Наломай дров

— Слушай, Илэй, я тут из жизни выпал. Не в курсе, что там с той женщиной, которая родила, сама не зная, от кого? Вы в итоге выяснили, кто там папа? — Выяснили… Правда магия тут оказалась бессильна. Им поначалу тут всем четверым нервы мотали, я уже понимать начал, что зря. Ну пошел и у каждого из мужчин поочередно спросил: «Ты тот подлец, который споил женщину и воспользовался слабостью?» Сделал просто посуровее лицо, оставшись с ними один на один. В итоге двое начали судорожно отрицать, а один сознался и попросил его не бить. — Глядя на тебя… Странно, что не все трое сознались, — усмехнулся Кейри. Ну да, Илэй действительно выглядел непривычно для ученика лечебного факультета, особенно с учетом того, что учатся там в основном девчонки. И если кто из пациентов начинал буянить, то сразу звали его. Обычно одного внушительного вида хватало, чтобы обалдеть от неожиданности и успокоиться. Пару раз, конечно, особо дурных приходилось скручивать, но Илэю не было сложно. Высокий, плечистый, он никогда не боялся физического труда. И вообще он всегда старался держать свое тело в форме, эта привычка осталась еще с тех времен, когда Илэй и не представлял, что окажется в Академии. Они тренировались вместе с Брантом, учились биться на мечах, стрелять, ездить верхом, все это поначалу не доставляло Илэю никакого удовольствия, но в замке у сына лорда не было других ровесников. А потом он сам удивился тому, как меняется его тело, как, от рождения неуклюжее, оно обретает иные формы, становится гибче и сильнее. Словно раскормленный домашний кот превращается в неуязвимого снежного барса. Так и втянулся, и подружились, и… А теперь, когда Бранта не стало, осталась только привычка. И если кто-то вдруг видел на заднем дворе Академии одинокого светловолосого парня, упражняющегося с оружием, он был уверен — это Илэй. Своим привычкам он не изменял, а учеба оставляла не так много времени, чтобы выбирать для тренировок только погожие деньки. Физические упражнения давно уже были для Илэя чем-то вроде травинки над пропастью. Возможность отвлечься здесь и сейчас, освободить голову от лишнего. Учеба тоже забивала разум, но как-то не так, и даже сон не помогал навести порядок в собственных мыслях. И сны порой виделись такие, что наутро было стыдно. Но это меньшая из проблем: справиться с телом куда проще, с собственной рукой не поговоришь по душам, но все остальное — пожалуйста. Илэю отчаянно не хватало простого человеческого тепла, хоть он и был душой компании. Но даже в пестрой радостной толпе было одиноко и пусто. Словно хочешь глоток воды, а тебе предлагают то соленой рыбьей икры, то иноземных фруктов. А тут Кейри пришел. «Пей до дна!» Кажется, Илэй вот так сидел на кухне в ночи с кем-то еще до Академии, в родном замке среди степей. Он давно хотел кого-то слушать, глядя, как разгорается рассвет над лесом. А у Кейри накопилось слишком много, чтобы успеть рассказать все за ночь. — Что это? — прервав его, Илэй поднял палец вверх и прислушался. И правда что-то шуршало, кажется, в кабинете. — Пошли, — еще тише шепнул Кейри и вскочил со стула. Подгоняемые любопытством парни зашли в кабинет, а там… На столе, среди бумаг и разбросанных лекарств сидел жирный ворон. — Серьезно? — Илэй сначала не поверил своим глазам, но потом опомнился и, схватив первую попавшуюся тряпку, махнул ею: — Пшел отсюда! Птица взлетела, бестолково заметалась по комнате и все же выскочила в открытое окно. — Отлично, — Кейри попытался подавить смешок. — Он тебе все тут разбросал. И насрал еще на твои бумаги. — Да я б сам на них с радостью насрал, — не в силах больше сдерживаться, выпалил Илэй. Хотя ворону надо было сказать «спасибо», оставалось еще немного времени, чтобы закончить все. Да, поспать уже не выйдет, но это того стоило. — Давай помогу. Илэй совершенно не ожидал такого предложения от Кейри. Но в четыре руки не сказать, что работалось быстрее, но веселее — это точно. Утром не хотелось отпускать Кейри, но Илэй чувствовал за собой вину за эту бессонную ночь. Вообще, было видно, что парень умотался и больную руку пытался устроить поудобнее. Но здесь стало слишком интересно, чтобы пойти спать. — Мне, наверное, пора идти, — сказал Кейри, задумчиво глядя, как рассвет растворяется в яркой голубизне весеннего неба. — Подожди. Смотри, это настойка горной голубянки, не путать с голубикой. Тебе же ее давали? — Илэй еще раз оглядел свои баночки. Не самое сильное обезболивающее, но точно безопасное в случае с травмами магического контура. — Я, думаешь, помню, что мне наливали вчера? У меня глаза в кучу были. Что-то кисловатое. Не сказать, правда, что сильно помогло. — Значит она, — обрадовался Илэй, наливая в бокал с десяток капель. Разбавил водой, взболтал. — Вот держи. Рука, может, еще будет ныть, но поменьше. И уснешь лучше. — Спасибо, — Кейри выпил, поморщившись. — Ты когда еще здесь будешь? Внутренне Илэй ликовал от этого вопроса. — Вечером. Если поможешь мне не сдохнуть от тоски с этими бумагами — буду рад. Действительно ушел Кейри не с первой попытки, постоянно задерживаясь еще на пару фраз. Но усталость и слабость все же взяли верх. Илэй же был полон решимости продержаться до конца занятий и проспать тренировку с оружием, впервые за столько лет. Но на первой же лекции имел неосторожность прилечь на стол. И весь оставшийся день ему не давали покоя, то настойчиво выспрашивая, с кем он провел ночь, то просто откровенно издеваясь.  — Неужели кто-то растопил твое ледяное сердце? — щебетала в левое ухо одногруппница Тойра, повиснув на Илэе, так, чтобы никто не слышал. Со стороны смотрелось точно воркование влюбленной парочки. — Да нет, отстань, — Илэй попытался в шутку стряхнуть ее со своей руки, но девушка вцепилась, словно кошка. — Я серьезно. После ночи с учетными книгами такими счастливыми не бывают. Признавайся, кто она? — Не она, а он, — Илэй признался. Ну как можно не поиздеваться, зная, что не поверят. — Фууу! — шутливо скривилась Тойра. — Ты не можешь быть мужеложцем. Они все худые и хрупкие, как бабы. — А по-моему, его как раз профессор Ивен имеет без смазки. Этот учет — издевательство над живым человеком, — в разговор встрял Сайл, их общий друг. — Тойра, ты что на меня так смотришь? — Ты худой и хрупкий. Вызываешь у нее подозрения, — подколол Илэй. Ожидаемо, все признание переросло в шутку. И внутренне усмехнулся. И порадовался, что в Академии все-таки лояльнее относятся к некоторым вещам. Эдакий маленький уютный мирок, в котором на многое смотрят сквозь пальцы, помня о том, что у тебя поехала крыша. Со своими гадостями, конечно, но… в родном замке и деревне Илэй такого не сказал даже бы в шутку. И с Брантом они скрывали свои чувства до самой последней минуты. Надо, кстати, Кейри об этом рассказать, поглядеть на реакцию. Задумавшись над этим, Илэй получил тычок в бок от Тойры. — Я не еду с тобой в город. — Что? — рассеянно спросил он, поняв, что многое прослушал. — Не еду в город, говорю! Я завтра к маме уезжаю, коров лечить. У них в деревне второй двухголовый теленок родился. — А что ты сделаешь? По одной голове им магией уберешь? — И по еще одному вымени приделает, — снова встрял Сайл. — Удобно, кормишь как одну корову, а доишь как две… — А гадит как три? — предположил Илэй. — Да вы гоблина два! Я серьезно! — попыталась оборвать их Тойра, но дискуссия о существовании таких коров набирала обороты. Глупые разговоры как ничто другое помогали скоротать день. После учебы — только жалкий огрызок сна. Илэй с нетерпением ждал вечера, ожидание не омрачал даже сидящий в печенках учет. Кейри пришел уже в ночи, так же неслышно прошмыгнул в комнату и застыл в дверях. Илэй опять не сразу заметил его присутствие, а когда, наконец, поднял глаза, остолбенел. — Что случилось? На тебе лица нет, — вырвалось вместо приветствия. — Сегодня ходил до своего корпуса, с Ореей все-таки встретился, — Кейри присел на краешек стола. — И? Что тебя так убило? — повисла неуютная пауза. Кейри никак не мог сформулировать ответ. — Сначала было «прости-извини, я погорячилась, ты мне нужен», потом на меня вылили таз помоев, потом снова «прости-извини». И главное, я понимаю, какие тараканы в голове заставляют ее так делать. Она не уверена в себе настолько, что ей кажется, будто без моей поддержки она никто и ничто. И это тоже ее ранит, любая, даже самая мелкая неудача выбивает из колеи. И в итоге вместе с ней страдаю я. — А тебе это самому вообще зачем надо? — Мне без нее хреново, пусто, одиноко. Я хочу все это остановить, но я не в силах. Меня к ней тянет, хотя я умом понимаю, что ничего хорошего нас не ждет. Но я не могу избавиться от этого дурацкого чувства. К тому же, ближе у меня все равно нет никого. — А семья твоя? Ты же из Рэнвела, тут же пешком дойти можно, — удивился Илэй. Кейри посмотрел так мрачно, что Илэю стало неловко. — А еще я подозреваю, что в других отношениях будет еще хуже. Я не видел, как это вообще должно быть? Видел, как НЕ должно, — Кейри вздохнул. — Увы, с семьей не очень сложилось. Илэй хотел было спросить, в чем дело, но снова вспомнил, что вскрывать живых людей нельзя. — Жаль, а то я хотел позвать тебя в город послезавтра. И еще про нормальные отношения… — Я только за, если меня отпустят. Надо развеяться, а заодно показать тебе столицу глазами местных, — Кейри воодушевился настолько, что практически перебил Илэя. — Ты вообще ходил дальше рыночной площади и дворцового сада? — Нет, — с неловкостью признался Илэй. — Но в дворцовый сад надо сходить, правда не к гроту с золотыми рыбками, как все. Там в глубине интереснее. — А куда? — Все покажу, — Кейри попытался выдавить из себя улыбку. — Может, на кухню? Я как раз закончил. Еще раз проверю и с утра отдам список. Наконец-то. Ты чего такой? Ты просто расстроен или тебе плохо? — И то и другое, — поморщился Кейри. — Болит все от середины спины до пальцев, мерзко так. И сил нет. Так что я к тебе ненадолго. — Может, я зря тебя в город позвал? — Илэй постарался сказать так, чтобы звучало не обидно. — Нет, нет, я не инвалид какой, все нормально. Ты, кстати, кое-что хотел рассказать о нормальных отношениях, — напомнил Кейри. — Тайну в обмен на тайну, — выдохнул Илэй, налил из котла чай. Выдохнул снова, набрался смелости и рассказал все про Бранта. Ну почти все, кроме самых шокирующих подробностей. Кейри сидел и слушал внимательно, удивленно, но даже тени какого-то презрения Илэй так и не уловил, хотя очень старался. А узнав о смерти Бранта, Кейри искренне не знал, что сказать, сочувствие выглядело очень неловким, но неподдельно искренним. У Илэя словно упал камень с души. Впервые за много лет он высказал все, что наболело, не боясь осуждения и сплетен.