненную призму, через пресловутое эго. Ему стоит обратить взор к себе, оценить себя через ту же самую рамку. Уилл понял, что если бы ему пришлось выбирать из него один орган в качестве ингредиента, то это совершенно точно был бы язык. — У меня есть все поводы так считать. Я хочу убедиться в том, что моя жена цела и невредима. — Укрываете ли вы Ганнибала Лектера или пособничаете его побегу, мистер Грэм? Или, может быть, нам стоит пригласить вашего адвоката, если вы не хотите отвечать на вопросы без него? — Как правило, свидетелям не нужен адвокат. И я прекрасно осведомлен о своих правах, как и все бывшие агенты ФБР. Телефон, детектив. Уилл с трудом сел, опершись на наполненные ватой руки. Удерживать спину ровной было трудно, так что ему пришлось сползти по подушке. Раздражение норовило вырваться наружу, колющее, сверкающее волнами тонких лезвий. Оно жаждало выпотрошить этого человека, превратить его в тонкое кружево бекона. — Спецагенты, мистер Грэм. Несколько секунд они смотрели друг на друга, но в конце концов детектив Вессон поднялся на ноги и отошел к одной из металлических тумб. Он дернул головой так, словно собирался сплюнуть на пол, и вернулся с мобильным, завернутым в пластиковый пакет. — Экран так, чтобы я видел. Новая волна раздражения была еще выше, чем предыдущая, на то, чтобы проглотить ее, ушли практически все силы. Экран сквозь пластиковую пленку отзывался плохо, но Уилл сумел набрать номер Молли. Мучительные гудки и шорох пакета прямо у уха. В конце концов он услышал шипящее дыхание и дрожащий голос жены. — Уилл! Мне сказали, что в тебя стреляли, ты в… — Я в порядке, Мол, со мной все хорошо. — Я не понимаю... — Я объясню все здесь, но для этого ты должна доехать в целости и сохранности, ладно? — Уилл, я уже почти рядом, я... — Доверься мне. Прошу тебя, веди осторожно. Скоро увидимся. В трубке повисла короткая, болезненная пауза. Молли судорожно выдохнула, Уилл с трудом представлял ту какофонию чувств, которая кричала сейчас в голове его жены. — Хорошо. Я скоро буду. Я люблю тебя. — И я тебя. Уилл сбросил звонок только со второй попытки и протянул телефон детективу, который вцепился в него взглядом, будто бы когтями. Лодка внутри постепенно находила баланс, но в груди немилосердно щемило. Он не был готов увидеть Молли сейчас. Она мчалась к нему, ехала, судя по всему, уже много часов. Молли, которая заслужила чего-то гораздо большего. Уилл мысленно покачал головой, отгораживаясь от этого состояния. Дамба разлетелась на куски, упорная река обтачивала ее осколки. Но это не отменяло того, что он должен позаботиться о Молли. Ничто не отменяло. — Так значит, Ганнибал-каннибал угрожает вашей семье? — Вы слышали это. И, раз в курсе о Ганнибале, то дом уже осмотрели. Картина у вас есть. Все так, как вы видели. Ганнибал укрывался в моем доме с девушкой, которая ему помогает. Я должен был спрятать его на время, достаточное для восстановления, в случае отказа я бы лишился своей семьи. Вы должны это понимать, детектив, — голос Уилла стал ниже, — мы делаем все, что можем, чтобы защитить свою семью. — У нас есть картина. Вопрос в том, подтвердите ли вы ее. — Ганнибал жил в доме, я практически не пересекался с ним. Чио появлялась время от времени. Вчера на дом напали люди с весьма прозрачными намерениями. Я не знаю, что делали эти двое, я выстрелил из дробовика в одного, из пистолета в другого и словил пулю сам. Добрался до кухни и потерял сознание. Полагаю, сработала сигнализация на простреленных окнах. — Вы утверждаете, что Ганнибал Лектер и та девушка, что ему помогала, угрожали вашей семье? Они находились возле вас вдвоем, вы могли сообщить своей семье об угрозе, сообщить в полицию или ФБР, мистер Грэм. Почему вы этого не сделали? — У Ганнибала Лектера есть люди везде. Не тешьте себя надеждой на то, что он один. Я знаю его куда лучше, чем кто бы то ни было. И я знаю, когда Ганнибал серьезен в своих намерениях. — Не являетесь ли вы одним из его людей? Уилл чувствовал, как яд от детектива пытается добраться до него, как кислота силится оставить следы на камне, проделать в нем дыры, узнать, прогнил ли мрамор. Низко. И глупо. — Я принадлежу только себе, детектив Вессон. Прежде чем Уилл успел услышать еще риторический вопрос, за дверь послышался шум и плохо различимые голоса. Много голосов. Доктор Уэст, незнакомый мужской голос, знакомый мужской голос и… Знакомый женский. Детектив поднялся с места и вышел в коридор. Когда дверь открылась, поток слов почти оглушил Уилла, как и резкий свет. Он прикрыл глаза и смог уловить только движение возле себя. Когда Уилл открыл их снова, то ощутил мягкое прикосновение тонкой, дрожащей руки. — Молли… Она плакала, плакала беззвучно, без всхлипов и завываний. Ее плечи дрожали, когда она держала его запястье, обхватив его своими тонкими пальцами. Как делала всегда, когда хотела поддержать и когда хотела поделиться своей болью. Сердце сжалось в груди. Уилл осторожно накрыл ее пальцы другой рукой. — Молли, все хорошо, все в порядке. — Я не поняла, что случилось, я… Уилл повернулся на еще одного вошедшего. Темные глаза, которые знали правду и не хотели в нее верить. Застывшая фигура, такая же каменная, как и он сам. — Здравствуй, Джек. — Здравствуй, Уилл. Как твое самочувствие? — Все хуже, если вы не прекратите беспокоить мистера Грэма. — Доктор Уэст перегородила выход из палаты. Судя по всему, возмущения Вессона не возымели никакого эффекта, так как теперь вместо полицейских Уилл заметил охрану больницы. — Все в порядке, доктор, это мой друг. — Правило пяти минут распространяется на всех, кроме вашей жены, и то до того момента, пока она не начнет вас беспокоить. Меня мало волнуют любые вопросы, не связанные с выздоровлением моего пациента. Они подождали какое-то время, когда дверь в палату закрылась, а шум за ней превратился в истинно больничную тишину. Уилл снова сосредоточился на размеренном писке приборов, поглаживая пальцы Молли, изо всех сил стараясь наполнить ее спокойствием. Она нуждалась в нем и нуждалась в своем муже. — Да, я помог ему. — Я не спрашивал об этом. — Спрашивал. Этот вопрос написан у тебя на лице. Да, я помог ему. Ты был в доме? — Приехал прямо оттуда. — Значит, ты все знаешь. Полиция возьмет у меня формальные показания… Или не полиция? — Это дело теперь ведет ФБР. — Джек остановился позади стула, оставленного детективом, но садиться на него не стал. — Что произошло, Уилл? Ты упомянул его… Я позвонила родителям, объяснила как могла, но они напуганы. И я напугана. Пальцы Молли сжались, Уилл не прекратил успокаивающих круговых движений. — Спасибо. Прости меня. — Он поднял взгляд на Джека. — Он пришел почти сразу после отъезда Молли. Ему нужно было спрятаться под носом. Если бы я отказал, он убил бы Молли и Уолтера. Поэтому я спрятал его вместе с Чио. — Думаешь, он угрожал серьезно? Уилл скривился, из его рта вырвался сухой, почти кашляющий смешок. Змеей в голове проползла мысль, что каждое его слово будет пугать Молли все больше. Но такой была правда, нужная Джеку, нужная ей, нужная ему самому. — Я знаю, что он был серьезен. Поверь, я знаю. Уилл не стал наблюдать за тем, как облегчение борется на лице Джека с сомнением. Первого ему хотелось, второе было слишком сильным. Он позволил этому сомнению прорасти, он пестовал его всю ночь так тщательно, что даже бамбук позавидовал бы скорости роста этих побегов. — Почему я должен тебе верить? — Почему ты должен верить Алане? Видимо, мне стоит поблагодарить ее за это. — Уилл коротко провел ладонью по плотному слою бинтов. — Откуда ты… — Я не идиот. И спасибо за подтверждение. Более того, Ганнибал не идиот. Он понял, что это она… Она сообщила тебе? — Да. Она позвонила ближе к утру, когда поняла, что ее люди не вышли на связь. В конце концов Джек обошел стул и тяжело опустился на него. Усталость глубоко отпечаталась на его лице, фигура была сгорбленной и какой-то выцветшей. Уилл почувствовал странное, мимолетное удовлетворение, которое пробилось, словно одуванчик сквозь асфальт. Он не хотел причинить Джеку боль, но наблюдать, как того съедает неизвестность, как окружение для него заволакивает черным туманом — это было приятно. Джеку никогда целиком не понять тот темный лес, в который он когда-то загнал Уилла. Но дать ему толику этого переживания было необходимым. — Он жив. Мы должны поймать его. — Нет. Уилл снова сжал пальцы Молли и мягко погладил ее лицо, заплаканное, беззащитное. Он надеялся, что однажды она сможет простить его за этот лес. Джек заслужил куда больше, чем на него свалилось. Молли же не заслуживала и капли этой боли. — Нет? — Нет. С меня хватит. Тебя, Аланы, ФБР. Бесконечной пляски с Дьяволом. Я больше не буду в этом участвовать. Джек наклонился вперед, морщины на его лице стали будто бы четче, резче. Но Уилла это не впечатлило. Он мысленно отгородился стеклом, прозрачным, сплошным. Так, как постоянно делала Чио. — Ты не можешь бросить это! Он угрожает твоей семье! — Больше нет. Он угрожает другим семьям. И это ваша забота. Я буду защищать свою семью, Джек. И лучшее, что я могу для нее сделать — это быть среди этой семьи. Ганнибал не тронет Молли и Уолтера. Он дал мне слово. Ты знаешь, он всегда держит свои обещания. Уилл перевел взгляд на жену и пальцем стер слезу, которая норовила сбежать по щеке. — Вам ничего не угрожает. ФБР воспользуется защитой свидетелей, но это больше мера от журналистов и надоедливых полицейских. Все будет хорошо. Он поцеловал ее в лоб и почувствовал, как Молли вся тянется к этому прикосновению, как ее пальцы крепко держат его запястья, словно спасательный круг. Такая хрупкая и такая сильная Молли. Уилл никогда бы не позволил Ганнибалу ранить ее или Уолтера. — Ты не можешь быть уверен… — Он может. Хватит, агент Кроуфорд! — Ее голос звенел, резонировал с тишиной больницы. Он был наполнен отчаянием и уверенностью одновременно. Молли смотрела на Джека практически с яростью. Уилл гордился ей. — Я позволила вам забрать его однажды. Больше не позволю. Если у вас есть вопросы, вы можете задать их потом в официальном порядке. Убирайтесь к черту. Джек замер на некоторое время. Уилл наблюдал за ним, за тем, как сдают мысленные войска против них двоих. В одиночку они были бы силой, с которой стоило считаться, но вместе, сейчас, среди руин своей привычной жизни они с Молли выглядели праведной истиной. Внутри что-то отчаянно заболело. Молли не заслужила всего этого. Боль, ложь и разрисованная вуаль, которую он плел вокруг них всех. Молли заслуживала истины, но Уилл не был уверен, что он готов обрушить эту истину на ее голову. — Выздоравливай, Уилл. Миссис Грэм. Джек поднялся и тихо вышел за дверь. Его шаги были грузными, медленными. В конце концов и они растворились в больничной тишине. Уилл смотрел на идеальную, спокойную поверхность реки, на то, как постепенно утихает последняя, самая крошечная волна на зеркальной глади. Он был готов медленно двигаться дальше.