Мне не жаль...

                    Натали резко обернулась к дверям, но не сделала ни шага, застыла, и только сердце отчаянно билось в груди. Пришёл. Он пришёл, но зачем? Чтобы официально передать из рук в руки? Или чтобы напомнить о том, что она принадлежит только ему, как и он — ей?       — Пойдёмте, — раздался голос Орлова. Спокойный, ровный, он придал уверенности, позволил расправить плечи и высоко поднять голову, напомнив, что, кроме нескольких человек, в этом доме никому не известна истинная причина этой помолвки.       — Ваше высочество, это честь для нас, — улыбнулась княгиня.       — И очень приятная неожиданность, — заметил Михаил, склоняя голову. Быстрый взгляд глаза в глаза, и Александр понял — ему всё известно. Сухо кивнув, он обратил свой взгляд за его спину, находя Натали, что приближалась к ним под руку с графом Орловым. Внутри всколыхнулось, затрепетало отчаянной нежностью, и улыбка сама собой расцвела на губах, отражаясь в синих глазах.       — Ваше высочество, — присела Натали в реверансе. — Мы рады видеть вас здесь.       — Разве мы могли пропустить такое событие, — сказала принцесса, переводя взгляд с Натали на мужа и обратно. — Я так давно никуда не выезжала, твоё приглашение стало настоящим подарком.       — Я не могла не позвать вас на столь радостное событие, — улыбнулась Натали, обращая к ней свой взгляд. И наткнулась на ледяную стену. В глазах Марии плескалось презрение и тщательно скрываемая боль. Княжну бросило в холод, вся краска слетела с лица, и она бы пошатнулась, не держись за руку Орлова.       — Ну, что же мы стоим, — непринуждённо улыбнулась Мария, — у вас гостей полон дом, уверяю тебя, мы не будем скучать.       — Вы правы, — откликнулся Дмитрий. — Прошу извинить нас.       — Натали сегодня особенно хороша, вы не находите? — небрежно поинтересовалась принцесса, наблюдая, как Александр провожает её взглядом.       — Вы полагаете? — живо откликнулся он.       — Да, вы непременно должны станцевать с ней.       — Не думаю, что это будет уместно, — улыбнулся Александр, поворачиваясь к жене. Она твёрдо, не мигая, посмотрела на него и раздельно произнесла:       — Вы ведь хотите с ней танцевать, Александр. Я дозволяю.       — Мари, я…       — Вы пришли поздравить с помолвкой доброго друга нашей семьи, — с нажимом произнесла Мария.       — Это была ваша идея, смею напомнить, — с лёгким раздражением откликнулся цесаревич.       — И я не жалею. — Мария огляделась, рассылая ослепительные улыбки, затем склонилась к мужу и прошептала: — Теперь у меня не осталось ни малейших сомнений.       — Позвольте поинтересоваться: в чём?       — В том, что прошлое надо было оставлять в прошлом, — дрогнувшим голосом ответила принцесса и отошла от мужа к фрейлинам.       Она не хотела верить. До последнего закрывала глаза, отгоняла от себя мысль о предательстве столь сокрушительном, что даже поверить в него было больно. Не обращала внимания на очевидные знаки, заставляя себя думать, что это ей только кажется. Не обращала внимания на трещинки, которыми давно покрылось её счастье, грозясь вот-вот осыпаться под ноги острыми осколками. И когда Натали попросила разрешения на время покинуть дворец, чтобы подготовиться к помолвке и встретить родных, Мария тотчас согласилась. А Александр… Он совсем замкнулся в себе, заглядывая на полчаса, чтобы отдать дань уважения, и спешно покидал её покои, стоило пройти положенному времени.       В день, когда пришло приглашение на помолвку, Мария решила самостоятельно отнести его мужу, испытывая болезненное желание подтвердить свои худшие догадки. Ей это было нужно — встретиться лицом к лицу со своими страхами, от которых отгораживалась столько времени. Получить, наконец, подтверждение худшим кошмарам, чтобы потом понять, как жить дальше. Мария устала жить в неизвестности, она хотела быть просто счастливой. Хотела, чтобы муж любил её так же, как любит его она, разве она о многом просила?       — Я знаю, что вы заняты, — начала Мария с порога, обведя взглядом беспорядок на столе, разбросанные листы на полу и полупустой графин.       — Вы правы, — медленно проговорил Александр, нехотя поднимаясь и приводя в порядок расстёгнутую рубашку. — Но у вас, видимо, срочное дело, раз вы решили заглянуть в неурочный час.       — Разве для жены может быть неурочный час, чтобы зайти к своему мужу? — грустно улыбнулась Мария, подходя ближе и протягивая конверт.       — Что это? Вы получили письмо от матушки?       — Нет. Это приглашение на помолвку.       — Вот как? — Александр с трудом сглотнул, уставившись на письмо, как на змею. — На чью же, позвольте спросить?       — Разве у вас много друзей, которые могут прислать приглашение на такое событие и надеяться получить согласие? Ну же, возьмите.       Она не сводила с него глаз, следила с нездоровым интересом за малейшими переменами в его лице. За тем, как он кривит губы, доставая письмо, как быстро пробегает по строкам глазами, как равнодушно пожимает плечами, бросая приглашение на стол.       — И это всё? — поинтересовался он холодно.       — Я хочу посетить этот праздник. — Мария вздёрнула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза.       — Не думаю, что смогу найти время, — поджал губы Александр, — но уверен, что вы сможете поехать в сопровождении фрейлин.       — Но я хочу поехать туда с вами. Разве Натали не является вашим другом? А граф Орлов? Он столько времени служит при вас, представьте, какая честь будет для них, если мы приедем.       — Уверен, они переживут мой отказ.       — Саша, — прошептала Мария, заставив его вздрогнуть. — Я прошу тебя, мне очень хочется поехать туда с тобой.       — Ты сама не знаешь, как многого просишь, — тихо ответил он, тяжело опираясь на стол и опуская голову.       — Я уверена, ты найдёшь время, чтобы отвезти меня к Репниным. Всё-таки, я слишком редко о чём-либо тебя прошу.       — Как пожелаешь, — процедил он, не поднимая головы.       Мария не знала, какие ещё доказательства ей нужны. По крайней мере, в чувствах мужа по отношению к Натали она была уверена совершенно, но разве не догадывалась она об этих чувствах раньше? Разве не знала, что он любил её подругу, в то время как на будущую жену смотрел с холодным равнодушием? Она сама толкнула его в её объятия, и теперь оставалось лишь убедиться, что все подозрения были верны.       Когда князь Репнин официально объявил о помолвке между своей дочерью и графом Орловым, огласив дату венчания, гости, сидевшие за столом, подняли бокалы, поздравляя виновников торжества. Натали казалось, что улыбка навечно приклеилась к её лицу, но, когда объявили танцы, и принцесса, весело смеясь, заявила, что мазурку невеста просто обязана станцевать с цесаревичем, спину словно пронзило острым копьём. Испуганно посмотрев на графа, Натали обернулась к принцессе.       — Я полагала, все танцы с Александром Николаевичем сегодня ваши, ваше высочество, — смятённо проговорила она.       — Разве я не могу поделиться одним со своей подругой? — пожала плечами Мария. — Уверена, его высочество не откажет мне в этой просьбе.       — Не хотелось бы заставлять его делать то, к чему не лежит его душа, — упрямо сказала Натали.       — Я знаю, к чему лежит его сердце, Натали, — сказала принцесса так тихо, что Натали поначалу решила, что ей послышалось. — Александр Николаевич, — подозвала она цесаревича, стоявшего неподалёку. — А я только что говорила княжне, что вы танцуете с ней мазурку.       — Вот как? Жаль, что я узнаю об этом последним.       — Не думаю, что это стало для вас такой уж неприятной неожиданностью. — Глаза Марии лихорадочно блестели, и всею ей овладело странное возбуждение.       — Вы правы, Натали прекрасно танцует, но вы, несомненно, танцуете лучше.       — Оставьте свою лесть для других случаев, — весело воскликнула Мария.       За вечер принцесса покорила совершенно всех гостей, заряжая своей весёлостью, заразительным смехом и лёгкостью, в то время, как для Натали вечер тянулся бесконечно. У неё отчаянно кружилась голова, ноги отказывались слушаться, а в груди словно свернулась тугим клубком огромная змея, стискивая рёбра, с каждым новым вдохом вытесняя воздух из лёгких. Даже танец с Александром, некогда предел всех мечтаний, оказался сущей пыткой. Он был так близко, она могла слышать его дыхание, чувствовать его запах, изредка касаться руки, затянутой в перчатку. И не сметь поднять глаза.       — Вы сегодня необычайно молчаливы, княжна, — заговорил Александр, когда пары завершили первый круг.       — Простите, из меня сегодня негодный собеседник, — пробормотала Натали, обходя его по кругу.       — Но нам надо поговорить, — прошептал он.       — Через час на втором этаже, — ответила Натали, и только тогда позволила себе посмотреть на него долгим, полным тоски взглядом.       А после вся она сосредоточилась лишь на одном — следила за часами, отсчитывая минуты, и раздумывала над предолгом, под которым можно ненадолго скрыться от любопытных глаз. И когда подошло время, и представился, наконец, удобный момент, Натали, извинившись и пробормотав, что скоро вернётся, поспешила наверх.       — Куда ты так торопишься? — Михаил нагнал её у лестницы и осторожно взял под локоть, отводя в сторону.       — Мишель, не думаешь же ты, что я стану отсчитываться перед тобой о каждом своём шаге? — с лёгким раздражением проговорила Натали.       — Я лишь думаю, что у тебя хватит благоразумия не встречаться со своим любовником в день своей помолвки, — в тон ей откликнулся Михаил. Щёки Натали вспыхнули, подтверждая его опасения. Она вырвала руку и гневно на него посмотрела.       — Это — моё дело, и не тебе меня судить.       — Верно. — Михаил нахмурился. — Но я надеюсь, что у тебя ещё осталось то, что принято называть совестью.       — У меня уже ничего не осталось: ни благоразумия, ни совести, ни чести. Ты это хотел услышать? А теперь пропусти, мне надо идти.       — Наташа, что же ты с собой делаешь? — потрясённо прошептал он, смотря на неё и не узнавая.       — Если бы я только знала, — горько ответила она, подхватывая юбки и огибая брата. Михаил отступил в тень одной из колонн, наблюдая за тем, как стремительно Натали поднимается по лестнице, скрываясь с глаз. Спустя несколько минут в дверях зала появился цесаревич и, оглядевшись, чтобы удостовериться, что никто не видит, принялся подниматься по той же лестнице. Тяжело вздохнув, Михаил вышел из укрытия, стоило Александру подняться, и встал у подножия лестницы, твёрдо решив не допустить скандала в стенах родного дома, чего бы это ему ни стоило.       Натали нервно расхаживала по комнате, поглядывая на раскрытую дверь. Слова Михаила всё ещё звучали в голове, грохоча набатом в груди, в такт бешено бьющемуся сердцу. Она давно перешла все границы дозволенного. Всё, что делало её собой, было забыто, отринуто ради чувства, которое становилось всё разрушительнее, коверкая её душу, превращая в существо, которое так мало походило на неё прежнюю.       — Наташа…       Дверь с тихим стуком закрылась, и Александр оказался рядом, заключая в объятия, прижимая к себе со всей силой, на которую был способен. Натали обхватила его руками, прижалась щекой к груди, тяжело дыша, черпая силы, чтобы выдержать, жить дальше, слушая суматошный стук его сердца.       — Мне претит мысль о том, что ты будешь принадлежать другому, — хрипло прошептал Александр, не разжимая кольцо рук. — Даже так, на словах. Просто кто-то будет рядом, будет зваться твоим мужем. Невыносимо. Вся наша жизнь в разлуке невыносима.       — Не говори ничего, — попросила Натали, прикрывая глаза. — Давай просто представим, что мы — одни, и ничто и никто не стоит меж нами. Никаких обязательств, других людей, чужих обещаний…       И они застыли. Одни посреди бушующего мира, в центре яркого праздника, который сами же и устроили, чтобы скрыть то единственное, что придавало смысл их жизни — их любовь. Но вот Александр осторожно отстранил её от себя, провёл кончиками пальцев по щеке, очертил контур губ и приник к ним в долгом, нежном, полном тоски поцелуе.       — Я всегда буду рядом, помни об этом, — прошептал он в её губы.       — Мне страшно. Я хочу верить, что всё будет хорошо, но с каждым новым днём делать это только сложнее.       — Моя Наташа, — с улыбкой в голосе ответил Александр. — Ты на столько пошла ради меня, стольким пожертвовала… Почему? Чем я заслужил такую любовь?       — Не знаю, — невольно улыбнулась Натали. — Но знаю, что с каждым днём люблю тебя только сильнее.       — Я никогда не устану благодарить небеса за тебя. — Александр невесомо коснулся губами её лба и с сожалением разомкнул объятия.       — Уже пора, — вздохнула Натали, с трудом заставляя себя выпустить его ладони из своих. — Иди.       Он быстро поцеловал её дрожащие пальчики и, подарив долгий взгляд, стремительно вышел. Заслышав шаги наверху, Михаил поспешно отступил в сторону, бросив взгляд на часы — прошло от силы десять минут, а значит, отсутствие невесты и цесаревича навряд ли осталось замеченным. Едва Александр вновь скрылся в зале, как князь поспешил наверх, найдя Натали в одном из салонов. Она стояла спиной к двери, крепко обняв себя руками, и мелко вздрагивала, беззвучно плача. Её поникшие плечи, опущенная голова, спина, согбенная, будто под тяжестью стопудового груза, острой жалостью кольнули в сердце, и Михаил, собиравшийся продолжить гневную отповедь, лишь тихо спросил:       — Ты как?       В ответ Натали затрясла головой, не в силах произнести ни слова, и крепче обхватила себя, словно желала сжаться в крохотный комочек, стать невидимой для всех.       — Ох, Наташа, ну зачем же всё это! — с болью воскликнул Михаил, подходя и обнимая сестру. Она уткнулась в его плечо и зарыдала.       — Ну же, — заговорил Репнин через несколько минут, — пора успокаиваться, право слово. Все невесты плачут перед свадьбой, но рыдания на помолвке точно вызовут вопросы. И прежде всего от нашего папеньки к графу Орлову.       Натали кивнула, медленно выпрямилась и глубоко вздохнула, поднимая на брата сверкающие глаза.       — У тебя ещё всё может быть хорошо, — сказал Михаил, осторожно промокая её слёзы платком. — Только позволь себе отпустить эту любовь.       — Если бы всё было так просто, Мишель, — грустно прошептала Натали.              Принцесса возвращалась во дворец в карете в одиночестве — цесаревич ехал верхом чуть впереди. Крепко стиснув ладони, Мария кусала губы, стараясь сдержать рвущуюся наружу боль. Она проиграла. Давно проиграла в борьбе за его сердце, а теперь, найдя подтверждение худшим догадкам, пыталась понять — этого ли ей хотелось? Не лучше ли было жить, как прежде, в блаженном неведении, вместо того, чтобы сейчас лишиться в один момент и мужа, и подруги? Мария смахнула слёзы, непрерывно стекавшие по лицу, и постаралась успокоиться. Она готова бороться за своего мужа, за свою семью, за своё счастье, чего бы это ни стоило!       — Александр, — заговорила Мария, когда они принялись неспешно подниматься к себе. — Я хотела бы сегодня видеть вас у себя.       — Мари? — Александр искоса посмотрел на неё, пытаясь понять, чем вызвана неожиданная просьба. Никогда ещё принцесса не говорила о своих желаниях, не просила его прийти, покорно ожидая его решения.       — Мне одиноко без вас, — просто ответила Мария. И добавила с горечью: — Мне всегда без вас очень, очень одиноко.       — Я приду, — кивнул он, и оставшийся путь до покоев принцессы они проделали в одиночестве. Мария почти не спала в эту ночь, прислушиваясь к его мерному дыханию, не выпуская его руку, обнимавшую её, изредка поднося её к губам и невесомо целуя. Её Саша, только её, и никакая женщина никогда не посмеет его отобрать!              — Ваше величество, я хотела с вами поговорить, — начала Мария с порога утром следующего дня. Императрица, ласково улыбнувшись, взмахом руки отослала фрейлин и указала принцессе на диванчик рядом с собой.       — Что-то случилось, Мари? Ты так бледна. Ты хорошо себя чувствуешь?       — Да, всё в порядке, — вымученно улыбнулась принцесса. — Но у меня есть подозрения, которые… Я не знаю, как их озвучить, ведь даже произносить это вслух неприлично…       — Кажется, я понимаю, о чём ты хочешь мне сказать, но всё же хотела бы услышать это от тебя.       — Я… — Губы Марии задрожали, и она быстро прижала к ним ладонь, пытаясь успокоиться. Потом глубоко вздохнула и твёрдо посмотрела в глаза Александре Фёдоровне. — Мне кажется, что между Александром и Натали что-то есть. Что-то, выходящее за рамки простой дружбы.       — Вам кажется? — мягко уточнила императрица, с болью глядя на принцессу. Та комкала платок в руке, отводя глаза, напряжённая, как струна, готовая лопнуть в любой момент и больно ранить.       — Я уверена, — прошептала Мария еле слышно и подняла на неё взгляд. — Господи! Как же мне с этим жить?!       Она горько зарыдала, пряча лицо в ладонях, и императрица, преисполненная жалости, села рядом, осторожно обнимая её за плечи.       — Моя лучшая подруга!.. Моя лучшая подруга, и тот, кого я люблю больше жизни! За что они так со мной, ваше величество?..       — Бедное моё дитя, — вздохнула Александра Фёдоровна, продолжая успокаивающе поглаживать её по спине. — Бедное моё, наивное, чистое дитя. Сколько ещё подобных разочарований ждёт тебя в жизни?       — Вы хотите сказать, что тоже пережили подобное? — сквозь слёзы проговорила Мария.       — Много, очень много раз, — грустно сказала императрица.       — И как вы с этим справились, как пережили?       — Поначалу было больно. Так больно, что даже не хотелось жить. А потом… — Александра Фёдоровна тонко улыбнулась. — Потом, Мари, я поняла одну простую вещь: сколько бы мой муж ни смотрел на других женщин, сколько бы их ни побывало в его постели, я всегда остаюсь. Мы — не просто жёны, Мари. Мы — императрицы, матери наследников, пример для всего государства. Мы не имеем права на скандалы и обиды, как бы больно нам ни было.       — Но я не могу так просто это принять, — прошептала Мария. — Просто не могу. Это мерзко. И гадко.       — Я понимаю. Я прекрасно тебя понимаю. Ты имеешь право на гнев, на презрение, на боль. — Александра Фёдоровна выпрямилась и заговорила строго и внушительно: — Но не имеешь права разжигать скандал, который положит тень на нашу семью.       — Но Александр уже…       — Александр — мальчишка, хоть тебе и сложно это понять. Но даже у мальчишки хватает благоразумия скрывать свою пагубную страсть. А Натали… Через три месяца она удалится от двора, чтобы никогда более здесь не служить. И всё вернётся на круги своя.       — А до этого мне что же, делать вид, что я ничего не знаю? — потрясённо прошептала Мария. Стены будуара словно зашатались, грозясь погрести под собой: она пришла за помощью и поддержкой, а получается, что все в этом дворце на стороне тех, кто предал?!       — Отчего же. Ты имеешь право высказать своему мужу и той, что тебя обманула, всё, что сочтёшь нужным. Наедине. Но для начала запасись доказательствами, потому что, и тут уж поверь мне на слово, нет ничего более жалкого, чем пустые обвинения, основанные на догадках. Ты можешь быть сколь угодно уверена в том, что происходит, но… — императрица печально вздохнула, и в её безмятежном взгляде блеснула застарелая обида и боль, — ты даже представить себе не можешь, на что порой идут любовники, пытаясь оправдаться. Каких увёрток и лжи они не чураются, только бы не быть уличёнными.       Мария сокрушённо молчала, не зная, что сказать. Понимание жизни, своей будущей жизни во лжи придавило своей неотвратимостью, предстало в своём гадком обличии, призывая надеть маску, вечную маску, скрывая душевную боль.       — Мари, — её величество осторожно взяла её ладони и пожала их, — не считай, что все здесь против тебя. Это не так. Я так же, как и ты, осуждаю любой адюльтер, но после стольких лет при дворе поняла одну простую вещь — ничто не должно стоять выше внешнего благополучия семьи. Для всего света, для всей страны, для всего мира вы — прекрасная пара, будущие император и императрица, а остальное пусть остаётся за стенами ваших покоев.