Ещё одна сказка, в которой чудовища — человечнее самих людей.
Внешне Юна мало чем отличалась от других девушек своего возраста. Её милого лица ещё, естественно, не касался нож пластического хирурга, и любой её «недостаток» становился изюминкой свежего и сияющего юностью личика. У неё прекрасная улыбка, но сейчас она мрачнее грозовой тучи. И правильно — согласно плану, она пришла под видом сестры, чтобы проведать брата, обвиняемого в убийстве сотен человек, и в личной беседе осведомить Югёма об их плане. Удивительно, но, несмотря на совершенно невыгодное положение и отсутствие оправданий, каждый из них уверен, что выйдет из воды сухим. На встречу с заключенным под стражу оказывается удивительно легко попасть. Видимо, расследование остро нуждалось хоть в ком-нибудь, способном высказаться за или против загадочного молодого человека. Да настолько остро и отчаянно, что даже пятнадцатилетнюю девочку безо всяких документов пустили, не задаваясь лишними вопросами. Никого до поры до времени не интересовало, о чём этой крошке понадобилось поболтать с двадцатилетним маньяком. Скорее всего то было лишь везение: охранник равнодушно относился ко всему, пока, как он сам сказал, «этого пунктуального деспота нет на месте». Юна понятия не имела, о ком именно была речь, но уже не завидовала участи своего «старшего брата», Югёма, оказавшегося в лапах следователя со столь не завидной репутацией. Тот же охранник толкнул скованого наручниками парня в специальную гостевую комнату, как безразличный ему мусор, и захлопнул дверь. Сидевшая на жутко неудобном стуле девушка вскочила с места и подлетела обнимать старшего, едва не заливаясь слезами. Они обнимались с минуту просто молча, ведь возможно это — их последняя встреча. И хоть Югём совершенно не ожидал увидеть именно её (ему сказали лишь, что пришел некий гость), именно приходу Шин он был бы рад больше и меньше бы беспокоился после. Прийди, к примеру, Джексон, Ким вряд ли смог бы себя успокоить после диалога с этим молодым человеком. Долгое молчание заставило поволноваться находящихся на другом конце провода Минхо и Джебома. Им было важно быть в курсе, и Чхве окликнул младшую, на что та шепотом ответила: «Всё хорошо». Если здесь и была звукозапись, столь тихий звук точно не записался бы. Зато старшие спокойны. Выпустив Кима из объятий, девушка заметила, что его волосы пожелтели, как бывает всегда, когда парень голоден. И как только она не заметила этого сразу? Она с тревожностью поинтересовалась, как долго Югём не ел. Ответ последовал не сразу и был неоднозначным: «Больше суток». Правда что, стоило полицейским предупредить о своих намерениях повязать подозреваемого, а то ведь и поесть забыл. — Ты же помнишь, сколько времени тебе отведено после того, как съешь нормальную еду? — также на ухо старшего лепетала рыжеволосая. — Помню. Можешь не шептаться, здесь нет прослушки, только видеонаблюдение. Для галочки они сели за облезлый стол, на котором лишь стояло два бумажных стаканчика с водой — видимо, блюстители порядка сочли стекло опасным для жизни посетителей преступников. Рука девочки тряслась, лицо её было ещё бледнее, чем у самого Югёма. Старший взял её за руку, чтобы успокоить. Очевидно, он понял, что она пришла не просто поболтать, а сообщить что-то. Время всё-таки в обрез, и придётся взять себя в руки, чтобы не упустить шанс, который может оказаться первым и последним. Девочка перевела дыхание и собралась с мыслями. — Мы тебя здесь ни за что не оставим, — её голос дрожал, будто бы ей холодно. — Минхо предложил план, как осторожно действовать, и все будут ему следовать. А ты позаботься о себе, пока мы не отведем от тебя подозрения. Пожалуйста, оппа, без глупостей! Обещаешь? — Обещаю, — парень с отчаянием усмехнулся. «Пожалуйста, Юна, передай, что мне жаль», — послышалось из наушника. — Ах да… Джебом раскаивается, что не был рядом. Ему правда жаль. — Он не виноват. Совершенно не виноват. — Думаю, хён будет рад это услышать, — она улыбнулась уголками губ. — Так вот, мы позаботились о камерах и уликах. Поэтому расследование пойдет под откос. Но что делать с твоими волосами? — Пока этот детектив Ким не заметил… — Детектив Ким? — нетерпеливо и встревоженно перебила младшая. — Да, Ким Кибом. Может, вам удастся что-то о нем узнать? — Конечно. Продолжай, что ты хотел сказать. — Пока он не заметил, всем здесь глубоко плевать. Человек из него просто омерзительный, но как детектив он точно профи и никому спуску не даст. Поэтому я и боюсь. Это тот тип, как в дорамах, где сумасшедший следователь, пришедший из Ада, находит преступника любой ценой и самыми безумными способами вытягивает нужную информацию. На глаза Шин навернулись слезы. Она сильнее сжала руку друга и вновь попыталась себя успокоить, глубоко вдохнув и резко выдохнув. Пожалуй, пунктуальный шизанутый полицейский — это худшее, чего им стоило бояться. — Пожалуйста, Югем-а! — взмолилась девушка. — Пожалуйста, без фокусов. Отомстишь за всё позже, когда будешь в безопасности. С законом играть опасно, ты же знаешь. — На выход, — буркнул охранник, без стука войдя в комнату свиданий и заставив обоих находящихся в ней дрогнуть от неожиданности и не дав закончить разговор. Юна изо всех сил сдерживает эмоции и, опустив взгляд в пол, уходит, еле справившись с желанием обернуться и напоследок взглянуть на столь дорогого ей парня. Однако им обоим остается лишь надеяться, что эта встреча не станет для них последней.***
Злосчастная допросная уже со второго раза ассоциируется с вратами в Ад. Стоящий перед ним детектив, пристально смотрящий прямо на одуванчикового цвета макушку в таком случае — Люцифер, призванный проводить грешника в подземное царство и оставить гнить там за всё содеянное. — Знаешь, Ким Югём, ты разрушил аж два мои стереотипа сразу. Первое — что люди от страха не седеют, второе — что седина не бывает желтой, как цыплячий пух. Прикрепленный наручниками к креслу юноша как только мог пропускал мимо ушей всё, что толкал ему этот сумасшедший кретин, сожалея о том, что не вышел в окно при возможности. Он готов наброситься на Кибома и вырвать ему позвоночник хоть сейчас, лишь бы тот заткнулся и делал свою работу, как подобает, а не как лицемерный позёр. Сдерживает лишь понимание того, что за подобной выходкой в стенах отделения полиции следует неминуемое наказание. К тому же, ему ведь нужно было доказать свою невиновность. — Как ты можешь объяснить это? — следователь схватился за копну золотистых волос и, помотав из стороны в сторону, вырвал один волосок и перед носом жертвы покрутил, мол, полюбуйся. Югём отказывался отвечать. Терпел, и всё. — Ну хорошо, хорошо, — Ким самодовольно ухмыльнулся и шагнул назад. Похоже, простыми словами раскрутить юнца не выйдет. — Ты вводишь меня в заблуждение. Похвально. Я уж забыл те времена, когда в моей работе меня что-то удивляло. Но ты прям человек-загадка! Он в задумчивости прикусил губу, а потом выдал: — Вот что сделаем: возьмём у тебя анализ крови. Стоило сразу так поступить, а не устраивать тут… Тут Югём заметно напрягся. Ещё бы — это же его с потрохами выдаст! Охранникам приказано было схватить его под руки как можно крепче, и как бы этот несчастный не брыкался, не вырывался из цепкой хватки и не пинал ногами несущих его осилков, высвободиться так и не получилось. Напрасны были истошные крики, от которых Кибому, наблюдающему столь жалкую картину с небольшой дистанции, только и оставалось, что закрывать уши. А подсудимому-то припекло, страшно. Мало того, что с иглой в своей жизни никогда не сталкивался, так и не отпустят ведь живым, узнав правду. Его страх уже переходил в безумные конвульсии, в широко раскрытых глазах метался огонёк мольбы о пощаде. Теперь он даже боялся выпускать руку охраны, когда та подвела его к медицинскому операционному креслу. Он умолял детектива остановиться и не делать ему больно, однако следователь Ким был абсолютно глух. А Югем готов был умереть на месте от ужаса. У него тряслись руки и колени сводило, а звонкий голос уже перешел непостижимую частоту громкости и начал садиться, ломаться. И в один момент силы разом выплеснулись из его тела, словно отхлынувшая морская вода — один из полицейских воспользовался электрошокером. Садист Ким с упоением наблюдал за тем, как обездвиженного юношу приковывают ремнями к креслу, по рукам и ногам прочно затянув узлы и прежде отодвинув правый рукав так, чтобы иметь доступ к крупной вене. Югём в сознании и всё понимает, и именно это даёт Кибому уверенность в том, что его метод сработает на этом проходимце максимально эффективно. Женщина в медицинском халате и маске метко засаживает иглу под кожу и плавно вводит в вену — желтоволосый шипит и дёргается, и его благо, что конечностями он пошевелить не может. Резервуар шприца наполняется пока ничем не примечательной, вязкой кровью темно-вишневого цвета, и медэксперт отходит, прикрыв место укола ватой, пропитанной спиртом. Изъятый образец ДНК тут же подвергли экспертизе, на которой, по желанию Кибома, присутствовали лишь специалист с медицинским образованием и он сам. Бесспорно, штука важная, и даже если во всемирной базе данных о населении не найдется хоть намек на происхождение этого Ким Югёма… — Поразительно, — медэксперт обомлела от увиденного через микроскоп на мониторе компьютера и приблизила картинку ещё сильнее. — Это вообще не свойственные человеку структуры дезоксирибуноклеиновых кислот. — Что за вздор? — Кибом нервно усмехнулся. — У меня нет времени на шутки. — Но я не шучу, — в свою защиту во врач открыла вкладку с рандомным образцом ДНК, имеющим с анализами Югёма разительные и очевидные невооруженным глазом отличия. — Основной химический состав в большинстве своём идентичен. Только сами клетки… Как бы лучше выразиться?.. Мутировали. Следователь с полминуты пробыл в немом шоке, бегая глазами по монитору и сравнивая изображения. Картинка в его голове начинала складываться, как пазл по деталям. Всё кажется вполне логичным, пусть и до смешного невероятным: внезапно кислотные волосы, зверское поведение, мутация клеток, отсутствие каких-либо данных как о крупинке общества. Кибома осенило. Он растянул губы в самодовольной ухмылке человека, только что сорвавшего джекпот в покере и в миг почувствовавшего себя царём сегодняшнего мира. — Так он у нас тварь, оказывается, не только в смысле поведения. — Это сложно объяснить одним анализом крови. Нужно будет провести ещё несколько экспериментов. — Не вопрос.***
Югём прямо-таки не мог дождаться, когда же это наглое беловласое отродье снизойдет до него. Прошло немного времени с тех пор, как у него взяли кровь: может, минут тридцать, но не больше. Этого времени было достаточно, чтобы всё те же охранники сопроводили его назад в ограниченную решеткой каморку. К слову, после удара электричеством Ким держался на ногах так слабо, что не простоял бы и двух секунд из-за паралича, а голова болела вдвое сильнее в совокупностью с пониженным давлением. Словом, никакие импульсы сверхчеловеческой силы по жилам у молодого человека не проходили, а это становилось большим преимуществом для детектива. Клетка скрипнула, и в холодную серую комнатушку гордо шагнул ненавистный уже каждому монстру этого района Кибом. Югём посмотрел на него исподлобья, и их взгляды, полные взаимного желания уничтожить друг друга, встретились в весьма опасном контакте. «Как же тебе, скотина, повезло, что я ничего не могу сделать сейчас», — не сводя глаз с оппонента, подумал младший. А полицейский про себя подметил, что «таких псин нужно стрелять ещё в утробе матери». — Что ж, привет, — Ким помахал рукой. Другой, если бы не наручники, уже бы врезал ему. — Я тут покапался немного в архивах, и знаешь, что нашел? — он достал планшет, что всё это время держал в одной руке за спиной. — Подтверждение того, что твою участь в тюрьме разделят ещё несколько таких же, как ты, кем бы вы ни были. Парень встрепенулся: — Ещё несколько?! — О, вау, как же быстро ты отошел от удара. А прикидываешься-то как мастерски! Он секунду улыбался, а после с размахом топнул тяжелым каблуком лакированной туфли по пальцам на ногах Югёма — тот взвыл и поджал ногу, согнувшись пополам, в то время как следователь лишь злорадствовал. — Так вот, первый подобный случай убийства человека и начало волны каннибализма было зафиксировано в 2007-м. Знаешь, что случилось в том году? Взрыв на атомной станции под Тэгу. Когда-нибудь слышал? В ответ ему — лишь молчание, тяжелое дыхание и тихие стоны юнца, всё ещё испытывающего боль от удара. Но Кибом ведь знает, что его слышат. — Слабо верится, что ты живешь аж столько, тем более питаясь одной падалью, но что-то мне подсказывает, породило тебя такое же исчадие Ада, как и ты сам. Поправь меня, если я не прав. Тут и возражать нечего. К великому несчастью тех, кто выживает засчет поедания плоти, полицейские пошли смышленые. Допрашиваемый даже кивнул, не поднимая головы, в надежде, что в суде эту до жути странную наследственность примут во внимание в его пользу. Не удивительно, что куда больше Югём боялся за остальных, оставшихся на свободе, чем за себя. Так или иначе, худшее он уже допустил. — Славненько, — продолжал Кибом. — Что ж, пока я не могу передать тебя суду. Маловато голых фактов, и слишком уж ты, парень, мутный. Придется ещё немного пострадать и сдать пару анализов, чтобы ещё хоть что-то мы нашли в тебе и остальных… Как бы вас назвать? Облучённые? Ладно тебе, не ломайся уже! Я всё равно понял, что за херня с тобой происходит! — он презрительно потряс желтоволосого за плечо и отошел назад. — Было бы крайне внимательно, окажись ты и подобные тебе «обжоры» потоками тех самых жертв катастрофы, пропавших без вести тридцать лет назад, ах-ах-а! Мужчина поймал на себе безумный взгляд того, для кого этой фразой сейчас, кажется, был разрушен целый мир. Просто по щелчку наступил настоящий апокалипсис, начинающийся в трепещущем сердце и переходящий в реальность. «Как? Как этот больной ублюдок додумался до этого?!» — Подожди, — интонация детектива снизилась на несколько тонов. — Я что, прав? — он выдержал паузу, пораженно сохраняя на лице улыбку и почесывая висок. — Ну ты и мразь, Ким Югём. У жертвы психологического насилия сдавило горло и навернулись слезы. Слышать эту жестокую правду от человека оказалось гораздо больнее, чем осознавать самому. Потому что он никогда, никогда в своей жизни не был счастлив жить той жизнью, от которой страдает уже двадцать один год, даже больше. Следователь обескураженно завис где-то в своих мыслях, пустым взглядом уставившись в пол и нервно прокручивая серебряное кольцо у него на пальце. Как бы ему хотелось сейчас же переправить эту безделушку в пулю и выстрелить в грудь монстра, с которым он связался. Однако на этот раз он вынужден остановиться, хотя бы взять перерыв. Впереди еще целый день, а он рискует прямо сейчас окончательно тронуться умом, если не возьмёт тайм-аут. Однако Ким Кибом не был бы лучшим детективом своего отдела, если бы не знал уже сейчас, как добиться правды. Со словами «я ещё вернусь» он уходит, закрыв клетку заключенного на замок. А Югём начинает просто плакать, как только от звуков шагов в коридоре остается лишь убывающее эхо.***
Марк не мог и предположить, что однажды их дружба с Ёндже, всегда крепкая и тёплая, в которой просто невозможно было усомниться, однажды сведется к тому, что страшно будет просто позвонить. Возможно, он поступил, как сволочь, из-за глупой обиды оставив его с плохим самочувствием одного. А может, именно Чхве не стоило пускаться во все тяжкие и со своими двойными стандартами вести себя, как двуличный подонок, которому только и нужно, чтобы его любили. Нет, Туан уже перегибает. Осознавая, к чему может привести это молчание обоих сторон, он всё же решается набрать номер, что уже давно стоит на «быстром наборе» первым, будучи самым важным в телефонной книге. И вроде бы звонил уже неисчисляемое количество раз, а всё равно волнуется. Знает: Ёндже имеет полное право его послать, он сам поступил неправильно и сам виноват во всем, начиная с этих походов в бар и заканчивая вчерашним инцидентом в туалете. Только дурака не волновали бы последствия его сентиментального, истеричного поведения. А Марк, хоть и не глуп, порой да хочет стукнуть себя по голове чем-то тяжелым. Американец считает до десяти. Гудки идут и идут, и каждый следующий может оказаться последним, после чего оператор неутешительно (зато в мягкой форме) объявит, что абоненту вы нахрен не сдались, и вообще он занят. И вдруг то самое «алло», одновременно внезапное и столь долгожданное, что у каскадёра сердце в груди перевернулось круче, чем он — на съемочной площадке. — Привет, Ёндже. Это Марк. — Я знаю. Привет. По голосу старший узнает ту самую улыбку, что сейчас, должно быть, украшает юное лицо Чхве. Это не может не радовать, учитывая его вчерашнее состояние. — Как ты? — первое, что спросил американец. — Не буду врать — ужасно, и ничуть не лучше. — Что же с тобой такое? — прошипел Туан разочарованно и в то же с сочувствием. — Я хотел предложить встретиться, но, похоже, не судьба. — Давай. — Что? — Давай встретимся. Мне не помешает отвлечься. Ох как не нравится Марку это «отвлечься»! Убедив себя, что всё хорошо, что он понимает чувства недомогающего, он обещает заехать за Ёндже через час и вешает трубку. Время — не то чтобы позднее, не то чтобы раннее. В четверг это вообще не имеет никакого значения для людей с графиком работы, независимым от дней недели, тогда как вся страна работает в режиме 6/1. А трафик на дорогах пока, к сожалению, зависит именно от этого огромного процента пролетариата, зависимого от планов их «дядей», на которых они работают. И им, и остальным теперь приходится стоять в пробках по несколько часов… Ладно, всего полчаса — на главном шоссе. Марк добрался до дома Ёндже ровно на пять минут позже, чем обещал. Чхве порой удивлялся такой пунктуальности американца и пару раз подшучивал: «А тайваньского ли ты происхождения? Может, ты в душе японец?». Младший к закрепленному графику как не привык в начальной школе, так и сейчас не приспособлен. С началом работы на студии это потеряло всякий смысл. Но когда дело касается встреч с Туаном, кореец отвечает тем же уважением и приходит ровно к назначенному времени, зная, что Марк поступит так же. И сейчас он, очевидно, был готов заранее: стоило только старшему отправить сообщение о том, что он подъехал, как каштановая макушка тут же показалась в дверном проеме и мешковатым силуэтом подбежала к машине, открыла дверь чёрного BMW и села в машину. Обменявшись скромными, зажатыми и до безумия неловкими улыбками, они поехали в сторону парка, наиболее тихого и спокойного места — именно такого, какого не хватало, чтобы просто поговорить с глазу на глаз, как раньше было и как должно быть. У них завязался, однако, совершенно непринужденный и лёгкий разговор, никому не пришедшийся в тягость. Совершенно ничего не значащие, порой даже дурацкие темы их разговоров помогали отвлечься и забыть о тех мыслях, что дурили голову и медленно сводили с ума. Парни просто смеялись, как прежде, включали музыку громче, перекрикивали её и плевать хотели на всех, кто стоит в пробке вместе с ними и жалуется на шум. Они выехали на относительно малолюдную трассу, всё такую же просторную и длинную, ведущую из города. Солнце медленно садилось, окрашивая небо в розовую облачную сказку. Ёндже прокрутил динамики до максимума, а водитель авто лишь поддержал движ. Дорога освещалась мелькающими фонарями, оставляющими за их машиной сменяющие друг друга тени. Пара друзей просто забыла, о чём они вообще разговаривали, и наслаждались моментом так, как не наслаждаются даже самым диким шотом или самым страстным сексом. В этом балагане не удивительно, что ни Марк, ни Ёндже не заметили выезжающей из-за поворота грузовой машины и движущейся прямо на них. Раздался громкий гудок. Чхве лишь, услышав его, успел крикнуть «осторожно!». А Марк спохватился поздновато. Удар. Треск стёкол. Легковой BMW вылетел в кювет. Всего пять минут и, может быть, этого бы не случилось. На телефоне Ёндже не было бы дохера пропущенных от Джебома. Скорая помощь не вынуждена была бы гнать с другого конца города, чтобы попытаться хоть кого-то спасти. И чья же, в самом деле, это ошибка?