Снова ночь погружает город в свои мутные глубины. Прошел день, другой, третий, целая неделя, а её приход не отличается от предшествующих ничем. Только сегодня пахнет мокрым асфальтом после дневного дождя, и полгорода затянул густой туман. Не видно ничего, только фонари и фары авто светлыми пятнами проплывают рядом с идущим по улице человеком. Или всё-таки не человеком?
Хеджин голодна. От природы угольные волосы приобрели кремово-рыжий оттенок, но это только половина беды. Клыки показали себя далеко не в самый подходящий момент: как раз тогда, когда Ан решила выйти на ночную прогулку в легком кардигане с глубоким вырезом и забыла взять с собой маску. Девушка пыталась закутаться в собственные длинные локоны, чтобы спрятать оскал на пути домой, но встречный ветер явно был не на её стороне. И чем больше мутантка улавливала человеческий запах, тем больше ей хотелось есть и тем больше становились клыки, выглядывающие из-за губ острыми жемчужинами.
Попасться за поеданием свежего трупа или прямо в момент убийства кореянка не могла. Первое – потому что сырое она не ест в оприори, а второе – в охоте она слишком хороша и очаровательна, чтобы допустить хоть одну глупую ошибку. Всё же годы одиночного выживания сделали своё, пусть даже она уже целых шесть лет не одна тянет на себе тяжкое бремя мутанта. Так почему же теперь она боится, как заяц, слыша где-то вдали сирены патрульных? Они ищут Йеджи, не её. Но вряд ли эти узколобые копы будут разбираться, какого монстра ловить.
Поспешив спрятаться хотя бы в узком переулке, меж двух близстоящих домов, она поняла, что оказалась в чужом районе. И, к несчастью для неё, не самом дружелюбном. Всюду, куда ни глянь, следы банды куда менее цивилизованной, чем «Endorphin bar»: граффити, которые люди не оставляли, боясь огромных штрафов, пятна крови, осыпавшаяся плитка от крушений сильными ударами, и чем дальше, тем хуже.
Бояться можно было кого угодно, кто бы случайно не встретился на пути в столь поздний час. Простые жители моментально обратятся в полицию, надеясь получить вознаграждение за информацию. А каннибалы из чужой банды, заметив кого-то с чужого района, тут же избавятся от потенциального соперника за очередную человеческую душу, которых и так всё меньше и меньше в гиблых местечках. Хеджин не такая уж и хрупкая девушка, но не по наслышке знает, что скорее всего проиграет схватку с другим мутантом.
Страх выбивал из головы остатки здравого рассудка. Любой шорох, мигающая лампочка барахлящего фонаря, звуки машин заставляли дергаться, сжиматься внутри, ускорять шаг. В один миг Ан перепугалась так, что не заметила кривой плитки тротуара и, споткнувшись о неё, упала. Казалось, испуганный вскрик слышали все в округе. Удар такого рода – ничтожен и не имеет никакой опасности для нечеловека, но вот капроновые колготки порвались и разошлись по всей длине, на коленях и локтях появились кровавые ссадины. Боль не была сильной, но само падение сломило уверенность Хеджин, как сильный ветер – тростинку. В такие моменты она не отличается от обычной женщины ничем, такая же хрупкая и нуждающаяся в поддержке, боящаяся смерти и неуверенная в себе.
Как же она оказалась права в своих опасениях! Легкой походкой, рассекая воздух каблуками, к эндорфинке подошла загадочная особа. На её лице была маска белого кролика, закрывающая всё лицо, а длинные розовые волосы кислотного оттенка подтверждали догадку о её происхождении. Незнакомка взяла Хеджин за подбородок, крепко сжала и подняла на себя. Она вглядывалась в искаженное страхом и ненавистью лицо Ан и, увидев клыки, отпустила и встала, выпрямляясь. Даже подала руку, помогая подняться: не любит неравные бои.
– Откуда ты? И что за дурость – не носить маску? – послышался мерзкий высокий голос из-под маски.
Эндорфинка поднялась, пошатываясь, и попятилась назад. Чего бы ей это ни стоило, она обязательно должна была избежать драки, иначе – этот бой точно проигран. Противник видит её как открытую книгу, начиная внешними увечиями и заканчивая не менее очевидной растерянностью. Это смешит «крольчиху»:
– Зараженная, что ли? – усмехнулась розововолосая, запустив руку в задний карман коротких шорт.
– Я – нет, а по вот ты похожа на одну из таких бедняжек, – дерзнула Ан в ответ, скрывая свою слабость под маской надменности.
Обе напряглись, готовясь сцепиться, как две дерущиеся кошки. В глазах блондинки блестнул огонёк дикой львицы, а в руке незнакомки – кинжал. Зашедшая на чужую территорию сделала шажок назад, надеясь, что её невоинственный настрой поймут и нападать не станут.
– Убегаешь? – наигранно удивилась девушка в маске. – Далеко не убежишь, сучка.
И она ринулась в атаку, точно освирепевшая пантера, выставив острие вперед и целясь точно в свою жертву. На первый раз Хваса уклонилась. Но соперница не сдавалась – махнула ножом в обратном направлении, куда и отскочила Ан, и попала, но лишь слегка поцарапала плечо врага. Хеджин, стараясь не приближаться, ударила каблуком в живот – «крольчиха» лишь попятилась назад. Ответным ударом стал очередной замах кинжала, и в этот раз пришелся по груди, полосой рассекая зону декольте, и первые капли крови упали на асфальт. Пользуясь слабостью нежеланной гостьи, девушка в маске попыталась сбить Ан с ног – однако, подскользнувшись, сама ляснулась затылком о тротуар. Хваса села на неё сверху и стала душить... но не учла, что имеет дело не с простой смертной.
Незнакомка рассекла запястья Ан самым кончиком ножа, оставляя глубокие раны и расплескивая винно-красную венозную кровь повсюду. Хеджин взвопила от сильной боли и схватилась за руки – в этот же миг соперница потянула её на себя, вонзая нож меж рёбер и безошибочно пронзая сердце двадцатичетырехлетней. Дышать стало невыносимо тяжело. Исполосованная грудь сплошь окрасилась кровью, как и одежда, и некто в маске под ней. Руки обессиленно опустились, глаза закатились... Хеджин выдохнула последний раз, и её, уже безжизненное тело упало на дорогу, только «крольчиха» выдернула нож и выбралась из-под неживой мутантки.
Генная модификация подарила им нечеловеческую силу, выносливость, быструю регенерацию. Но жизненно важные центры, сердце и мозг, всё ещё уязвимы. Любой другой орган восстановится полностью за два-три дня, но не эти – иначе мутанты были бы практически бессмертны. Но это, к сожалению или к счастью, не так.
Особа в маске, наступив на бездыханное тело, пошла своей дорогой дальше, ведь толку от этого трупа ей никакого: слишком токсичное мясо. «Не повезло зайти не на ту территорию. А жаль, милое было личико.»
***
На месте экс-лейтенанта Чон Джэхёна уже неделю как сидел другой младший детектив, слишком неопытный для допущения к заданиям, но достаточно ответственный для работы с клиентами и рассусоливания бумаг. Брюнету шла полицейская форма и он, очевидно, гордился этим. На вахту часто наведывались люди с разными просьбами: жалобами, заявлениями на правонарушителей, а иногда и с поистине идиотскими просьбами, от которых только и думаешь: «Люди, вы посмеяться надо мной решили?».
Сегодняшний случай – не исключение.
– Извините, – обратилась к полицейскому заплаканная, неопрятная женщина, которая, очевидно, перестала следить за собой от горя, – где я могу оставить заявление о пропаже?
– А что у вас пропало?
– Сын! – сквозь слезы выдавила она и спрятала лицо в платок.
– Назовите имя пропавшего.
– Чхве Ёндже.
Мадам средних лет беспрестанно рыдала и, видимо, была безутешна.
– Извините за вопрос, – обратился детектив к ней, – это случайно не вы приходили чуть больше недели назад по поводу Чхве Джису?
– Ох, доченька моя! – разревелась она пуще прежнего и облокотилась на стойку ресепшена, закрыв лицо руками.
Молодой человек почесал затылок, осознавая, что будет трудно. Он вбил имя якобы пропавшего сына в Базу, чтобы найти его профайл и удостовериться, что женщина от потери одного ребенка не сошла с ума. И он, как ни странно, оказался прав в своих догадках.
– Извините, сколько лет было вашему сыну?
– Двадцать три...
– Сеульская прописка?
– Нет, Мокпо.
– Аджума, вы уверены, что у вас был сын? – усмехнулся полицейский, недовольный тем, что его разыгрывают.
– Что вы такое говорите?! – возмутилась кореянка, ударив по столу ладонью. – Конечно у меня был сын! С такой милой родинкой под правым глазом, там ещё фото со старшей школы должно стоять...
Простите, миссис Чхве, но в Базе нет никого подходящего под ваше описание. Полиция не может искать того, кого не существует. Мои соболезнования, вы потеряли дочь, но обратитесь к психиатру – вам явно нужна помощь.
В глазах матери пересохли слезы. Её сердце, кажется, перестало биться на миг и сжалось от сильнейшей боли, которую она только могла чувствовать. Будто только сейчас она осознала, что в миг потеряла обе единственные причины своего счастья, два лучика света в её жизни, двоих безмерно любимых детей. Ребенок, который теряет родителя, – сирота, но кто есть родитель, потерявший своих чад?
– Спасибо, детектив, – стеклянно поблагодарила женщина и развернулась к выходу. Но только она сделала шаг, как потеряла сознание и рухнула на пол.
– Мэм? Миссис Чхве! – ошарашенный молодой человек выбежал из-за стойки ресепшена и подбежал к ней, поднимая с пола и пытаясь привести в чувства, похлопав по щекам. Он в панике приложил два пальца к её запястью и с облегчением нашел пульс. – Врача, срочно!
***
Искала Ёндже не только семья. Вернее, не только те, кого парень считал себе родными по крови, но и тот человек, который был ему близок, как член семьи. Правда, сейчас Марку казалось, что только он считал своего лучшего друга родным. Все десять лет знакомства они не теряли связи дольше, чем на день: или виделись в живую, что случалось чуть ли не каждый день, а то и несколько раз, или общались дистанционно, по телефону. А сейчас – целая неделя, и ни ответа ни привета как от самого Чхве, так и через кого-то другого. Зная, что случилось с его сестрой, Туан особенно волновался. Что, если он был вместе с ней, но тело до сих пор не нашли? А если Ёндже снова почувствовал недомогание и слёг с сильной лихорадкой? Может, уехал с этим Джебомом за границу и ничего не сказал?
Сотни звонков в день – безрезультатно. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети» – как же больно это слышать раз за разом, без какого-либо просвета. Во всех соцсетях датой последнего появления Ёндже значится двадцать шестое июня, что было неделю назад. Это значит, что целую неделю он не проверял ленту Твиттера, не обновлял Инстаграм, не переписывался ни с кем в чате «Kakaotalk». Любому известно, что современный мир информации не существует без соцсетей и доступа в интернет. А если Ёндже не имеет доступа к сети, то он по какой-то причине изолирован от информации – изолирован от целого мира.
Американец предпринимает ещё одну попытку дозвониться до младшего и, конечно, догадывается, какой будет результат у этой попытки, счет которой давно потерян. Он не звонил так часто никому, наверное, даже превысил количество звонков за всю свою жизнь в сумме. И никогда сердце не замирало так взволнованно, так переполненно надеждой. Вот бы эта надежда оправдалась хоть раз.
«Аппарат абонента выключен... Оставьте ваше сообщение после звукового сигнала».
– Ёндже, – говорит Марк неведомо кому и чувствует, как на глаза наворачиваются слезы, – если ты слышишь это сообщение, пожалуйста, дай мне знать, что ты просто жив. Понимаю, я уже не так тебе и нужен. I'm just gonna say... I love you.
Слова на родном языке всегда кажется более искренними, не так ли? А ведь моральных сил на другое просто не осталось. Двадцатишестилетний сбросил вызов и отложил телефон в шуфлядку прикроватной тумбочки, пообещав себе больше не притрагиваться сегодня к кнопке «Позвонить» рядом с номером Ёндже. Впервые за это время он расплакался, спрятавшись под одеялом от монстров в своей же голове и надеясь, что его страдания скоро закончатся.
***
Смена в баре заканчивается примерно в пятом часу утра, когда все ночные алкоголики уже спят в обнимку со своими ночными бабочками и когда город, а точнее адекватная его часть, уже вот-вот начнут просыпаться на свою адекватную работу. Скучное, казалось бы, время, особенно в сравнении с кипящей жизнью ночью, однако не всё так просто и в эти часы. В летнее время рассвет можно встретить ещё в три-четыре утра, и к пяти сумерки окончательно рассеиваются, уступая место нежному и мягкому солнечному восходу, легкой прохладе после ночи и времени жаворонков. В городе, особенно в трущобах, жизнь начинает новый цикл только к позднему утру, лишь единицы плетутся на раннюю смену в круглосуточные магазины и на заправки автотранспорта. Таковой, к слову, в гиблых районах не ходит – дорог не слишком много, чтобы прошел автобус, а перемещаться на машине выходит слишком затратно. Здесь либо безработные, либо устроившиеся в другом районе везунчики.
Эндорфинцы же составляют некую отдельную часть этого никому не нужного и богом забытого общества. У них своё расписание, зависящее от клиентов лишь частично. Чаще всего ночью они работают, после отсыпаясь днём и к вечеру снова начиная всё сначала. Кто-то под крылом бывшего и нынешнего лидера группировки не обязан работать в баре, и тогда его жизнь становится чуть более похожей на обычную: ночной сон, мелкие дела днем, учёба в большинстве случаев. Однако, если не включать в разряд обычных дел поочередную охоту и регулярные риски попасться полиции, то и жизнь более старших мутантов можно охарактеризовать типичным «дом-работа-дом».
Плюс в том, что отклонения от нормы не тянут за собой вагон неприятных последствий и проблем на работе. Здесь каждый друг друга знает слишком хорошо, чтобы осуждать за какие бы то ни было рвения к свободе. А воли делать что угодно вопреки закону у них хоть отбавляй: никому же не нужен несуществующий в базе преступник.
И как раз сегодня Джебом решил сделать исключение, в том числе и для Ёндже. Запланированная им прогулка, если всё пойдет гладко, определенно стоила того, чтобы пропустить пару часов сна. Он был намерен познакомить Чхве с городом, но своими глазами. Потому что то, как росли оба парня по отдельности – это небо и земля. Одному вечно приходилось держать ухо востро и бороться за выживание каждый день, не имея ни вона в кармане и ни шанса на поддержку государства. Другой родился в рубашке, вечно был под присмотром любящих родителей и получал почти всё, что хотел, и уж точно всё, в чем нуждался. Само собой разумеется, что взгляды на мир у столь разных людей тоже разные. Однако одному из них, к сожалению, с прошлой жизнью придется попрощаться, и ему определенно нужна помощь в этом.
– Я покажу тебе другой Сеул, – скорее утверждал, чем спрашивал Им, выходя из бара вместе с немного сонным бариста.
– А? – Ёндже одарил его непонимающим и немного настороженным взглядом.
– Думаю, тебе полезно будет посмотреть на то, как живут другие районы. Другие нелюди, вроде нас...
– Это точно безопасно? – настороженно уточнил младший, на что в ответ ему усмехнулись и притянул за плечи, приобнимая одной рукой.
– Я бы не повёл тебя туда, где раньше не был сам.
Времени было не так много, чтобы заходить домой и переодеваться во что-то более удобное, оставлять неизвестно зачем взятый рюкзак и как-либо ещё оттягивать «экскурсию». Джебому хотелось быть как Человек Паук, который взмывает ввысь на паутине, бержа свою любовь на руках. Потому первая точка – крыша самого высокого здания в округе, как ни странно, принадлежащего департаменту полиции. Всё лучшее – исключительным мерзавцам, как говорится.
Взобравшись по обычной пожарной лестнице с заднего двора на площадку, огражденную небольшим бортиком да и только, оба застыли на месте. Перед взором раскинулся целый город – не то, что просто унылый райончик. Ветер здесь ласково трепал волосы, солнце светило прямо в лицо, отбрасывая живописные голубые тени. Ёндже лишь крепко взял старшего за руку, боясь, что у него закружится голова и он упадет. В этот момент Чхве осознал две вещи: что за двадцать три года он оказался на крыше в первый раз и что с Джебомом ему совсем не страшно даже на такой высоте.
Брюнет посмотрел на своего возлюбленного, одним взглядом спрашивая, готов ли тот идти дальше – не стоять же им на одном месте. Вместо ответа младший соединил их губы в легком поцелуе. Джебом, не разрывая поцелуй, обошел его и стал спереди, положил руки на плечи и попятился назад, уводя Ёндже за собой. Они остановились на самой середине площадки, и Чхве опустил голову на чужое плечо, прижавшись к своему очагу спокойствия и единственному источнику тепла.
– Я понял, объятия тебе нравятся больше видов, – подметил бармен и абсолютно против этого не возражал, а лишь крепче обнял юношу за плечи.
И вновь Чхве оставил его без внятного ответа, только потёрся носом о длинную шею старшего.
Джебом отстранился первым, и то спустя
целых лишь десять минут. Изначально, когда они взбирались сюда, у него была определенная цель, которую он таки намеревался осуществить и не хотел откладывать это на потом. В «Эндорфине» принято считать, что говорить о будущем, дальнем или ближайшем, – всё равно, что мечтать о несбыточном.
Пара медленно подступала к краю крыши. Медленно, потому что Ёндже было страшно. Для Има не представляло никакой странности подходить к обрыву так близко, и это даже было не очень смертельно, если во время падения правильно сгруппироваться.
– Подожди, стой, – упирался младший, крепче сжимая ладонь мужчины и не желая двигаться дальше метра от края.
– Я держу, не бойся, – заверил Им. Не отпуская чужой руки, он опустился и сел на полуметровый возвывающийся бортик, свесив ноги. – Ёндже, ты не умрешь. Просто держи меня за руку, я не отпущу.
Шатен глубоко вздохнул, поднимая глаза и кусая губы. Он чувствовал, как сильно у него тряслись колени, руки. Вдох и выдох, вдох и выдох... Парень посмотрел вокруг ещё раз: действительно ли он упустит момент просто из-за страха? Ну уж нет – если его жизни суждено было измениться, то жить с прежними принципами он не может. Юноша сделал то же, что и Джебом минуту назад: сначала сел на асфальтированную подложку, а затем опустил ноги вниз и развернулся лицом к бесконечному простору, к солнцу. Плечом к плечу с любимым человеком, он забывал обо всем, что тревожило его.
– Согласись, оно стоит того.
– Стоит.
Время летело быстро, хотя казалось, что часы застыли. Пустяковые разговоры, улыбка за улыбкой, осторожные поцелуи перед лицом страха упасть – так прошли тридцать с небольшим минут до того, как офисное здание открывалось для своих сотрудников и, следовательно, нужно было делать ноги поскорее, чтобы остаться незамеченными.
Ёндже шел будто с завязанными глазами, совершенно не зная, куда его ведут, и даже не догадываясь. На вопросы Им не отвечал, предпочитая сохранять интригу или попросту не пугать младшего заранее. Как бы то ни было, после пейзажа на высоте уже знакомые трущобы казались кромешным подвалом, катакомбами города, сродни канализации. Улицы, мрачные и серые даже в светлое время суток, нагнетали нехорошее предчувствие. Но уверенность Джебома в том, куда они идут, чудесным образом передавалась Ёндже.
– Почти пришли, – заверил Джебом, заходя на территорию жилого комплекса, где облезлые дома в десять этажей навевали тоску и печаль.
Песчаная дорога была истоптана чьим-то подошвами, и нередко на ней виднелись темные пятна очевидного происхождения. Тут и там валялись пустые пачки сигарет, окурки и пустые бутылки, сломанные кости... Чхве старался не отставать от сопровождающего ни на шаг, ни на миг.
– Догадываешься, кто живет в таких «коробках»? – старший посмотрел на побледневшего парня и усмехнулся.
– Каннибалы? – неуверенно предположил Ёндже. Ему кивнули.
– Моя семья жила здесь когда-то.
– Семья?
– Не из-под земли же я вылез.
О том, где семья Джебома теперь, младший побоялся даже спрашивать. Молодой мужчина смотрел на знакомые здания с некой ностальгией, что наводило на мысль – он не был здесь давно, и уж тем более не всем знакомым показывает эту сторону себя. Перед глазами у Чхве вновь всплыл его идеальный дом в хорошем районе, и ему даже стало стыдно.
– И ты привел меня сюда, чтобы показать место, где ты рос?
– Точно.
– Джебом... – брови шатена, нахмурившись, стали «домиком». Ему хотелось обнять Джебома как можно крепче, чтобы не видеть на его лице ни тени грусти, хотя сам готов был расплакаться.
– Знаю, не очень симпатичное место, – как ни странно, Им всё так же улыбался и всё ещё не отпускал руки Дже.
– Нет, это... – младший отвел глаза и закусил губу, – это очень много значит для меня. И такая часть твоего прошлого не делает тебя хуже в моих глазах.
Слова были излишни. Но не успел бармен хотя бы поцеловать юношу, как позади послышался хрипловатый мужской голос, показавшийся одному знакомым:
– Вы что тут делаете, а?!
Реакция сработала мгновенно. Джебом встал перед Ёндже, ограждая его от возможной угрозы, и хотел было защищаться, как узнал в приближающейся фигуре старого знакомого.
– Чанбин?
– Дж... Джебом? – грозный молодой человек в полностью черной одежде остановился в пяти метрах от пары.
– Вы знакомы? – тихо спросил Ёндже, не зная, радоваться или бояться ещё больше.
Им резко выдохнул, будто на его глаза навернулись слезы. Он вдруг сорвался с места и обнял того, кто несколько секунд назад готов был убить чужаков на своей земле. Честно говоря, Чхве совершенно не понял, что произошло, однако с его плеч будто бы свалилась целая австралийская горная цепь.
– Где ты был? Я думал, ты мертв! Все так думали, идиот ты такой, – возмущался мальчик в чёрном. Да, пусть по голосу он сойдет за ровесника Джебома, но на деле он лишь подросток, такой же, как Феликс и Джисон, например.
– Долго объяснять, – виновато отмахнулся Им и, обернувшись на Ёндже, кивнул Чанбину на него. – Ёндже, это Со Чанбин, мы были близкими друзьями в детстве.
– Были? – наигранно возмутился Со.
Чхве смотрел на них умиленно, с улыбкой, и в то же время его сердце готово было рассыпаться в пыль от боли. Он не знал, что должно было послужить причиной того, чтобы Джебом бросил этот район и ушел в «Endorphin». Но то, как его встретил этот Чанбин, с виду грозный и холодный, как айсберг, пробудило в нём новую волну сочувствия нелегкой судьбе мутантов и зараженных. Более того, его приятно удивило то, что подросток сам подошел к нему и пожал руку.
– И давно вы?... – спросил Со, не уверенный, как называть этих двоих. Хотя в ориентации Джебома он никогда не сомневался.
– Месяц: около того, – старший пожал плечами.
– Ты, значит, зараженный? – осторожно уточнил друг Има.
– Да, – Ёндже опустил взгляд.
– Вот что я тебе скажу, – Бин положил руку на плечо нового знакомого, вздохнув, – будет тяжело, но Джебом не даст ничему плохому случиться. Я с рождения знаю этого парня, и, признаться, никто из людей не обладает такой человечностью, как... – он не договорил, перебитый подзатыльником Джебома. – Эй, я же правду говорю! Короче, Ёндже, ты меня понял?
– Понял. Спасибо, Чанбин.
– Ну, бывайте тогда.
Парень посмотрел на старого знакомого с теплой улыбкой, поджав губы, и дал ему «пять» на прощание. Кто знает, увидятся ли они когда-нибудь ещё. Это случайное знакомство однозначно оставит след на восприятии не только их стороны жизни, но и мира в целом. Слишком трогательно, слишком много вопросов, слишком хочется исправить всё, хоть и понимаеешь, что не сможешь. А Джебом предложил на этом возвращаться обратно, пройдя через ещё один район.
Чхве уже не видел разницы в домах и улицах, но один переулок показался особенно темным. Он снова взял Джебома за руку. Может, это была не очень хорошая идея:
– Это кошка! – восторженно-умиленно прошептал мужчина и на цыпочках бросился догонять пушистика, потянув за собой и Ёндже.
Не ожидая такого рывка, младший едва не спотыкался о каждый камушек. Младший хотел было спросить, действительно ли Джебом так нечасто видел кошек, но вовремя опомнился. На улице всех бездомных животных переловили для общественной безопасности, и редко какой четвероногий бедняга попадется на глаза.
Наконец Иму удалось поймать этого серого ушастика, явно принадлежащего к какой-то дорогой породе. Такого нельзя было оставить умирать голодной смертью.
– Ёндже, ты любишь кошек? – спросил старший, почесывая милый урчащий комочек за ушком.
Чхве хотел было ответить, что у него аллергия на шерсть, как осознал отсутствие каких-либо симптомов этого раздражающего недуга. Он почесал себя за нос совершенно машинально, и Им, посмеявшись над недоумевающим молодым человеком, развеял его сомнения:
– Вирус дает иммунитет от любых видов аллергии, не выдумывай.
– Тогда люблю, – почувствовав облегчение, он тихо посмеялся и осторожно погладил котёнка по затылку.
– Давай возьмем его? Под мою ответственность!
– Ты так любишь кошек?
– Всегда хотел кота, – признался старший и прижал маленький мурчатор к себе. Ну разве мог Ёндже отказать ему?
Но беззаветное счастье было недолгим. Пока они думали над именем нового питомца, дорога завела их куда-то не туда. Вдруг взгляд Ёндже привлекло женское тело, распластавшееся по асфальту в луже крови. Он взял Джебома под руку и резко остановился, чем привлек внимание хёна. Им также поднял глаза, и то, что он увидел, заставило сердце упасть в пятки.
– Нет... – протянул он дрожащим шепотом, передавая кота в руки Ёндже и подбегая к трупу в надежде, что обознался. К сожалению, он безошибочно опознал мёртвую. Плевать, кто его слышит и кто видит. Джебому стало вдруг так тяжело в груди, что он не сдержал отчаянного вскрика: – Нуна!Хеджин!
Почему Хеджин?!
