— Он в топе, — замечает Сережа, — подран, но не проиграл.
— Чуть не проиграл, — шипит Арсений в ответ, стискивая руки в кулаки. — Гребаный Эдвард
вырвал с корнем одно из щупалец! Что, если его геймер начнет мстить?
Сережа жмет плечами, вертя сгоревшую матрицу, пинает Арса в лодыжку.
— Все нормально, так бывает.
Арсений растирает лицо ладонями, да, бывает. Ставки слишком высокие, это битвы на смерть — такие, что персонаж восстановлению не подлежит. На этом уровне, находясь в топе, потерять бойца значило потерять все.
— Прокачаешь Графа, — невозмутимо говорит Сережа, напрашиваясь на удар в лицо. — Только на этот раз не продавай.
Арс скрипит зубами, переводит взгляд на андроида. Сережа смотрит туда же, вздыхает тяжело.
— Мне его нужно сдать послезавтра отремонтированным, но, — закрывает рот рукой, кашляет. — Это пиздец! Повреждения слишком серьезные, я смог восстановить и извлечь только его память — а нахуя, спрашивается? Столько денег и мимо.
— Давай посмотрим, — загорается Арсений.
Сережа скептично смотрит на него.
— Что, если… — Арсений облизывает губы и усаживается рядом с роботом, — ты скажешь, что его починил?
— Каким образом? — хмыкает Матвиенко и щелкает андроида по прикрытому челкой лбу.
— Таким, Сережа, не тупи, — Арсений ерзает, настойчиво заглядывая другу в глаза, а потом щелкает перед лицом пальцами. — У нас его память! А мне интересно, что за хуйня тут происходит.
Сережа отшатывается, смотря на него как на беса из преисподней. Арс думает, преисподняя в России давно. И если в Верхнем городе есть шанс на жизнь — не лучшую, не красивую, просто: жизнь, то здесь — выживание. Люди выживают изо дня в день, прячут страусами сознание в наркотики и Сеть, те, кому повезло чуть больше с заработком, имплантируют в себя все что можно, чтобы протянуть чуть дольше.
Нижний город — загнивающий зев, с обломками разваливающихся домов, с пломбами капсул хостелов, с застрявшими, впаянными в грязь улиц, сияющими неоном борделей, с пережеванными людьми, медленно загибающимися от разъедающего легкие смрада, и Арсений здесь задохнется со всеми.
— Смотри, чтоб процессор не перегорел от напряжения, — хмыкает Арс, закидывая ногу на ногу.
— Я не отправлю тебя к этому… — рычит Сережа, челюстью лязгает, и Арс вспоминает, что внутри его друга вовсе не кости точены.
— Отправишь, — миролюбиво возражает он, колено андроида гладит. — Сейчас только мы взглянем на его память, а потом подумаем, стоит ли игра свеч.
Однозначно стоит.
— Только потом подумаем, — согласно бурчит Сережа, садясь рядом с лэптопом на коленях, вставляет флешку в разъем, стучит по сенсору.
Они ждут пока перестанут шипеть помехи, пытаются угадать происходящее. Его хозяин — высокий парень, тонкий и острый, смотрит прямо и твердо, что Арсений ежится на диване. Этого андроида он представляет как своего партнера, являясь с ним на мероприятия, выставки и встречи с коллегами, держит аккуратно под локоть. Ему жмут руку тоже, смотрят вежливо, спрашивают о ставках, и в ответ он выдает статистический анализ. Люди вокруг знают, что он андроид, но ничего не говорят — в самих настоящего железа больше, чем в характере для такой прямоты. Этот парень, его хозяин, не обращает внимания, погруженный в разговоры о науке, один бокал шампанского на весь вечер растягивает, предпочитая кристальный разум.
Андроида спрашивают об Антоне иногда — ага,
Антон, тут же запоминает Арсений — и Арс закатывает глаза на механику ответной вежливости.
Проматывают воспоминания, узнают, что Антону принадлежат два верхних этажа высотки: подсобные помещения и кухня на нижнем, комната Антона, его собственная на верхнем.
Внизу, как и везде, рестораны, пабы, офисы, андроид вечно будто в скуку впадает, смотрит четко прямо, не давая большего обзора для удовлетворения любопытства — смотреть от первого лица тем более андроида и получить максимум информации непросто, хотя казалось бы.
— Давай вот это, — останавливает от очередной перемотки Арсений.
Они смотрят на темную гостиную, Антон стоит около панорамного окна, задумчиво разглядывая голографические рекламы, кольцами Сатурна вращающиеся вокруг небоскребов. Огромная проекция бегущего человека призывает к занятиям спортом, машины вместо звезд парят над ними, мигая фарами в переплетении дорог.
— Антон? — мелодично спрашивает голос, и парень поворачивается.
В руке покачивает бокал с виски на два пальца, склоняет голову, скользя холодным взглядом по его телу.
— Я вам нужен сегодня?
— Пожалуй, да, — Антон медленно ставит бокал на стеклянный столик, чуть не сшибая блюдце, поднимает голову, обнажая длинную шею. — Раздень меня.
В кадре появляются белые пальцы, механически расстегивающие стеклянные пуговицы кипенно-белой рубашки. Антон чуть хмурится, поджимая губы.
—
Активация: красный, Долл.
Ладони оглаживают плечи, приобретая в каждом медленном движении затаенный сексуальный подтекст — не просто услуга, это предварительные ласки. Андроид ныряет в прореху между пуговиц, сжимая сосок, дыхание Антона становится глубже, громче.
— Он его сейчас трахнет, — шипит Сережа, Арс едва успевает поймать его руку над значком паузы.
Они молча наблюдают, как камера смещается ниже — очевидно, робот становится на колени — приближается еще ближе к паху, на экране даже в черноте классических брюк им видны очертания возбужденного члена. Окольцованные пальцы торопливо расстегивают ширинку, бедра нетерпеливо дергаются навстречу.
— Я тебя не отправлю к этому извращенцу, — с отвращением говорит Сережа, отодвигаясь от экрана, на котором на пол летит одежда.
Арс молча смотрит на Сережино кислое лицо и, добившись обреченного вздоха, поворачивается обратно.
Антон пропадает из видимости, а потом камера начинает скакать, то приближая оконное стекло, то отдаляясь — робот мажет лбом по поверхности, смотрит вниз, на собственные раздвинутые ноги и крепко держащие тазовые кости пальцы, на подпрыгивающий член с розовой аккуратной головкой, ниже, на горящие баннерами дома и пробки машин.
— Это пиздец, — он указывает на экран, и хриплый низкий стон подтверждает его слова.
— Ты что, хочешь туда? Чтоб тебя вот так запросто трахали? Код красный, куколка, — передразнивает он ехидно и сплевывает.
Арсений кусает губы, поворачивается, рассматривая спокойное расслабленное лицо андроида — свое, блять, лицо с приоткрытым чувственным ртом.
— Не говори, что не хотел бы меня трахнуть, — елейно тянет он, не смотря на Сережу.
Тот возмущенно пыхтит да-нужен-ты-мне.
Арсению тоже жутко — постоянная ежесекундная тревога, в которой он живет, к которой он привык, усиливается стократно от мысли, что кто-то ласкает, трахает, насилует создание один в один на него похожее, что кто-то в него кончает.
Однако у него так болит желудок. Он не ел три дня, его лекарства кончились, а холодными ночами он просыпается от стука собственных зубов.
— Давай посмотрим его последнее воспоминание, — тихо просит Арсений.
Сережа опять спросил — «голоден?» — но Сереже еда особо не нужна, у него ее не было никогда; он не знает, что такое голод, он покупает — для себя, для Арса ли? — еду в качестве доказательства своего человекоподобия: толстых, жирных жареных личинок (последствия интеграции чужеродной культуры и голодной всеядности утопленного в яде разрухи города), от вида которых Арсения мутит, поэтому для Матвиенко он не голоден никогда. Сережа набил себя электродами под завязку — поди разбери, где кончается человеческая плоть и начинается терминатор.
На стеклянном столике Антона стояло блюдце с сыром, Арсений успел заметить его прежде, чем фокус сместился. Андроиды не едят, однако кончив, Антон забрался в кровать, отвернувшись, пока робот смотрел на него. И столик с сыром находился всего лишь в двух шагах — с тонкими бледно-желтыми пластинками, пропажи которых бы никто не заметил.
Кислота желудка такая разъедающая, Арсений может представить, как подобно вулкану желчные брызги бушуют в нем, лижут пищевод едкими языками, поднимаясь, чтобы извергнуться.
Сережа пожимает плечами, щелкает по сенсору.
Это ресторан, важная встреча — гости за круглым столом, Арсений видит нежную кожу щеки, розовую раковину уха, робот гостей не разглядывает, только Антона, следуя вбитой в него программе. Антон говорит, что наука всерьез приблизилась к репликации сознания, но риски слишком высоки; симуляция сотен триллионов нейронных связей слишком долгий процесс, который может растянуться на годы. Антон напоминает, что в прошлом, в рамках проекта The Blue Brain группа ученых успешно реализовала симуляцию неокортекса головного мозга крысы, поясняет тут же, что это одна из самых сложных частей мозга млекопитающих.
Руки медленно нарезают кусочек бифштекса, Арс сглатывает, уверяясь в желании занять это место — да пусть его хоть по кругу потом выебут. Антон крутит в пальцах вилку и рассказывает вежливо слушающей его женщине, что компьютеры уже использовались для эмуляции деятельности полутора миллиардов нейронов, что являлось эквивалентом мозга кошки, однако он сам скорее является противником этой теории технологической сингулярности и считает, что перенести сознание человека в другой объект пока что невозможно.
Разговоры о науке звучат надоедливым шумом для Арса, он замечает выпуклость торчащего из-под пиджака оружия, не смутившую Антона, стискивает пальцы, когда андроид смотрит в другую сторону, и все равно вздрагивает, когда ожидаемо начинается стрельба.
Робот не замечает отмашки, следовательно, и они тоже: андроид элитная игрушка, не специализированная на боях, не военный, чтобы заметить приподнятые брови и небрежный кивок; Антон — слишком самоуверенный дурак для того, чтобы ходить без телохранителя.
Однако именно Антон первым толкает его под стол, вытаскивает из-за пояса брюк ствол, отстреливается, пока робот — Долл — равнодушно наблюдает за происходящим.
— Это покушение, — неверяще шепчет Арсений. — Зачем кому-то убивать парня из корпорации?
Взгляд Антона на экране лэптопа вдруг горький, сожалеющий, брови домиком; он улыбается виновато, будто прощения просит.
Склоняется ближе, шепчет в ухо:
—
Активация: защита, — тонкие длинные пальцы сжимают его запястье, вкладывают в ладонь пистолет. — Защити меня.
Они в напряжении смотрят, как андроид долгую минуту прогружает настройки, зависает слегка, а потом стремительно выпрыгивает из-под стола, стреляет точечно, не тратя пули впустую. Хватает столовый нож, запуская в женщину — нож рассекает воздух, но это всего лишь цифровая проекция, ИИ, насмешкой растворившаяся в воздухе.
В мешанине тел Арсений почти ничего не различает, темные кровавые лужи виднеются повсюду; а потом они оба одновременно замечают бионические сжимающие пистолет пальцы, и прослеживают цель — Антон. Робот бросается наперерез, Арс, оглушенный звуком выстрела, зажимает рот рукой, откидываясь на спинку дивана.
Камера скачет, заливается алым предупреждающим сигналом сбоев системы, над ним нависает Антон, гладит перепачканными красными руками щеки, и рубашка его в крови тоже.
— Нет-нет, прости меня, — шепчет он, и Арсений с удивлением замечает на его лице слезы. — Все будет хорошо, я найду… не отключайся, прошу.
Запись прерывается, оставляя их наедине с черным зеркалом экрана. Арс оборачивается на сидящего безмолвного андроида:
— Ты молодец, — уважительно говорит он.
— Пожертвовал собой ради человека? — выплевывает Сережа. — Это всего лишь программа, Арс.
— Я тоже человек, — мокрой спичкой вяло вспыхивает Арсений, накатившая приливом слабость не позволяет злиться всерьез. — И думается, ты бы сделал то же самое для меня.
Сережа виновато вздыхает — хоть восемьдесят процентов его тела из металла и имплантов, сознание вполне человеческое.
— Ну, разумеется, — бормочет он. — Но я бы сделал это не из-за программы.
— У роботов тоже заложен инстинкт самосохранения, — напоминает Арсений, — и все же. Я займу его место.
Он кладет флешку к себе в карман, чтобы просмотреть досконально все воспоминания и научиться говорить, двигаться так же, не вызывая подозрений.
— Думаешь, вы неотличимы? — спрашивает Сережа, а потом опускается перед диваном на корточки, где они с роботом сидят, складывает задумчиво пальцы замком. — У него нет ни одной родинки, тебе понадобится косметика. А еще…
Он склоняет голову, сканируя андроида взглядом.
— У него сережка в ухе.
— Давно мечтал проколоть уши.
Ага, проколоть, чтоб не проколоться.
Арс открепляет аккуратно сережку — красивая штучка в виде дракона — тонкая серебряная змейка провода, движок, вроде наушника, и он бледнеет, поворачиваясь к Сереже. Что, если Антон все слышал?
— Я отключил, — фыркает Матвиенко. — Видел бы ты свою испуганную рожу.
Арсений сидит под флуоресцентной лампой, настороженно следя, как Сережа стерилизует толстую иглу, и невольно отъезжает назад вместе со стулом.
— Иди сюда, красавица, дай чего скажу на ушко́, — тянет Сережа. — Ты уверен во всем этом?
— Да, — выдыхает Арс, склоняя покорно голову набок, и тут же, встрепенувшись, добавляет: — А уши не перепутал?
— Если тебя раскроют, — медленно говорит Сережа, сжимая проспиртованной ваткой его ухо в тисках. — Последствия могут быть, да, сука, сто процентно, будут фатальными.
Арсений и сам понимает: раскроют и раскроят по кусочкам, но риск, как говорится, дело благородное.
***
За эти два дня он успевает подстричься, подобрать нужный тон косметики, потратив на это непозволительное количество денег, досконально просмотреть все видеозаписи, выучив, что на «
красный» его трахнут до звездочек вне зависимости от его желания, на «
синем» он может уходить к себе и погружаться в спящий режим, что отныне зовут его М-9, но все равно невыносимо нервничает, сидя на продавленном диване Сережи.
— Мне это не нравится, — в который раз говорит Сережа, нервно отстукивая нечеловечески быстрый ритм.
— Тебе никогда ничего не нравится.
Арс надеется, что свободный крой комбинезона андроида скрывает его худобу, что М-9 симулирует дыхание в том же ритме, что и он или что Антон не обращает на это внимания, что ему удастся выяснить имя разработчика андроида и почему Антон не пошел к нему; у Арсения в голове жужжащий улей вопросов, и ближайшее будущее ему точно медом не покажется, и он нервно дует на подушечки больших пальцев, стараясь успокоиться.
— Мы ведь больше не увидимся?
— Не будь таким категоричным, — качает головой Сережа, — может, и повезет.
— Что мы скажем на то, что у меня с собой сумка? — нашел, что спрашивать в последние минуты.
— Что там необходимое оборудование на случай технических неполадок, — невозмутимо говорит Сережа.
Арс сжимает пальцами мочку с сережкой — новоприобретенная нервная привычка. Дракон обвивает раковину, хвостом пробивая мочку (если, конечно, он понял, как эта штука должна быть закреплена), и его ухо соответствующе горит пламенем.
— Я вспотел.
— Арсений, — цокает языком Сережа, выглядывая в мутное окно. — Заткнись.
По их узкой улочке медленно ползет автомобиль, едва не касаясь днищем земли, не взлетает выше, наверняка, чтобы внимания не привлекать. Арсений выдыхает, считая до десяти — да его раскроют в первую же минуту, он дышит слишком громко, голос взволнованный слишком высокий, ладони мокрые.
Они коротко обнимаются, прощаясь, перед тем как в дверь стучат.
Арсений вытягивается в струнку, глядя перед собой, вытирает руки о бедра.
— Все готово? — интересуется Антон, заходя.
Он такой же тощий, как на экране, в воспоминаниях М-9, но занимает собой всю комнату, равнодушно оглядывается, останавливаясь взглядом на Арсении. У Антона за спиной татуированный парень — Арсений ни разу не видел его на видеозаписях — сканирует взглядом помещение; Арс молится, чтобы ни у одного из них не было встроенного в роговицу рентгена.
— Да, — кивает Сережа, подходя к нему, касается плечом его плеча, поддерживает. — Могут быть сбои, повреждения были слишком серьезными, однако…
— Хорошо, — перебивает Антон, не спуская с него глаз, и Арсений заставляет себя поддерживать зрительный контакт, не отворачиваться. — Где расплатиться?
Ему кажется, что Антон все понял, что достанет сейчас какой-нибудь навороченный бластер и в его и Сережиной заодно головах будет на пару дырок больше.
Сережа протягивает ему сенсорный терминал для перевода денег, датчик сканирует отпечаток большого пальца Антона, и замызганный экран окрашивается грязноватым красным отказа системы. Антон хмурится, сердце Арсения пропускает пару ударов, пока Сережа быстро протирает засаленным рукавом сенсор, бормоча, что работает через раз.
Антон закатывает глаза и достает из заднего кармана банковскую карту, вздыхает насмешливо-понимающе «гребаные технологии, а?» и прикладывает к терминалу.
На счет Сережи тут же падает несколько сотен тысяч киберрублей. Матвиенко смотрит исподлобья: перевести половину Арсению без участия самого Арса будет тяжеловато, и займет это больше времени, вплоть до нескольких дней.
— Идем, — Антон кивает на дверь, и татуированный парень пропускает его вперед.
Арсений не позволяет себе бросить прощальный взгляд на Сережу.
В машине просторно, но Арсений все равно оказывается зажат между Антоном и татуированным парнем, на сумку Арса Антон даже внимания не обращает, восприняв как само собой разумеющееся.
— Это Скруджи, — сообщает Антон в пустоту, Арсений смотрит прямо перед собой. — Мой телохранитель. Недопустимо, чтобы нападение повторилось.
Вовремя, хочется сказать Арсу.
Они движутся по трущобам в сторону Верхнего города, мимо вывески ночного клуба «Вздрочни», черных аптек с нелегальными имплантами и донорскими органами, мимо голограмм обнаженных девушек, развязно двигающих бедрами. Краем глаза Арс видит, что Антон разглядывает вовсе не экзотику грязной дыры, а его самого.
— Я рад, что ты со мной.
Арс выдыхает чуть громче, чем следовало бы. Должен ли он ответить что-либо на это? Заложено ли это в его программу?
— Я тоже рад, Антон, — наконец, говорит он, надеясь, что таким же был бы ответ М-9.
Скруджи вдруг насмешливо смотрит на него — проебался, и минуты не прошло, судорожно понимает Арс, давали ли ему право голоса? Активировали андроида? Он не знает.
Он медленно поворачивает голову в сторону Антона, стараясь считать по его лицу, насколько быстро его сейчас пристрелят, и Антон пристально смотрит в ответ. Секунды текут вместе с предательскими каплями пота по спине, разъедающими тональное средство на лопатках — теперь оно, конечно, ни к чему, Антон уже все понял.
Антон улыбается, и его улыбка как камень с души.
— Сбои, — находит сам себе объяснение он.
А потом протягивает руку и сжимает потные пальцы Арсения, лежащие на коленях. Сердце замирает второй раз за минуту — потные ладони у андроида, заебись высокие технологии.
Антон отпускает его, как ни в чем не бывало, Арс ловит тихий смешок над ухом с другой стороны. Машина проскальзывает через тонкий пузырь границы Верхнего города, защитную нанопленку, мигнувшую приветственным розовым, и он словно в другой вселенной оказывается: пропадает мрак низких домов, мусорных баров и разваливающихся киборгов, пропадают крысы, заменяясь на широкополосные дороги, змеями уходящие вверх, тянущиеся спиралями к небоскребам, пара людей, которых замечает Арсений, ходят без респираторов — в этом городе повышена фильтрация воздуха, и он, разумеется, знал обо всем этом, но все равно чувствует себя как в музее.
Голографическая гейша, размером с пятиэтажку, втягивает в рот лапшу, помогая палочками, Арс вспоминает — рамен, это всего лишь реклама японского ресторана. Над городом вместо облаков летают дроны, следя за безопасностью на улицах, и перестать взирать на это с благоговением почти невозможно, и он, конечно, выдает себя с каждой миллисекундой.
— Ты дома.
***
Антон жестом отпускает Скруджи, Арсений выдыхает с облегчением — этот парень его невыразимо напрягает. Он уже видел комнату в воспоминаниях М-9, поэтому чувствует себя почти спокойно. Скажет ли Антон «
красный»? От одной мысли тошнота накатывает по новой, и ему следует смириться с тем, что теперь у него есть хозяин. Арс морщится, пользуясь тем, что Антон отвернулся — хозяин, надо же.
— Активируй свой жучок, — приказывает Антон, не поворачиваясь.
Арсений ловит его взгляд в темном отражении окна и тянется к уху, сдвигая пластинку на активный режим.
— Я вам нужен сегодня?
Он репетировал эту фразу, зазубривая интонацию. Учиться жестам, смотря на них от первого лица, та еще задача, угол, траектория, быстрота реакций — Арсений уверен, что облажается сразу же, он ни разу не актер. Антон скользит по нему рассеянным пустым взглядом, качает головой.
— Нет, можешь идти.
Он коротко кивает, разворачиваясь. Идти недолго, по голубому коридору до третьей двери, провести ключ-картой, вытащенной из кармана М-9 по датчику, проще простого.
Впервые Арсений чувствует себя в безопасности в крохотной капсуле, в которой отныне ему надлежит жить: жесткая доска постели около огромного окна и пара розеток с кабелями для зарядки, дверь в ванную — даже роботы блюдут чистоту синтетической оболочки, экран, беззвучно транслирующий новости, шкаф с набором одинаковых комбинезонов. Но самое главное — здесь было тепло.
И когда жуткий страх за каждое движение стихает, на него наваливаются головная боль от облегчения, зуд в ухе, бесконечный голод, но от мыслей, чтобы выйти и попытаться найти кухню, его мутит. Слишком опасно — нужно не только спуститься вниз, следуя карте памяти андроида, но и отключить камеры, которые с радостью зафиксируют, как отремонтированный робот набивает себе желудок.
Даже если он и провернет все это, система безопасности тут же отреагирует на отключение камер, и о чем он только думал, решив влезть в охраняемый дом важного чиновника — чиновника? Он понятия не имеет, кем именно работает Антон — и если его здесь не убьет этот Скруджи или Антон, или кто угодно еще, фаталити ему обеспечит голод.
Арсений креветкой сворачивается на софе, прижимая руки к ноющему животу, смотрит до рези сетчатки на светящиеся едко высотки.
Перед ним за окном парят машины, перемигиваются диодами небоскребы, трехметровая цифровая голограмма младенца сосет молоко из бутылочки. Вокруг огромной головы с русыми колечками волос вьется надпись из мелких звезд млечного пути «гипоаллергенно».
Где-то высоко горит недостижимой холодной проекцией луна.
Арсений закрывает глаза.
