Суок

— Ты не приходил ко мне, — констатирует Антон, когда Арс приносит ему ужин. Это была обязанность ботов, но он сам не знает, почему перехватил одного из них перед самой дверью, сообщив, что отнесет сам. Антон казался таким потерянным и печальным, что ему так хотелось убедиться, что тот в порядке. Однако сейчас он уже не думает, что это хорошая идея — раковина поющего, говорящего океана схлопнулась, спрятав жемчужину откровенности. — Я был вам не нужен, Антон, — мягко говорит Арсений, опуская поднос на столик. — Нужен! — отрицает Антон, поднимаясь. — Ты мне всегда нужен, Долл. — Но вы… — Я передумал, — отрезает Антон, выражение лица его складывается в обидчивую гримасу. Обида? Арс таращится на него в сомнении, не кажется ли — но так и есть: Антон дует губы. Молчаливое созерцание, наполненное под завязку Арсовым недоумением, прерывает Эд, сообщая, что Антону нужно принять ванну с физраствором. Антон смотрит на него сквозь голограмму в тоскливой мольбе, Арсений сглатывает ком в горле. — Ты идешь со мной. Это огромный бассейн на нижнем этаже их небоскреба, наполненный голубой почти светящейся водой — лечебным раствором для восстановления водного баланса клеток, купирования интоксикации, заболеваний нервной системы… — Раздевайся, — мягко говорит Антон, глядя на него. Стаскивает неаккуратно свою одежду. Пульс Арсения подскакивает, — вода смоет всю косметику, обнажая родинки и зажелтевшие гематомы на ребрах. Он поднимает голову, выискивая молящим взглядом камеру — помоги, помоги же мне. Еще немного, и у него тоже начнут сдавать нервы, руки уже трясутся. — Я… я, — начинает он заикаться, Антон оборачивается, выжидательно поднимая брови. — Моя оболочка не приспособлена к принятию такого количества хлорида натрия. — Глупость, — дергает плечом Шастун. — Раздевайся же, Долл. Арсения снова тошнит, ему кажется, его тошнит уже постоянно, и к витаминам стоит добавить седативные, что-то вроде нейробутала. Мама работала в больнице, и он знает, к чему приводит хронический стресс. — Долл. К бессоннице, головным болям, импотенции, к ослаблению иммунитета, к развитию психических заболеваний как у Антона… — Долл! Арс закрывает глаза, расстегивает комбинезон. Слышит тихий всплеск нырнувшего в воду Антона, устало вздыхает. Он не думал, что все будет так. В конечном счете — он открывает глаза, глядя на плывущего к нему Антона — ему все равно. Пусть это будет последним, что он сделает. Вода прохладно касается его щиколоток, Арсений смотрит вперед, на Антона, но представляет, как она яростным правдивым огнем обнажает его ложь с каждым микрометром. — Стой! — раздается от входа. Они оборачиваются, Эд быстро идет к ним, наступая тяжелыми ботинками в лужи на кафеле. — Эй, как тебя? Долл! — хриплый голос эхом отражается от темных стен. — Что еще? — недовольно спрашивает Шастун. — Вылезь из воды, — Арс не двигается, может, к черту весь этот обман? Он так устал от всего. Скруджи вцепляется в его плечо, клещом вытаскивая из бассейна — он успел зайти по колено, на пол стекает грязно-белая вода. — М-9 действительно вреден раствор, — сообщает Скруджи и встряхивает аэрозольный баллон. — Я нанесу водостойкую защиту. — Что за бред? Антон выходит из воды тоже, красивый, как Афродита в соли морской. Арс гипнотически смотрит, как по плоской белой груди стекают капли; пока Эд распыляет по его телу тональник, он смотрит на узкие бедра и длинный член, на косточку щиколотки, худощавые длинные пальцы ног. Антон трясет головой, смешно, разбрызгивает капли, смахивая этот недоступно красивый образ. — Это написано в его инструкции, — глухо поясняет Эд за его спиной. Арс ежится от прилипающих к коже частиц тонального средства, от приливших к нему взглядов. Эд стоит на коленях сзади, распыляя спрей, придерживает аккуратно пальцами за тазовую кость, чтоб не дергался. Его большой палец скользит по ямочке на пояснице. — Я не помню. Эд поднимается на ноги, вбивает код на коммуникаторе, проецируя голубое полотно инструкции. Выделяет ярко красным строку о запрете длительного погружения в жидкости. Антон молча вчитывается в пылающие красные буквы, Арс смотрит на их отражение в больших его плоских черных зрачках. Он, замерев, ждет — обличат ли ложь? Очевидно, что Скруджи вписал это несколько минут назад, зная, что Антон не поверит на слово. — Поверить не могу, — наконец говорит он (поверил!), — я не помню. Я был уверен, что раствор безвреден. — Сейчас да, — хмыкает Эд и подталкивает его в спину. — Теперь можете его хоть утопить. Арс оборачивается — на лице Эда широкая ухмылка. Придурок. — В таком случае я должен поблагодарить тебя, — бормочет Антон и берет Арса за руку. Влажные пальцы скользят между его собственных, переплетаясь. — Ты можешь быть свободен. Эд смотрит им в спину, когда они погружаются в едва теплую воду. Арсений не оборачивается, прислушиваясь к смолкающим шлепкам шагов, держится за Антона. Шастун переворачивается на спину, обвивает его талию ногами; Арс подхватывает его под бедра, наблюдая за острой четкой линией челюсти запрокинутого лица. Тихим всплеском Антон пускает волны, разводя плавно руками, пустое умиротворенное лицо, обращенное к высокому потолку, мягко ласкает физраствор. Арс отходит немного, чтобы прижаться лопатками к стенке бассейна, выдыхает — все хорошо, он в порядке. Позволяет себе сползти немного вдоль стенки, расслабляется в воде и безмолвии. Теплый член Антона прижимается к его животу, Арсений не улавливает момента, когда Шастун начинает качать бедрами, потираясь об него. Он с удивлением смотрит на зажмуренные глаза, закушенную губу, тяжело вздымающуюся грудь. Антон движется вверх-вниз, вцепившись одной рукой в поручень лестницы для устойчивости. — Антон? — неуверенно спрашивает он, когда его член проскальзывает в ложбинку ягодиц. — Просто держи меня вот так, — просит Антон, втягивает воздух шумно. — Активация: красный. Опускает свободную руку вниз, направляя член Арсения между ягодиц, не внутрь, сжимает пальцами головку, вырывая из него сиплый вздох. Арс чуть раздвигает ноги, чтобы Антону было удобнее, дыхание его тяжелеет. Это не выглядит страшным, Антон не пытается трахнуться об него, всего лишь скользит, иногда упираясь во вход, не проникая. Мышцы Антоновых бедер сокращаются, с всплеском он просяще вздергивает таз, проезжаясь мокрым членом по его животу; Арс сдается, обхватывая его ладонью, дрочит медленно, оглаживая розовую упругую головку. После того раза с Эдом он не касался — чужих членов — никого, чтобы это вызывало у него удовлетворенную дрожь. Он сжимает ягодицу Антона, чуть оттягивая в сторону, чтобы было удобнее двигаться; Антон, распластанный по поверхности воды, громко до эха стонущий в голос, кайфующий от каждого его и своего движения, прижимающий его крепко к бортику собой, ему нравится. Ему нравится, что сейчас он контролирует ситуацию, что это Антон, а не он, уязвим и открыт, ему нравится и ему не больно. Прохладная до мурашек и синих губ вода плещется волнами, забрызгивая и пол, но там, внизу, так жарко и влажно; Антон размахивает руками, приподнимаясь, обхватывает руками за шею, целует мокрыми солеными губами его рот, шею, влажно прижимается к виску. — Какой же ты красивый, — шепчет Антон, сжимаясь сильнее, он уже близко, — нечеловечески. Арсений застывает, огромными глазами глядя на трепещущие ресницы, расслабленную линию полуоткрытого чувственного рта, повторяет про себя: «Нечеловечески». Вот чего он добивался все это время, верно? Антон толкается вперед, накрывает его ладонь своей, лаская себя быстрее, сильнее проезжаясь по поплавком мелькающему над поверхностью воды твердому члену. Арсений не может оторвать взгляда от расслабленного блаженствующего лица, у него внутри тлеет томление, он втягивает потрясенно воздух. Почти останавливается от осознания собственного возбуждения, но Антон просяще мычит, обвивая его руками и ногами, жмется ближе. Арсений поднимает на него испуганные глаза, сжимается, Антон вслепую переплетает их пальцы и кончает. Мутно-белые капли островками расплываются по поверхности воды; Антон отталкивается ногами от бортика, отплывая, разнеженный, сам будто растекается по поверхности. Арсений непонимающе смотрит вниз и опускает руку в воду, трогая себя. Это пиздец. Он сводит ноги, ныряя вниз с головой.

***

— Я вам еще нужен, Антон? — Да, — зевает Антон. У Арсения внутри все стягивается в тонкую струну, кровь стынет в жилах, — что, опять? — но Антон навзничь падает на кровать, хлопает по простыни рядом с собой. — Не оставляй меня сегодня. Арс неловко укладывается рядом, складывая руки вдоль тела, думает, как быстро у него все затечет. Антон возится, забираясь под одеяло, прижимается щекой к его плечу. Трется, пытаясь улечься удобнее; Арс с волнением ждет, отправят ли его к себе. Он хочет есть, уже даже и кашу, и он мог бы спуститься к Эду, или посмотреть новости у себя, или трансляции боев, но вместо этого он, окаменев, лежит, боясь пошевелиться. — Ты неудобный, — заявляет Антон и выбирается из постели. — Раздевайся. Арс сглатывает, слушаясь. Неуклюжими усталыми пальцами расстегивает форму, когда в него прилетает ком одежды. Он нелепо пытается подхватить, неудачно, и все валится к его ногам. Поднимает взгляд на Антона — тот кивком указывает на шмотки. — Надевай. Это теплые мягкие штаны и растянутая старая футболка, антоновские, так мягко ощущаются на его коже. Поняв, что не нужен Антону по ночам, он спал в своей старой синтетической пижаме, но ткань и близко не была такой приятной на ощупь. Футболка на нем висит, застиранная, с выцветшим рисунком облачков-овечек. — Вот так, — Антон снова обнимает его, прижимается, утапливая в мягкости и уюте. — Активация: синий. Он не может уснуть. Конечности начинают гореть от одного замершего положения, он грызет себя вопросами: храпит ли он или пускает слюни, и почему он не спросил об этом у Эда? Что, если он пихается во сне? Говорит? Арсений мучается, уговаривая себя, что все нормально, что Антона и выстрелами не разбудишь, если что-то не так, но заснуть не может все равно, лежа в одном положении. Через час это уже невыносимо, через два — сплошная пытка: все болит от страха смены позы, он начинает хотеть в туалет, утро еще далеко. Антон, развалившись, обвивает его рукой за талию, и ему будет трудно выскользнуть, когда терпеть станет невозможно. Арсений молится, чтобы заснуть и продержаться до утра, но — что, если он заснет? Действительно заснет, и активация по имени его не разбудит? Ему нельзя спать, ему нельзя не спать, иначе завтра он будет совсем вареным. Ничего, успокаивает он себя, утром Антон уедет, и будет возможность поспать. Чтобы не концентрироваться на мочевом пузыре, он пытается подумать о чем-то другом, но на ум приходит только исчезнувший М-9, а от этого внутренности сводит только сильнее. Он поворачивает голову, глядя на спящее лицо Антона, закрывает глаза, пробуя чуть согнуть ногу и повернуться набок. Он не будет засыпать, просто ляжет удобно, а под утро примет нормальный вид. Как утром ему умыться? Как спрятать синяки под глазами? Ему удается задремать, но с каждым вздохом он готов открыть глаза, а солнце-1 все никак не встает. Это самая длинная ночь в его жизни, и ему так до сердечных судорог страшно, что Арс сворачивается в клубок, вспоминая маму. Антон прижимается к нему, но это не успокаивает. Антону снятся кошмары, его лицо искривлено в беззвучной гримасе, он шарит руками в поисках кого-то? — тепла? защиты? — утыкается носом ему в плечо. Антон — как Спорный Вопрос, только длинный и человеческий, но такой же немотой сломанный. Арсений смотрит на него, бесконечно усталый, ему так хочется спать, ему так хочется к маме. Он думает: как же так вышло, вот он, взрослый, привык быть одиноким, без тепла сиротливым, а все равно так хочется увидеть ее. Бездумно-бездомный. Он воображает, что недавно был совсем рядом с ней, на ее могиле — из тел нижегородцев делают удобрения для выращивания растений, быть может, на том пастбище была ее частичка, давшая чему-нибудь жизнь. Чтобы не тонуть в этой прогорклой тоске, что сушит горло и ранит веки, он щелкает пальцами, наблюдая за Антоном. Ресницы не дрожат, он пробует хлопнуть — безрезультативно, его сон так крепок. Арсений выбирается из постели и, наконец, идет в уборную.

***

Антон не трогает его, но просит — приказывает — оставаться с ним ночами. Эд заваривает кофе, потому что Арсений перестает спать, обрастая синяками под глазами — утрами он сообщает, что ему требуется очистка системы. Антон говорит: — Вроде робот, а проблемы те же. Он уходит к себе, пытаясь привести себя в порядок. Делает клизму, так как времени мало — нужно вернуться к Антону. Наносит двойной слой тональника, укладывает волосы, запихивает свои мослы в чистую форму, в себя пихает таблетки пищевого синтеза, чтобы продержаться еще недолго. Он не хочет знать, к каким последствиям это может привести, но все само всплывает в голове: проблемы в работе кишечника, нарушение микрофлоры, интоксикация — Арс смывает все в слив. Арсений послушно ест рыбу и овсянку, прячет белым перепачканные ногти в ладони и не участвует в боях. Ему не хочется думать, что струсил — он ничего не нарушал; ему страшно стать уязвимым в этой реальности, уйдя в другую. Они с Эдом осматривают город, взламывая дроны, но никаких следов М-9. Абсолютно ничего. Что может сделать андроид, у которого мозг симулирует человеческий? Который может не следовать вложенным в него командам, когда эти команды стерты, оставив режим защиты? Он не может выкинуть из головы ту видеозапись, где Антон активирует защиту, а андроид слегка притормаживает — что, если специально дает шанс прикончить Антона? Что, если он хотел от него избавиться? Что если М-9 решит, что лучшая защита — нападение? Антон приносит с работы крысу. Живую, белую и маленькую. Арс, пользуясь тем, что Антон уходит в ванную, присаживается рядом, разглядывая животное. Живое, живое! На электронных нет смысла проводить эксперименты, а значит, их теперь здесь два: живых и в клетке. Клетка большая, и внутри лабиринтом трубы выстроены от домика до кормушки, сверху что-то типа таймера и какого-то переключателя. Арсений разглядывает конструкцию, понимая, что по таймеру расположение туннелей меняется, следовательно, чтобы добраться до еды, крысе нужно проходить каждый раз новый путь. — Привет, — воркует он, склоняясь ниже, и пытается прочитать выбитые буквы на ярлыке образца: «LGRNN»: — Элд… что? Когда стихает вода, он выпрямляется, скучающе глядя на клетку, но не удерживается и подмигивает крысе. Крысе, конечно, все равно, а Арсению — «привет, дружок».

***

Арсений все так же плавает на грани сна и яви, представляя себя в огромном бассейне покачивающимся в плотном физрастворе. Антон жарко дышит ему в шею — Арсений продолжает сравнение — спокойный, как вода в бассейне. Пьет перед сном из бутылки, обнимает, чтобы не проснуться и не сдвинуться в ближайшие семь часов. Может, чувствует, что что-то не так, может, Антону страшно и одиноко тоже, потому что Арс стен своей капсулы не видел давно. Арс завидует слегка и, возможно, он тоже хочет сделать пару глотков из бутылки — чтобы хотя бы заснуть спокойно. Он начинает считать овец на футболке, и Антон так тепло дышит ему в шею, закинув ногу на бедро — совсем не страшно, может, слегка жарковато, но ему вполне комфортно. Арсению удается погрузиться ниже, ко дну, не ловить прерывисто каждый вздох, и это становится ошибкой. Глупый маленький мышонок, даже LGRNN умнее. Холодный металл прижимается к его зубам, вклинившись меж расслабленных губ, выдергивая из дремы. Арс дергается, но оружие упирается сильнее, прижимая к постели. Он испуганно поднимает глаза, встречаясь с беспристрастным холодным взглядом андроида. Крик замирает в горле, М-9 безжалостно проталкивает глубже в рот, затыкая дулом пистолета. Арс скашивает глаза на спокойно спящего Антона, и в тишине звучит щелчок взведенного курка. По виску ползет капля пота; Арсений стискивает в побелевших пальцах одеяло, прижимая к себе, безнадежно глупо надеясь, что оно его защитит. По его подбородку течет слюна, а глаза по-детски опаляет вскипевшей паникой. Он истерично думает, что из арсенала атак у него только паническая. — Идентифицируйте себя, — механически звучит голос М-9. Арс полузадушено мычит со стволом во рту. Я — зев Арсения. Я — концентрация страха Арсения. Я — не Долл. Первое правило бойцовского клуба…. Арсений рассматривает живое лицо М-9 — темные глаза, напряженные губы, вздернутый тонкий нос — как утопично-идеальное зеркало. На нем драные джинсы и футболка, Арсений может поклясться — его; он видит на груди даже жирное пятно, помнит: от консервов не отстиралось. М-9 был у него дома. М-9 знает о нем все. Едва он догадывается вытащить пистолет из его рта, Арс прижимает палец к губам. — Не разбуди Антона. Он до жути боится андроида, но знает, что если проснется Шастун, проблем будет еще больше. Указательный палец мягко ложится на спусковой крючок, и М-9 поднимает вопросительно брови. — Мне продублировать вопрос? — Я Долл, — тянет Арс, тянет время. ДаблДолл, если только. Не знает, на что надеется: наушник в ухе активируется на Антонов «Долл»; ошейник с него сняли, а Эд человек, и он наверняка спит, если система не сработала, М-9 наверняка знает, как ее отключить или обойти, или сделать что угодно, потому что кроме дыхания Арсения стоит звенящая спокойная тишина. — Это ложь, — спокойно сообщает андроид и переводит прицел на спящего Антона. — Идентифицируйте себя. Арсений сглатывает, сдвигаясь к Антону ближе в попытке заслонить. Застрявший ужас клокочет в горле, вырываясь со свистом в каждом выдохе, и он даже не думает об избавлении. Откуда он, черт возьми, взялся? Как проник сюда? Арсений мычит что-то несвязное на вопрос, безотчетно надеясь на что-то. За считанные мгновения у него мелькает мысль — а что, если попытаться разбудить? Что тогда? Он смотрит в глаза М-9, пытаясь отыскать в темном бездушии подсказку, что делать. — Ты пришел сюда, — прошептал Арсений, обхватывая дрожащими пальцами ствол, тянет его от Антона, на себя. — Чтобы убить его? Пальцы скользят от пота, но он уверенно сжимает пистолет, прижимая к себе дуло. Каждый сердечный удар кажется ему выстрелом — и как Антон не просыпается? Так, блядь, громко и запредельно близко; Арсений так обожал эту книгу в детстве, он так мечтал, чтобы небоскребов не существовало, чтобы все они были равны в этих разваливающихся пятиэтажках. Идеально-ровные губы искривляются в жуткой полуулыбке; он переводит взгляд на Антона, Арс смотрит туда же — на безмятежное лицо, хаотично выцепляет сомкнутые губы, почти прозрачные брови. Подсохшая слюна на подбородке стягивает, и он автоматически вытирает ее рукой. Арсений не влюблен, он так же боится Антона, боится М-9, он трусливый человек, он человек, и потому не может допустить, чтобы на его глазах убили другого. — Он любит тебя. — Идентифицируйте себя, — безразлично повторяет М-9. — В противном случае я буду вынужден вас ликвидировать. — А случай действительно противный, — признает Арс и закрывает глаза, сожалея, что его последними словами стала дурацкая шутка. Он слышит только свое дыхание, отсчитывая секунды — и ничего не происходит. Андроид медлит, и Арс недоуменно ждет, закрывает невольно дуло пальцами, думая, что это приглушит выстрел. Всплывает мысль, что М-9 не тронул Сережу — почему? Ему не нужны лишние жертвы, и сейчас он тормозит, потому что?.. Пришел за Антоном? А если его кто-то взломал? Те, кто уже нападал на Антона, хотят завершить начатое? Он открывает глаза несмело, вздрагивает, видя, как за плечом робота скользнувшей тенью появляется Скруджи. М-9 разворачивается в одно мгновение, уловив движение, но не успевает отразить удар Эда, выбивший пистолет. Арсений не знает, что ему делать, он может только помешать, ввязавшись в безмолвную яростную драку. Скруджи ниже, но Арсений видит только его мелькающие кулаки, бьющие с агрессивностью берсерка. М-9 молниеносно отражает летящие удары, и надежда Арсения на Эда стремительно тает. Арс хватает с пола пистолет, направляет на сцепившийся клубок — но в прицеле они сменяются со скоростью слетевшего с катушек калейдоскопа. Андроид бьет спокойно и технично, вышибая из Эда дух раз за разом, но единственным звуком становится чуть слышный храп Антона. Он безотчетно продолжает надеяться на импланты — Эд же говорил об имплантах, верно? — но вид крови или блада М-9 все равно выбивает его из колеи; андроид железный весь, какой смысл уповать на пару механических суставов Скруджи. Видеть, как он сам методично превращает татуированное тело в месиво, невыносимо. Они валятся на пол, перекатываются, к храпу Антона присоединяются возня и потревоженный скребущийся крысенок. Арсений торопливо оглядывается, чтобы удостовериться — Антон каким-то чудом все еще спит — и упускает момент, когда М-9 оказывается сверху. Футболка висит на нем лохмотьями, пальцы намертво сжимают шею Эда. Арсений вскакивает, выстрелить легко — и невозможно одновременно, потому что выстрел будет означать конец всего — он смотрит на себя, на это обезумевшее отражение, и это какое-то ебанутое фантасмагоричное самоубийство. Он не убийца, он не убивал никого не в Сети, ему даже мелкие преступления тяжело даются, но Эд, возможно, будет мертв через считанные мгновения. Его лицо заливает кровь, пачкает белый ковер, черные пальцы бессильно стискивают тонкие запястья М-9. Арс перехватывает пистолет за ствол, прыгает к ним, коротко размахивается и бьет рукоятью по бледному виску. Раздается хруст выведенного из строя механизма, М-9 валится набок, с вмятиной в черепе, вырубленный и поверженный. — Поставь на предохранитель, — хрипит Скруджи, переворачиваясь и сплевывая кровавый ошметок слюны на ковер. — Чего? — Арс медленно переводит взгляд на рукоять, бурую теперь, вспоминает, что пистолет все еще заряжен. — Дай сюда. Арс молча передал оружие, не отрывая взгляда от М-9. Присаживается рядом, убирая челку, скользит пальцами по вмятине на виске, им оставленной, и на этот раз это он виноват. Теперь вряд ли они смогут поменяться местами — андроид однозначно сошел с ума — они с Антоном отличная парочка. — Что произошло? — шепчет он. — Как это случилось? — Трепаться будем снаружи, — невнятно бурчит Эд, — помоги мне его поднять. — Что ты хочешь с ним делать? — спрашивает Арсений, весь потный, слишком тяжело. Они волочат андроида по коридору всего минуту, а у Арсения уже отваливаются руки и болит спина. Он ждет, когда Эд назовет его слабаком, но тот молчит, выдувая кровавые пузыри из разбитого носа. — Уничтожить тело, — бросает Эд, и от неожиданности Арс чуть не выпускает запястья М-9. — В смысле? — Сколько, блядь, ты знаешь смыслов у фразы «уничтожить тело»? — рявкает Эд. Арс испуганно пялится на него, понимая, что принятое решение окончательно. Эд, вероятно, собирается запихнуть М-9 в соляную кислоту или что-то вроде того. — Мы не сможем ничего исправить? — Перепрограммировать? — усмехается Эд. Оскал его волчий, зубы в крови, Арс коротко загнанно дышит, пытаясь осознать, что он тут навсегда. Без открытия правды уже не уйти, куда он только ввязался? Может, Антон поймет? Нет, тут же думает он, глядя вниз на равнодушно-пустое лицо М-9 — не поймет. Овца на футболке давит на грудь, Долли в его руках мертвым грузом тянет вниз. — Это только Антон мог сделать, — серьезно говорит он. Арсений смотрит в серые глаза, улавливая несказанное — сейчас уже нет. Внутри разливается горькая тоска осознания. Арсений оглядывается на дверь, за которой беспробудно спит Антон — нетленный, запертый в хрустальном гробу болезни, окружившей, затмившей его сознание толстым скафандром. Арсу кажется, что он медленно проваливается в бездонную черную дыру отчаяния; он встряхивает руками, встряхиваясь, пытаясь остановить подступающую душащую истерику, но грудь кольцами Сатурна сдавливает, почти осязаемое ледяное пыльное крошево забивает ему носоглотку, мешая дышать, словно он снова в Нижнем городе, ему хочется заткнуть лицо респиратором, спрятаться страусом от жгущего язык вопроса. — Он умирает? — выдавливает Арсений. Эд молчит.